Очень неожиданное и любопытное свидетельство об Аракчееве и Александре I можно найти в повести М. Горького «В людях». Писатель вспоминает слова своего деда:
«А при Благословенном государе Александре Павлыче дворянишки, совратясь к чернокнижию и фармазонству, затеяли предать весь российский народ римскому папе, езуиты! Тут Аракчеев-генерал изловил их на деле да, невзирая на чины-звания, – всех в Сибирь в каторгу».
Давайте поговорим об «Александровском» периоде службы Алексея Андреевича Аракчеева. В 1803 году император Александр I вернул Аракчеева на службу, снова назначив его инспектором всех артиллерийских частей.Удивления это не вызывает, ведь административные таланты Алексея Андреевича, его честность и добросовестность не отрицались даже врагами.А. И. Михайловский-Данилевский характеризует Аракчеева следующим образом:
Возвращение графа Аракчеева в Петербург
«Трудолюбие его было беспримерное, он не знал усталости, и, отказавшись от удовольствий света и его рассеянностей, он исключительно жил для службы, чего и от подчиненных своих требовал».
О степени ответственности Аракчеева можно судить и по такому свидетельству генерал-майора П. А. Угрюмова:
«Граф Аракчеев всякий раз с удовольствием показывал мне Высочайшие повеления с выговорами графу Витту, говоря:
«Ежели б Государь написал мне или тебе хотя один такой выговор, мы бы с тобой умерли с отчаяния. А вот – поляк – ему все ничего».
Сам Аракчеев любил говорить:
«От нас русских нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного».
А также:
«Касательно же толков людских, то на оное смотреть не должно, да они ничего важного не сделают».
Просто преступно было не использовать такого человека. К тому же хорошие отношения между Аракчеевым и Александром сложились ещё при жизни Павла I. По приказу императора он курировал обучение наследника военному делу и, по свидетельству современников, часто буквально спасал его от гнева отца. Было у этой пары также одно общее и одинаково любимое ими занятие. Вдвоем они часто плакали, вспоминая незабвенного императора Павла I, которого Александр, по меткому выражению Герцена, «приказал убить, но не до смерти». Однако исполнители опытным путем установили, что когда человека убивают, он обычно, всё-таки, умирает.
В то время, благодаря стараниям Аракчеева, значительно улучшилось снабжение артиллерийских частей боеприпасами, что проявилось уже во время кампании 1805 года. Сам Аракчеев во время Аустерлицкого сражения состоял при Александре I. Вернувшись в Россию, он лично составил «Наставление батарейным командирам», которое военными историками оценивается достаточно высоко и, по общему мнению, способствовало повышению качества обучения кадров для артиллерийских частей. Активно работала в то время Артиллерийская комиссия, в состав которой, помимо ее председателя А. Аракчеева, входили И. Г. Гогель, А. И. Кутайсов и X. Л. Эйлер. Была выработана единая система артиллерийских орудий, получившая название «Аракчеевской» (или «Системы 1805 года»). Для 12-фунтовой пушки (в пересчёте на современные единицы) устанавливался калибр 121 мм, масса ствола – 800 кг, масса лафета – 670 кг. Калибр 6-фунтовой пушки был определен в 95 мм, масса ствола должна была составлять 350 кг, лафета – 395 кг. Полупудовый единорог теперь имел калибр 152 мм, массу ствола – 490 кг и массу лафета – 670 кг. Калибр четвертьпудового единорога был определен в 123 мм, масса его ствола – 345 кг, лафета – 395 кг.Уже во время кампаний 1806–1807 годов французы были неприятно удивлены и количеством пушек в русской армии (а ведь только при Аустерлице армия Кутузова оставила на поле боя 133 орудия), и значительно возросшей эффективностью действий российских артиллеристов. Заслуги Аракчеева были оценены по достоинству: в 1807 году он становится генералом от артиллерии – «за доведение до превосходного состояния артиллерии».В январе 1808 года следует новое повышение. Тогда в отставку был отправлен военный министр С. К. Вязмитинов. На его место и был назначен Аракчеев. Дело в том, что российское дворянство, основу благосостояния которого составляла торговля с Англией, было крайне недовольно согласием Александра на Континентальную блокаду этой страны. Ходили упорные слухи о возможности нового дворцового переворота, и Александр прекрасно знал, как легко договариваются англичане с компрадорской элитой его государства. Сам ведь участие в заговоре против отца принимал. На роль своего спасителя он и выбрал Аракчеева, опрометчиво отправленного когда-то в отставку Павлом I. Но произошло неожиданное: разобравшись с делами, Аракчеев вдруг подал прошение об отставке. Свое решение он аргументировал тем, что его предшественник был отставлен «с позором», для чего не было никаких оснований. И потребовал от императора либо отрешить от должности также и его, либо изменить формулировку увольнения Вязмитинова. В результате тот задним числом получил отставку «по прошению», право ношения мундира и полное денежное содержание в соответствии с воинским званием.
Деятельность Аракчеева в период Наполеоновских войн
Аракчеев же, помимо поста министра, получил должности инспектора русской пехоты и артиллерии, начальника Военно-походной канцелярии императора и фельдъегерского корпуса. В это же время он стал и сенатором. Ростовский мушкетерский полк был переименован, став Гренадерским и получив имя графа Аракчеева.
«Синекурой» должность военного министра тогда не была. Россия вела войны с Ираном (1804–1813), Турцией (1806–1812), со Швецией (1808–1809), а с 1809 года находилась ещё и в состоянии войны с Австрией.Зимой 1809 года во время войны со Швецией именно новый министр, вопреки мнению командования Финляндской армией, настоял на походе к вражеским берегам по замерзшему льду Ботнического залива. Эта дерзкая операция решила исход войны, однако Аракчеев, сославшись на то, что не принимал в этом походе непосредственного участия, отказался от ордена святого Андрея Первозванного. А ранее, в 1807 году, он отказался и от ордена Святого Владимира 1-й степени.При Аракчееве началось реформирование русской армии, в ходе которого были учреждены учебные батальоны (для подготовки унтер-офицеров) и так называемые рекрутские депо, в которых проходила подготовка личного состава перед отправлением в линейные части. Была введена дивизионная организация, появилась должность дежурного генерала. Артиллерию выделили в отдельный род войск и свели в роты и бригады. Для придания этим частям большей мобильности, были уменьшены калибры орудий и размеры лафетов. Кроме того, была продолжена работа по их стандартизации, благодаря чему теперь армейские оружейники в полевых условиях из двух или трёх разбитых орудий могли быстро собрать одно боеспособное. Появился Артиллерийский комитет и стал издаваться «Артиллерийский журнал». Сам Аракчеев написал тогда статьи, посвященные вопросам технологии изготовления пороха и селитры, а также выполнения боевых стрельб.В 1810 году Аракчеев подал в отставку, заявив, что время требует «более просвещенных министров». Свой пост он уступил М. Барклаю-де-Толли, а сам занял должность председателя Департамента военных дел Государственного совета.В Отечественную войну 1812 года Аракчеев, как сейчас бы сказали, возглавил тыловую службу российской армии, занимаясь ее снабжением и подготовкой резервных частей. Объективные исследователи, оценивая деятельность Аракчеева в 1812 году, утверждают, что по заслугам он должен бы быть поставлен в один ряд с такими героями Отечественной войны, как Кутузов и Барклай-де-Толли. Считают также, что именно Аракчеев уговорил Александра I отказаться от поста главнокомандующего и способствовал назначению на эту должность Кутузова. С декабря 1812 года и до окончания военных действий в Европе Аракчеев находился при Александре I. В Париже он отказался от звания генерал-фельдмаршала, которым должен был стать одновременно с Барклаем-де-Толли. Не принял он и высшую награду Пруссии – орден Большого черного орла.
Часто приходится слышать разговоры о «трусости» Аракчеева, который неизменно отказывался от командных должностей в действующей армии. По этому поводу следует сказать, что недостатка храбрых офицеров и генералов в России тогда не было. Гораздо хуже обстояли дела с талантливыми и толковыми (да ещё и честными) организаторами и администраторами, к числу которых и принадлежал Аракчеев. И, пожалуй, нам стоит поблагодарить его за то, что он, осознавая свое призвание, не старался изображать из себя Николая Каменского или Петра Багратиона. И тем более не пытался заменить их, встав во главе какого-нибудь крупного военного соединения или целой армии.
«Александровщина»
В конце 1815 года Аракчееву было поручено осуществлять «надзор за ходом дел» в Комитете министров. Фактически он стал правителем России – вместо императора, которого дела в Европе интересовали гораздо больше внутренних. В 1818 году Аракчеев составил и представил Александру I проект выкупа казной помещичьих имений «по добровольно установленным ценам», чтобы «содействовать правительству в уничтожении крепостного состояния людей в России». Таким образом, он мог войти в историю России, как благодетель и «освободитель». Увы, Александр уже давно отказался от псевдолиберальных идей, которыми так любил щеголять в молодости. В первой статье («Черная легенда» графа Аракчеева
) мы уже отмечали, что идея военных поселений принадлежала именно Александру I, и цитировали его фразу, сказанную еще в 1816 году:
«Военные поселения будут основаны во что бы то ни стало, даже если мне придется устлать дорогу от Петербурга до Чудова трупами».
Аракчеев возражал против этого замысла, справедливо указывая, что военные поселения будут убыточными в экономическом отношении, а качество подготовки их личного состава – низким. Утверждают, что Аракчеев буквально стоял на коленях перед императором, умоляя его «не образовывать новых стрельцов». Но в итоге вынужден был принять на себя все заботы по их обустройству. В 1819 году император назначил Аракчеева «начальником штаба над военными поселениями». И в том же году вспыхнуло восстание в переведенном на поселение Чугуевском полку, вызванное спущенным сверху нереальным планом по заготовке сена. Это выступление было поддержано окрестными крестьянами и для его подавления пришлось использовать 4 регулярных полка и 2 артиллерийские роты. Только что назначенному Аракчееву, который к этому делу отношения не имел (другие люди принимали возмутившее чугуевцев решение), пришлось возглавить карательную операцию. И получить огромную порцию презрения, стать объектом насмешек, а также героем эпиграммы, авторство которой приписывают Пушкину:
«В столице он – капрал,
В Чугуеве – Нерон:
Кинжала Зандова
Везде достоин он».
Кстати, вы ошибаетесь, если думаете, что немецкий студент Карл Занд убил какого-то короля или хотя бы генерал-губернатора – всего лишь известного своими симпатиями к России драматурга Августа Коцебу. И откуда же у него такая популярность в среде русских либералов? И Максимилиан Волошин в стихотворении «Северо-восток» ставит Аракчеева в один ряд с Петром I и Павлом I:
«Жгучий свист шпицрутенов и розг,
Дикий сон военных поселений,
Фаланстер, парадов и равнений,
Павлов, Аракчеевых, Петров.
Жутких Гатчин, страшных Петербургов,
Замыслы неистовых хирургов
И размах заплечных мастеров».
Два амбициозных императора и Аракчеев, который политические решения не принимал, самостоятельной фигурой никогда не был: лишь беспрекословно и очень добросовестно исполнял поручения правящего в тот момент монарха. Гораздо логичней и справедливее было бы поставить в один ряд с Петром и Павлом Александра I, даже стихотворный размер бы в этом случае не пострадал: «Павлов, Александров и Петров».С 1821 по 1826 годы Аракчеев пошёл на повышение: стал исполнять обязанности главного начальника Отдельного корпуса военных поселений. Сам он прекрасно осознавал, что должность ему досталась практически «расстрельная». А. П. Ермолов вспоминал его слова:
«Много ляжет на меня незаслуженных проклятий».
Это, кстати, понимал и Александр, который как-то сказал Клейнмихелю:
«Вы не можете знать, что значит для меня Аракчеев; он берет все плохое на себя и приписывает все хорошее мне».
Однако брать на себя вину и ответственность император благоразумно не стал, позволив Аракчееву дочерна измазаться, воплощая в жизнь его глупые и вредные идеи.Труд по организации и обустройству военных поселений был поистине титаническим. Численность личного состава, переводимого на поселение, вместе с членами семей в 1817 году составляла около 400 тысяч человек (а максимальная численность доходила до 700 тысяч).
При этом Аракчеев, проводя по поручению императора крайне жесткую линию на подавление любого сопротивления, условия жизни в военных поселениях старался облегчить – насколько это было возможно, конечно. Стараясь сделать службу в поселениях более престижной, он добился повышения жалованья офицерам. Но тщательно контролировал выполнение ими своих обязанностей, стараясь свести злоупотребления к минимуму. Он писал:
«Строгость нужна более для штаб-офицеров и обер-офицеров, …когда строгость – разумеется, справедливая, без интриг… – употребляется на начальников, то все пойдет хорошо, и солдаты будут хороши».
Наконец, по его приказу 300 лучших выпускников школ, в которых учились солдатские дети, были отправлены на учёбу в кадетские корпуса, выйдя из них офицерами. Остается лишь с горечью констатировать, как нерационально использовался недюжинный административный талант этого человека, и сколько времени и сил потратил он на внедрение в России этой нежизнеспособной системы. При этом свою работу он выполнил так хорошо, что военные поселения просуществовали ещё много лет. Ликвидированы они были в 1857 году – при императоре Александре II.
Последние годы жизни Аракчеева
На протяжении десятилетий А. Аракчеев работал в среднем по 17 часов в сутки, но подкосил его не этот нечеловеческий труд, а известие об убийстве дворовыми людьми Настасьи Минкиной (о ней было рассказано в статье Российский помещик граф Аракчеев). Эта женщина, несмотря на крестьянское происхождение, быстро привыкла к неограниченной власти. С каждым годом она все сильнее придиралась к крестьянам, придумывая новые причины для издевательств и новые способы мучений. В 1825 году Василий Антонов, брат девушки, которой особенно доставалось от Минкиной, решил «пострадать за общество» и убил новоявленную Салтычиху.На ее надгробии Аракчеев распорядился сделать надпись:
«Здесь погребен 25-летний мой друг, Настасья Федоровна, убиенная своими людьми в сентябре 1825 года».
Расследование по этому делу, вели такие высокопоставленные лица, как новгородский губернатор Д. Жеребцов и начальник штаба Отдельного корпуса военных поселений генерал-майор П. Клейнмихель. На законы Российской империи они особо не полагались и работали по принципу: «главное результат, а не методы». «Своих» тоже не щадили, и новгородский земской исправник В. Лялин, посмевший проявить снисхождение к одной из женщин (Дарья Константинова) по причине ее беременности, был арестован на 2 месяца – «за пособничество преступнице». В результате были даже получены признания обвиняемых о неудачных попытках отравления Минкиной. Но к этим показаниям все же надо относиться с осторожностью, поскольку под пытками человека можно вынудить сознаться в чем угодно.Наказание было чрезвычайно жестоким. Из 22 человек, проходивших по этому делу, трое были забиты насмерть (в том числе Василий Антонов и его сестра Прасковья). Многих отправили в Сибирь на каторгу. Аракчеев же впал в депрессию, все буквально валилось у него из рук. Некоторые считают, что именно по этой причине он не довел до конца следствие по доносу на будущих декабристов.Окончательно добили Аракчеева бумаги Минкиной, из которых он узнал, что любимая женщина была не верна ему, да к тому же ещё от его имени брала взятки. Граф стал возвращать эти незаконные подарки и столкнулся с неожиданной проблемой: дарители отказывались их принимать! Пришлось пригрозить им публикацией фамилий в газете. Уйдя в отставку (20 декабря 1825 года), он некоторое время лечился в Европе, а потом жил в своем имении, где поставил бронзовый памятник Александру I.
Незадолго до смерти, он внёс в государственный заемный банк 50 тысяч рублей. Эти деньги должны были пойти на оплату труда автора, который к столетию смерти Александра I напишет историю царствования этого императора, а также переводчикам книги на французский и немецкий языки.Умер Аракчеев 21 апреля (3 мая) 1834 года – с портретом Александра I в руках и, попросив прощения у всех, кого обидел. Перед смертью он вернул в герольдию все свои ордена за исключением одного, лично врученного ему Павлом I (орден святого Александра Невского). Полтора миллиона личных средств Аракчеев завещал на благотворительные цели. Пожалованное ему когда-то имение Грузино отошло государству и, по распоряжению Николая I, право пользоваться доходами с него получил Новгородский кадетский корпус, который с тех пор стал называться Аракчеевским. В этот корпус была передана и библиотека графа.
