Как там Айова?
Русскоязычные острословы сразу нашли рифму к нашему заглавию. Эта рифма подходит и к состоянию всей свободнорыночной экономики, построенной на теневых финансовых махинациях, бухгалтерских манипуляциях, спекулятивной статистике и рекламной пропаганде. Все это русский народ называет фуфлом.
Провал праймериз Демпартии в Айове быстро уходит с заголовков, но успел высветить всю bullshit economy – фуфлономику, в которую погружается свободнорыночная Америка.
Система партсобраний-кокусов давно устарела. Хронически устарела и сама американская конституционная республика – передовая политическая технология 1700-х годов, и там много проблем. Наиболее острая из них в том, что результат определяется не большинством голосов, а делегатами, выбранными где-то в закрытых партийных кабинетах по сложным формулам.
Неразбериха в Айове высветила куда более серьезную американскую проблему. В статье редактора престижного журнала Prospect Magazine Дэвида Дайена «Bullshit economy» на примере хорошо показан механизм того, что не переведешь иначе, как фуфлономика.
«Мы повсюду видели ее элементы, – пишет Дайен. – Когда MoviePass предлагает неограниченное количество показов за десять баксов в месяц; когда раздутые биржей риэлторы WeWork, якобы предоставляющие место для совместной работы стартапов, накрываются после простейшей проверки их данных, это и есть фуфлономика. Сначала фарс компании Juicero. Потом фуфло от Theranos».
Предприниматели Juicero до того, как развалиться, распилили $120 миллионов инвестиций под продажу wi-fi соковыжималок и подписку на фрукты для них, хотя выжимать сок вручную куда удобней. Компания Theranos сумели мобилизовать $700 миллионов инвестиций. Ее биржевая стоимость оценивалась в $10 миллиардов за обещания технологии анализа крови, которая почти что не брала кровь.
Все это – истории очевидных провалов. В историях «успеха» фуфла куда больше. Uber оценивается в $82 миллиарда от низкодоходного такси-бизнеса, на котором они никогда не заработали ни цента. Apple не платит налогов, манипулируя налоговыми кодами разных стран; на уведенные от налогов деньги они покупают свои акции, чтобы раздуть доходы в ежегодном отчете; за последние 8 лет они не выпустили ни одного достойного продукта (хотя каждая новая модель iPhone подается как технологическая революция); и тем не менее на бирже их оценивают в $319 миллиардов, еще недавно – самая дорогая в мире корпорация. Но как там в Айове?
Распил бабла по-демократически
История корпорации Shadow, создавшей приложение, которое не работало в Айове, является прекрасным примером фуфлономики. Как водится, там взялись продавать технические решения для несуществующей проблемы. Штат Айова маленький, избирательные округа там по американским понятиям крошечные. Даже в самом крупном округе Айовы все населенные пункты находятся не более чем в 30 минутах езды от окружного центра – Алгоны. За пару часов все результаты голосования партсобраний 99 округов можно подвезти в центр на машине.
Однако не тут-то было. В руководстве Демпартии в Айове убедили «кого надо», что нужно «улучшить работу» и «компьютеризировать отчетность». Партия зачем-то решила, что должна отслеживать и сводить в таблицы результаты уже после подсчета 15% голосов и в реальном времени сообщать не результаты, а полученное путем сложных подсчетов количество делегатов на съезде партии. Непонятно, зачем нужно было добавлять еще один уровень сложности с помощью компьютерного приложения, когда сто лет все работало. Но кому-то в теневой компании Shadow («Тень») надо было получить 60 000 долларов на разработку приложения, передающего результаты в центральный штаб.
Нельзя сказать, что в Америке нет качественных политических компьютерных приложений. Консервативный Фонд братьев Коч, работающий на местах более четверти века, создал эффективные приложения вроде BuyCott, позволяющие определить позиции кандидатов по вопросам абортов, контроля над оружием, однополым бракам и другим вопросам, важным для консервативных политик идентичности. Но в Демократической партии пока что происходит «распил бабла».
Известно, что никакого тестирования приложения не проводилось. Не было никаких тренировок. Многие администраторы начали передавать результаты одновременно, и это перегрузило приложение, так как все 1600 участников партсобраний пытались сразу же представить отчетность. Было множество других багов.
Все началось с того, что группа сотрудников штаба Хиллари Клинтон обзавелась нужным «блатом» в Демпартии в 2016 году. Они создали «некоммерческую структуру» ACRONYM, призванную покончить с доминированием сторонников Трампа и русских хакеров в интернете. В совет директоров вошел Дэвид Плаффе, возглавлявший штаб Обамы. Он привел своих мальчиков и девочек, которые затеяли стартапы, в том числе и Shadow. Наработанные во время предвыборной кампании связи открыли им двери перед озабоченными приходом Трампа либеральными донорами из Голливуда и Уолл-Стрита.
Испуганным донорам рассказывали байки о необходимости победить компьютерное превосходство Трампа. При подготовке статьи я попросил общую знакомую спросить главного гуру интернета у Трампа Брэда Парскейла, какие приложения используются в их штабе. В ответ пришло короткое сообщение, что они просто тратят много денег на рекламу в Фейсбуке и других социальных сетях. Инвесторов и доноров пугали русскими хакерами. Паника настолько велика, что, как сообщают Ли Фанг из Intersept и Мэтт Тайбби из «Роллинг Стоун», из боязни русских хакеров приложение не разрешали включать до самих выборов.
Как водится, рука руку моет. По-американски верящие в способность технологии решить любые проблемы и боящиеся собственного народа инвесторы дали деньги «верным людям» на «технологические решения». ACRONYM занялся «распиливанием» их денег. Сейчас ACRONYM заявляет, что был просто инвестором в Shadow, без знания их внутренней работы. Но в прошлом году ACRONYM объявил, что «запускает» Shadow, чтобы помочь демократам «выиграть» интернет и «улучшить» предвыборную кампанию. Глава ACRONYM Тара Макгоуэн замужем за политтехнологом Пита Буттиджича, которому в Айове присудили большинство делегатов.
Нет смысла пускаться в теории заговора, когда все на виду. Это результат царящего везде блата, коррупции, некомпетентности, прикрытой самоуверенными заявлениями, особенно когда обещаются трудосберегающие технологические утопии.
Блумберг – это вирус
Фуфло захлестывает самый высокий уровень нашей экономики. С помощью мошеннических рекламных показателей и фальшивых цифр оборота выкачиваются наличные деньги через доминирующие платформы Facebook и Google. Через Amazon проходит столько контрафактной продукции, что администрация США грозит включить корпорацию в список «пресловутых рынков», где торгуют поддельными брендами. И это крупнейшая сегодня корпорация розничной торговли, которая не просто доминирует на рынке, но и впервые в истории капитализма сама стремится стать рынком.
Америка так и не оправилась от финансового обвала 2008 года, основанного на бредовых заявлениях о том, что цены на жилье могут бесконечно расти. Финансовый сектор приносит в фуфлономике почти половину корпоративных доходов. Корпоративный успех там определяют не продуктивные достижения для общества, а манипулирование ценами на акции и на воздух. Торговля воздухом упомянута здесь не для красного словца. Климатические изменения – это наша реальность. Однако корпоративные менеджеры и их лоббисты и политики проталкивают свободнорыночные рецепты торговли углеродом, это, по сути, меркантилизация воздуха, превращение его в товар, чтобы заставить всех платить им еще и за то, что мы дышим.
Фуфлономика управляется держателями акций, менее всего заинтересованными в существовании бизнеса. В отличие от рабочих, поставщиков, потребителей и местных жителей, инвесторы способны быстро продать свои акции и пойти куда-то дальше, оставив все остальные заинтересованные стороны у разбитого корыта. Зато процветают фонды прямых инвестиций (private equity), извлекающие выгоду из компаний путем умелого использования долговых обязательств и других методов финансовой инженерии, уничтожая по ходу дела не ими созданные компании, разрушая целые общины и города, зависимые от этих компаний. Даже кандидатом в президенты у нас побывал менеджер такой фирмы Митт Ромни, чей бизнес свои же товарищи по Республиканской партии не стеснялись называть стервятником.
Царящий в идеологии свободнорыночный фундаментализм призывает к жесточайшей экономии, урезанию социальных программ, пенсий, отпусков, детсадов, школ, прав трудящихся. Обывателя пугают тем, что государство напечатает слишком много денег, у которых нет обеспечения. Суверенное государство – это не домашнее хозяйство, оно имеет казну, способную покрыть его расходы.
Однако триллионы долларов в виде компьютерных битов «печатаются» на бирже. Деньги там делают из денег без создания какой-либо дополнительной стоимости. И эти пустые деньги проникают затем в реальную экономику, разрушают ее, поднимают стоимость жизни, создают огромную экономическую пропасть, чреватую серьезными общественными катастрофами.
В последние десятилетия в американскую политику пришли невиданные деньги. В 2012 году Обама и Ромни мобилизовали полтора миллиарда долларов. В 2016 году у одной лишь Хиллари Клинтон в арсенале было полтора миллиарда. В 2020 году в политику пришел сделавший в фуфлономике 60 миллиардов Майк Блумберг. Пробыв мэром Нью-Йорка три срока, он превратил «Город Большого Яблока» в свинью-копилку мировой клептократии. Со всех концов мира сюда стекались украденные и сокрытые от налогов миллиарды, которые вкладывали в недвижимость. Теперь десятки тысяч единиц жилья в Нью-Йорке, как и в других метрополисах, пустуют, ожидая следующего финансового кризиса, когда все обрушится и деньгам будет некуда бежать, кроме недвижимости.
Недвижимость стала американским последним фронтиром. Жители городов, как когда-то индейцы, вытесняются из своих кварталов джентрификацией, которая больше похожа на колонизацию. Состоятельных людей вытесняют в районы среднего класса. Те вытесняют средний класс в районы бедноты, а бедных вытесняют на улицу. В Нью-Йорке свыше 70 тысяч бездомных, из них 25 тысяч детей.
Блумберг раздает в год один миллиард на «благотворительность», покупая политиков, профсоюзных боссов, шерифов, мэров городов, депутатов Конгресса и местных законодательных ассамблей. Он инвестировал в политику миллиарды на проекты по ограничению курения, продажи оружия, газированных напитков и кучу других.
В позапрошлом году я купил в спортивном магазине ботинки Timberland. Они года полтора стояли в шкафу, прежде чем на днях я собрался их надеть. После полуторачасовой прогулки в парке у них развалились подошвы. Друзья убеждали меня пойти в магазин, написать в фирму, но я махнул рукой на выброшенные деньги. Я им больше не верю.
Когда фуфлономику постигает очередной провал, он лишает людей веры в основы коммерции, в то, что мы получаем за то, за что платим, в то, что бизнесы работают с честными намерениями, чтобы обеспечить качественное обслуживание. Фуфлономика в политике разрушает веру людей в систему, а без доверия людей государства рушатся, несмотря на всю свою военную и полицейскую мощь.
