В ответ на вопрос, заданный в преамбуле, скажем сразу – вряд ли. А вот ответом на подозрительные успехи доллара и проблемы традиционных валют – вполне. А ещё и рекламой для самого БРИКС, плохой или хорошей – время покажет.Во всяком случае, участники извлекают из БРИКС не такие уж и плохие прибыли, как экономические, так и имиджевые. А очередной саммит стран БРИКС, прошедший в ЮАР, закончился, быть может, действительно эпохальными переменами. И дело не только в реальной перспективе расширения БРИКС. Итоги саммита заметили и на развивающихся и пограничных рынках.
Русский вектор
К немалому удивлению скептиков, участники договорились о создании единой валюты, как минимум для расчётов в рамках самого объединения. Платёжная система BRIKS Pay уже начала функционировать. Возникают вопросы: будут ли новые деньги цифровыми или криптовалютой, насколько всё это реально и в какие сроки это можно осуществить.Ситуацию в странах БРИКС с их экономикой можно охарактеризовать как «лебедь, рак и щука». А учитывая поведение президента ЮАР Сирила Рамафосы, не допустившего на саммит Владимира Путина, можно прогнозировать, что эта сентенция получит продолжение. В недалёком будущем – характер пародии на знаменитую басню, с названием второго участника в родительном падеже.Для начала – о «старых» членах БРИКС. По словам Сергея Лаврова, главы российского МИД, заменившего российского президента на саммите, аббревиатуру БРИКС по мере его расширения менять никто не будет, потому что это уже международно признанный бренд. Из такого прозрачного намёка, сглаженного риторикой профессионального дипломата, следует, кто в доме хозяин и какие пять стран будут определять процессы интеграции развивающихся и пограничных экономик. Но и в самом этом костяке крупнейших развивающихся экономик мира нет единого экономического тренда. В России ситуация довольно сложная и противоречивая: рубль падает, фондовый рынок растёт, поскольку его драйвером являются крупные сырьевые корпорации, которым при экспорте продукции за рубеж выгоден слабый рубль. В этом их отрыв и отличие от рядовых россиян, которые всё меньше и меньше могут себе позволить покупки многих товаров длительного пользования, либо закупаемых за рубежом, либо производимых в России с использованием импортного сырья и деталей. Плюс огромные затраты на СВО, которая уже из категории спецоперации перешла в категорию изнурительного для всех сторон конфликта позиционного фронтового противостояния.
Китайский отрыв
Китай – вообще отдельный разговор. На волне оптимизма аппетита государства к инвестиционным рискам в связи с феноменальным ростом экономики, государственные инвестиции были нередко направлены в проекты скорее статусные. Они придают Китаю внешний лоск перед всем мировым сообществом и бизнесом, но вряд ли реально нужны населению. Деньги из казны вкладывались в пузырь рынка недвижимости, в простаивающие пустыми жилые дома, в которых нередко ни одной квартиры не было продано за пару лет с момента постройки. По всей стране выросли новые аэропорты и железнодорожные вокзалы, которые теперь почти не используются и не оправдывают инвестиций в их возведение. Несмотря на попытки построить коммунизм с человеческим лицом, Китай так и не смог реформировать главное: избавиться от страсти чиновников построить что-нибудь такое имени себя, чтобы выделиться из категории себе подобных. Всё это проходили и на наших просторах, и при СССР, и уже в постсоветскую эпоху.В Китае процесс привёл к закономерному результату: возникший в сфере недвижимости и строительства кризис в результате безнадёжных в плане возврата капиталовложений привёл к общему простою экономики, девальвации юаня и рекордной разнице в доходности китайских и американских государственных облигаций.
И советский опыт
Обратим внимание, что и в Советском Союзе почему-то именно транспортная отрасль тоже избиралась как основной объект нездоровых страстей местных партийных князьков. Разрешили 600-тысячному Тбилиси построить метро, хотя по общесоветским нормам оно полагалось только городам-миллионникам – значит, надо построить троллейбусные линии чуть ли не в каждом грузинском райцентре. Где теперь эти линии? Только в Гори одна и осталась. Решили в Киеве Кремлю свое «я» показать, построили крупнейшую в мире (до сих пор) междугороднюю троллейбусную линию Симферополь – Алушта – Ялта, так в Кишиневе берут и запускают троллейбус Тирасполь – Парканы – Бендеры. С распадом СССР ничего не изменилось: построили в Киеве самый большой в СНГ вокзал – значит, в Минске надо построить еще больше. Построили Московский автовокзал, который себя не оправдал, и его пришлось снести. Но раз в Минске три автовокзала – значит в Москве надо и Северные Ворота, и Южные и ещё кучу автовокзалов возвести, чтобы не было стыдно перед «младшим братом».
Если не в Африке, то где?
В ЮАР, которая явилась принимающей стороной саммита, тоже не все гладко. Страна крайне зависит от конъюнктуры на мировых товарных рынках. Ранд резко обесценился, на развивающихся рынках хуже дела только у российского рубля (по понятным причинам) и у аргентинского песо. Немногим более позитивно выглядят Индия и Бразилия, но у последней экономический рост вызван скорее удачными природными условиями (и неудачными у конкурентов на сырьевых рынках мира). Засуха в США привела к тому, что спасаемая пока ещё оставшимися дождевыми лесами от таких явлений Бразилия вышла на первое место в мире по поставкам кукурузы.Экспорту бразильской пшеницы помогла еще и ситуация на Украине, сократившей поставки на мировые рынки. На фоне такой ситуации наиболее выигрышно из всех стран БРИКС смотрится Индия, где инвесторы в последнее время диверсифицировали капиталовложения по отраслям, добившись, помимо развития сырьевых рынков, также роста отраслей ИТ и фармацевтики.Еще более неоднородная ситуация с новыми членами БРИКС, которых на саммите решили принять в его ряды. Строго говоря, к развивающимся экономикам из них можно однозначно отнести только Египет и Иран. Саудовская Аравия, ОАЭ и Аргентина относятся скорее к пограничным экономикам, первые две – по причине некоторых инвестиционных ограничений, которые, впрочем, ослабляются, что же касается Аргентины, то из-за кризисных явлений в национальной экономике ее невозможно отнести к развивающимся рынкам. А вот по поводу места в БРИКС Эфиопии – это уже напоминает какой-то анекдот. Международные рейтинговые организации даже и к пограничным экономикам её не причисляют, а совершенно справедливо относят к наименее развитым. Очевидно, здесь имеет место лоббирование со стороны Китая и России.
Принимай всех – пригодится
У первого – большой интерес в целом к ресурсам всех наименее развитых и наиболее густонаселенных африканских стран: непаханое поле полезных ископаемых и дешевая рабочая сила. У второй – все в целом увязывается со стратегией в странах центральной Африки, где к контролю над ресурсами привлекается ЧВК «Вагнер». Гибель Пригожина и Уткина открывает широкие перспективы для того, чтобы деятельность «оркестрантов» в африканских странах поставить непосредственно под контроль государства. Нетрудно догадаться, что переформатированная ЧВК «Вагнер» появится в Эфиопии быстрее, чем страны БРИКС сделают единую валюту и даже приступят к работе над ней.
На данный момент даже сам глава МИД РФ Сергей Лавров признаёт, что вопрос единой валюты остаётся только на уровне идей. Создавать некую корзину валют сейчас довольно опасно. Российский рубль находится из-за санкций и выгоды государственных российских корпораций от экспорта сырья под давлением. Юань и ранд ослабевают. Что же касается аргентинского песо, то его до саммита вообще предлагали заменить долларом США, но теперь появилась идея привязать его к бразильскому реалу. В результате такой неоднородности динамик курсов национальных валют есть риск, что процессы в какой-либо отдельно взятой стране блока обвалят его единую валюту. И отнюдь не факт, что слабость этой единой валюты будет выгодна всем странам БРИКС, как сейчас выгодна слабость рубля «Газпрому» и «Роснефти». Наиболее вероятным в таком случае представляется совместный выпуск некоего цифрового
, который и будет чем-то вроде общего средства расчётов. А ещё – и витриной нежданно-негаданно расползающегося по миру БРИКС.
