Как же мне надоели телевизор и радио, и интернет. И не потому, что они есть. И я волей-неволей вынужден слушать то, о чем там говорят. Наоборот, я считаю СМИ и интернет, включая социальные сети, одним из способов общения с миром. Чтобы понять то, что спрятано в головах друзей и врагов.В преддверии очередных анонсированных выступлений на Старой площади, о которых кричат почти все социальные сети, думаю, уместным будет поговорить о... наших детях. Не о тех, чьих-то, каких-то других пап и мам, бабушек и дедушек, а о наших. О тех, о ком мы говорим:
Те, чужие дети, в отношении которых я слышу призывы наказать, сослать в спецшколы, лишить каких-то прав и прочее, меня мало интересуют...
Правда, как мне кажется, если вдруг в толпе «протестующих вообще» или получающих по спине омоновской дубинкой в драке я увижу своего сына или внука, то мнение моё резко изменится. Это же мой ребенок, а значит, он не может быть преступником.
Правомерно ли быть жестким с детьми
Я внимательно следил за тем, как власть отреагирует на беспорядки 23 января.
Параллельно я присматривался и к тому, как реагирует противная сторона на итоги митингов. Хотя, если честно, митингов я не видел нигде. Понятно, что в глубинке ничего серьезного произойти не могло просто в силу малочисленности митингующих, хотя Владивосток меня удивил. Но в Москве и Питере...
Может, я замшелый консерватор, который не усмотрел современных тенденций, но, по-моему, митинг это тогда, когда не только ходят и орут какие-то глупости, чтобы вызвать ярость у правоохранителей, а выступают, выражают свою точку зрения на то или иное событие, призывают к каким-то действиям.
Я воспринимаю митинг или какое-то шествие как обычное публичное мероприятие. Отличие только в том, что выражают митингующие. Идет Крестный ход – вот вам шествие верующих. Публичное мероприятие. Вышли фанаты «Спартака» или «Динамо» праздновать победу своей команды около стадиона. Чем не митинг? Причем несанкционированный. Но понятный любому прохожему.
То, что я увидел почти неделю назад, было явной провокацией, когда собравшиеся пытались использовать уже опробованные на Украине и в Белоруссии технологии. Спровоцировать полицию и прочие спецслужбы на жесткие действия по типу тех, что демонстрировала полиция во Франции, в Германии, в Нидерландах, в США…
Наша полиция сработала хорошо. Без крови и без «сакральных жертв». Но при этом достаточно большое количество правоохранителей получили травмы и увечья. Было повреждено имущество силовых структур. Как быть с этим? Почему это произошло? Почему толпа спокойно идет на столкновения с полицией?
Мне кажется, причина в том, что действия нашей полиции и прочих силовиков достаточно сильно регламентированы законом. Наверное, вы помните эпизод, когда «мирные граждане» били сотрудника ГИБДД, а его товарищ, вместо того, чтобы применить оружие, побежал их успокаивать. Сколько потом раз обсуждали эту ситуацию? Надо было то, надо было это… Он же был вооружен!..
И что? Первый же выстрел в сторону нападавших, даже если бы он и не попал, означал бы, как минимум, нервотрепку по поводу применения оружия, а, как максимум, срок. И все по закону. Вот и не будет полицейский применять оружие так, как ежедневно показывают в российских боевиках. Ну, это достаточно редкий случай. А «демократизатор»?
На цепь правоохранителей идет толпа. Явно, чтобы драться. Понятно, что тут в дело идут дубинки. Но скажите мне, как в этой свистопляске отличить взрослого, двадцатилетнего драчуна, от почти двухметрового 16-летнего подростка-акселерата? Но попробуйте его ударить дубинкой. Какой вой поднимется в СМИ? Сколько правозащитников будут вещать по телеканалам о произволе полиции? Сколько времени будут проверять законность этого удара прокуроры и следователи?
Мне кажется, что необходимо четко указать в законе то, что участие в массовых выступлениях малолеток, до 14 или 16 лет, наказывается серьезным штрафом для родителей ребенка. А в случае участия этого ребенка в драках и прочих столкновениях с полицией и (или) при получение правоохранителем от действий этого ребенка каких-либо травм и увечий, следует узаконить норму, что уголовная ответственность за это наступает с 14 (16) лет. Чтобы полицейский не боялся быть полицейским.
В этот раз полиция сумела удержать ситуацию под контролем, не применяя жестких мер. Но, мы увидели, что в рядах протестующих уже появились боевики и фашисты. Причем видно это было даже не специалистам. Где гарантия, что в следующий раз эти самые боевики будут действовать точно так же, без применения оружия? Где гарантия, что не будет трупов? Мы же помним первый труп на майдане. Мы помним, где и как он появился.
За слова и ложь надо отвечать
Мне очень интересно было наблюдать за мнением читателей в отношении интернета. Закрыть интернет! Создать локальную сеть только для Россиян! Блокировать... Заставить... Оградить детей от западного влияния... И тому подобное. Не напоминает Великую Китайскую стену? Или «стену Яценюка»?
Мы признаемся в том, что наши дети уже не наши? Что какой-то блогер для них важнее отца или матери? Мы расписываемся в собственном бессилии? Но ведь это наши дети! Мы их воспитываем по собственному подобию. Мы закладываем в них частицу себя.
Когда-то, во времена оны, когда не было компьютеров и прочих средств коммуникации, а телевизор показывал пару каналов, мы точно так же, как и сегодня, воспитывались в школе и на улице. Родители, как и сейчас, работали. Наверное, не было мальчишки, который бы хоть раз в жизни не совершил чего-то, что могло бы квалифицироваться как проступок. Улица – она такая…
Но была у улицы одна очень важная воспитательная функция. Улица учила нас отвечать за свои слова. Нельзя было спрятаться за какой-то абстрактный ник, нельзя было использовать шпионскую программу, которую якобы нельзя отследить. Мы просто говорили от себя, или ссылались на того, кто это сказал. И если кто-то врал, то ответ улицы был жестоким.
С появлением интернета информация стала распространяться безымянно. Блогер сказал... Более того, информация стала ложной по сути. Сегодня большинство пользователей интернета пользуются вместо энциклопедий лживой Вики. Нам не надо правильное знание? Нам требуется знание большинства. Если все так думают, то значит, это и етсь правда.
И вот тогда-то мы и потеряли детей.
Фактор ответственности за свои слова исчез. Зато появилось мнение большинства, весь мир с нами и тому подобное. Общество людей без лица! Общество, где можно говорить все и тебе за это ничего не будет. Говорит не Вася или Даша Пупкины, а Бешеный стул и Деревянная Мальвина.
Помните множество сообщений в том же ТiкТок о зверствах ОМОНа, о приказе применять оружие против протестующих, о многочисленных убитых и прочее? А ведь эти сообщения были тут же размножены многочисленными перепостами и собрали за короткое время десятки тысяч лайков. А что в ответ? В ответ – пост про то, что это вранье, который посмотрела тысяча человек.
Понятно, что среди множества участников «детских» соцсетей есть взрослые профессионалы. И что эти профи сами работают «под детей» или используют реальных детей с этой целью. Но ведь те, кто делают перепосты, реальные дети. Я недавно перечитал комментарии под одной из своих статей. И знаете, увидел точно те же технологии, что используются для детей.
Если отбросить рассуждения об экономике, коррупции, отставании от Запада и прочее, то в «сухом остатке» увидите очень простое, примитивное:
И вся остальная «муть» наматывается на этот примитивный тезис.
Но, вернемся к нашим детям. Что же необходимо делать? Ответ очевиден.
Безнаказанность порождает новые проступки и даже преступления. То, что власть, в том числе и в России, контролирует интернет, мы увидели на тех примерах, о которых показывают сюжеты на телеэкранах. Сколько блогеров уже найдено... Значит, технически это не проблема.
Начать надо именно с блогеров. Стремление за большими деньгами породило достаточно большой слой людей, которые работают блогерами профессионально. Имеют аудиторию в сотни тысяч и даже миллионы человек. И при этом, в отличие от журналистов официальных СМИ, они не ограничены никакими законами.
Думаю, что блогерство, после того, как число подписчиков достигает какого-то серьезного числа (10 или 100 тысяч), должно автоматически подчиняться тем же законам, что и СМИ. Со всеми вытекающими ограничениями и ответственностью. За слова надо отвечать, в том числе и рублем или свободой.
С детьми, которые делают перепосты явных вбросов, тоже надо работать. Существуют же в полиции сотрудники, работающие именно с этой категорией? Вот и пусть работают.
Ведь для большинства из них достаточно простого разговора, чтобы больше не повторять ошибок. Просто вызов в детскую комнату полиции и аргументированный разговор с ребенком и его родителями. Такой пользователь соцсетей не менее опасен, чем хулиган, который разбил стекло в школе футбольным мячом.
Потерянных поколений не бывает
Очень часто слышу мнение о том, что из-за своих экспериментов в области воспитания и образования, мы потеряли целое поколение. Этакие рассуждения в стиле «богатыри не вы». Интересно, а кто сейчас служит в Сирии? Работает в бизнесе? Кто занимается тем же интернетом? Не представители ли этого самого якобы «потерянного поколения»?
Разговоры о «потеряшках» не более чем ещё один вариант уже упомянутого мною выше тезиса «о свободных и рабах». А те, кто только что призван в армию и служит сейчас, это представители какого поколения? Мы почему-то за этими людьми не признаем право быть представителями своего поколения? Для нас представители – это навальнята, тунеядцы, либеральные нытики?
Поколение, как и народ, состоит из конкретных людей. Все абстрактные и ничего не значащие термины типа поколение, человек, люди и тому подобное нас ни к чему не обязывают. Весь мир против… А я за. Получается, что я в этот самый весь мир не вхожу? Или я не народ, если не поддерживаю идеи «всего народа»?
Наши дети продолжение нас. Они всего лишь доказательство нашего бессмертия. Они не могут быть потеряны. Они могут быть чуть другими. Как классические произведения искусства. История Ромео и Джульетты, повторенная сотни тысяч раз другими авторами, которые просто вставляли героев в более современный интерьер.
А потому, детей надо воспитывать, а не плевать на их дальнейшую судьбу.
Воспитывать не только любовным поглаживанием по голове, но и (хоть иногда) разумными наказаниями за проступки. Запретить что-то легко. Сколько уже запрещают вредные привычки? Но запрет будет действовать только тогда, когда ребенок сам начнет его понимать и принимать.
То есть следует помочь ребенку осознать, почему этого делать нельзя. В этом и заключается воспитательный труд родителей.
0
