Принял участия в заседании организованного Правительством Тульской области дискуссионного клуба "ТТ" на тему "Оборонная промышленность будущего".
Убеждён, что главный ответ, который нужно дать на санкции: признать проблемы, честно обсудить и начать их решать.
В России есть огромный научный и промышленный потенциал. Работа по разработке облика будущего - то есть целей развития - является первоочередной задачей.
Вот, собственно, некоторые из тезисов моего выступления.
1. Многие военные историки отмечали, что одним из факторов, обеспечивших победу армии России над существенно большей по численности армией Наполеона, было превосходство русского оружия и оружейного производства над европейским. За исключением отдельных позиций в артиллерии, в целом превосходство в дальнобойности, точности и скорострельности было на стороне русских. На тот момент наше оружие было — и признавалось всеми — лучшим в мире.
Однако прошло всего сорок с небольшим лет — и случилась Крымская катастрофа. И здесь превосходство в оружии было уже на стороне французов и англичан: целый ряд технологических революций, случившихся в тогдашнем мире, наши оружейники в Николаевскую эпоху, увы, проспали. В культурной памяти это осталось ещё и благодаря Лескову с его притчей о косом левше, который умер, так и не сумев донести до государя, «чтобы ружья кирпичом не чистили» — собственно, единственное, что интересовало тульского оружейника во время его поездки в Англию.
Но ведь дело тогда было не только и не столько в пароходах или нарезных ружьях. В 1851 году, за несколько лет до Крымской войны, на Всемирной выставке в Лондоне мало кому тогда известный американский полковник Сэмюэл Кольт показал следующий трюк: он разобрал три своих револьвера, перемешал все детали, а потом собрал их заново — и все три работали. Началась новая эпоха в оружейном, а потом и вообще в любом массовом производстве: эпоха стандартизации, унификации и коммодитизации комплектующих и расходных материалов — то, из чего потом вырос и пулемёт Максима, и фордовский конвейер, и, в конечном счёте, современная роботизация и автоматизация производств.
Прошло более 170 лет. Основным штатным пистолетом на вооружении частей, участвующих в нынешней СВО на Украине, является пистолет Ярыгина «Грач». Однако его в России производят на двух заводах, и магазины от этих двух разных «Грачей» не подходят друг к другу — просто не встают на штатное место. Урок полковника Кольта мы, увы, до сих пор полностью не выучили.
Превосходство оружия на поле боя — это вопрос не только инженерный, но и организационный. «Снарядный голод», приведший к поражению русскую армию в 1915-м, произошёл не из-за проблем с производством, а из-за проблем с логистикой. «Танковый погром», постигший Красную Армию в 1941-м, случился не потому, что у немцев танков было больше, или что они были лучше — а потому, что у них была отработана практика использования самостоятельных танковых соединений (танковых дивизий) на острие прорыва, а советские мехкорпуса оказались недееспособны именно как управленческое целое. «Лунная гонка», проигранная СССР американцам в конце 1960-х, была проиграна не потому, что «невовремя умер Королёв», а потому, что американцы тогда разработали конфигуратор стандартов, позволяющих работать на НАСА тысячам независимых частных поставщиков, а наша хвалёная «командно-административная» система не справилась с задачей координации работы более 300 предприятий-поставщиков в «ручном», как водится, режиме.
То, что происходит сейчас, когда, за исключением «Калибров» и «Кинжалов», новые образцы вооружений практически не используются в СВО, а воюют в основном советской разработки оружием — тоже результат проблем не в сфере конструкторской мысли, а в сфере организационной и управленческой культуры. По поводу которых в мирное время можно было бы поворчать за чаем, но в нынешнее либо мы их решим, либо нас попросту не будет.
2. Пётр Великий поднял однажды тост «за наших учителей — шведов». Через какое-то время мы, думаю, тоже будем поднимать тосты за наших учителей — натовцев, которые готовили, тренировали, а сейчас активно снабжают и поддерживают всем чем можно нынешнюю «мазепу». И которые позволили нам очень ясно увидеть многие наши дефициты, ошибки, избавили и продолжают избавлять от ура-патриотического самолюбования и легкомыслия. Потеря «Москвы» должна выполнить ту же функцию, что и поражение петровских армий под Нарвой или Прутская катастрофа — дать понимание того, что и как надо менять: не только в армии и промышленности, но и в стране, в экономике, в системе управления, даже в культуре — чтобы взять пресловутый «фазовый барьер».
Я очень равнодушно, чтобы не сказать сильнее, отношусь к идее «имперского величия». Это очень сомнительная ценность — как, впрочем, и этнический национализм, будь то русский, украинский или какой-либо ещё. Но именно поэтому для меня эта нынешняя война имеет особую ценность — она позволила наконец нам увидеть себя такими, какие мы есть, и вдобавок проявить, высветить реальное устройство современности, скрытое за декором и камуфляжем постперестроечного «общества потребления». Для меня она имеет характер войны национально-освободительной — то есть антиколониального восстания. И хотя фронтом непосредственных боевых действий стала Украина, самый главный её фронт разворачивается в самой России.
Санкции, аресты счетов, блокирование валютных резервов, реквизиции имущества, закрытие границ, информационная блокада и мировых масштабов хейтспич — всё это дало возможность наконец увидеть и осмыслить, чем была по сути та постсоветская РФ, какой её строили начиная с 1991 года, и к какому целевому состоянию постепенно вели. Собственно, она должна была рано или поздно стать ещё одной «Украиной» или несколькими «Украинами» — с «лидером» системы «Зеленский», он же «Навальный», с «демократией», откалиброванной главным образом на борьбу с «врагами демократии» вплоть до их физического истребления, с олигархической рентно-сырьевой экономикой, с «глобализированной» (в первую очередь в имущественном смысле) элитой, с выстроенным в три шеренги на трансляцию «повесточки» «креативным классом», и послушным участием в «мировом разделении труда» на том месте, которое ей определят политруки в Брюсселе и Давосе. Я наконец понял, что означал для нас фукуямовский лозунг «Конец истории» — история-то, конечно, не собиралась заканчиваться, но вот конкретно вы, как её субъекты — таки да.
В этом смысле я, конечно, поддерживаю идею перенести День Независимости с 12 июня на 24 февраля. Это будет очень правильной фиксацией момента.
И ещё одно.
Я глубоко убеждён: многие из тех, кто сейчас воюет против России в составе ВСУ, в будущем составят славу русского оружия — ничуть не меньше, чем те чеченцы, которые воевали за «Ичкерию» в 90-е, а сейчас воюют в ДНР и ЛНР на нашей стороне. Я говорю не об упоротых из нацбатов — я именно о тех украинских военных, которые сейчас движимы простой и ясной мотивацией — защиты своей страны от напавшего на неё агрессора. Рано или поздно они увидят, что там нет и не было с самого начала никакой «страны», а была и есть просто шайка жуликов и очень крикливая группа пиар-поддержки. Что по сути они воевали право тех, кто все эти годы грабил, уничтожал и унижал Украину, делать это и дальше, имея на это безусловный мандат от иноземного обкома.
Мы уже это видели и проходили на Кавказе. Мне трудно себе представить, каково было Ахмат-Хаджи Кадырову, после всего того, что произошло в республике в первую войну, ехать в Кремль разговаривать с Волошиным. Однако, пережив уже после Хасавюрта поход Хаттаба на Центорой, потеряв в этом конфликте нескольких близких родственников, он понял: какими бы ни были русские — те «комиссары», которых присылают известно откуда для «помощи» в «борьбе с российской агрессией» — точно хуже при любом раскладе. И для него, и для его народа.
Поэтому я и сейчас продолжаю исходить из мысли: украинцы — НЕ враги. Включая даже и тех, кто орёт сейчас непристойности и «бей-убивай», а также многих из тех, кто сейчас противостоит нам с оружием в руках. Их просто очень долго кормили наколотыми апельсинами, делая всё для того, чтобы у них не было никакого другого способа видеть и думать иначе. Но само «политическое украинство» — это конструкт, химера, абсолютно искусственное образование, продукт технологий социального инжиниринга.
Однако для того, чтобы они смогли это увидеть, сейчас нужна именно военная победа. Как и тогда.
