Организованное и стремительное падение режима Асада: Почему и что будет дальше
Быстрые военные события в Сирии без сопротивления сирийской армии привели к падению президента Башара Асада и его отъезду из Дамаска без сопротив. Этот переход стал результатом переговоров на высшем уровне между ключевыми игроками, включая Турцию, Россию и Иран. Однако сюрпризы на Ближнем Востоке далеки от завершения; они только начинаются с этой смены власти и попытки создать новое государство с совершенно другими стандартами.
Одной из ключевых причин быстрого падения режима Асада стала стратегия, применённая наступающими силами в городах и деревнях, которые они захватывали, особенно в сельской местности Идлиба, Алеппо и его окрестностях (помимо отдельных экстремистских действий), а также в Хаме, Хомсе, Дамаске и на юге Сирии.
Нападавшие намеренно дистанцировались от жестокой тактики, которая с 2011 года объединяла мир против сил, воюющих с сирийской армией.
Этот сдвиг в подходе позволил режиму рухнуть, словно снежному кому, скатывающемуся с горы, с минимальным сопротивлением, поскольку один за другим города сдавались. Организованная капитуляция произошла без значительного кровопролития после длительных переговоров под руководством основных посредников: Турции, Ирана и России.
Россия и Иран потеряли верного союзника и сильную опору на Ближнем Востоке, в результате чего Турция стала доминирующей силой. Стамбул оказывал военную поддержку наступающим силам, координировал их операции и тщательно направлял их действия через совместный оперативный штаб. Под руководством Турции эти силы добились всех своих целей в районах, ранее контролируемых сирийской армией. Однако они не распространили свой успех на регионы, контролируемые поддерживаемыми США курдскими силами на северо-востоке, где власть распространилась на Дейр-эз-Зор и Ракку.
Сирия остаётся глубоко расколотой, с северо-востоком под контролем курдов, Израилем, расширяющим свою оккупацию новых сирийских территорий на юге, и отсутствием единых фракций, которые могли бы сформировать сплочённую правящую власть. Вместо этого премьер-министр Мохаммед Гази аль-Джаллали был назначен представителем временной администрации, управляющей страной. Какие события привели Сирию к этой точке, и что ждёт её в будущем?
В качестве главы временной администрации премьер-министр аль-Джаллали, вероятно, будет отвечать за повседневные функции государства, готовя его к долгосрочному переходу. Это включает в себя поддержание основного управления, предотвращение полного коллапса институтов и контроль за переговорами по достижению более постоянного политического урегулирования. Аль-Джаллали предстоит преодолевать глубокие разногласия, работая с оппозиционными группами, внешними игроками и остатками бюрократии эпохи Асада. Его способность управлять этими отношениями определит, сможет ли Сирия двигаться к стабильности. Его назначение сигнализирует международному сообществу, что Сирия пытается восстановиться в рамках, сочетающих преемственность и изменения. Однако оно также вызывает вопросы о том, возможны ли истинные реформы при участии фигуры, связанной с предыдущим режимом. Руководство аль-Джаллали в переходный период задаст тон переходному процессу в Сирии. Сможет ли он сохранить стабильность и направить страну к новой политической структуре, будет зависеть от его способности строить консенсус среди внутренних и внешних участников.
Его пребывание на этом посту, вероятно, определит, продвинется ли Сирия к единству или останется разделенной и неопределенной.
Множество фракций в Сирии объединились под руководством коалиции «Отражение агрессии», сформировав единый альянс, в который входят такие группы, как «Джейш аль-Изза», «Джейш аль-Ахрар», «Файлак аш-Шам», «Аль-Куват аль-Муштарака», «Хайят Тахрир аш-Шам», «Харакат Нур ад-Дин аз-Зинки», бригада Султана Мурада, «Ансар ат-Тавхид», «Сукур аш-Шам», «Ахрар аш-Шам», бригада Сулеймана Шаха, дивизия Аль-Хамза и бригады Туркестанской исламской партии. Среди них «Ахрар аш-Шам» и «Хайят Тахрир аш-Шам» выделяются как самые крупные и влиятельные.
Объявлен призыв к созданию «Национального переходного совета» (НПС), целью которого является объединение всех элементов революции. Это происходит после заявления Абу Мухаммада аль-Джулани о том, что существующие институты останутся под властью нынешнего премьер-министра для сохранения стабильности после неожиданно быстрого краха контроля сирийского правительства над крупными городами.
Однако путь вперёд остаётся неопределённым. Пока не ясно, как будет управляться государство в ближайшие недели или кто возглавит усилия по разработке новой конституции и подготовке к парламентским выборам. Главной проблемой станет создание целостной структуры управления и примирение разнообразных и часто противоречивых идеологий объединённых фракций.
В то время как эти фракции, с их различным опытом и повестками дня, пытаются выработать единое видение будущего Сирии, остаются вопросы о том, кто будет обладать высшей властью и как они будут справляться со сложностями построения функционирующего государства.
Успех этого хрупкого альянса, скорее всего, определит, сможет ли Сирия двигаться к стабильности или останется в состоянии разделения и неопределённости.
Создание Национального переходного совета подчёркивает огромные трудности объединения разрозненных фракций в единую управленческую структуру. Хотя коалиция «Отражение агрессии» указывает на временное совпадение интересов, долгосрочная устойчивость такого альянса остаётся под вопросом.
Фракции внутри НПС охватывают широкий спектр идеологий. Группы, такие как «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) и «Ансар ат-Тавхид», выступают за управление Сирией на основе шариата. Их экстремистское видение рискует оттолкнуть умеренные фракции и потенциальных международных сторонников. Крупные группы, такие как ХТШ и «Ахрар аш-Шам», могут требовать несоразмерного влияния, что создаёт риск маргинализации более мелких фракций и внутренней разобщённости. В то же время «Ахрар аш-Шам» и «Файлак аш-Шам» сочетают исламские принципы с националистическими устремлениями, стремясь к плюралистической модели управления, включающей различные сирийские группы.
С другой стороны, такие фракции, как бригада Султана Мурада и бригады Туркестанской исламской партии, включают иностранных боевиков и меньшинства, и они преследуют уникальные цели, усложняя перспективу национального единства. Более мелкие фракции часто поддерживают демократическое или технократическое управление, что может вступить в конфликт с доминирующими исламистскими силами в коалиции. Эти различия подчёркивают сложность создания общего видения управления и политики.
Израиль официально отказался от соглашения 1974 года о разъединении сил с Сирией, заявив о намерении пересмотреть динамику на границе. В дерзком шаге Израиль захватил гору Хермон и несколько деревень в Кунейтре, объявив Сирию открытым полем боя и сигнализируя о своём намерении двигаться дальше на сирийскую территорию с явным пренебрежением к международным нормам. Израильские ВВС провели непрерывную кампанию, систематически атакуя и уничтожая более 100 стратегических объектов, включая сирийские системы ПВО, склады боеприпасов в Дамаске и ключевые объекты в нескольких аэропортах по всей стране, что ещё больше ослабило уже истощённую оборону Сирии.
С другой стороны, российские силы, развернутые на сирийско-израильской границе в основном для стабилизации после гражданской войны в Сирии, действовали как буфер между израильскими и сирийскими силами, предотвращая эскалацию. Они находились преимущественно в районах Кунейтры и Голанских высот и служили посредниками, сдерживая обе стороны от агрессивных действий, которые могли бы привести к более широкому конфликту. Однако их присутствие также было символом влияния России в регионе и роли гаранта безопасности режима Асада.
В результате недавних событий Москва оставила эти позиции из-за угрозы безопасности для своих солдат, что создало вакуум. Это позволило Израилю расширить свои операции и укрепить контроль в южной Сирии.
Ни одна международная сила не выступила на защиту суверенитета Сирии или против аннексии Израилем дополнительных сирийских территорий. Для премьер-министра Биньямина Нетаньяху оккупация частей Сирии представляет собой важное достижение в реализации стратегических амбиций Израиля. Этот шаг не только укрепляет его политическую позицию внутри страны, но и усиливает территориальное и военное доминирование Израиля в ключевой момент эволюции геополитической ситуации на Ближнем Востоке.
Москва, предоставившая убежище Башару Асаду и его семье, объявила, что продолжает поддерживать связь со всеми сторонами, вовлеченными в ситуацию в Сирии, придерживаясь прагматичного подхода к новым властям. Однако над стратегическим присутствием России в регионе нависла неопределенность. Возможный отказ от военных баз в Хмеймиме и Тартусе станет значительной утратой, так как эти объекты обеспечивают единственный доступ к теплым водам Средиземного моря, что является критически важным геополитическим активом для проецирования влияния в регионе.
С 2012 года, с началом гражданской войны в Сирии, Турция под руководством премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана заняла твёрдую позицию против президента Башара Асада. Эрдоган неоднократно заявлял, что его цель — посетить Дамаск и молиться в мечети Омейядов. Сегодня, после падения Асада, эта цель кажется достижимой, укрепляя статус Турции как "крёстного отца" нового сирийского руководства.
Турция преследует долгосрочные цели в Сирии: обеспечение безопасности своих границ, противодействие курдской автономии и укрепление влияния на севере Сирии. Для этого Анкара использует военные действия, экономическую интеграцию и поддержку оппозиционных группировок и джихадистов. Однако достижение этих целей зависит от способности Турции балансировать между внутренними политическими задачами, региональными соперниками и международными интересами.
Турция создала зоны влияния в таких регионах, как Африн, Джараблус и Аль-Баб, где она оказывает значительное административное, экономическое и военное влияние. Турецкая валюта и товары доминируют на местных рынках, а создание школ и культурных институтов способствует распространению турецкого языка и культуры.
Эти действия также помогают Турции решать внутренние проблемы. Она принимает более 3,5 миллионов сирийских беженцев, и настроения против беженцев стали значимой политической темой. Создавая "безопасные зоны" в северной Сирии, Анкара стремится репатриировать значительное количество беженцев, снижая внутреннюю напряжённость и демонстрируя свою роль стабилизирующей силы в регионе. Однако такие амбиции вызывают противодействие России и Ирана, особенно в свете переселения Турцией сирийцев, поддерживающих оппозицию, в районы, очищенные от курдских сил. Этот процесс демографической инженерии нацелен на ослабление курдского влияния и укрепление позиций Турции.
Военные кампании Турции и поддержка атакующих сил также направлены на подрыв поддерживаемых США курдских формирований на северо-востоке Сирии. Хотя Соединенные Штаты полагаются на курдские милиции, такие как Сирийские демократические силы (СДС), для борьбы с ИГИЛ, Анкара рассматривает этот союз как угрозу своей безопасности. Операции Турции демонстрируют Вашингтону, что она не потерпит длительного присутствия курдов у своих границ, даже если это означает нарушение американских планов по стабилизации региона.
Несмотря на падение режима Асада, военные действия в Сирии далеки от завершения. Бои продолжаются в северо-восточных районах Алеппо между силами, поддерживаемыми Турцией, и курдскими милициями, поддерживаемыми США. Турция рассматривает эти курдские силы не как сирийские формирования, а как филиалы Рабочей партии Курдистана (РПК), которая признана террористической организацией в Турции и на международном уровне. Министр иностранных дел Турции Хакан Фидан недавно подчеркнул эту позицию, заявив, что эти силы являются "иностранными боевиками, собравшимися в Сирии, и все они должны быть уничтожены." Курдские силы остаются решительными в защите своей автономии и продолжают получать поддержку от США, что создает затяжной конфликт, ограничивающий возможности Анкары в достижении своих целей.
Однако Соединённые штаты придерживаются иной позиции. Хотя Вашингтон также считает Ахмада аш-Шаара (Абу Мухаммада аль-Джулани), лидера оперативного штаба, террористом, он продолжает поддерживать курдские группы, включая милиции, связанные с РПК, которые он официально также признает террористическими организациями. Тем не менее, те же самые курдские силы играют ключевую роль в защите американского присутствия в Сирии. Силы США также предоставляют им воздушное прикрытие и предотвращают нападения на них, создавая парадоксальную динамику. США признают новых лидеров Сирии только в случае плавного переходного процесса.
В последние дни курдские силы продвинулись и взяли под контроль Дейр-эз-Зор и Ракку, добавив эти территории к уже контролируемым регионам Хасака и Камышлы, которые имеют критическое значение для экономики и ресурсов Сирии. Новое сирийское руководство, вероятно, не примет это развитие событий, так как оно обостряет напряженность в северо-восточном регионе, содержащем зерновую корзину страны, а также нефтяные и газовые ресурсы. Этот контроль со стороны курдов представляет собой постоянную дилемму и поднимает вопрос о федерализации, особенно принимая в учёт разные идентичности курдов, алавитов и друзов в Сирии.
Однако решительная оппозиция Турции автономии курдов сделает создание курдского государства, подобного Иракскому Курдистану, гораздо более сложной задачей. Анкара вряд ли потерпит даже намек на курдский анклав в северо-восточной Сирии, что гарантирует сохранение этого вопроса в качестве спорного и нерешенного пункта в фрагментированном ландшафте страны.
Нет сомнений в том, что выход Сирии из сферы влияния Исламской Республики Иран представляет собой серьезные изменения для Тегерана. С момента начала войны в 2011 году Иран вложил десятки миллиардов долларов в поддержку президента Башара Асада, особенно в условиях многолетних жестких западных санкций против Сирии. Эти финансовые и военные обязательства обошлись Ирану дорого: за годы войны Иран потерял тысячи офицеров и бойцов Корпуса стражей исламской революции (КСИР), а также членов своих союзников, включая "Хезболлу". Эти потери начались с момента возрастания ИГИЛ в Сирии и продолжались даже после его поражения.
Иран также создал обширные склады оружия по всей Сирии, которые остаются основными целями израильских авиаударов даже после падения режима Асада. Кроме того, Иран обязался ежемесячно отправлять одну или две танкерные партии нефти для удовлетворения энергетических нужд Сирии, демонстрируя свою решительную поддержку в период конфликта.
Однако бывший президент Башар Асад последовательно отказывался разрешать "Хезболле" участвовать в военных действиях против Израиля с территории Сирии или запускать ракеты по израильским целям. Эта позиция была продуманным шагом, направленным на дистанцирование Сирии от текущего конфликта с Израилем, сигнализируя, что Сирия не является активным участником вражды, и пытаясь сохранить нейтралитет в условиях обостряющихся региональных напряженностей.
Наиболее серьезной потерей для Ирана является утрата основного маршрута поставок оружия "Хезболле" — критически важной линии снабжения ливанского сопротивления в его борьбе с Израилем. Этот разорванный коридор, являющийся краеугольным камнем иранской военной поддержки "Хезболле", грозит серьезными стратегическими последствиями, если не будет восстановлен. Это, вероятно, вынудит иранское руководство пересмотреть свои более широкие стратегии и скорректировать политику на Ближнем Востоке, особенно с учетом возрастающего давления на региональное влияние Ирана.
В Ливане "Хезболла" также понесла значительные потери, хотя остается далеко не побежденной. Несмотря на интенсивность израильских ударов, группе удалось сохранить основную оперативную силу, включая тысячи пехотинцев и элитные подразделения спецназа, которые остаются в значительной степени невредимыми. Однако ухудшение логистической цепочки поставок и меняющийся региональный ландшафт потребуют от Тегерана взвешенной и стратегической реакции. Эти растущие вызовы подчеркивают необходимость для Ирана пересмотреть свои региональные приоритеты и адаптироваться к быстро меняющейся геополитической обстановке.
Последствия падения Сирии: новый Ближний Восток
Недавнее продвижение Израиля в Кунейтру, направленное на создание буферной зоны для обеспечения безопасности оккупированных Голанских высот и захвата дополнительных сирийских территорий, посылает ясный сигнал: возврата оккупированных территорий Сирии не будет. Более того, готовность Израиля к выходу из Ливана, вероятно, уменьшилась, а его интерпретация условий соглашений о прекращении огня становится все более гибкой. Это особенно актуально, если ливанское движение сопротивления окажется в осаде и его финансовые и военные ресурсы будут серьезно подорваны на протяжении длительного времени.
Крах Сирии имеет глубокие последствия для региона — последствия, которые еще не раскрылись полностью. Это знаменует начало нового Ближнего Востока, но не такого, каким его представляла бывшая советник по национальной безопасности США Кондолиза Райс, провозгласившая этот термин во время войны 2006 года в Ливане. И это также не соответствует видению премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, который стремился уничтожить "Хезболлу" и расширить свое влияние на Сирию и Ирак с целью перекройки региональной карты. Вместо этого мы наблюдаем неописанный Ближний Восток, чьи контуры и динамика остаются непредсказуемыми. Ливан, со своей стороны, проиграл важный раунд против Израиля, но не войну. Будущее остается неопределенным, и перед регионом встают вопросы: кто будет управлять Сирией и как ее падение изменит регион, особенно с точки зрения его влияния на Ливан.
Регион находится на критическом этапе, где траектория его развития определяется меняющимся взаимодействием сил, союзов и сопротивления. Последствия падения Сирии, скорее всего, будут ощущаться далеко за ее пределами, задавая тон для Ближнего Востока, окончательные очертания которого пока не ясны.
Сайт не имеет лицензии Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ и не является СМИ, а следовательно, не гарантирует предоставление достоверной информации. Высказанные в текстах и комментариях мнения могут не отражать точку зрения администрации сайта.
Поддержать проект:
