Битва за Юг: Красная Армия освобождает Харьков и Киев

Войска красного Юго-Восточного фронта совместно с войсками Южного фронта в Хопёро-Донской операции нанесли поражение корпусам белой Донской армии. План Деникина вводом крупных резервов добиться перелома в борьбе был сорван. Деникинские войска отброшены в Донбасс и за реку Дон.
 

Белые идут ко дну. Провал внешней политики

Летом 1919 года в Ставку Деникина прибыл британский генерал Г. Хольман – новый глва союзной миссии и личный представитель военного министра У. Черчилля. В своём послании Деникину Черчилль обещал помощь военным снаряжением и специалистами. Но отмечал, что ресурсы Англии, истощенные великой войной, «не безграничны». К тому же британцы должны выполнять свои обязательства не только в Южной России, но и на Севере и в Сибири. Генерал Хольман был прямым воякой и честно пытался помочь армии Деникина. Будучи лётчиком, даже сам принимал участие в воздушных операциях.

В это же время британская дипломатия продолжала свои интриги. Дипломатическая миссия во главе с генералом Кизом, подчиненной министерству иностранных дел, старательно совали нос во все дела и интриги, которые происходили на Юге России, участвовала в различных совещания и консультациях, разного рода «говорильнях». А после поражения армии Колчака в Сибири британская дипломатия стала «сливать» и белый Юг. Глава британского правительства Ллойд-Джордж считал, что большевиков силой оружия не победить и Британия больше не может тратить огромные средства в этой бесконечной войне, необходимо искать другие средства, чтобы «восстановить мир и изменить систему управления в несчастной России». Лондон прорабатывал тему созыва конференции, где при посредничестве великих держав, можно будет примирить враждующие стороны.

Политика Франции была бестолковой и запутанной. С одной стороны, французы поддерживали белых, опасаясь союза большевиков с Германией. Парижу требовалась Россия, которая по-прежнему будет сдерживать Германию. С другой стороны, поддержка была в основном на словах, особенно после эвакуации из Одессы. Реальная помощь постоянно тормозилась, французы использовали для этого разного рода бюрократические зацепки. При этом французы жадничали, хотя после войны осталось огромное количество оружия, боеприпасов, снаряжения, разных материалов, которые просто были лишними. Париж боялся продешевить, поднимал вопрос о компенсациях экономического характера. Параллельно французы ещё пытались делать ставку на Петлюру, который уже не имел никаких шансов на успех в Малороссии. Также Франция поддерживала Польшу, претендовавшую на западнорусские земли, что не могло радовать Деникина.

При Деникине французским представителем был полковник Корбейль. Но фактически он был лишь посредником между белой Ставкой и Константинополем, Парижем. Большие надежды возлагались на приезд осенью 1919 года миссии генерала Манжена, который должен был облегчить сношения между белым командованием и французским руководством для организации антибольшевистской борьбы. Но эти надежды не оправдались. Деятельность миссии свелась к сбору информации и консультациям, бесконечным бестолковым переговорам, без конкретных решений и дел. В США же в это время усиливались изоляционисты, требующие отхода от европейских дел. К тому же Вашингтону был больше интересен Дальний Восток и Сибирь, чем Юг России.

В западном сообществе имелись и радикальные планы борьбы с большевизмом. К примеру, предлагалось покончить с русским коммунизмом с помощью Германии и Японии, предоставив им за это возможности по грабежу России. Мол, разгромленная в войне Германия не может платить репарации Антанте, но ей можно дать возможность получить средства на восстановление за русский счёт. Так Запад убьет нескольких зайцев. Подавит с помощью немцев русских коммунистов, окончательно закабалит Россию и даст Германии возможность оплатить долги перед Лондоном и Парижем. Но против этой идеи активно выступала Франция. Французы опасались, что Германия быстро восстановиться и снова будет угрожать Парижу. Интересно, что французы и немцы в своих политических прогнозах показали возможность возникновения в будущем стратегического союза Германия – Россия – Япония, либо Италия – Германия – Россия – Япония. Этот альянс мог стыть угрозой для западных демократий (Франции, Англии и США). А против усиления Японии за счёт России выступали США, у которых были свои планы по превращению Сибири и Дальнего Востока в сферу влияния Америки.

В итоге надежды белых на серьёзную помощь Антанты не оправдались. Запад не помог. Точнее, даже поспособствовал поражению Белого движения, так как не был заинтересован в воссоздании «единой и неделимой России». Запад делал ставку на затяжную братоубийственную войну, которая истощит силы и потенциал русского народа, быстрая победа белых либо красных, Англию Францию и США не устраивала. Также Антанта всеми силами способствовала развалу России, отколу от неё окраин, Финляндии, Польши, Прибалтики, Малороссии-Украины, Закавказья, Дальнего Востока и т. д.

«Великая Польша»

Не смогли белые договориться и с Польшей. Националистическая Польша казалась естественным союзником белогвардейцев. Польша была враждебна большевикам и начала войну против Советской России. Варшава имела сильную и многочисленную армию. Деникин пытался наладить союз с поляками. Едва наладились коммуникации, отправил на родину польскую бригаду Зелинского, сформированную на Кубани. Белые военные и гражданские власти шли навстречу пожеланиям поляков, которые хотели вернуться домой, помогали беженцам и пленным мировой войны. Наступление левого крыла армии Деникина на Киев решало задачу соединения белогвардейцев с польской армией. Это должно было освободить западную часть фронта для удара на Москву, надежно прикрыть левый фланг от Красной Армии. Также открывалось железнодорожное сообщение с Западной Европой – надежды на реальную помощь Антанты ещё не угасли.

Однако все попытки наладить союз с Варшавой потерпели крах. Все послания остались без ответа. Обещанная поляками миссия во главе с генералом Карницким в Ставке Деникина появилась только в сентябре 1919 года. Переговоры с миссией Карницкого, длившиеся несколько месяцев, ничего не дали. Тем временем поляки прекратили боевые действия против красных на Западном фронте. Дело было в том, что поляки забыли о стратегии в ущерб территориальному вопросу. Варшаву интересовали только границы «Речи Посполитой – 2», в которую должна была войти Курляндия, Литва, Белая Русь, Галиция, Волынь и значительная часть Малой России. Польские паны мечтали о великой державе от Балтики до Чёрного моря. Ситуация казалась благоприятной. Поэтому идея белогвардейцев о «единой и неделимой России» Варшаве явно не нравилась. Поляки решили, что захват Москвы деникинцами им не выгоден. Лучше затянуть войну, обескровить обе стороны, чтобы Польша могла по максимуму реализовать свои замыслы.

Понятно, что Деникину об этом напрямую не говорили. Но постоянно демонстрировались карты «земель польского расселения», вплоть до Киева и Одессы, предлагалась высказать свою точку зрения на судьбе тех или иных территорий. Деникин же стоял на несвоевременности территориальных споров в условиях войны, необходимости временных границ. Окончательное решение откладывалось до завершения войны и создания общерусского правительства. Деникин писал Пилсудскому, что падение ВСЮР либо их значительное ослабление поставит Польшу перед всеми силами большевиков, что может вызвать гибель польского государства.

Однако Варшава была глуха к этим разумным воззваниям. Поляки были ослеплены стремлением созданию державы «от моря до моря», и верили в свою военную мощь. Польская верхушка не желала полноценно сотрудничать с белогвардейцами, опасаясь возрождения прежней России. Британскому генералу Бриггсу, прибывшему в Варшаву от Антанты по решению русского вопроса, Пилсудский откровенно заявил, что в России ему «не с кем разговаривать, так и Колчак, и Деникин – реакционеры и империалисты».

Антанта, в рамках своей стратегии «разделяй и властвуй», пыталась подтолкнуть Польшу к союзу с Белой армией, или, хотя бы, к организации взаимодействия. Но строптивые польские паны пошли в отказ. Они упорно игнорировали указания старших «партнеров». Варшава заявляла, что Деникин не признаёт независимости Польши, хотя её независимость признало ещё Временное правительство. То поляки говорили, что налаживать связи с Деникиным бесполезно, у него нет полномочий, он будет ждать указаний Колчака. Хотя Деникин имел полномочия для сношений с соседними странами, и поляки об этом знали.


Таким образом, Варшава делала ставку на взаимное истребление русских, и красных, и белых, не желая усиливать армию Деникина. Когда британцы всё же смогли уломать польскую сторону, то Пилсудский сообщил, что зимой армия наступать не будет из расстройства тыла, разрухи на уже занятых территориях. Обещал начать наступление весной, но к этому времени армию Деникина уже сокрушили. В итоге Москва получила возможность снять с Западного фронта лучшие дивизии и бросить их против белогвардейцев. Также западный фланг красного Южного фронта мог спокойно развернуться к полякам тылом, и начать наступление на Киев и Чернигов.

   

Кубанская проблема

У Белой армии, как уже ранее отмечалось были крупные проблемы и в тылу. На Северном Кавказе приходилось воевать с горцами, Северо-Кавказским эмиратом, держать войска на границе с Грузией. Повсеместно велась борьба с повстанцами, бандитами. Полыхала Малороссия и Новороссия, где батька Махно собрал целую армию и вёл настоящую войну с белогвардейцами (Удар Махно по Деникину).

Не было порядка даже в рядах самой Белой армии. Мощный удар в спину Вооруженным силам Юга России нанесла Кубань. Кубань больше года прожила в тылу, тихо и спокойно, и началось разложение. Другие казачьи войска в это время напряженно овевали: Дон – отказал атаки красных на свою территорию, Терек – отбивал набеги горцев. Кубанское войско впало в иллюзию собственной безопасности. Разложение в отличие от донцов, у которых раскол произошёл «внизу» (выделение красного казачества и «нейтральных»), началось «сверху».

Ещё 28 января 1918 года Кубанской краевой войсковой радой во главе с Н. С. Рябоволом на землях бывшей Кубанской области была провозглашена независимая Кубанская народная республика. Сначала Кубанская республика рассматривалась как часть будущей Российской федеративной республики. Но уже 16 февраля 1918 года Кубань была провозглашена независимой самостоятельной Кубанской народной республикой. В течение 1918 года Кубань металась между гетманской Украиной и Доном, которые имели своих сторонников в краевом правительстве. В июне 1918 г. кубанское правительство решило поддержать Добровольческую армию.

Однако в дальнейшем отношения между армией Деникина и кубанской верхушкой, где были сильны позиции социалистов и самостийников, обострились. Ставка Деникина рассматривала Кубань как неотъемлемую часть России, стремилась к упразднению кубанского правительства и рады и полному подчинению кубанского казачьего войска белому командующему. Кубанцы же стремились отстоять свою автономию, и даже расшить её. Пока фронт проходил рядом, отношения между добровольцами и кубанцами были натянутыми, но терпимыми. Но вскоре они стали враждебными.

Первым крупным поводом к разрыву стало убийство 14 (27) июня 1919 года в Ростове председателя Кубанской рады Николая Рябовола. Преступление было совершено на территории, которую контролировало донское правительство. Виновных не нашли, хотя подозревали деникинцев, так как Рябовол был одним из лидеров самостийников и резко критиковал режим Деникина. Но весомых доказательств не было. Кубанская рада обвинила в смерти Рябовола «врагов народа, слуг реакции, монархистов», то есть добровольцев. Кубанские казаки стали дезертировать из Добровольческой армии.

Когда Ставка Деникина перебралась из Екатеринодара в Таганрог, а Особое совещание – в Росто-на-Дону, кубанские самостийники почувствовали полную свободу и развернулись на полную катушку. Кубань стала вести себя как независимое государство, ввело таможню, отказывалась продавать хлеб даже Дону, не говоря уж о «белых» областях. В итоге хлеб донцы купили, но дороже, через спекулянтов. В прессе Добровольческую армию обвиняли во всех грехах. Поражениям армии Колчака откровенно радовались. Рада открыто заявила, что бороться нужно не только с большевиками, но и с реакцией, опирающейся на армию Деникина. Особое совещание называлось силой, которая желает уничтожить демократию, отнять у Кубани землю и волю. Понятно, что, видя такую ситуацию на малой родине, кубанские казаки, которые воевали на фронте, быстро разлагались, стремились сбежать домой. Дезертирство кубанцев стало настолько массовым и их доля в войсках Деникина, в конце 1918 года составлявшая 2/3, к началу 1920 года упала до 10 %.

Уже в начале осени 1919 года депутатами рады велась активная пропаганда по отделению Кубани от России. Распускались различные порочащие добровольцев слухи. Мол, Деникин продал хлеб Англии за снабжение, поэтому продовольствие подорожало. Мол, не хватает мануфактуры и промтоваров из-за «блокады Кубани» белыми. Мол, добровольцы имеют отличное оружие и обмундирование, а кубанцы «босы и голы». Мол, казаков заставляют воевать с «дружественными» горцами Дагестана и Чечни, с «родственными украинцами» Петлюры. Ставились требования снять кубанские части с фронта и поставить их гарнизонами в Кубани. Добровольческую армию объявили виновником гражданской войны, деникинцы якобы пытаются восстановить монархизм. Поддерживалась программа Махно. Выдвигалась идея, что без добровольцев кубанцы смогут договориться и примириться с большевиками. Народу в целом на эту пропаганду было плевать, как и на «самостийность» и «демократию» (больше волновали цены на хлеб). Но главное, что эта пропаганда действовала на кубанские части.

Так, пока Кавказская армия, состоявшая в основном из кубанцев, наступала в районе Царицына и Камышина, боевой дух был высоким. Но как только начались затяжные оборонительные бои, которые не сулили большой добычи (захват трофеев был болезнью казаков), потери, осень с холодами и тифом, так началось повальное дезертирство. С передовой бежали, а дом был довольно близко. Уехавшие на отдых или лечение на Кубань обычно уже не возвращались. Дезертиры спокойно жили в станицах, власти их не преследовали. Многие шли в бандформирования «зелёных», которые существовали практически законно (их атаманы были связаны с депутатами рады). Другие шли в запасные части и «гайдамаки» (охранные отряды), которые Кубанская рада содержала как ядро своей будущей армии. Осенью 1919 года дело дошло до того, что в фронтовых кубанских полках осталось всего по 70 – 80 сабель, и их боеспособность была минимальной. После отчаянных усилий военного командования удалось добиться направления кубанских подкреплений на фронт. Полки довели до 250 – 300 бойцов. Но лучше от этого не стало. На передовой оставался самый крепкий элемент, а прибыли уже полностью разложившиеся казаки, которые занялись развращением остальных.

Кубанские самостийники вели сепаратные переговоры с Грузией и Петлюрой. Грузия выражала готовность признать суверенную Кубань и прийти ей на помощь для защиты «демократии и свободы». Одновременно кубанская делегация на Парижской мирной конференции ставит вопрос о принятии Кубанской народной республики в Лигу Наций и подписывают договор с горцами. Договор между кубанцами и горцами мог рассматриваться как направленный против Терского войска и ВСЮР.

Это переполнило чашу терпения у Деникина. 7 ноября 1919 года главнокомандующий приказывает предать полевому суду всех лиц, подписавших договор. В раде этот приказ сочли нарушением Деникиным кубанского «суверенитета». По предложению Врангеля Кубань была включена в тыловой район Кавказской армии, которую возглавил генерал Покровский (Врангель стал командующим Добровольческой армии, заменив Май-Маевского). Кубанские радикалы призывали к восстанию, но основная масса испугалась. Энергию и жестокость Покровского знали по 1918 году. Покровский навёл порядок. 18 ноября он предъявил ультиматум: выдать ему в 24 часа Калабухова (единственный член парижской делегации, остальные на Кубань не вернулись), и 12 лидеров самостийников. Председатель рады Макаренко и его сторонники попытались арестовать атамана Филимонова и захватить власть. Но большинство депутатов, испуганные Покровским, выразили доверие атаману. Макаренко сбежал. Покровский, после истечения ультиматума, ввел войска. Калабухова судили и казнили, остальных самостийников сослали в Константинополь.

Кубанская рада на короткий срок успокоилась. Приехавшего Врангеля встретили овациями. Рада приняла резолюцию о единении с Добровольческой армией, ликвидировала полномочия парижской делегации, внесла поправки в конституцию. Атман Филимонов, который проводил политику флюгера, ушел в отставку, его сменил генерал Успенский. Однако эта победа Ставки Деникина над Кубанью была кратковременной и запоздавшей. Уже через два месяца рада восстановила полную автономию и отменила все уступки ВСЮР.

 
Продолжение следует…