Когда ошибаются социологи?В последнее время в Черногории, ушедшей не так давно от прямого союза с Сербией, обострились дебаты по вопросу о выходе из НАТО. Маленькая страна с населением немногим больше полумиллиона – один из новых членов Североатлантического альянса, и это членство – в первую очередь что-то вроде удара ниже пояса по непокорной Сербии.


Однако данные социологических опросов показывают критически низкий, наихудший в странах альянса уровень поддержки членства в НАТО среди населения именно Черногории. При этом ползучая цепная реакция уже наблюдается и среди ряда других членов НАТО на юго-востоке Европы. Мысли во властных кругах Черногории по поводу выхода из НАТО и ЕС во многом зависят от политики партии ZBCG, в которую входит ряд ключевых фигур из ныне несуществующего Демократического фронта (DF). Ведущей фигурой в ZBCG является новый спикер парламента Черногории Андрия «Войвода» Мандич, имеющий тесные отношения с Кремлём. Он в своё время яростно выступал против независимости Черногории от Сербии и её членства в НАТО. Также в свое время он был признан виновным в причастности к якобы имевшей место попытке государственного переворота в октябре 2016 года.В Черногории у населения смешанная идентичность. Черногорский язык многими исследователями-лингвистами рассматривается не как самостоятельный, а как один из диалектов сербского. Впрочем, та же ситуация и с хорватским, и с боснийским, которые во времена Иосипа Броза Тито, как и черногорский, причисляли к единому сербскохорватскому.Язык, вера и кровьЭтот язык разделяли на штокавский, какавский и чакавский диалекты, которые абсолютно не соответствуют национальному самосознанию и вероисповеданию. Всё – только территориально, а разделение пошло по истории и по вере. Текущая реальность такова, что большинство населения Черногории говорит по-сербски. Последнее поле битвы за сербизацию Черногории – предстоящая перепись населения.Даже если результаты переписи покажут рост всего на пару процентных пунктов доли населения, считающей себя сербами по сравнению с переписью 2011 года, просербские политические силы получат в руки мощнейший инструмент давления на общество. Недаром в прошлом году президент Сербии Александр Вучич заявил, что результаты предстоящей переписи населения в Черногории для него важнее, чем результаты выборов там же.Хотя, каким бы жёстким ни был вектор сербизации, в настоящее время риторика нового правительства не меняется: евроатлантическая ориентация внешней политики Черногории остаётся неизменной. В данном случае есть и обратная сторона медали: после вступления Черногории в НАТО в 2017 году Запад в значительной степени закрыл глаза на имперские амбиции Вучича по отношению к Черногории. Причём эти амбиции вполне обоснованы. Судите сами – это с хорватами и боснийцами сербов разделяет вера и исторические особенности, наложившие отпечаток на быт, культуру, даже нередко на внешность. Так, динарская подраса имеет много вариантов, общее по большому счёту только высокий рост, выпуклая спинка носа и сильное развитие третичного волосяного покрова.А вот «истинно арийский признак» в виде пигментации волос и глаз может сильно варьироваться, хотя у черногорцев тут более-менее однородно, почти все брюнеты. В НАТО, конечно, слегка расслабились, не понимая, что вступление в альянс Черногории не только не снимает вопрос «аншлюса» её с Сербией, но и не отменяет претензий Сербии на Косово и сербские регионы Боснии и Герцоговины, а возможно, что и даже на Сербскую Краину в Хорватии. По сути дела, про последнюю просто забыли, а если и помнят, то только в связи с единственной и главной культовой фигурой в её властных кругах: Давором Дуймовичем. Он талантливый киноактёр, исполнивший роли Перхана во «Времени цыган», Мирзы в «Папа в командировке», Гаврилы Принципа в «Последнем вальсе в Сараево», Баты в «Подземелье», и рок-музыкант.Дуймович вошёл и историю как самый молодой министр культуры: на момент назначения на должность ему было 26 лет. Но после самоубийства Дуймовича, повесившегося, не выдержав героиновой ломки, упоминания о Сербской Краине как-то заглохли сами собой.Аннексия без контрибуцийСамим сербам не очень выгодно аннексировать Черногорию в случае её выхода из НАТО. Сербия не имеет выхода к морю, зато на Западе обладает подозрительной репутацией, эти два факта вынуждают сербский бизнес пользоваться маленькой Черногорией как воротами в мир. Однако не будем отрицать очевидное: в юго-восточной Европе популярность НАТО стремительно падает, да и репутация Евросоюза там явно не в фаворе. По данным последних социологических опросов, только менее половины черногорцев заявили, что проголосовали бы за то, чтобы остаться в НАТО. В итоге, если бы им дали возможность уйти, черногорцам тут же напомнят, что по уставу альянса право его покинуть дается только по истечении 20 лет членства. В целом, конечно, конфликт России и Украины многих напугал: согласно последнему ежегодному опросу членов НАТО, 66 % граждан государств-членов НАТО проголосовали бы за то, чтобы остаться в альянсе, по сравнению с 61 % в 2022 году. Но ситуация на Балканах резко отличается от других стран, входящих в Североатлантический альянс. Поддержка НАТО из всех его членов самая низкая именно в Черногории, присоединившейся к нему в 2017 году – всего 46 % в 2024 году по сравнению с 56 % в 2022 году. Но Черногория не одна такая, а это, видимо, общая тенденция по региону. Поддержка членства в НАТО также ниже среднего в Словении (52 % против 56 %) и Болгарии (56 % против 57 %), а также в Северной Македонии, где 63 % проголосовали бы за то, чтобы остаться в НАТО, по сравнению с 57 % в 2022 году. Резко выбиваются Хорватия и Румыния. Первая – понятно почему, из боязни великосербских амбиций. Со второй – куча больших вопросов, которым, видимо, мы посвятим отдельную публикацию. Поддержка членства в альянсе среди хорватов составила 72 % в 2023 году по сравнению с 67 % в 2022 году. В Румынии 82 % проголосовали бы за то, чтобы остаться в НАТО, по сравнению с 76 % в 2022 году. Но по понятным, опять же, причинам, которые читателю не надо лишний раз объяснять, лидером на юго-восточных окраинах Европы по поддержке НАТО является Албания. Там, по данным опросов, 100 % респондентов хотят остаться в альянсе – по сравнению с 92 % в 2022 году.