Чуть истории.
Давайте будем объективными, профессия «наёмник» (как высказался о «вагнерах» тащенерал Соболев) штука сложная, такая же древняя… как политик, кхе-кхе. Всегда находились молодые, крепкие, безбашенные мужчины, которым крестьянский труд или «сфера услуг» в древних полисах или забытых богом селениях были противопоказана психологически. Не забываем тягу «сапиенса» к приключениям, подверженность воздействию мифологии и желании разбогатеть. Ах да… есть ещё немаловажный (ключевой) фактор воинских традиций племён, народов и этносов.
Так уж сложилось, что общество с древнейших времён выделило из себя целый социальный класс профессиональных воинов, кои ничего кроме меча в жизни не знали. Так продолжалось по самый восемнадцатый век, пока на смену «наёмникам» не стали приходить национальные массовые армии. С воинской повинностью всего социума. Средства уничтожения поля боя переросли индивидуальное мастерство, пушка и залп из пищалей/аркебуз/мушкетов обнулили мастерское владение холодным или огнестрельным оружием, дисциплину и стойкость профессионала.
Мир становился индустриальным не только в методах производства, где вместо рукастого ремесленника с полным технологическим циклом появились придатки «конвейера», обученные единообразным действиям пролетарии и цеховики. Сильные лишь в отдельных циклах создания конечного продукта. Армии полностью повторили структуру своего общества, солдата обучали нехитрым эволюциям обращения с саблей/винтовкой/боевой машиной, подавляли рутиной присущую профессионалам инициативу и нешаблонное мышление.
Вот что такое Армия, огромный и тяжкий для осмысления организм. Среднестатистический военнослужащий выполняет более 90% неосознанных действий согласно артикулу или уставу, не имеет возможности потерять вбитые муштрой или занятиями навыки, но и приобрести новые для него проблематично. Попасть в среду избранных, матёрых вояк-спецназовцев или офицерский корпус можно, но то очень сложный процесс, требующий помимо желания, знаний и нужных кондиций — стечения обстоятельств и горячее желание.
Например. Американцы получили мощный импульс вырваться из устаревшей логики Второй мировой войны их пятнадцатилетней СВО во Вьетнаме. Оказалось, что Уставы прежних лет нужно выкидывать на помойку, призывники и резервисты после полноценного учебного процесса (вполне достаточного для боёв во Франции и Германии в сороковых) в джунглях Индокитая становились лёгкой добычей вьетконговцев, не умевших маршировать, отдавать честь, читать и писать, но владевших в совершенстве стратегией и бесчисленными тактиками тотальной партизанской войны, коварной и безжалостной.
Бедным янки пришлось учиться на ходу потом и кровью, для начала просто выживать в жутком климате, а потом выполнять полный набор неуставных действий для обычной пехоты: совершать глубокие рейдовые марши, выявлять и организовывать засады, жить в режиме постоянного патрулирования, атаковать нетипичные укрепления с подземной компонентой, владеть в совершенстве минно-взрывным делом, азами альпинизма и т.д. Стало понятно: войны будущего требуют совсем другого солдата, более выносливого, интеллектуально развитого, инициативного, мотивированного, обладающего многими воинскими специальностями. Штучный товар, явно не усреднённой армейской штамповки.
Ладно… солдат, новый уровень подготовки требовали офицеры. Как в «поле», так и в штабах. С широким кругозором, инициативой и навыками взаимодействия с другими родами и видами войск. Но, как показала практика, такие гуси не очень-то жалуют плац, казарму, распорядок и громоздкую, часто коррумпированную систему иерархии. Где главенствуют не личные способности и таланты военного человека, а умение встроиться в отдельный успешный клан. Но не это главное, вылезло наружу главное противоречие между профессионалом-воином и «винтиком» массовой армии — отношение к своему делу/ремеслу.
Большинство армейских воспринимают своё постоянное или временное служение в рядах… либо почти гражданской профессией, либо некой конституционной обязанностью, зачастую обременительной. Идеологически понимаемой так: лишь бы не было войны. Воин-профессионал такой подход не приемлет, он рождён для войны, она ему нравится и является смыслом жизни. Процент таковых потенциальных «наёмников» всегда был невелик, но именно они сегодня выходят на первый план. Из-за гибкости мышления, желания учиться и овладевать новыми технологиями, компетенциями, навыками.
Само собой, никто не отменяет достойную монетизацию такого профессионализма, не нужно лукавить. Особенно когда государство состоятельно, способно оплатить услуги воинов или ставит задачу изъять из общества весьма специфический контингент, направить его кипучую энергию в нужное русло. Поэтому спор вокруг ЧВК «Вагнер» не должен вестись с диаметральных позиций взаимных обвинений, нужно уяснить простую истину… не путайте тёплое с мягким, Армия и ЧВК не одно и тоже.
Компетенции.
Не кидайте тапки, но генерала Соболева понимаю. И очень надеюсь, что он последует совету Евгения Пригожина, отвлечётся от думских неотложных дел, приедет под Бахмут и на месте посмотрит, что именно и как именно делают «музыканты». Уверен, компетенций и знаний тащенералу достанет, чтобы понять и вникнуть в эффективность Штурмового Корпуса из так называемых «наёмников». Не как самодостаточного рода войск, а дополнения к существующим вооружённым силам России, временами способными их заменить. Не везде и не всегда, но порой являющимися незаменимыми.
Генералам вообще полезно постоянно учиться. Желательно не кровью подчинённых, а сторонним опытом. Например, Уставы переписать под главную фишку всех ЧВК мира, не только «Вагнера». Заключающуюся в дроблении подразделений по компетенциям, их полном взаимопонимании, более глубоком планировании операций на штабном и полевом уровнях, когда возможность фатальной ошибки практически исключается. Именно такая схема позволяет немыслимое для массовой Армии действие — ночные атаки пехотой.
Не шучу, даже родные Пограничные войска на такие трюки смотрели с опаской в лучшие времена ДШБ, слишком много неизвестных в уравнении, а сегодняшние высокотехнологические боевые действия с тепловизорами, «ночниками», минированием и летающими дронами воздушной разведки… задачу делают практически невыполнимой. Ан, нет. Армия не способна, но «частники» любой части света вам такую операцию проведут с результатом, близким к стопроцентному. Факторов успеха несколько.
Знай о противнике больше, чем он сам — первое слагаемое. Во всех ЧВК помешаны на разведке, доразведке, переразведке, перекрёстном сборе данных о противнике. Всеми средствами, круглые сутки, дублирующими и конкурирующими друг с другом группами. Все технические новинки, ещё не появившиеся в серии приблуды — там, приборы и аппаратура «двойного назначения» — в довесок. Отягощённые кустарщиной в исполнении своих Кулибиных, подсмотренными у коллег эффективными решениями.
В Армии такой трюк невозможен, все новинки с огромным трудом пробивают путь в войска. Даже постоянно воюющая армия (типа израильской) слишком неповоротлива и бюрократична, ограничена в бюджетах, чтобы под появляющиеся технологические ноу-хау менять тактики и обучение самых-самых, спецназы и отдельные разведывательные группы, части полной боевой готовности.
Личная мотивация «сотрудников» позволяет не думать о морально-волевых каждого бойца, его лени, нежелании учиться новым трюкам, извечном желании «откосить» от службы. Речь о выживании, поэтому ЧВК не используют ставшие громоздкими и малоэффективными армейские «кирпичики» боевого подразделения «отделение-взвод-рота». Группы. Способные действовать одинаково хорошо как самостоятельно, так и в составе сборной команды.
У «частников» расчёт ПТРК, тяжёлого пулемёта, АГС, снайпера всегда автономен, действует в логике «увидел-поразил», без долгих перекличек и ожидания мудрой команды старших чинов. Такая инициативная и профессиональная работа позволяет сократить главную тактическую единицу поля боя (роту) до 50-60 человек, считай в два раза. Разбитую на тройки или пятёрки. Насыщенность подразделения средствами разведки, связи и поражения, дисбаланс в сторону самых эффективных видов вооружения позволяют вести самый сложный вид боя — ночной.
Опять возвращаемся к мотивации «сотрудников», способных под прикрытием своей наземной артиллерии (пушки, тяжёлые и лёгкие миномёты, автоматические гранатомёты) буквально вползать на вражеские позиции за пресловутой «стеной огня». Трюк крайне опасный, в Армии не применяемый из-за высоко риска поразить собственных солдат. «Частники» же отрабатывают такое до обмороков, добиваясь стопроцентного взаимопонимания с артиллеристами и танкистами. Залог успеха — двойная разведка, как из пехотного порядка, так и самостоятельная у пушкарей и миномётчиков. Дроны, наблюдатели, «слухачи», станции контрбатарейной борьбы.
Кстати, о последней. Артиллерия по уставу обязана поддерживать пехоту в наступлении и обороне, у «частников» же она работает в инициативном порядке, в первую очередь занимаясь подавлением вражеской. Штурмовики такое ценят, максимально включаются в процесс выявления самого страшного поражающего фактора поля боя, никому не улыбается ходить в атаки под дождичком из снарядов, ракет, мин крупных калибров. Приоритеты тоже расставляются, всегда высоки премии за выбитое вражеское орудие. Кое-где в за него премия выше, чем за тот же танк.
Итак, составляем стандартный алгоритм действия «штурмовой роты» частной военной компании, дам описание действий «музыкантов» на Донбассе со слов противоположной стороны, угодившей под атакующие кувалды. Сначала ничего не предвещает беды, идут несистемные обстрелы артиллерией, редко-редко прилетит треть «пакета» РСЗО по опорному пункту. Но с каждым днём интенсивность огня растёт, над позициями круглосуточно висят беспилотники с камерами бокового обзора, вглубь обороны пробираются дешёвые коммерческие дроны.
В день или ночь атаки всегда происходит одно: оказывается так, что тяжёлое вооружение обороняющихся практически выбито, повреждено, либо оттянуто в глубокий тыл от греха подальше, нарушена ранее выстроенная система управления огнём. То есть, происходит «размягчение обороны», устранение из её архитектуры опорных составляющих. После этого начинается подавление или уничтожение более лёгких систем вооружений: миномётов, огневых точек, пулемётных гнёзд, замаскированных боевых бронированных машин. Их выявляют уже подошедшие за своим «огневым валом» штурмовые команды.
Иногда на такую малую артель из 10-20 человек работают несколько артиллерийских стволов, миномётов 120-мм, АГС и снайперских групп. А главным оружием штурмующих являются переносные ПТРК с тепловизорами, поражающие любые цели прямой наводкой. Особенно в почёте «Корнеты», но их применение требует… чугунных тестикул, хладнокровия и выучки расчёта. Но массированный огонь нескольких систем позволяет штурмовым группам без потерь выдвигаться на рубеж атаки, чаще всего незаметно для противника. Шанса осадить наглецов почти нет, архитектура обороны нарушена, долгие армейские согласования по маневрированию огнём на участке всегда отнимают кучу времени.
Едва легли на головы противника последние снаряды и мины, ещё не прекратился плотный обстрел из АГС, а последние «морковки» выстрелов из РПГ не упали с беспилотников на «опорники» — здравствуйте, первые штурмовые «тройки» уже находятся на позициях противника, завязывают стрелковый бой и буквально засыпают обороняющихся гранатами. А по их следам (по заранее проложенному в шифровом планшете маршруту) подходит основная группа числом 40-50 бойцов, обычно новобранцев.
Их задача состоит в закреплении захваченных позиций, они всегда находятся в зрительном контакте со своими боевыми товарищами ударной группы, учатся очень быстро, вникая в логику действий более опытных штурмовиков. Бой-два и не нужно долгих месяцев полигонных вегетарианских упражнений. Всё проще: «делай, как я» и несколько железных правил (не отступать, не прятаться, не подставлять соседа) — вот залог успеха мотивированных «частников».
Способных днём и ночью давить на одном участке обороны без перекуров и обеда, чередуя артиллерийские удары, сменяя друг друга, применяя творческие тактики штурма. А штабные «менеджеры» полностью контролируют обстановку в реальном времени через беспилотники и планшеты полного цикла боевого управления, не по отрывочным докладам с передка гадают об обстановке, а видят всё собственными глазами и коллективно принимают решения. Конкурируя друг с другом, что тоже очень важно для общей картины боя.
То есть, главная проблема Армии — длительное время на подготовку «среднего бойца» в неспешном ритме плановых занятий. У «частников» оно максимально сжимается. Танки и бронетехника перестали играть главную скрипку на поле боя, они всего лишь вспомогательный элемент поддержки из ближнего тыла, поэтому только инициативная и профессиональная пехота способна становиться инструментом прорыва обороны. Подготовить её быстро тоже не всегда получается, какими бы уникальными и ускоренными алгоритмами учёбы подразделение не обладало. Но в ЧВК выход найден: модернизация систем управления боем нивелирует длительность обучения и время слаживания.
А постоянное нахождение новобранцев в среде матёрых профессионалов быстрее прививает нужные навыки, выявляет способности каждого бойца, определяет его будущую специальность/специальности. Вот и получается, что «вагнера» наловчились без потерь брать самые укреплённые позиции только за счёт полной цифровизации военной аксиомы «каждый солдат должен знать свой манёвр», гибкого взаимодействия систем наземной артиллерии и тяжёлого вооружения пехоты между собой. Под круглосуточным колпаком БпЛА: разведывательных и ударных.
Выводов не будет, спор об эффективности Армии и ЧВК является бессмысленным, а в текущей обстановке СВО — деструктивным и вредным. Задачи разные у них и способы их выполнения. Можно представить себе штатное армейское мотострелковое отделение… с пятью ПК и тремя автоматчиками, у которых за плечами ранцы с двумя дюжинами гранат? А поддерживает их два расчёта с «Корнетами», три расчёта АГС, да из тыла ювелирно наваливает батарея 120-мм миномётов.
ПТРК Корнет
По наводке двух операторов БпЛА, один из которых наблюдает за общей картиной боя (имея прямой канал со штабом «группы»), а второй находится прямо за спинами штурмовиков. В Армии такое невозможно, придётся переписать все Уставы и штатные расписания заново, как и учёбные программы сверху донизу. До генеральских спецкурсов включительно. Хотя с них начать и следует, по совести.
Сила Армии в её массовости, общей устойчивости структуры, способной пережить самые страшные поражения за счёт постоянного притока личного состава, массовых и простых систем вооружения, взаимодействия видов и родов войск. ЧВК же является коммерческой структурой, способной получить в своё распоряжение наиболее отчаянных, мотивированных, любящих риск (и деньги) бойцов, очень специфическую часть человеческого социума. Здесь нет бюрократии, кумовства, землячеств, групп интересов. Результат и цена, всё.
Только это имеет ценность, ЧВК продают результат, максимально стараясь сократить издержки. А поскольку его приносят высококвалифицированные профессионалы, то их берегут как зеницу ока опережающим любую Армию применением технических средств, самого лучшего вооружения, гибкими и нестандартными тактиками, системами тренировки и обучения. Штабным «менеджерам» не улыбается попасть на ковёр к начальству из-за небрежно спланированной операции, неоправданных потерь ценного человеческого материала. А персональная ответственность коммерческого предприятия не позволяет перекидывать (в случае промахов) вину на других, чем хронически страдают все массовые Армии.
Чтобы армейскому комполка составить типичную штурмовую группу «частников» (речь не только о «вагнерах», кстати) — ему придётся разоружить в интересах пяти-шести десятков сверх-мотивированных и профессиональных отчаюг (поди найди ещё среди срочников или любителей военной ипотеки) весь полк, передать всё штатное тяжёлое вооружение и БК для поддержки успешных действий штурмовиков. А восемь сотен остальных солдат останутся со стрелковкой и лёгкими арсеналами, поскольку вся артиллерия и тяжёлые вооружения, бронетехника, связь, средства разведки и штаб убудут выполнять особую, нетипичную для среднего подразделения задачу.
Армия — это выполнение общих задач, только ценой больших потерь и постепенного накопления боевого опыта за счёт выживших ветеранов и наиболее инициативных и дерзких офицеров она способна расти, эффективнее выполнять боевые задачи. Отталкиваясь от изнуряющих оборонительных боёв, переходить в робкие контратаки, а затем проводить блестящие наступательные операции. Где каждый знает свой манёвр.
ЧВК же являются инструментом для сверхсложных или нетипичных задач, очень чувствительны к потерям личного состава, особенно офицерского. Одиночки-волчары, спаянные в дружинное братство, не понимающие прелести крестьянского или любого другого мирного труда. Авантюристы, лихие люди, крайне неприятного порой темперамента и сложной жизненной судьбы. Но в своём кровавом ремесле знающие толк, способные быстро адаптироваться без участия бюрократии, менять подходы и взгляды на исполнение своих обязанностей.
Не нужно сравнивать «частников» и армейских служак, а вот дополнять и правильно организовывать взаимодействие стоит научиться. Пусть одни годами ждут тендеры на новые системы вооружения и снаряжение, программы обучения. Просто данный временной пробел обязаны заполнить нанятые профессионалы, одинаково легко осваивающие технологии «двойного назначения» и самые смелые военные новинки. Сами купят, сами освоят, сами применят. Без «авторитетного» генеральского мнения, зачастую ошибочного и костного. Только так должны выглядеть современные Армии.
А уж тем более тех государств, у которых имеются далеко идущие геополитические интересы. В самых неожиданных и далёких локациях, с разной региональной, этнической, технологической спецификой. Национальные массовые армии со времён Вьетнама показали, что всех задач в конфликтах они не способны выполнить, их роль в другом: создать устойчивую военную инфраструктуру, содержать у удобоваримом порядке тяжёлые и стратегического значения вооружения. А пехота… нужна другая.
Невыездной Нетаньяху. Западные страны признавшие выданный МУС ордер на арест Нетаньяху и Галланта. Также к списку присоединилас