Донбасс. 70 лет назад (2 часть)

К сожалению, весной 1942 года Барвенковский выступ стал не только плацдармом для наступления, но и ловушкой для атаковавших с него частей. Харьковская битва весны 1942 года остается несколько за рамками нашего повествования, однако не сказать о ней несколько слов нельзя. Возобновив наступление после весенней распутицы, русские на сей раз действовали уже используя танковые корпуса, и сумели быстро создать на фронте группы армий «Юг» серьезный кризис. Прорыв вызвал нервную реакцию у командующего ГА «Юг» фон Бока, который уже собирался отменять собственное наступление против выступа, однако немцев спасли твердость и мужество начальника генштаба Гальдера, который скрутил подчиненного в бараний рог и заставил проводить операцию по первоначальным планам. В результате выступ был срезан, а армии, находившиеся в нем, разгромлены. Успех немцев под Харьковом сложно назвать «системной» победой, он был вызван субъективными факторами, в первую очередь, медлительностью Тимошенко и стойкостью Гальдера, однако произошло ровно то, что произошло: русские потерпели тяжкое поражение, а вермахт создал себе задел для проведения летней операции «Блау», направленной на Сталинград и Кавказ.

Собственно, летом стартовало большое наступление немцев в южном секторе советско-германского фронта. Говорить об упорной обороне оставшейся части Луганщины, к сожалению, здесь не приходится: под угрозой окружения сам Луганск (тогда Ворошиловград) и его окрестности были быстро оставлены, и основные бои лета 1942-го шли намного восточнее, в конечном счете увенчавшись эпической Сталинградской битвой и борьбой за Кавказ. На этом этапе весь Донбасс прочно оказался в руках нацистов.

Оккупация

еред гражданским населением Донбасса встала необходимость адаптироваться к новым реалиям. Достаточно быстро отыскались коллаборационисты. Характерно, что многие из них до войны входили в административный аппарат: так, руководитель городской управы Донецка прежде был председателем колхоза. Зондеркоманды занялись истреблением евреев. Впрочем, хватало и обычных бесчинств, совершаемых без системы, просто в силу отсутствия систематической ответственности за преступления против населения. Многие убийства совершались, так сказать, из хулиганских побуждений.

Партизанское движение в крае было развито достаточно слабо. Причина была вполне прозаической: не имелось крупных лесных массивов, в которых могли бы укрываться партизаны, а все-таки имевшиеся леса естественно тут же привлекали к себе внимание неприятеля. Подрывы железных дорог происходили достаточно редко. Большая часть участников диверсионных групп, заброшенных с «большой земли», достаточно быстро погибла. Некоторые партизанские группы, однако, исхитрялись проявлять активность и при этом сохранить себя и дожить до прихода советских войск.

Впрочем, неизвестно, плохо ли, что партизанское движение в Донбассе не было особенно мощным. Нацисты практиковали заложничество и массово убивали жителей в ответ на диверсии. Террор был достаточно жестким. Например, после освобождения края в Краматорске был составлен акт о вскрытии ям мелового карьера:

«При снятии верхних слоев породы на глубине от 20 сантиметров до одного метра, — говорится в акте комиссии, — обнаружены трупы советских граждан, лежащие рядами лицом вниз. Из этих 3 ям извлечено 812 трупов. При обследовании оказалось 740 мужских трупов, 50 женских и 22 детских».

Достаточно широко известна также история сожжения нескольких десятков человек непосредственно в Донецке. По данным НКВД,

«При отступлении немцы 7 сентября сего года выгнали всех жильцов 2-го дома профессуры на Студгородке. Жители этого дома избрали для себя убежище земляной погреб, расположенный вблизи своего дома. Утром оккупанты закрыли этот погреб, в котором находились мужчины, женщины и дети, облили его горючим веществом и подожгли. Укрывшиеся в погребе были заживо сожжены».

Вслед за немцами в Донбасс прибыли активисты ОУН, многие из которых быстро нашли себя в оккупационной администрации, полиции и СМИ. Впрочем, деятельность националистов в Донбассе никогда не была популярна, а их число не было значительным. На весь Донбасс советские органы госбезопасности по возвращении арестовали всего полторы сотни националистов. Иногда попытки распропагандировать население принимали даже комичный характер: население иногда попросту не могло толком прочесть написанные по-украински ОУНовские листовки. Впрочем, воззвания могли быть написаны и по-русски, например, «Мариупольская газета» в 1942 г. указывала:

«Те не украинцы, что думают остаться на работе на Украине, должны понимать, что они не смогут стоять в первых рядах, но всегда будут занимать второстепенные места, пока не будут досконально пользоваться украинским языком и не будут его употреблять в надлежащих случаях… Украинцы, помните, что вы уже больше не московские рабы, а свободный, благодаря Германии, народ».

Впрочем, эффект этой пропаганды был в общем и целом близок к нулю.

Одним из самых известных сюжетов времен оккупации Донбасса стала история подпольной организации «Молодая гвардия». После войны юные подпольщики стали персонажами героической легенды, под которой потерялась настоящая леденящая кровь трагедия. Действительность же, судя по известным данным, такова.

Летом 1942 года после оккупации нацистами Краснодона в городе начали стихийно возникать подпольные организации, значительной частью состоявшие из подростков. Никакой специализированной подготовки они не имели, и всё, чем они располагали — это морем энтузиазма и готовностью к самопожертвованию. Постепенно они собрались в одну команду. Позднее одного из лидеров группы, Третьякевича, заклеймили предателем, однако в 1959 году было установлено, что он все-таки не имеет отношения к провалу «Гвардии». В основном деятельность «Гвардии» сводилась к расклеиванию листовок антифашистского содержания и вывешиванию красных флагов над зданиями. Не имеющая навыков конспиративной работы, эта группа была достаточно быстро раскрыта. Полиция Краснодона, состоящая из коллаборационистов, была нормальной бюрократической структурой, а раскрытие мощной подпольной организации в десятки участников позволяло создать красивую отчетность, тем более что обычную уголовщину полицаи одолевали откровенно с переменным успехом. В итоге зверскими пытками были выбиты имена и фамилии, после чего, выжав тему зловещего заговора досуха, местные власти казнили в январе и начале февраля 1043 года восемьдесят человек. Основную массу этих несчастных сбросили в шурф шахты.

Трагедия «Молодой гвардии» в значительной степени состоит как раз в том, что это не были члены какой-то развитой диверсионной организации, никакого «партийного руководства» их деятельностью, по сути, не велось, за их спинами не стояло «большой земли», готовой обеспечить инструкторами, рациями и взрывчаткой, за их спинами не стоял вообще никто. Это была просто группа идеалистически настроенных юношей и девушек, в силу высоких душевных качеств очень хотевших помочь общему делу, но в силу возраста и отсутствия подготовки слабо понимавших, во что они ввязались. При всех этих обстоятельствах, однако, никуда не деться от важнейшего факта: «молодогвардейцы» были подвергнуты вполне дикарским пыткам и жестоко убиты. Сложно сказать что-то более выразительное, чем послевоенная официальная справка по поводу расследования этих событий:

Ульяна Громова, 19 лет. «На спине вырезана пятиконечная звезда, правая рука переломлена, поломаны рёбра».

Лидия Андросова, 18 лет. «Извлечена без глаза, уха, руки, с веревкой на шее, которая сильно врезалась в тело. На шее видна запеченная кровь».

Анна Сопова, 18 лет. «На теле обнаружены кровоподтеки, вырвана коса».

Александра Бондарёва, 20 лет. «Извлечена без головы, правой грудной железы. Все тело избито, в кровоподтёках, имеет чёрный цвет».

Ангелина Самошина, 18 лет. «На теле обнаружены следы пыток: выкручены руки, отрезаны уши, на щеке вырезана звезда».

Майя Пегливанова, 17 лет. «Труп обезображен. Отрезаны груди, переломаны ноги. Снята вся верхняя одежда».

Евгений Шепелев, 19 лет. «Из шурфа извлечён связанным с Борисом Главаном колючей проволокой лицом к лицу, кисти рук отрублены. Лицо изуродовано, живот вспорот».

Владимир Жданов, 17 лет. «Извлечен с рваной раной в левой височной области, пальцы переломлены и искривлены, под ногтями кровоподтеки, на спине вырезаны две полосы шириной три сантиметра длиной двадцать пять сантиметров, выколоты глаза и отрезаны уши».

Владимир Осьмухин, 18 лет. «Во время допросов отрублена кисть правой руки, выколот правый глаз, на ногах следы ожогов, раздроблена тыльная часть черепа».

Даже по меркам жесточайшей Второй мировой это превосходит обычный уровень зверства. Что характерно, значительную часть пытчиков составляли коллаборационисты. Основную массу этих персонажей удалось поймать после войны, и по большей части они были осуждены, хотя, например, начальник полиции Краснодона, некий Соликовский, скрылся в эмиграции.

Горячий снег. Харьковская битва

ноябре 1942-го началась советская операция «Уран» — контрнаступление под Сталинградом. Баланс сил на Восточном фронте разом переменился, а советские войска начали серию ударов в южном секторе фронта. До февраля им удалось фактически разгромить всю группу армий «Б», несколько немецких и союзных им армий прекратили существование или понесли тяжелейшие потери, было взято беспрецедентное количество пленных и трофеев. Такой неожиданный и громадный успех породил в Ставке некую гигантоманию. Новой операцией предполагалось достичь сразу берегов Днепра. Проблема состояла в том, что наступать к Днепру должны были войска, уже основательно потрепанные в предыдущих боях. С другой стороны, вермахт откатился на запад после Сталинграда и сопутствующих потерь в таком состоянии, что оборот «не в лучшей форме» будет звучать очень дипломатично. Поэтому русские действительно имели возможность как минимум нанести противнику чувствительный удар, не давая прийти в себя и завоевать максимально выгодные позиции прежде, чем стабилизируется фронт.

План новой операции получил название «Скачок». Его на широком пространстве претворяли в жизнь сразу три советских фронта: Воронежский под командой бывшего директора ГРУ Ф. Голикова, Юго-Западный под командой Ватутина и Южный фронт Малиновского. В центре действовал ЮЗФ, и генерала Н.Ф. Ватутина смело можно назвать душой всего наступления. Достаточно молодой, чуть более сорока лет, Ватутин имел репутацию агрессивного и решительного командира. Под Сталинградом он командовал одной из двух «клешней» операции «Уран», именно ему досталось перемалывание немецких резервов в этой битве, а затем его фронт разгромил итальянские, румынские и немецкие части на Дону в операции «Малый Сатурн». Склонность к радикальным решениям доходила в нем до авантюризма, и это качество могло как принести большую пользу, так и сработать против интересов дела, если командующий «заигрывался». Его сосед слева, Родион Малиновский, был обладателем одной из наиболее бурных биографий среди полководцев Второй мировой войны. Впервые ему довелось понюхать пороха летом 1914 года, когда подростком он приписал себе «лишние» годы и убежал на фронт. Там он успел стать георгиевским кавалером, получить несколько ранений, попасть в экспедиционный корпус во Франции, а оттуда — в марокканскую дивизию французской армии, откуда вернулся в Россию только в разгар Гражданской войны, после капитуляции немцев. После относительно успешной Барвенковской операции в начале 1942 года и безусловно провальной битвы под Харьковом, Малиновский был понижен в должности, но восстановил репутацию, остановив деблокирующий удар фон Манштейна, нацеленный на спасение армии Паулюса. Теперь он снова возглавлял фронт, и больше понижений в его карьере не было, войну он завершил, сделав то, что не удалось в Первую мировую: взяв Вену. Малиновский был амбициозным и инициативным командиром, однако сейчас его фронт играл вспомогательную роль.

Противником русских в этом сражении выступала группа армий «Юг» фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Манштейн был, безусловно, лучшим полководцем Гитлера. Жестокий и очень самолюбивый, он, однако, обладал большой силой воли и высокими профессиональными качествами.

Итак, операция «Скачок» началась 29 января 1943 года. Наступление сразу же начало приносить успехи: под Изюмом оборона вермахта быстро затрещала и распалась на отдельные очаги. Русским удалось окружить части двух пехотных дивизий в секторе Изюма. Был форсирован по льду Северский Донец. На сей раз РККА обладала слабыми в численном отношении после осенних и зимних боев, но уже вполне полноценными подвижными соединениями, и решительно ими пользовалась. Советский корпус примерно соответствовал немецкой дивизии, правда, на практике и русские, и немцы в этой баталии действовали очень ослабленными соединениями. Ватутин употребил в дело «подвижную группу Попова», формирование из четырех слабых танковых корпусов, вместе составлявших, однако, серьезную силу. Славянск, о который так долго и безуспешно бились прошлой военной зимой, на сей раз был отвоеван почти мгновенно. Столкнувшись с упорным сопротивлением немецкой танковой дивизии на подступах к городу, русские сманеврировали через Краматорск танковым корпусом и подсекли коммуникации противника. Русские быстро начали усиливать свою группировку в Краматорске.

Таким же обходным маневром был освобожден Лисичанск. Немцы уже начали получать мощные подвижные резервы, однако свежий танковый корпус СС в составе Манштейн задействовал севернее, под Харьковом, по сути, в отдельном сражении в рамках общей операции. Поэтому южнее русским пока доставались в основном потрепанные дивизии и корпуса. В результате этих наступлений была быстро перехвачена рокада, идущая от Изюма на юго-восток. Немцы отчаянными мерами пытались восстановить целостность фронта. Широко известен глубокий рейд боевой группы Й. Пайпера из дивизии «Лейбштандарт» на выручку окруженной пехотной дивизии южнее Харькова через Змиев и Красный Лиман. Менее известно другое обстоятельство: чтобы спасти еще одну пехотную дивизию, у немцев не нашлось боевой группы, и она была разбита. В целом, пока Манштейн рассматривал как ключевое направление Харьков, наступление южнее развивалось своим чередом. Подвижная группа Попова, не дожидаясь, пока пехота за ее спиной очистит Славянск, выступила из Краматорска на Красноармейское, к юго-западу. Перехват дороги, идущей через Красноармейское, сразу затруднил снабжение всей немецкой группы войск в Донбассе.

Понимая, насколько острая сложилась ситуация, немцы обрушили на вырвавшуюся вперед подвижную группу град контрударов. Вокруг Краматорска завязались отчаянные маневренные бои. По сути, к авангардам у Красноармейского подкреплениям приходилось вторично прокладывать себе путь огнем. Сражение в целом носило довольно хаотичный характер: подвижные группы отчаянно маневрировали, пытаясь схватить друг друга за хвост. В этот момент южнее русские прорвались к Дебальцево кавалерийскими частями и попутно освободили Луганск. Теоретически это означало выход в тыл немецким войскам у Краматорска, но по факту русские проделали такой прорыв уже на последнем издыхании, и замкнуть кольцо окружения просто не могли.

Ватутин был, однако, полон оптимизма. Между Славянском и Харьковом две советских армии вклинились глубоко в немецкое построение и были уже не слишком далеко от Днепропетровска. Вообще, положение немцев выглядело достаточно скверным. На юге Малиновский под сурдинку общего наступления оттеснил противостоявшие ему немецкие части обратно за Миус, севернее 1-я танковая армия фон Макензена была наполовину окружена. Далее в немецких линиях просто зияла дыра, и, наконец, севернее эсэсовцы отступали от Харькова. На пике продвижения русские вырвались к Синельниково. Это небольшой населенный пункт севернее Запорожья и западнее Красноармейского, на котором сходятся две крупные железные дороги.

Общий прорыв произвел впечатление даже на Гитлера. Диктатор лично прилетел в Запорожье знакомиться с обстановкой. Однако Манштейн сумел убедить его в том, что ситуация под контролем. И действительно, фельдмаршал сумел прямо в ходе сражения подготовить мощный контрудар по атакующим русским армиям. Русские уже испытывали серьезный кризис снабжения, коммуникации растянулись, а наступающие успели понести серьезные потери. С другой стороны, в группу армий «Юг» постепенно вводились резервы.

22 февраля началось контрнаступление. Манштейн задействовал в нем танковый корпус СС в качестве основной ударной силы и поддержал его всеми имеющимися средствами. Основное сражение разворачивалось в районе Харькова, однако успехи эсэсовцев сказались и на центральном участке советского наступления. Подвижная группа Попова подверглась серии ударов со стороны подтянувшихся немецких резервов. Подошедшая дивизия «Викинг» вместе с уже действовавшими на фронте частями выбила авангарды группы Попова из Красноармейского, и вскоре вся подвижная группа и усиливавшие ее стрелки отступали на рубеж Северского Донца. Никто не цеплялся за незащитимые позиции, однако этот отход означал потерю с таким трудом освобожденных городов. Кавалерийский корпус в Дебальцево был окружен, однако быстро вызволен деблокирующим ударом. Дебальцево русские также потеряли. Выбора не было. Несмотря на то что советские военачальники в мемуарах часто обнаруживают превосходящие силы противника там, где их в действительности нет, на группу Попова действительно обрушился тяжкий удар сразу семи немецких подвижных соединений, при том, что его корпуса и без того могли составить хотя бы один комплектный только все вместе. На севере были сданы Харьков и Белгород. Планы рывка к Днепру потерпели крах.

Почему это произошло? Изначально советские планы были чрезвычайно амбициозными, и строились так, как будто противник не имеет крупных резервов. Фактически же Манштейн получил в свои руки «кувалду» в лице массы танковых и моторизованных дивизий и удачно ею распорядился. Среди резервных дивизий оказалась величайшая ценность: свежие, только с отдыха и переформирования соединения СС. Тем не менее нельзя сказать, что наступление русских завершилось полным фиаско. Все-таки Изюм и часть Луганщины с самим Луганском удалось отвоевать окончательно. Однако рано или поздно наступательный порыв, данный сталинградским триумфом, должен был иссякнуть. Растяжение коммуникаций и массовый вброс немцами на поле боя резервов сделали свое дело.

На сей раз у русских получилось отобрать кое-какие пяди и крохи, но временем решающих сражений должно было стать лето 1943-го.

Стальные пожарища. Миусская и Изюм-Барвенковская операции

осле зимних бурь 1943 года на фронте надолго установилась тишина. Обе стороны упорно готовились к кульминационному моменту всего противостояния на Восточном фронте. Нацисты готовили последнее стратегическое наступление, лето 1943 года было для них последним шансом переломить в свою пользу ход войны. Красная Армия со своей стороны должна была держать настоящий экзамен на зрелость: предстояло сразиться с главными силами Рейха в летней кампании, на сей раз без массового участия податливых румын и итальянцев. Ставки были крайне высоки, поэтому ни та, ни другая сторона не торопилась бросаться в битву. Фронт замер в напряженном ожидании.

Главной зоной боевых действий становилась, разумеется, Курская дуга, однако ею сражения лета не исчерпывались. Под сурдинку схватки титанов фронты, оставшиеся на периферии, могли решить свои частные задачи. Кроме того, требовалось оттянуть немецкие резервы с главного направления, и для решения этой задачи Миус-фронт подходил не хуже любого другого места. Наконец, экономическое значение Донбасса было огромным, а прорыв немецкого фронта на Миусе открывал путь дальше на равнины Украины, так что для русских освобождение региона было одним из приоритетов летних операций.

Ключевыми фигурами летнего наступления должны были стать два человека. Родион Малиновский нам уже знаком. После успешных операций под Сталинградом его карьера вновь пошла в гору, и весной 1943 года он командовал Юго-Западным фронтом. Вторым знаковым персонажем летних боев с советской стороны был Федор Толбухин. Его служебный и боевой путь был к тому моменту весьма извилистым. Бывший офицер царской армии, командир батальона в Первую мировую, в РККА Толбухин занимал в основном штабные должности. В бытность начальником штаба Крымского фронта зимой — весной 1942 года, у него возник конфликт с Л.З. Мехлисом, одиозным представителем Ставки. Мехлис не успокоился, даже добившись отстранения Толбухина от должности, и его стараниями Федор Иванович отправился служить в тыл: он попал в Сталинградский военный округ. Однако летом 1942 года произошли известные события, позволившие тамошним тыловикам явить все свои качества. Толбухин действовал под Сталинградом весьма успешно: возглавляемая им армия сначала участвовала в отчаянных летних оборонительных сражениях, а в конце ноября сыграла важнейшую роль в образовании Сталинградского котла в составе южной «клешни» советского наступления. Весной Толбухин получил новое назначение: он возглавил Южный фронт, который и должен был сокрушить немецкие позиции на Миусе. Для него летние бои были первой самостоятельной операцией на такой высокой должности. С одной стороны, такого специфического опыта у Федора Ивановича до сих пор не имелось, с другой, это был опытный военный, хорошо разбиравшийся как в штабной работе, так и в оперативном руководстве войсками.

Его визави по немецкую сторону также был любопытным персонажем. Карл Холлидт до конца 1942 года шел по карьерной лестнице спокойно и без резких поворотов, особенно не выделяясь из общей массы. Однако в ноябре — декабре 1942 года он сыграл важнейшую роль в событиях вокруг Сталинграда. После крушения фронта войск Паулюса и румынских армий он возглавил армейскую группу своего имени, во главе которой выдержал жесточайшее зимнее сражение. При этом Холлидту подчинялись не только собранные на лету со всех направлений немецкие дивизии, но и румынские войска, и остатки разбитых ранее немецких частей. Результаты его деятельности были двоякими: с одной стороны, группа Холлидта потерпела поражение, а некоторые ее части были разгромлены, с другой, ее командующий проявил профессионализм и личное мужество, так что именно на базе группы Холлидта была восстановлена 6-я полевая армия после капитуляции предыдущего состава в Сталинграде. Специфической чертой Холлидта было его глубоко пехотное прошлое: с подвижными соединениями он дела до 1943 года почти не имел. Между тем в сражениях на Миусе огромную роль сыграли именно немецкие танковые войска.