Одна из ключевых морально-психологических установок советской/российской армии — попадание в плен — причем даже неумышленное — считается позором, который необходимо «смывать». Зачастую — «кровью».В качестве предисловия предлагаю проанализировать короткий 3-минутный фрагмент т/ф «20 век начинается» из сериала «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон».
В этом коротком эпизоде лаконично и предельно доходчиво зашифрованы две ключевые морально-психологические установки народа России, гарантирующие выживание нашей цивилизации в исторической перспективе. Какие? Об этом в заключительной части.
Как-то на самоподготовке во взводном классе (Бакинское ВОКУ) кто-то поделился своим изумлением, прочитав вслух отрывок из Сент-Экзюпери про то, как во время отступления в июле 1940г. трое французских вояк (во главе с лейтенантом) сначала ехали на фронт на грузовике через встречную толпу беженцев. Но в конце концов развернули машину, насадили в него женщин-детей и поехали в тыл.
Обсуждение свелось к дискуссии: нужно было показательно тут же на месте расстрелять всех вояк, или только офицера.
Моральные установки военных (во всяком случае — Вооруженных Сил СССР/России) — а это ключевой источник правовых норм военного времени — исходят из презумпции предательства тех, кто оказался в плену. Подчеркнём: презумпция "опровержимая". При этом сложность процедуры «реабилитации» прямо пропорциональна степени и характеру ведущихся боевых действий. Именно поэтому действовавший во время Великой Отечественной Войны (войны тотальной) механизм "опровержения" факта предательства пленного — был весьма жестким. Но критиковать его с сегодняшней колокольни «а ля кровавый рЭжЫм» — примитивная спекуляция. Хотя бы потому, что на войне абсолютный приоритет — по сравнению с попавшими в плен к врагу — имеют «права/интересы» тех, кто здесь и сейчас «кует будущую победу» (в действительности приоритет имели не субъективные права индивидуумов, а интересы государства/народа).
Арифметика войны.
Примем за «единицу» боеспособности — один человек = один боец.
1000 бойцов составляют (условно!) стрелковый батальон, то есть самостоятельную тактическую боевую единицу.
Допустим, что «активных предателей» (кто согласился сотрудничать с врагом) среди попавших в плен — 1 на 1000 (это заведомо условный минимум).
А теперь аксиома войны: внедренный противником в армию диверсант/шпион (из числа предателей) приравнивается к дивизии. Именно такого размера вред причиняется воюющей армии в результате диверсий или «слива информации».
Таким образом, на «чаше весов» две потенциальные ценности: на одной — тактическая единица стрелковый батальон; на другой — оперативно-тактическое объединение дивизия.
Исходя чисто из «арифметики» выбор очевиден: лучше не допустить появление у противника дивизии, пожертвовав одним своим батальоном.
Фантасмагория на тему «кровавые мальчики».
В результате диверсии пущен под откос воинский эшелон с личным составом. И вот души погибших бойцов в ночном кошмаре явились Иосифу Виссарионовичу с такой примерно предъявой: «Мы уже два года с кличем «За Родину! За Сталина» гоним фашистов в их логово, но вы — наш Вождь, допустили, что гнусный предатель пустил под откос наш эшелон и мы просто так, «за понюшку табака» — погибли. Разве не вы виноваты, что этого предателя не расстреляли тут же, как только он возвратился из плена?!»
В качестве иллюстрации и развития темы несколько историй (что-то по рассказам ветеранов; что-то — из собственных воспоминаний и впечатлений).
История 1.
Дело было во время рейда партизанского соединения Ковпака по немецким тылам на территории Украины. Авангард ковпаковцев сходу захватил село. И к разведчикам вышло 1-2 сотни «окруженцев» 1941 года: всё это время они скрывались у местных крестьян (вернее — крестьянок), а сейчас самоорганизовались и выразили желание с оружием в руках бить фашистов. Но — оказались не в том месте и не в то время. Потому что попали они к разведчикам, в мировоззрении которых полутона отсутствуют.
Командир авангарда сразу же задал вопрос: «Где ваше оружие?! Нет?! Потеряли? Придется вам вернуть своё оружие в бою. Приказ вам такой: Захватить опорный пункт в соседнем селе. Вперед!».
Немцы за считанные минуты расстреляли безоружные цепи — в бессмысленной лобовой атаке погибли все до одного. Об этом эпизоде командир авангарда своему партизанскому комдиву не докладывал.
История 2.
Авангард ковпаковцев захватил врасплох село, и практически без сопротивления пленили гарнизон из немцев и полицаев. Пленные не нужны — от слова совсем. Но бойцы попытались отвести от себя «чашу сию». Собрали жителей и дали им полчаса, чтобы они сами воздали каждому по их делам. Местные — в основном женщины — лопатами/тяпками забили только «своих» полицаев, а нетронутые немцы в ужасе от увиденного сгрудились в кучку (никто из них не пострадал). Партизанам пришлось самим расстреливать немцев.
История 3.
Май 1945, Германия. Это уже рассказ моего двоюродного дяди. Войну он встретил курсантом пехотного училища; ускоренный выпуск и уже с августа был на фронте. Весьма быстро попал сначала в полковую разведку, затем в дивизионную. После тяжелого ранения в 1944 служил в армейском штабе (разведотдел).
В мае-июне 1945 ему поручили забрать из зоны оккупации союзников группу советских военнопленных. В помощь взял своих бывших подчиненных — ветеранов-разведчиков.
Основная масса военнопленных оказалась в Германии ещё в 1941. Все как один рослые крепкие мужики довоенного призыва. На их фоне закаленные в боях разведчики, вся грудь которых была обвешана орденами-медалями и нашивками за ранения — выглядели пигмеями. Ветераны-разведчики смотрели на этих верзил с презрением, а один не выдержал, его прорвало: «Какие же вы паскудники! Все здоровые мужики, могли бы голыми руками пол-германии передушить. Вот теперь живите всю свою презренную жизнь с клеймом труса и предателя».
История 4. Мои воспоминания детства где-то 1968-1971г.г. Летние каникулы я проводил «в деревне у дедушки/бабушки».
Каждое лето дед подряжался заведовать грибоотварочным пунктом. В реальности это был семейный подряд с Райпотребсоюзом: деду помогала вся семья, в том числе детвора. Работа заключалась в приемке у населения свежесобранных грибов; переборка/обработка, отваривание/соление; упаковка в бочки готового товара.
Я со старшим двоюродным братом 2-3 раза в неделю ранним утром в лесу собирал грибы, к полудню сдавали деду свой «сбор» и оставались помогать на подхвате.
Весьма часто появлялся колоритный персонаж: высоченный жилистый мужик лет наверно 40-45 приносил огромный заплечный короб из бересты полный первосортных груздей. Всегда в лес ходил один, никому свои тайные грибные места не раскрывал. За каждую ходку он зарабатывал рублей 15-20. Но тут же всё пропивал: у дверей грибоотварочного цеха его уже ждала компашка собутыльников, по очереди бегавшие в село за самогонкой. Каждый раз пикник заканчивался одинаково: удачливый грибник один сидел на связке бревен, обхватив огромными лапами голову и тихонько постанывал. Когда кто-то проходил мимо он вскакивал и с надрывом сообщал (тыкая себя в грудь пальцем): «Я — немецкий шпион!». Один раз я подслушал разговор взрослых. Мой дед успокаивал какого-то слишком впечатлительного мужика: «Никакой он не шпион; в самом начале войны попал в плен и до победы просидел в Германии, работал на ферме у бюргера. Но органы его года два после войны промурыжили, вот у него башка и поехала».
Проживал он бобылем, перебивался на сезонных работах и подработках.
Уже учась в Мс СВУ, как-то задал ветерану-дяде вопрос: Чем объяснить катастрофу 1941-42 годов?
Ответ был примерно таков:
В Рабоче-Крестьянской Красной Армии поддержание воинской дисциплины пытались базировать на «пролетарском самосознании». Чуть что, командирам указывали: воспитывайте, убеждайте. Вот и досюсюкались.
В общем, история учит народ России — либерализм априори приводит только к бедам.
Он был в составе авиадесанта, захватившего штаб Квантунской армии (кстати, практически без боя).
И был назначен принимать добровольную сдачу в плен пехотного полка императорской армии. Без переводчика, которых были единицы. Командир полка — явно из породистых самураев, сначала предложил дяде общаться на английском. Затем перешёл на немецкий. Поняв бесперспективность своих попыток, произнес какое-то японское слово (которое дядя запомнил) и на русском языке весьма вежливо выразил недоумение: почему это русский офицер не знает языка врага, с которым воевал 4 года.
На следующий день дядя у переводчика узнал значение произнесенного японцем слова: «Варвары».
История 4 — ОКСВА, 1983г.
Ночью на одной из застав на шоссе Герат-Кандагар ЧП: пропал молодой солдатик (родом откуда-то из центральной России, месяца 4-5 службы, в ДРА от силы месяц-полтора). Стоял на посту на выносном НП, видимых следов борьбы и крови нет. Предположили похищение.
Начальник штаба дивизии поставил задачу командиру разведроты (легендарная личность, чуть позже уже на должности начальника разведки полка награжден Звездой Героя) примерно так: «Делай что хочешь, но пацана нужно спасти».
Ротный с двух ближайших кишлаков (вернее это были сезонные стойбища местного племени, ведущего полукочевой образ жизни) забрал всех старейшин и огласил условие: «Время до утра на возврат солдата - живого; не будет исполнено — всех аксакалов расстреляю». Разведрота расположилась в степи лагерем: внешнее охранение, в центре расположили аксакалов. На рассвете старейшина подозвал командира и поведал, где найти бойца (осталось загадкой, откуда старик получил инфу: связь с внешним миром была исключена). Парня действительно нашли в указанном месте — это был брошенный кишлак в соседней долине километрах 10-15 от лагеря разведроты. Солдат был в состоянии наркотического транса — «обкуренный».
Старейшина рассказал историю: он пришел сам, держа во рту ветку верблюжьей колючки. По пуштунскому обычаю это означает примерно следующее: «Я пришел к вам покаяться в своих грехах; я полностью признаю свою вину, делайте со мой, что хотите». Обычай запрещает убивать повинившегося таким образом врага. Он, естественно, превращается в раба, но жизнь ему сохранят.
Уже после дезертир сам рассказал, что непосредственно перед призывом целенаправленно посещал библиотеку и изучал литературу по Афганистану. В одной из книжек и наткнулся на описание этого обычая.
До трибунала он так и не дожил.
Мера пресечения в виде ареста к подследственным (обычные обвинения - неуставняк) не применялась — в гарнизоне гауптвахта появилась через год-два. Следователи военной прокуратуры передавали обвиняемых под надзор командиров. Рота дислоцировалась на 2-х заставах. Но туда — после того, как сослуживцы осознали, что могло бы произойти — ему путь заказан.
Вот его и оставили в полку у старшины роты, который единственный «квартировал» в гарнизоне — в землянке. На время своих отлучек он запирал землянку снаружи. Но кто-то из прибывших в полк на побывку офицеров неосмотрительно оставил в землянке АКС. Парень попытался прострелить себе мягкие ткани грудины, но вместо одиночного выстрела получилась очередь, одна из пуль «прогулялась» по грудной клетке. Когда прапорщик вернулся, солдат уже истекал кровью и был присмерти. В медсанбат его доставили еще живым, но спасти не удалось. Родным (трибунала то не было) сообщили стандартно: погиб при исполнении интернационального долга.
Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули —
Всегда стрелял без промаха комбат.
Упали парни, ткнувшись в землю грудью,
А он, шатаясь, побежал вперёд.
За этих двух его лишь тот осудит,
Кто никогда не шёл на пулемёт.
Потом в землянке полкового штаба,
Бумаги молча взяв у старшины,
Писал комбат двум бедным русским бабам,
Что… смертью храбрых пали их сыны.
И сотни раз письмо читала людям
В глухой деревне плачущая мать.
За эту ложь комбата кто осудит?
Никто его не смеет осуждать!
Теперь настало время обсудить, что за «разумное, доброе, вечное» зашифровано в приведенном в самом начале данного опуса фрагменте телефильма про Шерлока Холмса и Доктора Ватсона.
Первая идея понятна: Предательство не имеет никаких оправданий — от слова совсем. Изменник немедленно становится изгоем. В том числе в глазах самого преданного старинного друга.
Заметим, совсем недавно прошла идеологическая диверсия — эту идейно-психологическую установку из народного сознания пытаются вытравить и насадить либеральные ценности. Какие?
Вспомните, как один грузинский политик-либерал нашёл позитив в повальном тотальном паническом и практически всеобщем бегстве грузинского воинства с поля боя во время пятидневной войны 08.08.08.
Он привел в пример страны западной Европы — Нидерланды, Голландию, Францию и далее по списку. Они не стали сопротивляться Гитлеру, так как главной ценностью либерала является «жизнь». И в первую очередь — его собственная. А грузины в августе 2008 на практике доказали, что они, во-первых, истинные европейцы; во-вторых, они уже очень далеко оторвались от российских варваров.
Вторая идея требует раскрытия.
Дело в том, что бой/сражение/война в обязательном порядке являются спланированной операцией. То есть априори имеется, во-первых, руководитель; во-вторых — некий план.
Тайна плана для противника — залог успеха в бою/сражении/войне.
Поэтому до исполнителей доводится только его локальная боевая задача, причем весьма часто без раскрытия истинного общего замысла. Потому что вполне возможно, что именно данному исполнителю досталась роль «отвлечения внимания» противника (т.н. операция прикрытия).
Приказ командира/начальника должен исполняться неукоснительно. При этом инициатива, заранее не разрешенная руководителем, может привести к общему поражению.
Что весьма комично продемонстрировал Доктор Ватсон. Команды подслушивать — не поступало. И уж однозначно недопустимо действовать в бою исходя из своих чувств (в данном случае — глубокого возмущения).
