Царь – хороший, бояре – плохие. О злодеяниях бояр, окружавших Ивана Грозного

Можем ли мы, граждане России, представить, что, например, председатель Государственной думы РФ В. В. Володин бежал в США, Великобританию или какую-нибудь иную враждебную России страну? Нет.Почему я выбрала для примера именно эту персону? Из-за занимаемой должности. Считается, что после президента, председателя правительства и председателя Совета Федерации спикер Госдумы – четвертый в иерархии государственных должностей. То, что нам кажется несусветной чушью – побег за границу такого высокопоставленного лица государства, было обыденным явлением в эпоху Грозного. В апреле 2023 года В. В. Путин подписал ряд законов, ужесточающих наказание за госизмену, терроризм и участие в диверсиях. Статья 275 УК РФ предусматривает наказание вплоть до пожизненного за шпионаж, выдачу государственной тайны, переход на сторону противника, оказание финансовой, консультационной и любой другой помощи враждебному государству. Президент Белоруссии А. Г. Лукашенко пошел дальше и подписал закон, вводящий смертную казнь за государственную измену для чиновников. Как бы мы отреагировали, если бы депутаты Думы обратились к президенту страны не только с просьбой о помиловании высокопоставленного беглеца-предателя, но и о возвращении на занимаемую должность? А что если бы они предложили за это пополнить государственный бюджет суммой в 1 миллиард рублей?Многие члены правительства, депутаты не только Государственной думы, но и по регионам – очень богатые люди. На сайте rbc.ru размещена статья Е. Кузнецовой о доходах депутатов за 2020: «Самый богатый депутат Госдумы заработал за год более 2 млрд руб. Депутатами с самыми высокими доходами, как и год назад, стали Григорий Аникеев (2,7 млрд руб.), Леонид Симановский (1,5 млрд руб.) и Николай Борцов (808 млн руб.)» [1]. Сведения о доходах депутатов не являются государственной тайной, они ежегодно отчитываются, на сайте Государственной думы информация в открытом доступе, но с 2023 года будут закрыты фамилии народных избранников. В. В. Володин – не только высокопоставленное лицо, обладающее доступом к государственной тайне, но и очень состоятельный человек. Если мой пример с побегом Володина к врагам страны вымышленный, то у Грозного в реальности была попытка побега главы Боярской думы И. Д. Бельского к польскому королю в годы, когда шла война между двумя государствами, и было поручительство по его освобождению.

Иван Дмитриевич Бельский

Привожу отрывок из книги историка Скрынникова:

«В январе 1562 г. власти арестовали главу Боярской думы князя Ивана Бельского, владельца Луховского удельного княжества. Бельские также были литовскими выходцами. При аресте у них были найдены королевские охранные грамоты с приглашением к отъезду в Литву, а также роспись пути до литовской границы. Глава думы повинился в том, что ссылался с Сигизмундом II и грамоту от него «опасную взял, что мне к нему ехати». Царь подверг Бельского опале и три месяца держал под стражей. Удельное княжество перешло в казну.

Измена была налицо. Но Бельский избежал наказания по причинам, о которых можно судить лишь предположительно. Удельный князь был близкой родней царя по мужской линии, а, кроме того, его мать была двоюродной сестрой государя. Иван Бельский получил боярский чин после падения Адашева, менее чем за год до опалы. Главный поручитель по опальным был князь Семен Микулинский, никогда не входивший в ближайшее окружение царя и записанный в списке думы по Дворцовой тетради девятнадцатым. Другие поручители – князь Иван Троекуров, Юрий Кашин и Михаил Репнин – были записаны в конце того же списка.

Кроме малозначительных бояр, за Бельского поручились свыше сотни княжат и детей боярских из состава Государева двора. В случае побега опального за рубеж поручители должны были выплатить 10 000 рублей и ответить своей головой, иначе говоря, жизнью. Под давлением думы и духовенства власти прекратили расследование. Бельскому вернули удел и пост главы Думы» [2].

От описания предвзятого к Грозному историка создается впечатление, что ничего страшного не случилось, хотел бежать и остановили, преступление несущественное, вроде бы отняли удел, но потом вернули земли, имущество и пост.Военный историк В. Е. Шамбаров передает всю опасность от сложившейся ситуации:

«А в январе 1562 г. арестовали Ивана Бельского, собиравшегося бежать в Литву. Среди аристократии он был первым по рангу! Родственник государя возглавлял Боярскую думу. Ох, каким подарком он стал бы для Сигизмунда! Вокруг такого деятеля можно было создать «альтернативное правительство», агитировать его именем к новым изменам. Он переписывался с королем, уже получил «опасную грамоту», пропуск для перехода линии фронта. За такое отправляли на плаху. Но куда там! Дело даже до суда не дошло. С «печалованием» выступил митрополит, а пятеро бояр выразили готовность взять Бельского на поруки.

Конечно, государя не обрадовало столь дружное заступничество за изменника. Он назначил огромный залог, 10 тыс. руб. Однако инициаторы тут же собрали больше ста представителей знати, согласившихся войти в состав поручителей, – сбросились по сотне, и все. Тогда царь включил в поручную запись еще одно условие, раньше подобное не практиковалось. Указывалось, что поручители отвечают за Бельского не только деньгами, а собственными головами. Нет, даже такое не остановило бояр. Подписали запросто. Неужели казнят сто с лишним человек из самой верхушки?

В марте 1562 г. Бельский был освобожден, снова возглавил Думу» [3].

Как до начала опричнины боролся с боярским произволом Грозный?Обратимся к сведениям С. Б. Веселовского:

«Ответственность митрополита и властей была исключительно моральной. Подкреплением поручной записи со стороны поручителей была угроза отлучения от церкви и проклятие «в сем веке и в будущем», если прощенный за них поручительством человек провинится вновь. Ответственность поручителей из частных лиц могла быть двоякой. Поручитель отвечал либо «головой», т. е. лично и всем своим имуществом, как и человек, за которого он ручался, либо поручительство было только имущественным и ограниченным определенной суммой.

Полное поручительство можно было получить только в среде родственников, друзей и близких знакомых. Ограниченное поручительство, конечно, было легче получить, но и оно требовало от выручаемого человека тех или иных жертв. Во всяком случае, поручители, принимая на себя ответственность, становились заинтересованными в поведении и образе жизни вырученного ими лица и по существу как бы брали его под свой надзор.

Обыкновение брать записи о человеке, провинившемся перед князем и прощенном им, существовало давно. До нас дошло, начиная с третьей четверти XV в., много записей (они напечатаны в I томе «Собрания государственных грамот и договоров»). От времени царя Ивана мы имеем записи по десяти лицам, но в действительности их было очень много.

Из той же описи царского архива мы узнаем, что кн. Иван Бельский дал в 1562 г., сверх обычных поручных еще другие подтвердительные записи: запись, по которой он целовал крест своим поручителям, и запись, по которой были приведены ко кресту его дворовые люди.

Напечатанные более ста лет тому назад записи до сих пор остаются не использованными и не оцененными в должной мере историками. Между тем только в десяти напечатанных записях насчитывалось до 950 чел., из которых 117 чел. ручались дважды, 16 – трижды, 7 – четырежды, а рязанец Кушник Григорий Вердеревский ручался пять раз.

Поручительство частных лиц по существу было аналогично печалованию за виновного митрополита и властей. Поручители были как бы посредниками и соглашателями между царем и заподозренным или провинившимся перед ним человеком. Рискуя своей головой и имуществом, они связывали свои интересы с судьбой выручаемого. Таким образом, практика поручительства, доведенная царем до крайних пределов, вызывала последствия, едва ли предвиденные царем и едва ли для него желательные; она сплачивала среду, с которой Иван был в конфликте.

Возьмем поручную 1562 г. по кн. И. Д. Бельскому. Напомню, что Бельский был не заподозрен, а уличен в измене и намеревался бежать в Литву. Поэтому поручительство было делом весьма серьезным. В числе поручителей по Бельскому мы видим будущих опричников: (много лиц перечисляет – 20 лиц, в том числе позже казненных за предательства).

Каждый удар, который царь Иван наносил тому или иному представителю этой среды, задевал в большей или меньшей мере десятки лиц, связанных с опальными, и вызывал с их стороны реакцию. Когда в 1563–1564 гг. опалы поразили большое количество дворян, царь Иван должен был почувствовать себя опутанным густой сетью «печальников», ходатаев и лиц, готовых ручаться за опальных головой и всем своим имуществом» [4].

Приведу второй и очень важный эпизод из жизни Московского государства, связанный с Бельским.В начале весны 1571 года царь получил сведения, что крымский хан Девлет-Гирей во главе огромного войска, за которым стоял османский султан, готовят набег на Москву. Грозный выехал с пятью земскими и одним опричным полками к Оке. Он был с войсками до середины мая. Вскоре разведка доложила, что крымского войска не видно, что набег или отменяется или переносится. После таких данных царь покинул полки.

«Иоанн не знал, что в это время от 120 до 200 тысяч крымцев уже подходили к границе Руси. Но шли они не привычной дорогой, а тайными путями, в обход сторожевых застав. Их вели изменники под предводительством Кудеяра Тишенкова.

23 мая – через неделю после отъезда царя! – Девлет-Гирей неожиданно вышел к Оке и переправился там, где его не ждали, в неохраняемом месте, причем «благодаря тайным осведомителям» – высокопоставленным изменникам в русских рядах»,

– пишет В. Г. Манягин [30].Историки во главе с Карамзиным обвинили царя в трусости и бегстве, но иного мнения придерживается военный историк В. Е. Шамбаров:

«Иван Грозный впоследствии сетовал – «хотя бы двух татар привели, хотя бы мне только бич татарский принесли!» Нет, воеводы передового полка себя не утруждали. Не обнаружив крымцев перед собой, доложили, что сигналы казаков ложные. Значит, хан отменил набег, пошел не на Русь, а куда-то в другую сторону. 16 мая Иван Грозный, оставил в войске часть опричников под командованием Я. Ф. Волынского, а сам отправился в Александровскую Слободу – не заезжая в Москву (его враги потом изобразили это «бегством»).

А в это время орда уже переправлялась через Оку, но значительно западнее, в верховьях реки. И появилась она внезапно, с неожиданного направления. Отряд Волынского пытался задержать ее, но 2–3 тыс. опричников были просто сметены стотысячной лавиной. Крымцы стремительно вышли на Серпуховской тракт, оставив Русскую армию в тылу, и двинулись на Москву. А в столице войск не было! Известия об этом обрушились на царя, как снег на голову.

Он сделал единственное, что ему оставалось – срочно выслал в Москву все силы, имевшиеся под рукой, опричный конвой во главе с М. И. Вороным-Волынским. Поручил ему вооружать горожан, организовывать оборону. А сам государь точно так же, как поступали в подобных случаях Дмитрий Донской или Василий III, выехал в Ростов и Ярославль собирать местных дворян, поднимать народ, отзывать полки с запада – пусть оборона хотя бы остановит татар, а угроза подхода царских войск заставит их снять осаду» [29].

Какие полки стояли и не сдвинулись с места, дав возможность крымцам перейти Оку? Только земские! Опричники стояли на смерть, как и панфиловцы под Москвой зимой 1941 года:

«Только опричный полк под командой Я. Ф. Волынского встал на пути у татар. Но число смельчаков не превышало 6 000 человек, и они были просто сметены 100-тысячной Ордой. Дождавшись, пока татары закончат переправу и уйдут к Москве, земские храбрецы, так и не сделав ни единого выстрела, снялись с позиций и поспешно бежали к столице.

Царь, узнав о случившемся и прекрасно понимая, что причиной такого положения дел является не только преступная халатность земских воевод Бельского и Мстиславского, но и прямая измена, был вынужден покинуть Москву и уж, конечно, не с двумя сотнями тысяч, а хорошо, если с двумястами опричниками. Для обороны города царь оставил весь резерв во главе с М. И. Вороным-Волынским.

Земские полки, бежавшие от Оки, вместо того, чтобы встретить врага в чистом поле, поспешно сели в осаду среди деревянных московских посадов. На другой день 24 мая, татары зажгли поместья. Пожар был ужасен. Армия погибла в огне, воевода И. Д. Бельский задохнулся в подвале дома, где пытался спрятаться, комендант Москвы Вороной-Волынский сгорел, самоотверженно пытаясь спасти Опричный двор. Татары ушли восвояси»,

– пишет В. Г. Манягин [30].Вот какую оценку предательствам дает В. Г. Манягин в книге «Грозный: Апология русского царя»:

«На этот раз русские понесли сокрушительное поражение, потеряв армию и сгоревшую Москву. То, что это поражение Русских войск было изменой, подтверждает Р. Ю. Виппер: «Крымский хан действовал по соглашению с Сигизмундом, об этом знали в Москве сторонники польской интервенции (участники заговора Челядина-Старицкого), которые все еще не перевелись, несмотря на казни предшествующего трехлетия; они «не доглядели» приближение татар, не сумели, или, лучше сказать, не захотели организовать оборону столицы».

Набег 1571 года внушил крымцам, что можно взять не только Москву, но и все государство. Ведь, помимо Москвы, сожгли еще 36 городов. Предателям и этого было мало:

«Во время ухода хана Девлет-Гирея от Москвы в 1571 г. к нему пытался перейти мурза Абысланов, находившийся на царской службе. Пойманный русской заставой, он признался в том, что послан к Девлет-Гирею воеводой И. Ф. Мстиславским с предложением во время нового похода сдать Москву.

Глава Земской думы был арестован и признался во всем и обещал впредь верно служить царю и его детям. За князя заступились опричные и земские воеводы, сражавшиеся под его руководством. Трое знатных воевод поручились за опального князя, обещая в случае его новой провинности выплатить залог. Царь освободил князя и направил его наместником в Новгород»,

– приводит такие данные В. А. Мазуров [19].Продолжим рассказ о высокопоставленных беглецах, к тому же родственниках царя.

Василий Михайлович Глинский

У Грозного был двоюродный брат по материнской линии – . Он пытался бежать к польскому королю, но был пойман. Историки, предвзято относящиеся к Грозному, попытку бегства объясняют тем, что Глинский стал выразителем мнения всей аристократии – недовольство браком царя на «бусурманке». Согласитесь, разве не абсурдная отговорка? За Глинского заступились митрополит Макарий и Освященный собор, двоюродный брат прошел процедуру крестоцелования и был отпущен на все четыре стороны. Царь простил очередного близкого родственника, произвел в бояре, а потом ввел и в Боярскую думу.

Михаил и Александр Воротынские

Князь Михаил Иванович Воротынский – воевода и боярин, относится к ветви Рюриковичей, выдающийся полководец, герой взятия Казани и битвы при Молодях, составитель устава сторожевой и пограничной службы. Запечатлен в числе 109 других выдающихся деятелей Русской истории на памятнике «Тысячелетие России». Его отправили в храм на Белоозеро со следующим содержанием, описываемым в книге К. Валишевского:

«В наших руках находятся официальные документы, из которых видно, что этот узник жил в довольно комфортабельной обстановке. Он жалуется, что ему не присылают рейнских и французских вин, полагающихся ему по праву. Требует себе различных припасов: свежей рыбы, изюма, лимонов и чернослива. Это нужное ему для него самого, его семьи и двенадцати слуг, содержащихся, как и он, на государственный счет.

Как мы видим, заточение Воротынского мало напоминало адские муки. Правительство Ивана с подобными людьми обходилось слишком гуманно. Трудно допустить, чтобы до ссылки их подвергали таким страшным мучениям» [17].

Второй представитель семьи – Александр Иванович Воротынский. Удельный служилый князь, наместник, воевода, окольничий и боярин. Он был отправлен в Галич в Костромскую область.Историки, ненавидящие Грозного, пишут, что конфликт между воеводой Михаилом Воротынским и царем возник якобы вовсе не из-за его попытки побега к Сигизмунду в 1562 году. Причины же для попытки побега Александра Воротынского приводят злопыхатели очень странные. Первая – из-за выморочной земли («трети Новосильско-Одоевского удельного княжества, перешедшего после смерти князя А. И. Воротынского (1553) в руки его вдовы княгини Марьи» [5]), мол, Воротынский царю нагрубил, недовольство было вызвано тем, что землю унаследовал не он. Вторая причина еще более странная – «на князя А. И. Воротынского царь со времени свадьбы своей с Марией Темрюковной «косо смотрел» и даже «на него гнев великой держал».Возьмем аналогию из современных дней. Предположим, что Владимир Владимирович Путин женился бы во второй раз. Если его выбор не понравится депутатам Государственной думы или членам правительства, то разве это может стать весомым поводом для государственной измены? Странное оправдание, не правда ли?Говоря о клане Воротынских, некоторые историки умалчивают о том, что еще со времен далекого детства царя Иван Воротынский и его сыновья Михаил, Владимир и Александр плели неустанно заговоры. Обратимся к В. Е. Шамбарову:

«Но правлением женщины и ребенка (Елена Глинская и маленький Иван – Прим. авт.) решили воспользоваться старые враги: крымский хан Сахиб Гирей со своим калгой Исламом, польско-литовский король Сигизмунд. Татары потребовали немыслимых выплат (половину великокняжеской казны), но переговоры с ними даже еще не начались, когда их орды напали на Рязанщину. Воеводы Пунков и Гатев наголову разгромили их на реке Проне, однако это было только началом целой полосы войн. Сигизмунд выставил претензии вернуть все земли, отобранные у него Василием III. И тоже, не дожидаясь ответа, стал собирать армию, заключил союз с Сахиб Гиреем.

Узнав об этом, Елена и бояре начали готовить полки на южных и западных границах. Но вскоре открылось, что Литва рассчитывала не только на свои силы и на татар, она позаботилась приобрести тайных союзников внутри России. Причем среди родственников великого князя!

Младший из трех братьев Бельских, Семен Федорович, и окольничий Иван Ляцкий, которым было поручено формировать части в Серпухове, поддерживали связи с Сигизмундом и вместе со своими дружинами и слугами бежали к нему…

Точнее, заговор был куда более широким. В нем участвовали воеводы большого полка Иван Бельский и Иван Воротынский, сыновья Воротынского Михаил, Владимир и Александр (двое из перечисленных лиц, Ляцкий и Воротынский, фигурировали среди оппозиционеров еще при Василии III).

При наступлении литовцев последствия стали бы катастрофическими – изменники могли открыть фронт, передаться на сторону противника. Но заговор был раскрыт. Семен Бельский с Ляцким, почуяв опасность, удрали. Иван Бельский и Воротынские не успели, были арестованы.

Правда, некоторые историки выдвигали версии, будто их посадили без вины, только из за родства Ивана с перебежчиком Семеном, но это, конечно же, чепуха. Потому что третий брат, Дмитрий Бельский, ничуть не пострадал, остался в Боярской думе. Да и Владимир Воротынский в 1553 г. открыто признал, что он с отцом и братьями на самом деле участвовал в измене» [6].

Измены продолжились и при царствовании Грозного. Царь конфисковал все их владения, Михаила Воротынского отправил в Белоозеро, а Александра с семьей в Галич. Не успел царь их сослать, как бояре стали просить освободить семью из Галича под предлогом того, что вина Александра меньше, чем вина Михаила. Появились именитые поручители:

«Не менее показателен состав поручителей при кн. Александре Воротынском (1563 г.). За него ручались головой и 15 тыс. руб. кн. Иван Дмитриевич Бельский (сам преступник), кн. Иван Федорович Мстиславский и такие крупнейшие будущие опричники, как Алексей Данилович Басманов, Иван Яковлевич Чеботов, бояре кн. Андрей Иванович Ногтев Суздальский, Дмитрий Иванович Немой Телепнев-Оболенский и казненные вскоре после этого поручительства кн. Юрий Иванович Кашин-Оболенский и Михаил Петрович Репнин» [7].

Небольшой комментарий. Кашин и Репнин выдали военные планы и были казнены в 1564 году. По сравнению с Бельским царь увеличил сумму залога и назначил 15 000 рублей, но очень быстро сто человек из так называемой знати собрали эту сумму, и Александр получил свободу. Все эти Глинские, Бельские, Воротынские – ближайшая родня царя, без их подрывной и предательской деятельности попытки внешних врагов навредить были бы тщетны. Вот что пишет об этом И. Я. Фроянов:

«Польский король, тамошние князья и паны часто провоцировали такого рода побеги, посылая к потенциальным беглецам через лазутчиков соблазнительные грамоты и речи. Они замышляли лихо и на русского государя, засылая к нам исполнителей лихих дел – «лиходеев», по терминологии крестоцеловальной грамоты. Следовательно, измена таких людей, как В. М. Глинский, таила опасность не только Русскому государству, но также лично Ивану Грозному и всей его семье» [8].

Крушение Российской империи стало возможно благодаря предательству элит и родни царя, но ещё до Романовых этим грешили Рюриковичи…В недавнем прошлом мы были свидетелями успешного сотрудничества предательской советской верхушки во главе с Горбачевым с западными спецслужбами, благодаря чему был разрушен СССР. И в наше время на разных уровнях в разных казенных кабинетах сидят либеральные чиновники, деятельность которых приносит очень много вреда многонациональному российскому народу.

Дмитрий Иванович Курлятев-Оболенский

Вернемся в Средневековье и рассмотрим побег князя Д. И. Курлятева-Оболенского. Побег и поимка Курлятева были обыграны в одном из чернушных сериалов о Грозном следующим образом: во время попытки к бегству его поймали, просили помиловать, но по приказу Грозного убивают не только его, но и всю его семью. В реальности ничего подобного не было. Чтобы объяснить этот эпизод, приведу один гипотетический пример. 1941 год, Москва. Страна перед началом Великой Отечественной войны. В окружении Сталина есть предатели. Некоторых посадили, а некоторые спрятались и стараются не только помочь друг другу, но и выдать военные тайны врагам. Они разработали план: одного из военачальников по фамилии Курлятев перевести комендантом в Брестскую крепость, чтобы было удобнее бежать границу. Самой неловко за такой вымышленный пример, тем более помня, как комендант Брестской крепости майор Петр Гаврилов ожесточенно сопротивлялся фашистским полчищам. Вымышленный Курлятев прибывает на место несения службы, якобы приступает к выполнению своих обязанностей. На самом деле он два месяца собирает информацию, изучает план крепости, разные схемы и слабые места обороны. Однажды на рассвете в начале июня 1941 года он собирает обоз, погружает на телеги добро, рассаживает членов семьи, и они направляются к границе по секретным тропам. Но пограничники не дремлют, ловят обоз и по требованию Сталина посылают Курлятева в Москву. Товарищ Сталин спрашивает Курлятева, почему он шел к границе? В ответ слышит, что тот якобы просто заблудился. Коменданту верят и отпускают. Это упрощенный гипотетический пример, которого в истории Великой Отечественной войны не было, а в реалиях Грозного и Московской Руси, воевавшей с польско-литовским государством, такой факт был. Дмитрий Иванович Курлятев-Оболенский был в составе приближенных царя. Ему помогли получить направление в Смоленск, потому как город был ближайшей крепостью на литовском рубеже. Смоленск должен был прикрывать направление на Москву, но с таким воеводой в обороне была бы дыра. Прежде, чем поехать не той дорогой и «заблудиться» со своей семьей, прислугой и вооруженной охраной, он собрал разнообразные сведения, которые могли бы пригодиться Сигизмунду. Но его подвергли опале не только за то, что «заблудился», а

«по совокупности преступлений за все «изменные дела», содеянные в период правления Избранной Рады и несколько позже» [9].

Как пишет историк В. Е. Шамбаров, вскрывались другие страшные военные преступления Курлятева-Оболенского – не оказание помощи гарнизону Ригнена, когда всех воинов истребили, и вместе с князьями Курбским и Серебряным сорвали операцию по спасению осажденного Тарваста. По законам военного времени в Великую Отечественную его отдали бы под трибунал.Помимо военных преступлений, царь обвинил Курлятевых в убийстве своих дочек:

«Ответ на вопрос, в чем состояла вина Курлятева, Иван Васильевич дал через много лет в послании Курбскому: «А Курлятев был почему меня лучше? Его дочерям всякое узорочье покупай, а моим дочерям проклято да за упокой»?

Это не прямое указание, а намек – но намек, вполне понятный Курбскому. Он может быть понятен и нам, если вспомнить: дочери царя были отравлены в младенчестве (а приближенный к царю поп Сильвестр использовал это как якобы доказательство «проклятия», тяготеющего над родом государя за «грехи» предков и его самого). Преступление Курлятева было страшным. Причастность к убийствам детей. А если учесть, что мамками и няньками царских отпрысков служили родовитые аристократки, самая вероятная версия – что царевен опекала и приложила руку к их смерти жена Курлятева. Именно поэтому, в отличие от прочих опальных, боярина привлекли к ответственности вместе с семьей.Уж такую вину царь никак не хотел оставлять безнаказанной. Но… он нашел единственный способ покарать преступников, чтобы снова не помешал боярский саботаж! Уже заранее понимал, что Боярская дума судить откажется или оправдает, соберется целая когорта поручителей.

Они вину за собой знали – протестовать не осмелились. А из монашества на поруки не освободишь. Впрочем, даже пострижение не для всех оказывалось бесповоротным. Стрелецкий голова Пухов Тетерин, уличенный в предательстве и отправленный в Антониево-Сийский монастырь, сумел удрать в Литву, да еще и писал оттуда издевательские письма верному слуге царя Михаилу Морозову [10].

Дмитрий (Митька) Елсуфьев

В военной иерархии Средневековья в армии Грозного была должность начальника трехтысячного корпуса стрельцов, которую занимал Елсуфьев. Эта должность на современном языке звучит как начальник службы охраны президента страны. Он принимал активное участие в организации побега главы Боярской думы И. Бельского, за что ему отрезали язык:

«…а что касается Елсуфьева, то еще пуще, поскольку перед нами не рядовой служилый человек, а один из начальников трехтысячного корпуса стрельцов – личной охраны царя, дислоцированной в «Воробьевой слободе».

Этот Елсуфьев, имевший поместье в Белой, расположенной поблизости от литовского рубежа, не только подговаривал Бельского бежать в Литву, но и составил для него, как свидетельствует летопись, подорожную роспись до границы, проявив тем самым деятельное участие в подготовке побега» [11]. По этой же подорожной росписи можно было обратным ходом привести вражеское войско.1563 года стал очередным годом военного триумфа Русской армии, возглавляемого Грозным. Чтобы объяснить его, обращусь к взятию города-крепости Кенигсберг в годы Великой Отечественной войны, превращенный в мощный укрепленный район с многочисленными фортами, бастионами, башнями, равелинами, сотнями железобетонных дзотов и огневых точек, подземными ходами, противотанковыми рвами, траншеями, проволочными ограждениями и минными полями, собранными в три кольца обороны. Советские части готовят операцию «Штурм Кенигсберга». Предположим, что в Генштабе находится предатель, который эти планы передает фашистам. Но наша разведка об этом предательстве узнает вовремя. Чтобы фашисты не успели подготовиться, Красная Армия начинает штурм Кенигсберга ранее установленных сроков и благодаря этому устраняет последствия выдачи военных секретов. Слава Богу, что в нашем Генштабе предателей не было, Кенигсбергская операция была успешно проведена с 6 по 9 апреля 1945 года. Советские войска потеряли 3 700 человек убитыми, а фашисты 42 000, в плен попало 92 000. Это один из множества примеров, опровергающих то, что Красная Армия сражалась числом, а не умением. Оборону Кенигсберга вскрыли как консервную банку. Своим неприятным гипотетическим примером хочу подвести к другому предателю высокого ранга, который был в ближайшем окружении царя –

Богдан Хлызнев-Колычев

. Царь лично разработал план военного похода на Полоцк – древний город, некогда отторгнутый от Руси. Грозный возглавил 80-тысячное войско, которое отправилось в путь 23 декабря 1562 года. Фактором внезапности, что часто гарантирует успех и дезорганизует противника, царь не смог воспользоваться из-за побега аристократа Хлызнева-Колычева:

«В дни похода на сторону литовцев перешел знатный дворянин Б. Н. Хлызнев-Колычев. Перебежчик выдал важные сведения о планах русского командования, которые немедленно же были переданы полоцкими воеводами литовскому правительству» [13].

Русское войско осадило Полоцк 31 января, на рассвете 14 февраля началась операция, а 15 февраля Полоцк пал. Царь принял капитуляцию и ключи от города. О важности этой победы можем прочитать у польского историка:

«Этот поход увенчался крупной победой – в руках русских оказался Смоленск и Полоцк, центр крупнейшего польско-литовского воеводства, являвшийся вместе с тем важным пунктом торговли с Ригой. Превосходство русской артиллерии дало Ивану перевес. Теперь настойчивей, чем прежде, заговорил он о возвращении ему Киева» [14].

Одновременно Грозный проявил милость к побежденным:

«Причем, как почти полвека назад, после победного штурма Смоленска отпустил всех пленных поляков Василий III, так и теперь его сыном Иваном были щедро одарены шубами и отпущены восвояси все сдавшиеся польские офицеры и солдаты» [15].

«Тиран» Грозный не только спас жизни 20 000 городской бедноты от голода и холода, распорядившись одеть, приютить, выделить паек, но и отдал приказ восстановить город, быть справедливыми и проявлять заботу о горожанах. Но, несмотря на это, в Европе придумывали басни о зверствах царя. Можно было дальше развивать победу и заканчивать войну с Польско-Литовским королевством. Вся Европа, и в первую очередь Сигизмунд II, отказывались верить в победу Грозного: то, что считалось твердыней, пало за сутки! После взятия Казани негодовал османский султан, после падения Полоцка возмущались европейские правители во главе с польским королем. Фердинанд I Габсбург предложил объединить свои усилия, но в борьбе против Турции. Грозный понимал, что тем самым его хотят лишить в очередной раз победы, до которой рукой подать, и стравить с одной из могущественнейших империй того времени – Османской. Царь отдал приказ двигаться дальше, но он остался не выполненным. В очередной раз польско-литовский король и его воеводы Радзивилл и Ходкевич вышли на связь с воеводами Грозного, они попросили у воевод, а не у царя перемирия…К своим титулам царь добавил новый – «Великий князь Полоцкий», вынужденно согласился на перемирие. В 1559 царь согласился на перемирие и получил вместо одного дряхлого Ливонского ордена в противники большую и мощную страну – Речь Посполитую. Почему он согласился во второй раз?Ответ отыскался в книге И. Я. Фроянова:

«Литовская сторона, как видим, очень боялась продолжения войны. И вот на помощь Сигизмунду и панам пришел Бельский с собратьями по Боярской думе. Они старались изо всех сил, о чем сообщали радным панам неоднократно, будто ставя это себе в заслугу перед литовской стороной. Им удалось побудить царя Ивана дать Литве перемирие, а на подмогу привлечь к себе Владимира Старицкого, заручившись его поддержкой.

И. Д. Бельский, В. М. Глинский, И. Ф. Мстиславский, П. И. Шуйский и другие, кто доброхотствовал польскому королю и панам Рады, никогда не были «верными государевыми слугами». Они то и дело норовили изменить московскому царю: вспомним совсем недавнее дело о бегстве в Литву князей И. Д. Бельского и М. В. Глинского, не забудем и того, как князь И. Ф. Мстиславский водил с литовцами шашни, получая от них секретные послания. Нельзя изображать этих тертых в политике калачей наивными людьми, не ведающими, что творят. Эти бояре прекрасно понимали, что продолжают на новом этапе и в новых условиях внешнеполитический курс Алексея Адашева, расходящийся не только с планами царя, но и с государственными интересами России.

Ивана бояре намеренно торопили, чтобы нахрапом вырвать у него согласие на прекращение военных действий. И здесь они также выполняли пожелание панов Рады.

…под аккомпанемент слов о непролитии христианской крови, обычный для риторики того времени, дружно приняли условия, предложенные побежденной стороной.

С военной точки зрения остановка войска в пределах городской черты Полоцка и прекращение боевых действий – грубейшая ошибка, не только тактическая, но и стратегическая.

Судя по всему, у каждой стороны были свои резоны. Мотивы бояр, которых возглавил Владимир Старицкий (двоюродный брат Ивана Грозного, претендовавший на престол – Прим. авт.), не представляют большой загадки. Все они так или иначе стояли на позициях недавно упраздненной Грозным Избранной Рады и ее руководителей Адашева и Сильвестра – ярых противников Ливонской войны, а если сказать больше, то войны с Западом вообще.

В этом плане нет, по-видимому, принципиальной разницы между перемирием с Ливонским орденом в 1559 году, заключенным стараниями Алексея Адашева, и перемирием 1563 года, предоставленным Литве благодаря усилиям бояр и старицкого князя. Оба дипломатических акта являлись предательством русских государственных и национальных интересов. Потому их творцов должно и нужно считать изменниками и предателями Святорусского царства.

Что касается царя Ивана, то он оказался в очень сложном положении. Сторонники перемирия, находившиеся в русском лагере и старавшиеся угодить литовским панами и польскому королю, сумели сплотить бояр, заручиться поддержкой Владимира Старицкого и выступить единым, так сказать, фронтом. Что же оставалось делать Ивану? Нельзя воевать с теми воеводами, кто воевать не хочет» [16].

Можем ли мы себе представить ситуацию, когда в годы Великой Отечественной войны немецкие генералы написали письма советским генералам в марте 1945, предложили перемирие, далее военачальники доложили Сталину, стали увещевать и уговорили дать перемирие… В итоге вместо Победы 9 Мая, великое событие переносится на более долгий срок, а точнее на пару десятилетий.В Ливонской войне было много таких эпизодов с воеводами из числа приближенных к Грозному, из-за которых война продлилась на долгие годы, а спустя 450 лет во всем обвиняют Грозного.

Иван Петрович Федоров

Следующий персонаж из числа предательского окружения – высокопоставленный интриган . После удачной женитьбы он унаследовал огромное состояние, к своей фамилии приставил фамилию жены, и взлетел по карьерной лестнице. В источниках он упоминается как Челядин-Федоров. Он занимал два важнейших в государстве поста – возглавлял Конюший приказ и Боярскую думу.Средневековье невозможно представить без лошадей, так как они были единственным средством передвижения. От выучки, физического состояния, количества лошадей зависели успехи на полях сражений, в организации дозоров, доставке провианта и орудий. Выделяли табуны боевых, ездовых и пашенных лошадей. С ростом числа лошадей, увеличилось и число «ходивших» за ними слуг, и вырос объем работ. Для координации деятельности всего того, что было необходимо для ухода за лошадьми, утварью, упряжью, телегами, санями и прочими средствами передвижения, заготовкой и поставкой фуража была создана специальная служба и выбран ответственный «конюший». Со временем был создан Конюший приказ или министерство транспорта в современном звучании. Конюший был одновременно и хозяйственником, и воином, сопровождал царя в походах, отвечал также за оборону. По одним источникам, Челядин-Федоров приобрел право решающего голоса на выборах нового государя, по другим – стал местоблюстителем.

Историк Р. Г. Скрынников пишет: Челядин-Федоров был участником одного из событий, описываемого историками как «событие в Коломне». Его преподносят, чтобы показать каким бесчеловечным был царь в юношеском возрасте. Но мне кажется, что это была первая попытка устранения главы государства.Как всегда, есть несколько версий. Историк Костомаров описал событие так:

Выглядит так, что 50 несчастных человек пришли из Новгорода. Они проделали долгий и трудный путь, чтобы с челобитной обратиться к Ивану. Но он их слушать не стал и велел прогнать прочь, будучи безразличным к чаяниям и бедам народа. Замечу, что Новгород находится в 600 верстах от Коломны. В версте 1 067 метров. И нужно было четко знать, где находится молодой царь в это время. По версии историка Валишевского, отряд был вооруженный:

«В мае 1546 года, когда царь охотился близ Коломны, ему внезапно преградил путь вооруженный отряд. Это были новгородские пищальники, явившиеся к нему с жалобой на наместника. Не понимая ничего в этих делах, Иван приказал прогнать новгородцев. Произошла свалка, раздалось даже несколько выстрелов. Юный царь остался невредим, но очень перепугался. Возможно, что эта черта у него была наследственной. Но, кроме того, он был напуган в детстве, с того времени, вероятно, и развилась в нем нервная впечатлительность, благодаря которой он дрожал и терял присутствие духа при малейшей опасности. Иван спасся, но вообразил, что это заговор, и приказал провести расследование. Простой дьяк Василий Захаров, желая попасть в царские любимцы, обратил на себя внимание тем, что к делу примешал Воронцова с его родственниками, которые и без того были уже в подозрении и даже в немилости. Ученик сразу превзошел своих воспитателей. Грозный выступил на сцену. Началась непрекратившаяся потом работа палача на плахе. Ф. Воронцов и один из его двоюродных братьев сложили головы на плахе. Другие соучастники мнимого заговора подверглись ссылке» [25].

В одной версии «невооруженный отряд», в другой – «вооруженный». Даже если эти 50 человек были не вооружены, кулаков – то сто, а принадлежат эти кулаки военным. Давайте представим себе следующую картину. Президент США играет в гольф и вдруг вокруг него появляются 50 человек, пусть даже не вооруженных. Вопрос: что сделает его охрана? Не задумываясь, откроют стрельбу.Считается, что Челядин-Федоров был одним из организаторов попытки убийства царя в Коломне. По требованию Ивана IV было проведено расследование. Следствие представило имена двух якобы преданных царю человек – Ф. Воронцова, его родственника И. Кубенкова и этого самого И. П. Челядина-Федорова. Получилось так, что двух человек, считавшихся преданными царю, казнили. Видимо, за них не «печаловались», то есть не просили. Челядин-Федоров признался в участии в заговоре на цареубийство и был прощен, его оправдания были приняты. Как пишет историк Мазуров,

«нельзя исключать, что Воронцовых просто оклеветали их враги, свели счеты», «непосредственных участников бунта Иван Васильевич простил. Он сам подвергался опасности в перестрелке, но пищальников оставил без всякого наказания. Он всей душой стремился улучшить жизнь своих подданных».

Очень часто историки обвиняли царя в том, что по его вине Россия воевала в Ливонской войне долгие двадцать лет. Но вины царя в этом нет. В моменты, когда царь приказывал идти в наступление, воеводы давали «стоп»-приказ. Одним из таких «героев-воевод» и был И. П. Федоров-Челядин. В разгар Ливонской войны, как пишет Мазуров,

«15 сентября 1562 года, будучи наместником Ливонии, получил от литовского гетмана Г. А. Ходкевича предложение о перемирии. И вот этот боярин своей властью, без санкции царя, отдал приказ о временном прекращении в Ливонии боевых действий»

. Монарху пришлось искать способ отменить перемирие «без урона для авторитета боярина». Но настал тот день, когда терпение царя лопнуло, и он отправил Челядина-Федорова в ссылку в Белоозеро.Излюбленный метод Запада – поиск предателей на Руси, в Российской империи, СССР, Российской Федерации… Проходят столетия, но, увы, они продолжают использовать этот метод, порой успешно.Когда же лопнуло терпение царя относительно Челядина-Федорова?В ходе Ливонской войны в 1566–1567 гг. король Сигизмунд предложил гетману Литвы Ходкевичу в очередной раз отправить письма к знатным подданным Грозного. Как пишет историк В. Е. Шамбаров,

«царь начал готовить мощный удар по литовцам и решил сам возглавить армию. Однако и противник успел оправиться. Король сумел набрать со своих налогоплательщиков достаточные суммы, получил новые займы, нанимал солдат. Причем выяснилось, что он и в этой кампании возлагает большие надежды на внутреннюю оппозицию в России. Сигизмунд и Ходкевич, сменивший на посту гетмана Радзивилла, заслали некоего Ивана Козлова, бывшего слугу Воротынских, с письмами к Бельскому, Мстиславскому, Воротынскому и Федорову-Челяднину».

Было выбрано около тридцати адресатов, но главными были три человека: И. Д. Бельский, М. И. Воротынский и Челядин-Федоров.

«От успеха переговоров с Федоровым, собственно, зависел исход всей литовской интриги. Согласится ли воевода использовать весь свой громадный авторитет в думе для организации заговора, поможет ли привлечь к заговору других руководителей земщины или, напротив, отвернется от затеянной авантюры и выдаст лазутчика царю» [26]?

Почему И. Д. Бельский и М. И. Воротынский были в таком почете у польского короля? Ответ на этот вопрос можно найти у Р. Г. Скрынникова:

«По мнению литовцев, М. И. Воротынский, просидевший три года на Белоозере, как нельзя более подходил к роли руководителя мятежа против Грозного. В тайном послании король Сигизмунд предлагал Воротынскому перейти в подданство с крепостями и населением Новосильско-Одоевского княжества. Он обещал передать Воротынскому все земли, которые удастся отвоевать у России, благодаря службе самого удельного князя, т. е. в результате вооруженного мятежа против царя. Сверх того, король обязался отдать Воротынскому в собственность несколько литовских замков и предоставить привилегии, которыми пользовались герцог Пруссии, и другие крупные королевские вассалы… Король обещал Воротынскому, что незамедлительно пришлет ему военную помощь – своих «людей военных. Помимо Федорова и Воротынского, Литва рассчитывала привлечь к заговору бояр кн. И. Д. Бельского и кн. И. Ф. Мстиславского. Литовское правительство предложило Бельскому отъехать в Литву со всеми, кого он признает годными для королевской службы. Король обещал вернуть ему старинные владения Бельских в Литве и «сделать государем на своей земле». Аналогичное обещание получил и И. Ф. Мстиславский».

Слово «отъехать» относится к средневековым явлениям и понятиям. Его поясняет историк К. Валишевский:

«С ХV века стало развиваться широкое эмиграционное движение, увлекавшее все классы и общества. Совершалось оно из Московского государства в Польшу и обратно»,

потому что они доводились родственниками друг другу. Подробно родственные связи этих двух дворов описываются и у других историков.Версии того, как царь узнал о письмах, отличаются. По первой, И. Д. Бельский был единственным, кто поведал царю о письме от польского короля. По второй, этим «честным» был Челядин-Федоров, который не захотел «эмигрировать», как Курбский из России. В третьей версии гонец Козлов был пойман на границе и, благодаря этому, письма попали к царю. Под диктовку царя все, кроме Челядина-Федорова, написали письмо польскому королю, давая отрицательный ответ. Бумага стерпит все, но что же они думали на самом деле?Р. Г. Скрынников приводит сведения, что

«ругательные письма королю ни в коем случае не отражали настроений земской знати. Они свидетельствовали лишь о том, что опальному Федорову и главным руководителям земщины удалось отвести от себя подозрение в государственной измене» [27].

У Челядина-Федорова не было никакой необходимости бежать, так как он был одним из богатейших и влиятельнейших людей своей страны. Ему было что терять, и, видимо, этого добра у него было несравнимо больше, чем у бежавшего к польскому королю Курбского. Но зачем ему тратить жизнь на то, чтобы убить царя, которого он знает с детства? Чтобы понять предателя, нужно быть самому предателем, поэтому нам и не понять причины ненависти современников царя к нему и к родине. Историк Шамбаров описывает ситуацию следующим образом:

«Царь 24 октября продолжил путь к своим полкам. Но к нему вдруг стали поступать настораживающие сведения.

Оказалось, что король гораздо раньше русских, еще в сентябре, собрал большое войско в Борисове. Но ведет себя странно – маневрирует вблизи границ, ничего не предпринимая. Чего-то ждет… А от пленных и агентуры узнали, чего именно ждет. Переворота в России! Эти планы подтверждены документально, сохранилась переписка между Сигизмундом и Радзивиллом, где упоминалось – литовцы действительно рассчитывали на выступление оппозиционных бояр.

Царь данных документов, конечно, не читал, но он понял: нити заговора в любом случае должны вести к Владимиру Старицкому. Двоюродный брат находился с ним в ставке, Грозный нажал на него, тот перепугался и заложил Федорова со товарищи. Продолжать поход после выявления заговора было бы безумием. 12 ноября у Ршанского яма состоялся военный совет, Иван Васильевич отменил операцию и вместе с Владимиром Андреевичем выехал в Москву.

И надо же, какое «совпадение»! Когда король узнал об отъезде царя, он тоже покинул войска, распустил армию и предоставил отрядам своих воевод действовать самостоятельно. Значительных успехов они не добились. Разорили и пожгли села на Смоленщине, подступили к новой крепости Ула, но их побили и прогнали прочь. Литовцы сумели захватить лишь другую крепость, Копие. Несмотря на то, что неприятель долгое время находился поблизости, она оказалась не готовой к нападению. При атаке воевода Петр Серебряный сбежал, второй воевода Василий Палецкий погиб, гарнизон перебили или пленили».

Раз планировали выдать царя польскому королю, то место главы государства должно было стать вакантным, и его кто-то должен был занять. Ближайший законный наследник – сын царя Иван. Заговорщики не для того хотят убить царя-отца, чтобы посадить на трон сына. Есть другой кровный родственник главы государства, который устраивает бояр – двоюродный брат царя Владимир Старицкий. Царя свергают, чтобы «свято место» занял устраивающий их персонаж! Воцарение двоюродного брата царя было невозможно без убийства детей царя. «Князю Владимиру с его посредственными способностями не под силу было объединить вокруг себя сколько-нибудь значительные политические силы. В значительной степени оно зависело от позиций влиятельного земского руководства в лице конюшева И. П. Федорова» [28]. Челядин-Федоров сначала был сослан в Коломну на полгода, с него была взыскана огромная контрибуция, но в итоге был казнен 11 сентября 1568 года. Боярский суд приговорил Челядина-Федорова к смерти. Решение суда поддержал и Старицкий. «Государь прекрасно знал, что сам он на царство не претендовал и не мог претендовать. В России, в отличие от Запада, смертные приговоры не приводились в исполнение в центре города. На «торгу» (Красной площади) осуществлялись лишь «торговые казни» – телесные наказания. А преступников лишали жизни где-нибудь на отшибе. Федорова казнили на Козьем болоте, иностранцы сообщали, что труп оставили там на несколько дней – продемонстрировать участь изменников», – пишет В. Е. Шамбаров [29].

Предательства Андрея Курбского

Чтобы получить о нем представление, нужно вспомнить генерала Власова, который, попав в гитлеровский плен, возглавил так называемую «Русскую освободительную армию» против СССР. Курбский в плен не попадал, а добровольно вышел на связь с польским королем Сигизмундом II, с которым Московия вела войну, полтора года выдавал военные секреты; предал наместника замка Гельмет и сорвал бескровную сдачу крепости; выдал план передвижения 20-тысячной армии, помог ее разгромить. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Предатель лично возглавил польскую армию, помог обойти дозоры на границе и напасть, выдавал секреты о слабых местах Русской армии. На его совести десятки тысяч смертей. Именно его ложь легла в основу мифа о тиране Грозном. Рассмотрим его деяния более подробно.Предательство князя Курбского

. В 1562 году ему было доверено войско численностью в пятнадцать тысяч человек. Курбский получил приказ идти против литовских войск. Но он потерпел сокрушительное поражение от войска противника численностью в четыре тысячи человек. И замечу, что он не был казнен и подвергнут преследованию. Наоборот, через год был назначен воеводой-наместником в Дерпт (Юрьев). Вот как описывается это событие у польского историка К. Валишевского: «Раньше князь Курбский сражался в Ливонии во главе царских войск и одерживал победы. Но в 1562 году он потерпел поражение под Невелем. Быть может, эта неудача, была подготовлена какими-то подозрительными сношениями его с Польшей. С тех пор бывший любимец Ивана впал уже наполовину в царскую немилость, что способствовало тому, что он восстал против деспотических замашек московского государя. Наконец в 1564 году раздражительный и крутой боярин открыто восстал против Ивана и проявил это совершенно по-московски – бежал за пределы своего государства» [17]. Если бы Курбский попал под подозрение, его не стали бы назначать наместником.Предательство Курбского

случилось тоже в ходе Ливонской войны. Граф Арц был наместником замка Гельмет, который атаковали русские войска. Арц предложил Курбскому сдать замок без боя. Условия договора были не только оговорены, но даже подписаны и скреплены печатями. Граф Арц был предан литовским властям, арестован и колесован. Из летописей хрониста Франца Ниештадта следует, что Курбский сам сдал шведского наместника Ливонии. Таким образом, Курбский воспрепятствовал бескровной сдачи замка. Будучи наместником Ливонии с русской стороны, «не щадя живота своего» выдавал военные секреты, планы Русской армии полтора года. Он бежал, потому что боялся, что скоро выйдут на него.Предательство Курбского

. В первых порах Ливонская война складывалась удачно для Московского государства. Пал Полоцк. Если проводить параллель с битвами Великой Отечественной войны, то это было сродни тому, что пала Пруссия. В конце 1563 года приехало большое польско-литовское посольство. Литовцы отказывались признать как потерю Полоцка, так и уступать земли до Двины. Царь ожидал такого исхода переговоров и был к этому готов. Более того, лично разработал план по захвату двух крупных городов – Минска и Новгородок-Литовского (Новгородок). После отъезда делегации переговорщиков продолжились военные действия. Согласно плану Грозного, из Полоцка выступила армия Петра Шуйского, из Вязьмы – князей Серебряных-Оболенских. Перед ними была поставлена задача: соединиться и взять эти два города – Минск и Новгородок-Литовский. Под командованием Шуйского был 20–тысячный корпус. Войска литовского гетмана Радзивилла 28 января 1564 года, имея достоверную информацию о маршруте передвижения войск, организовали засаду и неожиданно напали по ставке воевод. Погибло 200 человек из командования армии, в том числе и главнокомандующий Шуйский. Ратники, как тогда называли солдат, потеряв контроль и управление, бежали обратно в Полоцк, не оказав сопротивления немногочисленным нападавшим. Это событие вошло в историю как битва под Улой.Кто-то может подумать, что потери были не столь велики и не фатальны: из 20 тысяч погибло 200 человек. Это событие произвело эффект взорвавшейся бомбы. Поляки и литовцы приободрились, поняли, что Русское войско можно победить. Кроме того, это ухудшило военное положение, потому Крымский хан отказался от союза с Московским государством. Это предательство свело на нет все дипломатические усилия на переговорах с Девлет-Гиреем. Скрынников Р. Г. пишет: «Получив известие о военных неудачах Москвы, крымский хан не утвердил союзного договора с Россией и заключил союз с королем (Польши). Антирусская коалиция предприняла совместные действия против Москвы уже осенью 1564 года» [18]. Это означало не только окрыление врагов военными успехами, но и войну Грозного на два фронта.О событии под Улой стало известно в Москве через пару дней. Историк Руслан Скрынников утверждает, что именно Курбский «приложил руку» к разгрому армии Шуйского, сообщив в своем письме гетману Радзивиллу план маршрута, места остановок, детали и ее уязвимые места. Выяснилось, что армия Петра Шуйского ехала не в боевой экипировке, а везли доспехи в санях, уверенные в том, что поблизости противников нет. Кроме того, царь понял, что в его ближайшем окружении есть предатели, так как план разрабатывал он лично, утверждали члены Боярской думы. Подозрение пало на двух других человек – Репнина и Кашина. Они попали под подозрение не из-за своей нерадивой службы, а за то, что бросили своих, не пошли им на выручку. Предательство князя

. Как пишет Мазуров, «Прибыв в Литву, Курбский сразу же заявил, что считает своим долгом довести до сведения короля о «происках Москвы», которые следуют «незамедлительно пресечь». Он выдал литовцам всех ливонских сторонников Москвы, с которыми он сам вел переговоры, и московских агентов в Польше, Литве и Швеции, а также все планы действий, места размещения русских войск, их количество и состав, пути снабжения, сведения об оборонной инфраструктуре России: о крепостях, заставах и т.д. Полякам в результате информации Курбского удалось одержать несколько побед над русскими войсками» [19]. Комментарии излишни.Предательство Курбского

. Этот негодяй не только выдавал военные секреты своей страны, но и давал советы, как натравить на нее другие государства, втянуть ее в войну на несколько фронтов. В архивах Латвии историк Р. Г. Скрынников нашел эти доказательства: «По совету Курбского король натравил на Россию крымских татар, затем послав свои войска к Полоцку, Курбский участвовал в литовском вторжении. Несколько месяцев спустя с отрядом литовцев он вторично пересек русские рубежи. Как свидетельствуют о том вновь найденные архивные документы, князь, благодаря хорошему знанию местности, сумел окружить Русский корпус, загнал его в болото и разгромил. Легкая победа вскружила боярскую голову. Он настойчиво просил короля дать ему 30-тысячную армию, с помощью которой намеревался захватить Москву. Если по отношению к нему есть еще некоторые подозрения, заявлял Курбский, он согласен, чтобы в походе его приковали к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем намеренность; на этой телеге, окруженный для большего устрашения всадниками, он будет ехать впереди, руководить, направлять войско и приведет его к цели (к Москве), пусть только войско следует за ним» [20]. В. Калугин приводит цитату польского историка и геральдиста XVII века Симона Околького о Курбском:

«был поистине великим человеком:

во-первых, великим по своему происхождению, ибо был в свойстве с московским князем Иоанном;

во-вторых, великим по должности, так как был высшим военачальником в Московии;

в-третьих, великим по доблести, потому что одержал такое множество побед;

в-четвёртых, великим по своей счастливой судьбе: ведь его, изгнанника и беглеца, с такими почестями принял король Август. Он обладал и великим умом, ибо за короткое время, будучи уже в преклонных годах, выучил в королевстве латинский язык, с которым дотоле был незнаком» [21].

В. А. Мазуров пишет:

«Курбский виновен в гибели сотен тысяч русских воинов и жителей» [22],

при этом его восхваляют, пытаются оправдать. За 37 лет правления Грозный утвердил казни людей числом до 5 000 человек! По ним были проведены расследования. Среди приговоренных к смерти – иностранные шпионы, предатели, поджигатели домов, убийцы и другие преступники, то есть лица, совершившие тяжкие преступления.О предательстве Курбского писала отдельную статью, с которой можно ознакомиться на сайте «Военного обозрения». Вот такие бояре окружали царя. Пишут ли об их преступлениях в учебниках? Нет. Зато до сих пор учебники для школ и вузов, книги о Грозном, все сериалы говорят об одном – о злодеяниях Грозного и беспричинных казнях.