Дача

    К сельскохозяйственному труду я не приспособлен. Честно говоря, я ни к какому труду не приспособлен. И руки – крюки, и растут не оттуда, и, что самое главное – я ленив, и любые предстоящие усилия меня очень сильно раздражают, и выводят из себя. Если что-то может быть сделано без моего участия, то я никогда этого делать не буду, и причины будут такие веские, что ни у кого даже не возникнет мысль о моем привлечении к этому делу. В общем, не созидатель я…

      Наш гарнизон находился в районе, приравненном к районам Крайнего Севера. Об этом нам постоянно напоминали полуторный оклад, «северная» надбавка, и очень некомфортная погода. Все фрукты-овощи были привозными, но я слышал, что рядом, километрах в сорока от нас, существовал военный совхоз, куда осенью посылали офицера и прапорщика, они управляли сборной командой матросов на уборке урожая картофеля. Судя по внешнему виду этого корнеплода, это был особый дальневосточный сорт, который вырастал сразу гнилым, что позволяло не гноить картофель дополнительно в овощехранилище, а сразу выдавать на паек, и в матросскую столовую.
      Внезапно, в гарнизоне возникла мода на дачи. Все вдруг поняли, что в тайге без дачи – никуда, и начали захватывать участки вблизи мест компактного проживания военнослужащих, огораживать эти участки, из подручного материала возводить там какие-то сарайчики, и, в редкие минуты отдыха, все шли на эти дачи «отдыхать». Обычно, этот отдых заключался в распитии водки в антисанитарных условиях. Водку закусывали обугленными кусками мяса, которые называли «шашлык». Время года и погода никак не влияли на настроение отдыхающих, так как у нас было всего два вида погоды – плохая, и очень плохая, а время года было только одно, называлось оно просто – холодновато. Меня частенько приглашали на такой «отдых», но я старался сачкануть, потому, что не понимал, зачем надо стоять по пояс в снегу, пытаться откусить кусочек от обуглившегося мяса, замерзающего на глазах, и вливать холодную водку в замерзший желудок, откуда она не расползалась по телу, а укладывалась рядами холодных кубиков, ну, как в «тетрисе». А ведь дома так тепло и уютно, есть тарелки, ножи и вилки, жена все приготовит, подаст, и пойдет смотреть телевизор, и мы можем спокойно обсуждать способы определения места самолета в море, не отвлекаясь на ежеминутное вытирание постоянно текущего носа. Конечно, в тот период, который назывался у нас летом, все было несколько проще, но и комаров было больше. В общем, не ходок я был по дачам.
      Соседом по лестничной площадке был очень хозяйственный летчик. Ну как летчик? Летчиком он был по образованию, а по должности - начальником парашютно-десантной службы полка, и был помешан на двух вещах - парашютных прыжках, и своей даче. На парашютных прыжках был помешан настолько, что выбросил с парашютом даже обеих своих малолетних дочек, а с дачей вообще сошел с ума, и завел там свинью, бычка, и всякую птицу. И жена у него такая же была сумасшедшая, вот казалось бы, преподаватель музыки, даже директор музыкальной школы, а туда же, все время на своей даче, то свинью чешет, то с бычком общается. Моя жена с ними дружила, и постепенно пропитывалась этим чуждым мне дачным духом. Иногда эта тяга к земле прорывалась в пустопорожних разговорах.
- Может, и нам дачку завести?
- Ты с ума сошла? Опять у соседа глупостей наслушалась? Какая дача, тут поспать то толком не всегда успеваю.
- Ну а сосед как? Вон, он все успевает, и служить, и на даче работать.
- Да какая у него служба? Отловил летчиков, сбросил с парашютами, кто-нибудь ногу сломал, все, прыжки запретили, иди себе на дачу.
- Ну да, ты один у нас служишь…
- Нет, не один. Еще ты у нас служишь, да так иногда служишь, что ребенка некому из детского сада забрать, воспитательница дочку к соседям приводит, она там и спать ложится.
- Но ведь люди как-то крутятся…
- Меня Родина сюда не крутиться прислала, а служить. Все, разговоры про дачу отставить. Не зли меня…
Понимая, что сейчас меня не уговорить, жена брала тактическую паузу, потом возвращалась к этим разговорам, но я был непоколебим в дачном вопросе. Но и жена у меня с характером, к тому же, служба научила её всяким военным хитростям, все-таки, не хухры-мухры, а старший прапорщик.
      Вернулся я как-то из командировки. Настроение было хорошее, ничего не накосячили, наказывать нас было не за что. Ну, не совсем не накосячили, без косяков мы не умеем, просто о наших косяках никто не узнал. Пришел домой, жена, что удивительно, оказалась дома, на стол начала собирать. Я помылся в домашних условиях, поел домашней пищи, еще больше подобрел, и приступил к опросу хранительницы очага.
- Ну, рассказывай, что тут без меня натворили, что сломалось, каких неприятностей ждать?
- Да все нормально, правда, утюг сгорел, так я новый купила.
- И все? Чувствую, что-то ты мне не договариваешь…
- Ой, да все, все… Ну, еще, когда утюг сгорел, там в подъезде щиток выгорел, но уже все в порядке, соседи починили, у них же тоже света не было.
- И все?
- Ну… В общем, я тут дачку прикупила, такая цена смешная, что глупо было не купить…
- Так… Что я тебе говорил про дачу?
- Да я все помню, ты служишь, тебе некогда, да я сама все устрою там, и тебя позову только на шашлыки.
Так мы стали дачниками. Я принципиально не узнавал, что это за дача, где находится, чтобы заранее не расстраиваться, потому, что подозревал я, все-таки, недоброе. Жена хорошо меня знала, и про свою дачу мне ничего не рассказывала, чтобы лишний раз не раздражать.
      Прошло время, по календарю наступило лето. Выдалась свободная суббота, и жена решила познакомить меня с нашей дачей. Познакомился. По нашим меркам, дача была просто превосходная. Огороженный участок, на участке маленький двухэтажный домик, стены обтянуты парашютным шелком, две теплицы, сарайчик, коптильня, колодец из жаровой трубы реактивного двигателя, участок под картошку, и всякие грядки. Самое главное – от моего дома до дачи было меньше ста метров. В общем, орать я не стал, а только криво ухмыльнулся. И тут жена выкинула последний козырь.
- Можете тут с ребятами посидеть, когда захотите.
Пораженный в самое сердце её прозорливостью, я решил показать, кто в доме хозяин.
- Где это нам тут сидеть?
- Так в домике же стол стоит артельный, на 10 человек.
- Что это мы в домике должны тесниться, как какие-то крысы корабельные, нам простор нужен, а вдруг погода хорошая, и мы на улице захотим? На чем сидеть?
- Ну хочешь, я своих мужиков попрошу, они тут лавки сделают.
И тут я смалодушничал, уж и не знаю, что на меня нашло.
- Мужиков она позовет… Сам сделаю, получше твоих мужиков.
Увидев такой оборот дела, жена поспешила увести меня домой, чтобы я не передумал.
      Так началось мое приобщение к даче. На службе я похвастался, что у меня есть самая лучшая дача, и нам можно там выпивать, но вот лавок пока нет. Сразу появились желающие посмотреть на дачку, и я, не откладывая осмотр в дальний ящик, повел ребят на дачу. Пока мы выпивали в домике, я все время говорил, что на улице было бы лучше, да вот лавок нет… После второй бутылки ребята пошарили в сарайчике, нашли там бревна, доски, какой-то инструмент, и быстренько соорудили мне две лавки. Я тоже без дела не сидел, вытащил стол, все примерил, и указал место, где надо вкапывать лавки. В общем, презентация дачки продолжилась уже на свежем воздухе. На следующий день я осмотрел лавки трезвым взглядом, мне все понравилось, и я решил, что уже достаточно потрудился на дачном поприще. Хотя жена и похвалила меня за лавки, но почему-то решила, что еще не весь мой потенциал раскрылся, и началось…
- Нам навоз привезли, свалили у забора, надо закинуть его во внутрь, я потом по грядкам разбросаю.
- Ты с ума сошла? Где я, и где этот навоз?
- Ну чего ты сразу в крик? Да там тебе два раза лопатой махнуть, а я тебе зелень выращу, а может, и овощи в теплицах, когда ты их полиэтиленом накроешь.
- Теплицы? Зачем мне теплицы? Самые лучшие овощи растут в магазине!
Некогда мне теплицами заниматься.
- Ну ладно, ладно, теплицы потом, а сейчас перекидай навоз, а то его за ночь украдут.
Ну что делать? Иду смотреть на навоз. Точно, привезли навоз, суки… Да столько, что руки отвалятся махать, если без экскаватора. А забор высокий, под два метра. Ладно, воинскую смекалку никто не отменял. Разобрал часть забора, и, не особо напрягаясь, задвинул эту кучу внутрь, после чего прибил доски забора на место. Домой пришел настолько злой, что жена даже ничего не спросила, и затаилась на время. Но только на время.
- Слушай, там в домике уже и молоток лежит, и гвозди, и полиэтилен.
- И что?
- Ну пойдем, поможешь мне полиэтилен на теплицы положить, я все сама сделаю, ты только пленку будешь держать.
Увидев, как жена пытается прибить свой палец к теплице, я не выдерживаю, и мы меняемся местами. Опять вечер пропал, но теплицы накрыли. И тут жена развернулась. Посадила все, что можно посадить в теплицах – лук, зелень, помидоры, огурцы, и еще какую-то хрень, типа редиски. Я в посевной участие не принимал, но вот поливать иногда помогал, не без этого. Все росло само собой, ну, и с помощью жены, мы с ребятами иногда заходили посидеть, за жизнь поговорить, и даже рвали себе на стол всякую ерунду из теплиц. Но, когда мы сожрали на закуску самый большой помидор, который, как оказалось, жена особо холила и лелеяла, нам запретили рвать закуску в той теплице. Ой, да что там рвать то… В общем, все как-то устаканилось, и я даже привык к тому, что у нас есть дача, и жена там все время пропадает.
      Как-то мы засиделись на службе. Сильно засиделись. Я ни в чем себя не ограничивал, так как знал, что у меня завтра отгул за что-то. Проснулся в плохом настроении, чего и следовало ожидать. Жены дома нет. Пошел на кухню, увидел записку – «В холодильнике пиво, надо посадить картошку, схему я тебе нарисовала, картошка на посадку в домике. Если справишься с картошкой, я не буду рассказывать, как ты вчера пришел, и что вытворял. Целую.». Налил пиво, посмотрел на схему, еще пивка налил, и решил, что ни к чему мне всякий бред выслушивать, лучше я на свежем воздухе картошку быстренько в землю зарою. Собрал себя в кучку, пошел на дачу, да и начал ямки рыть согласно схемы, да в них картошку забрасывать. Когда из ведра всю картошку в землю засунул, на дне ведра нашел записку – «Молодец. На втором этаже домика – пиво». Короче, все сложилось прекрасно, и не устал сильно, и пивка на воздухе попил, и жена не гундела. Больше я на даче не работал, потому, что мы в отпуск поехали, на два месяца.
      Приехали из отпуска. Пока я с дороги мылся, жена всякую пыль смахнула, начала еду готовить. И тут вспомнила про картошку.
- Сходи картошки накопай немного, сейчас сварю молоденькую.
Ладно, думаю, настроение хорошее, добрались без происшествий, чего бы и не сходить за картошкой. Пошел на дачку. Еще на подходя к даче я обратил внимание на хороший урожай сорняков, они вымахали выше меня, да так густо уродились, что все картофельное поле было ими заселено. Тут я призадумался. Никаких рядков не видно, все в сорняках, как тут эту картошку найти… Но я не привык отступать, копать начал с предполагаемого края поля, и копал без всяких промежутков, просто копал по площади. Как выглядит картофельная ботва, я не знал, опознать её в лицо не смог, да и выгорело все, только сорняк колосился. Но когда откопал первую картошку, начал уже штурманскую смекалку применять, стал копать вокруг неё квадратно-гнездовым способом. Ну, накопал я немного этой картошки, она была чуть крупнее гороха, в общем, разозлился я на всю эту картошку, на дачу, и на жену. Картошку я забросил за забор, лопату в домик, закрыл дачу, и ушел навсегда. Когда я пришел домой, жена все поняла по выражению моего лица, и вопросы решила не задавать, а пошла к соседке, и взяла у неё картошку. Больше я на эту дачу не заходил никогда. Да и жена что-то охладела к даче. Но дача не просто так стояла, пользу она мне приносила. Зимой ребята попросили разрешения воспользоваться коптильней, я разрешил без всякой задней мысли, а они мне с каждой закладки приносили по паре хвостов копченой рыбы.
      Когда пришла пора уезжать из гарнизона навсегда, я даже не вспомнил о даче, и уехал с легким сердцем. Но жена о даче не забыла, и на очередной пьянке сумела её продать жене начальника гарнизона. Что он с этой дачей делал, я не знаю, но по слухам, уезжая из гарнизона, продал её старшему штурману, моему хорошему товарищу, с которым мы начинали выпивать на этой даче, и который те лавки и вкапывал. Вот так все получилось – давно я уехал из гарнизона, а дача моя живет.

Источник