На страницах многих книг Борис Годунов сплошь и рядом предстает коварным интриганом и лицемером, узурпировавшим российский престол, преступником и детоубийцей. Гораздо более благостно выглядит ничтожный и абсолютно ничем не выдающийся Михаил Романов, отец которого получил чин митрополита от Лжедмитрия I, а сан патриарха от второго самозванца (как говорится, ласковый телёнок двух маток сосет). А потом сынок и папа присягнули на верность польскому королевичу Владиславу. В результате многие годы в Речи Посполитой Михаила Романова царем не признавали, считая (и называя) стольником Владислава. И титул русского царя Михаилу пришлось выкупать за 20 тысяч серебряных рублей – в 1634 году.Надо сказать, что период Смутного времени изрядно мифологизирован. И один из этих мифов родился буквально у нас на глазах – о невероятной важности изгнания польского гарнизона из Кремля в ноябре 1612 года, которое на самом деле являлось всего лишь одним из эпизодов трагического периода Смутного времени. С тем же основанием можно было бы объявить, что Отечественная война 1812 года закончилась после ухода из Москвы армии Наполеона. В современной России этот малозначимый эпизод даже объявлен государственным праздником – взамен неудобной нынешним властям годовщины Великой Октябрьской революции. При этом стыдливо умалчивают, что вместе с поляками в осаде сидели, отбиваясь от русских войск, Филарет и Михаил Романовы. Не менее лживым является созданный придворными историками Романовых миф об окончании Смуты после воцарения Михаила Романова весной 1613 года. На самом деле полыхало тогда на Руси (и не меньше прежнего) ещё 5 с лишним лет. Наседали шведы. На Москву ходили А. Лисовский, королевич Владислав и атаман Заруцкий с Мариной Мнишек. Вольготно бродили по Руси, то и дело появляясь вблизи столицы, отряды «воровских казаков». Со шведами 27 февраля 1617 года пришлось заключить похабный Столбовский мирный договор, по условиям которого Россия потеряла выход к Балтийскому морю и ряд городов, лишь недавно возвращенных Борисом Годуновым.
Не менее печально обстояли дела с Речью Посполитой, с которой в конце декабря 1618 года пришлось подписать унизительное Деулинское перемирие, отдав множество городов, в том числе Смоленск и Чернигов. О методах управления государством того же Михаила даёт представление такое его обращение к Земскому собору:
«Учинились мы царем по вашему прошению, крест нам целовали вы своей волею, а теперь везде грабежи и убийства, разные непорядки, о которых нам докучают. Так вы эти докуки от нас отведите и все приведите в порядок».
Борис Годунов ни на кого ответственность за состояние дел в государстве не перекладывал. На вершину государственной власти он поднялся не волей много раз предававших Россию двурушников-бояр и разбойников с большой дороги, именовавших тогда себя казаками, а исключительно благодаря личным способностям, которые первым оценил ещё царь Иван IV. В мировой истории трудно найти столь же трагичную и печальную судьбу. Добившись, казалось бы, невозможного, Борис Годунов скоропостижно скончался, уже фактически преданный своим окружением. Следом за ним были жестоко убиты его жена и коронованный сын. Дочь стала жертвой насилия авантюриста, захват власти которым вверг страну в кровавый хаос гражданской войны. И государство, для которого Годунов сделал так много, оказалось разорвано в клочья, чуть не погибло в результате охватившей его смуты и войны всех против всех. Надо сказать, что к очернению образа всенародно избранного царя Годунова приложили руку чрезвычайно талантливые люди, стараниями которых стереотипы просто въелись в народное сознание. А. С. Пушкин придумал хлесткую фразу о «кровавых мальчиках в глазах» «детоубийцы» Годунова. А. К. Толстой, решая определенные художественные задачи, в своей драматической трилогии сознательно оклеветал этого царя и прямо писал об этом Стасюлевичу:
«Невинность Бориса Годунова мне не годилась. Он должен быть виновным».
«Контрольным выстрелом» стала знаменитая опера Мусоргского. Между тем подавляющее большинство историков сходятся во мнении, что для российского государства деятельность Годунова была чрезвычайно полезна, и высоко оценивают его, как правителя.
Происхождение и юность
По общепринятой версии, будущий царь вел происхождение от Ивана Годуна – внука боярина Дмитрия Зерно, который жил во времена Ивана Калиты. Версия о происхождении рода Годуновых от татарского мурзы Чета, приехавшего на Русь в 1330 году, представляется менее вероятной. Хотя в некоторых источниках говорится даже, что Ипатьевский монастырь, в котором в период Смутного времени прятался Михаил Романов, был основан этим самым Четом, принявшим крещение и новое имя Захарий. Пушкин смело пишет о Борисе Годунове:
«Вчерашний раб, татарин, зять Малюты».
Прямо скажем, даже если допустить происхождение рода Годуновых от Чета, «татарином» родившийся в 1552 году Борис выглядит еще более сомнительным, чем сам Пушкин – «арапом». Да и попрекать знатного человека в татарском происхождении в конце XVI – начале XVII вв. никому бы и в голову не пришло. Ведь ордынские ханы на Руси признавались царями, а мурзы стояли вровень с князьями. И Чингисиды долгое время почитались выше и Рюриковичей, и Гедиминовичей. Происхождение от Чета приписывали себе, кстати, и представители боярского рода Сабуровых, из которого происходила первая жена Василия III, отца Ивана Грозного. С выражением «вчерашний раб» Пушкин тоже ошибся. В устах бояр это было бы скорее похвалой, чем оскорблением. Дело в том, что в официальных обращениях к монарху все они именовали себя «холопами» (крестьяне и прочий простой люд – «сиротами»). А почетное звание «царского слуги», которым Годунов стал при Федоре Иоанновиче, считалось выше боярского. Итак, Борис Годунов, действительно, ещё недавно был царским «холопом». Но другие-то бояре «холопами» и остались. И этим своим «холопством» очень гордились. Родился Борис Годунов под Вязьмой в августе 1552 года (примерно за 2 месяца до падения Казани). После смерти отца в 1569 году жил в семье своего дяди – Дмитрия Годунова. А вот сестра Бориса – Ирина, как утверждают, с 7 лет воспитывалась в царском дворце и уже с того времени была знакома со своим будущим мужем – царевичем Федором. Вязьма входила в состав опричных земель, и потому Дмитрий Годунов служил в опричнине, став главой постельного приказа. В 1570 году в возрасте 18 лет Борис Годунов тоже поступил в опричники. И, видимо, уже тогда Иван IV оценил его деловые качества и способности. В 1571 году мы видим Бориса дружкой царя на его свадьбе с Марфой Собакиной (третья жена царя, именно она появляется в знаменитом фильме Л. Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»). А сам Борис женится на Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской – дочери всесильного царского любимца Малюты. Ничего позорного для Годунова в этом браке не было. Породниться с этим фаворитом Ивана Грозного не отказались бы тогда и более родовитые бояре.
Прижизненных портретов Бориса Годунова не существует. Современники описывают его как человека невысокого роста, но с величественной осанкой, не слишком образованного, но умного и хитрого, к тому же – хорошего оратора.В 1578 году 26-летний Борис становится царским кравчим, в 1580 – на его сестре Ирине женился второй сын царя Федор.
«Борис же, царский шурин, не в шутку был умен»
После этого Борис Годунов получает чин боярина. А в 1581 году в царской семье произошла трагедия. Согласно распространенной версии, Иван Грозный чрезвычайно строго относился к женам своего старшего сына и наследника (которых, к слову сказать, сам же и выбирал). Двух первых по его приказу отправили в монастырь, третью беременную супругу царевича он жестоко избил (в результате у нее случился выкидыш). Папский легат Антонио Поссевино утверждает, что царь разгневался, увидев невестку в жарко натопленной опочивальне не в трёх рубашках, как требовал обычай, а в одной. Царевич попытался защитить супругу, получив в результате несколько ударов ножом, от которых и скончался (то ли сразу, то ли через несколько дней). Ранения получил и Борис Годунов, который пытался защитить наследника. После этого он долго болел, и тяжело переживавший смерть сына Иван IV высоко оценил самоотверженность Годунова. Впрочем, это лишь одна из версий (причем довольно сомнительная) смерти царевича, широко растиражированная именно из-за своей мелодраматичности. И ставшая почти официальной после создания И. Репиным знаменитой картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». В последний год жизни царя наиболее близкими его сотрудниками были два человека – Борис Годунов и Богдан Бельский (глава царского «двора» и начальник личной охраны Ивана IV, в его ведении были также всевозможные гадалки, астрологи и прочие «мастера оккультных дел»). Именно Годунов и Бельский объявили народу о смерти царя. В 1584 году Земский собор провозгласил царем Федора Иоанновича. Все источники тех лет говорят об умственной неполноценности нового монарха, причем это не было какой-то «тайной за семью печатями». Шведский король Карл IX, например, пишет:
«Русские на своем языке называют его durak».
А видевший Федора польский посланник Лев Сапега утверждал:
«Напрасно говорят, что у этого государя мало рассудка, я убеждён, что он вовсе лишен его».
Огромной удачей для России оказалось то обстоятельство, что рядом с царем Федором оказался такой выдающийся государственный деятель, как Борис Годунов. После воцарения Федора Иоанновича, Годунов получил чин конюшего, звание ближнего великого боярина и наместника Казанского и Астраханского царств. Но, вопреки распространенному мнению, в так называемый регентский совет, который должен был фактически управлять государством вместо Федора, он тогда не вошёл. Его членами стали Богдан Бельский (глава «царского двора», который Р. Скрынников называет «двойником опричнины»), Иван Шуйский (авторитетный воевода, оборонявший Псков от войск Стефана Батория, командир сторожевого полка в битве при Молодях), Иван Милославский (также известный полководец, тесть Симеона Бекбулатовича) и Никита Романов (Никита Романович Захарьин-Юрьев, дед будущего царя Михаила). Федор был слишком зависим, слаб и безынициативен, чтобы противостоять их воле. Так что к власти в стране Годунов пришел не благодаря его протекции, а исключительно в силу своих выдающихся способностей, в том числе – и к околодворцовым интригам. Бельский скоро был отправлен воеводой в Нижний Новгород, Никита Романов умер от инсульта, Милославский – ушел в монастырь. Шуйские попытались добиться развода царя Федора с сестрой Годунова Ириной, но не преуспели. В конце концов Иван Шуйский был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, где в 1588 умер от угарного газа. В его смерти потом «задним числом» обвиняли Бориса Годунова, но современники ничего особенно подозрительного в обстоятельствах гибели этого боярина не усмотрели. Таким образом, ещё при жизни царя Федора к власти в стране пришел Борис Годунов, которого Джером Горсей называл «лордом-протектором» (так же к нему обращалась в своих письмах и королева Елизавета).
«Лорд-протектор»
В качестве царя Борис Годунов правил всего 7 лет, ещё 13 лет он фактически управлял государством от имени Федора Иоанновича (из 14 лет его номинального царствования). Даже дореволюционные историки, обязанные постоянно делать «реверансы» в сторону Романовых, оценивали деятельность Бориса Годунова весьма высоко. И действительно, за эти 20 лет он сумел достичь очень многого. В новой войне со Швецией были возвращены потерянные в ходе Ливонской войны города Ивангород, Ям (Ямгород, Ямбург, сейчас – Кингисепп), Орешек, Ладога, Кексгольм и Копорье, а с ними – и выход к Балтийскому морю. Выросли масштабы каменного строительства. Тогда архитектором Федором Конем были построены знаменитые стены Смоленска.
Получил каменные стены и Кирилло-Белозерский монастырь. В Москве появился Белый город. Была надстроена колокольня Ивана Великого, реконструирован Новодевичий монастырь (в который удалилась сестра Бориса, вдова Федора Иоанновича – царица Ирина). В Кремле при Годунове был устроен водопровод.Именно при Борисе Годунове к Московскому храму Покрова на рву была пристроена церковь в честь известного юродивого Василия Блаженного, по имени которого многим теперь известен этот собор. В период регентства и царствования Годунова на границе Дикого поля были основаны многие русские города, например, Воронеж, Ливны, Белгород, Самара, Саратов, Царицын, Царев-Борисов, восстановлен разрушенный Тамерланом Елец. А в Сибири появились города Мангазея, Обдорск (Салехард), Тюмень, Сургут и Томск. Начато строительство двух новых дорог – Государевой (Бабиновской) от Соликамска до Верхотурья и знаменитого Владимирского тракта (от Москвы до Владимира). Расширилась европейская торговля, причем не только с Англией, но и с Ганзейскими городами. В европейских университетах появились первые русские студенты (из-за начала гражданской войны в период Смутного времени они не смогли вернуться на родину).Кстати, при Михаиле Романове за счет русской казны несколько молодых людей также были отправлены на учебу в Европу. Это были дети... проживавших в Москве иностранцев. Благодаря Годунову в России появился первый русский патриарх – Иов, и Русская Православная Церковь стала независимой от Константинополя.
Но именно Борису Годунову часто приписывают запрет древней традиции «Юрьева дня». Однако следует сказать, что ещё в 1550 году Иван IV приказал увеличить размер так называемого «пожилого» – платы, которую вносил крестьянин, желающий уйти к другому землевладельцу. Потом этот царь и вовсе издал «Указ о заповедных летах», запрещающий такие переходы в некоторых областях. Но крестьяне продолжали уходить, и прежний хозяин не мог доказать свое право владения этими людьми. Поэтому во времена регентства Годунова (в 1593–1597 гг.) была проведена перепись населения. По составленным спискам землевладельцы теперь имели право в течение 5 лет разыскивать самовольно ушедших от них крестьян. При царе Василии Шуйском время розыска крестьян увеличилось до 15 лет. А при Алексее Михайловиче этот розыск стал бессрочным – это и был финальный акт длительного процесса закрепощения крестьян. А вот царь Борис Годунов в период Великого голода на два года (1601 и 1602) восстановил право крестьян искать новых хозяев в Юрьев день. Но даже тогда крестьянам было запрещено уходить от членов Боярской думы, столичных дворян и дьяков, а также от духовенства.
Трагедия в Угличе
Дмитрий Иоаннович, младший брат царя Федора (его церковное имя – Уар) был рожден от седьмой жены Ивана Грозного – Марии Нагой. Церковь же, как известно, признает законными лишь три брака. И потому Дмитрий не мог считаться законным сыном Ивана IV, никаких прав на престол не имел и даже был исключен (вместе со всеми родственниками) из списка царственных особ. «В кормление» ему был дан город Углич с окрестностями, и статус младшего сына Ивана Грозного соответствовал удельному князю. Однако и реальной власти над Угличем ни он сам, ни его мать не имели, всем распоряжался дьяк Михаил Битяговский. Мать Дмитрия и ее родственники ненавидели своих «надсмотрщиков» и после гибели царевича спровоцировали жестокую расправу над ними. Слухи о Дмитрии по Руси распространялись странные и страшные. Говорили, что мальчик любит смотреть, как убивают домашних животных и сам с удовольствием бьёт гусей и кур палками. Зимой же он рубил головы снеговикам, которым давал имена самых знатных бояр. Мальчик ещё и страдал эпилепсией, причем в тяжёлой форме. Данное заболевание более чем в половине случаев является наследственным. В царской семье эпилепсией страдал родственник Дмитрия по материнской линии – И. М. Глинский, а у Ивана IV некоторые неврологи «задним числом» диагностируют эпилептоидную психопатию.«Следственная группа», направленная в Углич для выяснения обстоятельств гибели царевича, установила, что последний перед смертью приступ у него длился двое суток (это уже эпилептический статус), и Дмитрий тогда сильно искусал («объел»!) руки державших его нянек. А Василиса Волохова утверждала, что однажды он во время припадка ранил свайкой свою мать (свайка, согласно В. И. Далю – толстый гвоздь или шип с большой головкою, во время игры ее «брали в кулак за гвоздь или хвост и броском втыкали в землю, попадая в кольцо»). Приходя в себя после приступа, мальчик плохо контролировал свое поведение, кидаясь с ножом даже на родную мать. Желать себе такого царя в те времена и в голову никому не приходило. И вот 15 мая 1591 года Дмитрий погиб во время очередного приступа эпилепсии, наткнувшись на нож во время игры в «свайку». Уже упоминавшаяся «мамка» Дмитрия показала:
«И бросило его на землю, и тут царевич сам себя ножем поколол в горло, и било его долго, да туто его и не стало».
Арина Тучкова, кормилица, утверждает:
«И она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножем покололся, и она царевича взяла к себе на руки, и у нее царевича на руках и не стало».
Мальчики-товарищи Дмитрия по играм:
«Пришла на него болезнь, падучий недуг, и набросился на нож».
Свайка могла попасть в сонную артерию (это привело бы к практически мгновенной смерти) или в яремную вену (в этом случае опасность представляет воздушная эмболия). Е. А. Белов в 1873 году опубликовал работу «О смерти царевича Дмитрия», в которой он, ссылаясь на мнение авторитетных врачей, доказывал, что при эпилептическом приступе такое смертельное самоповреждение возможно.Современный невролог Е. Д. Белоусова (профессор кафедры неврологии, нейрохирургии и медицинской генетики РНИМУ имени Пирогова Минздрава России, главный научный сотрудник, заведующая отделом психоневрологии и эпилептологии НИКИ педиатрии имени академика Ю. Е. Вельтищева) пишет:
«В настоящее время хорошо известно, что эпилепсия… разнообразное семейство расстройств, общей чертой которых является аномально высокая предрасположенность к эпилептическим приступам. Чрезвычайное разнообразие эпилептических расстройств – это удивительная особенность эпилепсии, наиболее заметная в детском возрасте. В настоящее время насчитывается 48 форм эпилепсии и эпилептических синдромов… К сожалению, до сих пор невозможно назвать эпилепсию у детей неопасной болезнью».
Сразу после гибели Дмитрия были убиты 16 человек, которых Мария Нагая и ее родственники обвинили в его убийстве. Далее, по результатам расследования, проведенного комиссией Шуйского, было казнено 200 жителей Углича, которые принимали участие в бунте и внесудебных расправах, еще 60 семей (а заодно и соборный колокол) были высланы в Пелым.В смерти царевича потом обвинили Бориса Годунова, однако никаких причин желать смерти Дмитрия у царского шурина тогда не было. Во-первых, как мы помним, Дмитрий вообще не считался претендентом на престол. Во-вторых, на момент смерти младшего брата законному царю Федору Иоанновичу было всего 34 года и, несмотря на слабое здоровье, умирать он не собирался – прожил ещё 7 лет. Более того, через год после гибели Дмитрия (в мае 1592 года) царица Ирина родила дочь, которая умерла в младенчестве. Никто не мог поручиться, что она не забеременеет ещё раз и не родит мальчика, которого сумеют выходить. И это вообще снимало все вопросы по престолонаследию. И до совершеннолетия племянника правителем России остался бы не имеющий соперников Борис. То есть, никакой выгоды от смерти Дмитрия Иоанновича для Годунова тогда не было, а вот вред был вполне очевидным. И Костомаров, например, писал:
«Борис правил самодержавно, чего хотел он, все то исполнялось, как воля самодержавного государя. Заговор мог составляться только против Бориса, но не Борисом с кем бы то ни было».
В следующей статье мы закончим рассказ о Борисе Годунове.
0
