Что знает Путин. Часть первая.

Во-первых, сразу отмечу, что я не являюсь сторонником действующего президента, более того, рассматриваю его деятельность крайне критически. Поскольку как еще можно оценивать государственного руководителя, проводящего неолиберальную политику – даже если учесть, что этот самый руководитель целиком зависит от воли господствующего класса. Впрочем, еще более глупым  является представление о данном политическом деятеле, как о некоем «исчадии Ада». Собственно, последнее выглядит намного глупее, нежели «путинизм», как таковой, и ИМХО, является вершиной «политической глупости». (Одно соседнее государство именно так и делает – и совершенно закономерно катится в бездну Хаоса.) На самом деле, Путин, равно как и другие представители «политического Олимпа», является совершенно обычным человеком по большей части своих качеств – если исключить не слишком высокую моральную щепетильность, необходимую для существования в рядах «элиты», то вряд ли он значительно отличается от простого обывателя. По крайней мере, идиотом и откровенным негодяем его вряд ли можно назвать. Впрочем, это не особенно важно...

Важно другое. А именно – то, что он, равно как и иные представители руководства страны, имеет доступ к огромному количеству информации. Разумеется, это преимущество, во-многом, уравновешивается тем, что большую часть он получает «пропущенной» через «жерло» современной аналитики, где она «перерабатывается» и форматируется в соответствии с существующей идеологией. Однако какая-то часть истинного положения вещей до него все-таки доходит. В любом случае, Путин, а равно как иные руководители, знают о текущем положении несколько больше, нежели средний блогер. Разумеется, это не «сверхзнания», чудесным образом позволяющие «играть в режиме бога», как кажется некоторым. Однако определенным образом выстраивать свои стратегии с учетом возможности выигрыша они позволяют. Правда, под «выигрышем» тут следует понимать исключительно выигрыши господствующего класса, а уж никак не благо среднего обывателя (которое любому правителю классового общества абсолютно неинтересно) – что обязательно следует учитывать.

Впрочем, это все присказка – сказка будет впереди. Пока же зафиксируем тот факт, что президент РФ в любом случае более информирован, нежели все блогеры, вместе взятые. И пойдем дальше. А именно – рассмотрим нынешнюю политику России в подобном ключе. Собственно, для многих (очень многих) действия нынешних российских властей выглядят крайне странно. Даже более чем странно – к примеру, продолжающийся до сих пор курс на разрыв с Западом при том, что не только власти, но и все представители правящего класса являются исключительно прозападными, придерживающимися самой прозападной идеологии, которую только можно представить – антисоветизма (в рамках коей Запад представляет не боле, не менее, как «благословенным Валинором»). И самое главное – вся эта элита является связанной с Западом огромным количеством экономических связей. Не только их дети, но и их деньги, в огромном количестве «существуют» в развитых странах, там находится их недвижимость, туда интегрированы их предприятия. Вообще, можно сказать, что именно на экономических связях с Западом и создаются их капиталы – самое главное, что управляет поведением капитализма. Без США и Европы эти самые олигархи и чиновники были бы никем…

Все это прекрасно показывает, почему российский господствующий класс до самого последнего держится за отношения с Западом, почему он никогда, ни при каких условиях не оказывается способным выйти за пределы этого – скажем, начать «удовлетворять интересы русского народа». Собственно, именно последнее – если было бы реализовано – скорее значило бы о том, что поголовно все наши элитарии «повредились мозгами». Поскольку что такое «русский народ» - денег, подобных тем, что делаются на отношениях с Западом, не получишь от него ни при каком варианте – даже если всех продать в рабство. Однако в последнее время наметились некоторые тенденции, которые, вроде-бы, свидетельствуют о начале указанных странностей. Удивительным образом, но российские власти начали менять свой курс от полностью прозападного к некоему «промежуточному варианту». Это даже привело к определенной экзальтации некоторых личностей, немедленно запевших о начале «восстановления СССР» (пускай и относящихся к подобному с разными знаками). Другие же начали вообще утверждать о том, что «Путин сошел с ума», и что «Путин сделал нас всех заложниками своих фантазий». Наконец, в массовом порядке стали возникать конспирологические теории, гласящие, что это как раз Запад, и прежде всего, США, начали «готовить» из России некоего «мальчика для битья», которого надо превратить в «империю зла» и показательно разбить в грядущей войне.

На самом деле, конечно, ясно, что все подобные теории, разумеется, представляют из себя чистый бред. Ну, не может легитимный (т.е., признаваемый, по крайней мере, внутренней элитой) правитель страны Третьего мира (а именно ей является Россия) добровольно переходить от крайне выгодного состояния для бизнеса – а именно, торговли ресурсами – к менее выгодной ориентации на внутренний рынок. (Собственно, именно поэтому российские власти ужом на сковородке вертятся, ища заключения контрактов с Западом.) Ну, а про конспирологию лучше не упоминать. Однако некоторые действа нашей власти реально не объяснимы в плане уже упомянутой модели абсолютной выгодности международных связей. Это значит, что «на горизонте» появилось нечто, что является для Путина (и для остальной российской элиты) фактором, пересиливающем всепобеждающую победу «бабла». Что-то, что смогло перевесить и капиталы, и яхты с виллами, и «будущее своих детей», и даже единственную и всепроникающую идеологию – и заставило российский правящий класс повести себя так, как его никто и не ожидал. Что же такое стало известно им – но неизвестно широкой публике?
Для того, чтобы понять подобное («что же реально знает Путин»), мы сделаем большое отступление от поставленной темы…

В последнее время стало модным обвинять того или иного политического деятеля (скажем, уже не раз помянутого Владимира Владимировича) в «разжигании войны». Причем, очень часто – мировой. Проблема тут в том, что из исключительно пропагандистского оборота, призванного обозначить разницу между «своими» и «чужими», для многих это самое выражение «перешло» в само миропонимание. Они уже не просто считают политиков «источниками войн» (причем, даже таких, которые реально не имеют подобной возможности, уровня американского или нашего президента, считая их кем-то, вроде абсолютных монархов) – но и выстраивают на этом основании сложные конструкции. Такие вот отсылки к, казалось бы, давно уже почившему в бозе представлению об истории, как о совокупности деяний царей и героев. Однако подобная концепция была отвергнута еще просветителями – да что там, по сути, в самой христианской культуре изначально предполагается несколько более сложное представление о том, ради чего творятся те или иные исторические события. Так что идея о том, что войны или иные исторические события творятся некими личностями, да еще и ради исключительно личных интересов (вплоть до «реализации буйных фантазий») является признаком однозначной деградации современного миропонимания (связанного с идущей деградацией современной экономики).

На самом деле, война – как это было понятно еще в позапрошлом веке – не возникает произвольно, по мановению руки того или иного политика. Более того, запустить процесс подобного типа «вручную» практически невозможно: поскольку короля, как известно, играет свита. А значит, того монарха (именно монарха, имеющего официально все права на подобное действо, а вовсе не президента или премьера), который решил проигнорировать интересы этой самой «свиты» (правящих классов), можно достаточно легко «привести в чувство» тем или иным способом. Вплоть до «геморроидальных колик табакеркой по голове». Монархи ведь – не боги, они не могут реализовывать свои желания посредством щелчка пальцами, им для этого нужен определенный аппарат. С соответствующими последствиями. А для запуска более-менее современной войны нужен аппарат крайне разветвленный (это не с дружиной в набег отправиться). Следовательно, любая война должна вестись так, чтобы интересы этого самого аппарата, как минимум, не ущемлялись – а еще лучше, удовлетворялись.

И уж тем более подобное можно сказать о войне мировой. На самом деле, Мировая война, как таковая, выходит даже за рамки банальных желаний господ (ну, там, приобрести землю или рынки сбыта). Война подобного типа – т.е. война, война охватывающая практически все существующие страны, приводящая, по сути, к «разделу» всех государств на противоборствующие военные блоки – является закономерным следствием исторического прогресса, самого развития цивилизации. Это может показаться странным – в самом деле, где прогресс, а где война? И вообще, какой может быть прогресс там, где самыми разными способами убивают людей и разрушают движимое и недвижимое имущество. Поэтому для многих война кажется несомненным признаком регресса – и «нормальным обществом» они считают то, в котором войн бы не было.

Однако подобное представление является столь же наивным, как и мысль о том, что война может начаться по личному желанию какого-нибудь лица. Имеется в виду, конечно, не мысль о том, что война – это плохо, и гораздо лучше, если бы ее не было – а представление о том, что подобное времяпровождение является извращением для существующего человеческого устройства. На самом деле, как раз связь прогресса с уничтожением достаточно очевидна – хотя бы потому, что большая его часть как раз и подчинена идее улучшить подобный процесс. Начиная с древности, когда копья, мечи и луки, а так же панцири и колесницы, совершенствовались намного быстрее, нежели плуги и веретена. Более того, в качестве самого совершенного способа социальной организации издавна принято было считать армию – к примеру, греческие фаланги или римские легионы. Это понятно – если «гражданский» способ проживания, как правило, мог оттачиваться веками, то для военной организации подобный фокус не проходит. Тут надо более- менее быстро (хотя тоже долго с современной точки зрения) достигнуть «оптимума». А то завоюют и угонят в рабство – какой бы высокий уровень развития не был достигнут в «гражданской сфере».

Однако только этим, если честно связь войны  прогресса и классового общества не ограничивается. На самом деле, связь эта гораздо сложнее и фундаментальнее. А именно – как правило,  войны крупные, «мировые», являются надежными «маркерами» крайнего обострения «базового противоречия» мира, его близости не просто к кризису, а к «суперкризису». Таковой была Тридцатилетняя война, по сути, похоронившая Средние века. Таковой являлась война Первая Мировая, ставшая финалом капиталистического мира (вместе со Второй Мировой, являющейся ее продолжением). По сути, можно сказать, что именно на Первой Мировой закончился «классический» период капиталистического мира, характеризующийся (несмотря на кризисы) ростом капитала, постоянным развитием производительных сил и увеличением концентрации производства. Именно этот «классический капитализм» дал нам большую часть нашей «техносферы», начиная с общественного транспорта и заканчивая интенсивным сельским хозяйством (благодаря которому можно стало забыть о голодной смерти – правда, не о голоде, как таковом). Поэтому до данного момента можно было говорить о капитализме, как формации, являющейся однозначно прогрессивной и ведущей к улучшению жизни человека. (Поэтому для многих именно этот самый «настоящий» капитализм, лишенным кейсианско-социалистических «извращений» и выглядит идеалом – именно его описывает «культовая» книга правых «Атлант расправил плечи».)

 Но одновременно – именно этот самый капитализм, а точнее, империализм,  пришел в начале XX века к такому состоянию, когда никакое дальнейшее развитие было невозможно без войны. Точнее, без Мировой войны – поскольку «обычные» войны есть базовый признак классового общества, как такового. Как говориться, война есть продолжение политики иными средствами, а политика – концентрированное выражение экономики. И если последняя построена на конкуренции (а таковое положение существует с самого начала классового деления), то нет ничего удивительного, что за эти самые тысячи лет человечество почти не переживало мирных времен. (Длительность мирного времени для отдельно взятого государства резко превышало два-три десятилетия.) Однако Мировая война отличается от указанного положения тем, что вместо множества «разносторонне направленных» конфликтов между разными государствами она означает единый «суперконфликт», разделяющий всех имеющихся политикоэкономических субъектов на два лагеря. (В принципе, могут быть страны, формально не участвующие в конфликте, но, тем не менее, рано или поздно, но и им придется «выбирать». Или за их «выберут».)

Указанная особенность Мировой войны приводит к тому, что со временем все ресурсы всех стран начинают «работать» исключительно на нее. Собственно, это и есть главный признак «суперкризиса», ловушки, и собственно, конца. Конца существующего этапа развития социосистем. Потому, что выйти из всего этого, конечно можно – вернее, совершенное закономерно, можно, как бы не пытались «исторические пессимисты» представить войну, как «окончательный финал». Однако это не так – у любого суперкризиса есть как минимум два выхода. Во-первых, тривиальный – через распад систем на более простые, не способные уже к поддержанию указанных потребностей войны. Этот вариант, конечно, неприятен – однако в любом случае он служит концом Мировой войны.
Однако существует и второй путь – это «выход на поверхность» некоего локуса будущего, существующего в «недрах» находящейся в суперкризисе системы. До этого момента он, естественно, не имеет шансов – все ресурсы «потребляются» указанной системой, а на долю локуса (точнее, локусов) остаются лишь жалкие остатки. Однако гибель «основной» системы резко меняет ситуацию – и локус получает шанс развернуться во что-то серьезное. Именно это и произошло во время Первой Мировой войны, когда гибнущий «старый мир» дал шанс миру новому, порожденному Революцией 1917 года. И пусть произошла эта революция глубоко на периферии (вернее, именно на периферии она и была возможна) – но это значило начало создания совершенно иной формы социальной организации людей, нежели раньше.

Разумеется, это строительство шло не сказать, чтобы гладко – да, социализм менял мир, причем еще тогда, когда об этом мало задумывался. Послевоенное, а точнее, межвоенное время характеризовалось значимыми социальными изменениями – во многих странах трудящимся стал доступен пусть минимальный, но гарантированный набор благ. Был существенно расширен список политических прав – скажем, началось признание женщин полноценными членами общества или постепенное уменьшение уровня расизма. Были, конечно, и обратные процессы, вызванные реакцией уцелевших структур прошлого на данные изменения – самым известным из которых является возникновение и массовое распространение фашизма. Наконец, «хорошая сохранность» указанных империалистических структур неизбежно вело к продолжению империалистической войны, что, в совокупности с предыдущим фактором, и привело к началу Второй Мировой (собственно, Первую и Вторую мировые войны можно считать одной Мировой войной, разделенной перимирием).

Однако все это не помогло «старому миру» выжить – Вторая Мировая была выиграна указанным локусом, причем под ним следует подразумевать не только СССР, но и массовое демократическое движение по всему миру. Мир после Второй Мировой оказался уже совершенно иным – несмотря на все стремление «старого мира», ростки нового проявлялись уже по всей планете, ведя то к окончательному уничтожению расовых ограничений, то к крушению колониализма, то к возникновению пресловутого welfare state в развитых странах, то к массовому антивоенному и антиавторитарному движению… Собственно, положение основной массы людей к 1960 году существенно отличалось от их положения в начале века. Однако полностью преодолеть сопротивление старых систем не удалось. Ну что же, ничего страшного в этом нет – на самом деле, та же победа капитализма случилась далеко не с первого раза (очень далеко не с первого – если вспомнить, насколько близко подошли к нему в той же Венеции). Поэтому крушение «советского локуса» также не представляет собой окончательного конца развития человечества.

Но оно неизбежно ставит в то самое положение, в котором он уже был в 1914 году. Т.е., перед Первой Мировой войной. Ведь империализм, как таковой, представляет из себя ни что иное, как высшую форму капиталистического (а по сути, и классового) общества. А значит – никуда от проявляющихся межимпериалистических противоречий не уйти. В свою же очередь, это неизбежно ведет к новому возникновению Мировой Войны, как способа разрешения этого суперкризиса. Скорее, удивительным было бы, если бы этого не произошло, т.е., если бы мир нашел бы иной способ решения указанной проблемы. Но, к величайшему сожалению, чудес не бывает – и избежать кровавой и жестокой «ломки» системы нам не суждено.

На самом деле, наблюдать данный этап «мировой трагедии» одновременно и жутко, и забавно. Надеюсь, никому не надо объяснять, почему жутко. Но одновременно с этим крайне интересно видеть то, как капиталистический мир неминуемо движется к своему абсолютно закономерному, но при этом крайне неочевидному до недавнего времени финалу. Ведь подумать только – еще лет двадцать назад мало кто мог вообще подумать о том, что у современной гегемонии «обобщенного Запада» может оказаться какой-либо вменяемый противник. Нет, конечно, можно было предположить, к примеру, магическое восстановление силы России (поскольку кроме магии не существовало никакого способа сделать это) или возникновение еще какого-нибудь обусловленного волшебством «вектора силы» (вроде «Новой Европы»). Однако в здравом уме и трезвой памяти принять эти предположения к действию было невозможно. Вероятно, только «японский вариант» казался более-менее реализуемым – правда, если только не рассматривать степень интегрированности Страны Восходящего Солнца в западные структуры, включая наличие на ее территории американских военных баз. Более того, кризис 1998 года сильно «обтрепал» Японию и лишил ее того самого шика, который многим казался привлекательным.

В общем, в это время самым популярным представлением о будущем человечества была идея «монополярного мира». Разумеется, «знак» его восприятия был разным: кому-то он казался утопией, а кто-то видел в нем кошмар. Однако идею «конца истории», т.е. мысли о том, что именно существующие после крушения СССР отношения являются окончательными мало кто мог подвергнуть рациональному сомнению. Однако дальнейшее развитие событий показало, что все, что было общепринятым и значимым в 1980-1990 годах, оказалось полностью не соответствующим реальности. А верными, совершенно неожиданно, оказались идеи, относящиеся к совершенно иному времени – и в указанный момент считавшиеся, в лучшем случае, безнадежно устаревшими.

Собственно, сейчас крайне интересно вспоминать о подобном. Ведь мало кто мог признать в бурно развивающемся Китае новый «полюс» мировой политики. Собственно, для этого у человека рубежа тысячелетий были вполне веские – с его точки зрения – обстоятельства. Во-первых, Китай практически полностью повторял – как казалось тогда – путь той же Японии и прочих «азиатских тигров» (бурно модернизирующихся стран Азиатского региона). Он целиком ориентировался на экспорт, причем брал исключительно ценой. Понятие «китайское качество» в тот момент было оксюмороном. А главное – практически официально считалось, что «азиаты не способны к творческой деятельности». (И это – после уже указанного японского чуда. Впрочем, для японцев сделали исключение, китайцев, разумеется, не касающееся.) Дескать, единственное, на что способны эти узкоглазые – так за гроши вкалывать на фабриках, построенных белыми людьми на деньги белых людей…

Наверное, самое смешное во всем этом – это полное забвение о том, что именно так поднимались и современные «гегемоны». По крайней мере, США и Германия. Собственно, сам лейбл «made in China» практически полностью копирует такую же метку «сделано в Германии» или «сделано в США». Последние были введены по требованию промышленников Великобритании для обозначения … некачественных товаров. Дело в том, что знаменитое «немецкое качество» - продукт относительно недавнего времени, вырывалась Германия вперед именно на дешевом и не сказать, чтобы элитном, производстве. Последнее же основывалось, как это не абсурдно звучит, на массовой и дешевой рабочей силе. Да, именно Второй Рейх в Европе второй половины XIX века выглядел неким подобием современного Китая, с его огромной рождаемостью – за период 1871-1914 годов (т.е. меньше, чем за 40 лет) население страны увеличилось на 65%. Неудивительно, что те же французы с нескрываемым ужасом смотрели на «восточного соседа», и при этом готовились к неминуемой войне с ним. (Да-да, не только германский империализм ковал оружие новой войны.)

То же самое можно сказать и про США, которые вплоть до самого начала века не воспринимались Европой, как серьезный конкурент. Так, «хлопковых придаток», не более того. Ну, может быть, еще кукурузный. И уж конечно, не способный к инновационному, научному развитию. Ну, в самом деле, европейские университеты насчитывают столетия, а тут самой стране нет двухсот лет – когда тут возникнуть настоящей науке. Порой просто удивительно, насколько снобизм европейцев сто лет назад походит на снобизм Запада сейчас. Однако при этом и Германия, и Штаты стремительно выстраивали свою инфраструктуру, создавали передовую систему образования (еще Бисмарк сказал, что битву под Садовой выиграл германский школьный учитель), развивали свою науку, формировали развитую финансово-кредитную сферу. (Ну, и банально скупали все патенты, до которых могли дотянуться.) Т.е., делали то же самое, что делает современный Китай – в отличие от большинства «модернизаторов», копирующих исключительно внешние атрибуты развития, вроде демократических институтов.

Поэтому совершенно неудивительно, что эта самая страна совершенно неожиданно (для старых «хозяев мира») превратилась как раз в тот самый, «невозможный» с т.з. привычных представлений «новый мировой полюс». Собственно, даже сейчас мнение о том, что именно Китай является «вторым игроком» мировой политики не является общепринятым – многие еще не готовы принимать его «всерьез», еще видят в нем безвольную «мануфактуру белого человека», крепко сидящую у последнего на крючке. Другие же с поразительным упорством продолжают твердить мантру 1990 годов о невозможности войны в нынешнем глобализованном мире – не зная даже, что почти точь-в-точь повторяют идеи из популярной книги начала XX века «Великая иллюзия». Где говорилось практически о том же самом – с совершенно закономерным результатом…

Получается, что мир однозначно стремится к той же ситуации, в которой он оказался в 1914 году – правда, с одним важным отличием. А именно – ныне стороны конфликта не собраны на одной небольшой территории, как это было «в прошлый раз». А разнесены по отдельным континентам. Это, с одной стороны, абсолютно ничего не меняет в плане империалистической конкуренции: для взаимодействия капиталистических агентов расстояния не являются значительной помехой. А значит, указанное расположение – в отличие от того, что предлагают всевозможные геополитические «теории» - не играет никакой роли. А с другой – значит очень многое в плане конфигурации будущей Мировой войны, которая, в свою очередь, подчиняется собственным законам. И – пуская это и кажется странным – именно этот фактор и является тем самым «фактором Х», который и  вызывает загадочное «смещение» нынешней российской политики. Но обо всем этом будет сказано в следующей части…

Источник: http://anlazz.livejournal.com