Эмиграция и проституция заменили национальную идею

Беда в том, что большей части территории современной Украины навязывают чуждый ему западноукраинский, галицийский дискурс, ценности в рамках которого кардинально отличаются от ценностей современного Юго-Востока. Причем ментальное сопротивление Центра Украины, державшегося столетиями, сломить уже почти удалось. Вслух говорится о "свободе", "патриотизме", "почвенничестве", "правах человека", "достоинстве". На практике культивируются две основные ценности, которые можно охарактеризовать сегодня как "эмиграцию" и "проституцию".

Как это выглядит и каким образом до этого дошло? Сначала — небольшой исторический экскурс.

Во времена Древнерусского государства под его полным или частичным контролем пребывала большая часть современных земель Украины, Белоруссии и Северо-западной России. Однако как единое целое государство оно, к сожалению, просуществовало недолго. Уже в 11 веке начали четко просматриваться контуры раздробленности, достигшей апогея в 12-13 веках. Но тем не менее, на всей территории Руси сохранялась общая династия Рюриковичей, только в рамках которой и проходил перераздел княжеств, единая Православная вера, единый язык, единая культура. Население коллективно использовало этнонимы с корнем "рус" — русы, русины, русские, русичи (последний, скорее, как литературно-поэтический).

В 13 веке на фоне татаро-монгольского нашествия и усиления Литвы политическая карта Восточной Европы стала резко меняться. На бывших территориях Древнерусского государства в рамках династии Рюриковичей наметилось два консолидационных центра. Большой — на Северо-Востоке, позже приведший к созданию России. Малый — на Западе — ввиду серьезных стратегических просчетов, интриг и недальновидной политики, быстро захирел. Под западным консолидационным центром я имею в виду, естественно, Галицко-Волынское княжество. Там в 1325 году был отстранен от власти и в 1340, не оставив наследников, умер последний потомок "западной ветки" Рюриковичей, который и так правил сугубо номинально (и иногда даже считается "мифическим" персонажем). В отличие от своих восточных сородичей, которые почти три столетия спустя смогли самоорганизоваться на защиту своего народа даже без царя, элиты Западной Руси думали только о своем брюхе. До 1340 года Галицко-Волынским княжеством правил наследник Рюриковичей по женской линии — сын мазовецкого князя Тройдена Юрий II Болеслав. Но его отравили бояре, а само княжество, включавшее практически всю территорию современной Западной Украины и часть центральной, силой захватили соседи. По итогам нескольких десятилетий войны Галиция, Белзкое княжество и Холмщина (территория Львовской области, других прилегающих регионов Украины и современной Восточной Польши) достались Польше, а Волынь и современная центральная Украина — Литве. Как раз в период данной "дележки" была заключена Кревская уния, частично объединившая Польшу и Литву на основании династического брака и заложившая основу для возникновения в будущем Речи Посполитой.

Западнорусскому населению уже было несладко, но ситуацию некоторое время сглаживал тот факт, что русские (русины) стали фактически этническим большинством в Литве, более того, большинством в культурном плане более развитым. Многие литовцы стали православными и перешли на русский язык, феодальные элиты стали объединяться. Хотя простому населению, конечно, было трудновато.

Великий князь литовский Ягайло в 1380 году предпринял агрессию против зарождающейся России, заключив союз с Мамаем. Но узнав о разгроме союзника, бежал из Русских земель. В 1384 году Ягайло и другие литовские лидеры целуют крест Дмитрию Донскому, кроме того, заключается договор, согласно которому сын Ягайло женится на дочери Дмитрия и Литва признает власть князя московского и полностью принимает православие. Для будущих украинцев это было историческим шансом. Но увы...

Из-за провальной политики с тевтонцами и интриг кузена Витовта, Ягайло предает Москву, нарушает договоры, обязуется принять католицизм и заключает Кревскую унию с Польшей, ставшую в итоге многовековой трагедией для предков современных украинцев.

Тем не менее, на протяжении еще почти двух столетий Литва и Польша являются относительно независимыми государствами.

В конце 15 века окончательно формируется полностью независимое централизованное Российское государство. Русские князья становятся единственными наследниками правящей династии Руси и получают тем самым права на все Русские земли. В контексте этого Иван III в 1487 году предлагает Литве признать его "государем и великим князем всея Руси", на что имел полное право. Но Литва отказывается. В 1494 году Литва идет на попятную, литовский князь Александр женится на дочери Ивана. Но угнетение православных в Литве продолжается, что и приводит к Русско-литовской войне 1498 года. Русское население Литовского государства массово поддерживает, естественно, Россию. Поэтому война, как и ряд последующих конфликтов, для Москвы складываются удачно. В состав России — наследницы Руси — входят Чернигов и Стародуб.

Но в 1569 году по результатам Люблинской унии образуется единое государство Речь Посполитая, в котором уже "первую скрипку" играют поляки (полностью ликвидируются остатки старой русской административной системы). В 1596 году по инициативе польских властей и папства вопреки всем нормам заключается Брестская уния, по результатам которой на подвластных Речи Посполитой землях пытаются полностью ликвидировать Православие. Русское православное население поднимается на восстания. Их основными движущими силами стали казаки и духовенство. Началась настоящая война. И лишь в 1633 году польские власти признали, что Православная церковь на подконтрольных им землям все-таки существует. Но участь православных это не облегчило.

Жители Галичины, а также значительная часть представителей местных элит, в отличие от широких народных масс Русских земель и казаков, окатоличивание и униатство восприняли, обменяв веру и, скажем так, национальную идентификацию (наций в полном смысле слова еще не существовало) на конкретные материальные льготы. Русское православное население подвергалось жесточайшей эксплуатации, оно было полностью лишено прав. Православные крестьяне фактически были превращены в рабов. Католическая и униатская шляхта сдавали свои поместья в аренду, а арендаторы заставляли крестьян работать "на хозяина" шесть дней в неделю, для обработки земли себе на пропитание крестьянам оставляли одно лишь воскресенье.

Примером бесправия служит история Хмельницкого. Несмотря на его благородное происхождение и, условно говоря, офицерский статус, польский подстароста Чаплинский разорил его хутор, избил до полусмерти его сына и силой увез его жену Гелену, с которой потом обвенчался по католическому обряду. И никто на защиту Хмельницкого не стал, о чем поляки потом очень сильно пожалели.

Казаки и православное русское население подняли восстание против поляков, которое им в конце концов принесло свободу. Характерно, как они ею воспользовались — добровольно вернув земли современной Украины под руку русского царя.

Во всей этой истории особняком стояли жители Галичины, массово принявшие католичество и униатство. Казаки и православное население не просто не воспринимали их больше, как "своих". Для казаков и православных униаты и окатоличевшиеся русские были гораздо хуже поляков, они были предателями, вероотступниками, они были польскими слугами и помогали полякам убивать своих собратьев.

Вот так и произошел раскол, прямым результатом которого является и Майдан, и война на Донбассе.

По результатам российско-польский войн, а потом — разделов Польши Галичина сначала вернулась в состав Польши, а потом стала частью Австрии. Русское население этих земель все больше удалялось от собратьев. Именно коллаборационизм и отказ от своих ценностей были для них залогом хоть какого-то материального благополучия. Но несмотря на это, определенная часть жителей Галичины все еще стремилась воссоединиться с сородичами.

Напомню еще раз, что вплоть до конца 19 века термины Украина и украинцы не носили ни малейшего этнического или политического значения. Слово "Украина" употреблялось исключительно в регионально-географическом контексте, а термин "украинцы" — преимущественно в профессиональном, будучи синонимом слова "пограничники" или "жители приграничья". Свои "украинцы" были везде — от территории современной Украины до Сибири.

Даже в "Кобзаре" Тараса Шевченко вы не найдете ни одного упоминания слова "украинец", а об Украине он писал как о территории, но никак не об отдельной стране.

Но в конце 19 - начале 20 века идею "украинства" взяли на вооружение австро-венгерские спецслужбы, которые подобным образом хотели подчеркнуть отличия русинов Галичины от русских — и мотивировать их к войне против России. Ну и заодно чтобы, записав в украинцы население Малороссии, оправдать свои территориальные претензии на эти земли.

В конце 19 века при поддержке и за деньги австрийских властей Михаил Грушевский пишет свою "Историю Украины-Руси". Идеями украинства заражается и южнорусский интеллигент греческого происхождения Аркас, который издает уже свою "Историю Украины-Руси" в 1908 году в Санкт-Петербурге.

В 1917-1918 годах идеи "украинства" активно поддерживают немцы, мечтавшие взять территории Малороссии и Новороссии под свой контроль. Как это было, блестяще и лаконично описал гениальный Булгаков в своей "Белой гвардии".

Однако потом уже большевики решили развернуть лезвие "украинства" против его создателей. Изначально представители Донецко-Криворожской и Одесской советских республик (т.е. земель, которые сегодня повстанцами позиционируются как Новороссия) даже не подозревали, что они "украинцы". Но потом соответствующее решение было принято Лениным с тем, чтобы проще интегрировать земли, на которых еще недавно резвились Петлюра со Скоропадским. А заодно — с прицелом на присоединение Галичины и Волыни. Последние, правда, по результатам советско-польской войны отошли Варшаве, но о них тоже думали. И, как мы видим сегодня, зря...

В 1920-е с целью усиления интеграционных процессов большевики проводят на территории УССР политику "украинизации", под влияние которой в известном смысле попали даже исключительно русские регионы бывшей Новороссии. Нужно сказать, что на том этапе жители УССР без Западной Украины становились советскими людьми вполне благополучно.

А жителям Западной Украины было совсем тоскливо. Польские власти проводили в их отношении политику жесткой сегрегации. Украинцы там были практически официально объявлены людьми второго сорта. Поэтому, когда в 1939 году Красная Армия присоединила Западную Украину к УССР, это было встречено всеобщим ликованием. НО! Жизнь в УССР того времени была нелегкой. Особенно для тех, кто рассчитывал на развитие индивидуальных крестьянских хозяйств. И на это снова сделала ставку германская — только уже гитлеровская — разведка. В оборот Третьим Рейхом были взяты бежавшие на Запад представители группировок и банд Петлюры, Скоропадского и компании. А также — националистическая молодежь, воспитанная на их рассказах.

Воспользовавшись тем, что население Галичины не чувствовало никакого реального ментального единства с населением остальных регионов Украины — по сути, русских — используя недовольство новыми порядками, а также тот факт, что жители Галичины униатского происхождения столетиями находились в услужении у европейцев, Абвер обеспечил силам Третьего Рейха более чем комфортное продвижение через территорию Западной Украины. А затем Абвер и структуры СС совместно провели массовые вербовки жителей Западной Украины в различные карательные и диверсионные структуры: вспомогательную полицию, СД, национальные формирования Вермахтата и ваффен СС, а также — УПА, которая с самого начала была проектом немецкой разведки.

И хотя уровень коллаборационизма на Западной Украине был ничуть не ниже, чем, скажем, среди крымских татар, никаких жестких мер по отношению к нему после войны предпринято не было. Снова начались попытки "интеграции". Документальных подтверждений тому нет, но ветераны спецслужб и историки говорят о том, что на определенном этапе жесткая линия борьбы с ОУН-УПА, которую продвигали представители МГБ-КГБ, была отодвинута, и между лидерами националистов и компартии УССР возникли некие договоренности. С одной стороны были прекращены теракты и диверсии, с другой — лица с откровенно нацистским прошлым были фактически полностью реабилитированы и получили шанс на образование и карьеру.

Так, потрясающую карьеру смогли сделать не скрывавшие своих националистических взглядов Леонид Кравчук (второй секретарь ЦК КПУ, а затем первый президент Украины) и (и.о. председателя Верховного Совета УССР, а потом первый спикер Украины) Иван Плющ.

После войны жители Западной Украины сначала были принудительно расселены в регионах Юго-Востока УССР, а потом сами стали стремиться в центральные области и, особенно, в Киев. С новой силой поток выходцев с Западной Украины хлынул в Киев после 1991 года.

Бывший еще несколько десятилетий тому назад откровенно русским городом, Киев превратился в филиал львовской или тернопольской провинции, в котором у значительной части населения есть родственники на Западной Украине. И это в конце концов стало приговором для Украины.

Разобравшись с предпосылками, перейдем к основной теме нашего разговора.

Специфический менталитет западноукраинцев формировался под влиянием того, что они столетиями жили без каких-либо признаков национальной государственности под властью инородцев из Европы. При этом, выбирая между коллаборационизмом и борьбой за освобождение, за воссоединение с собратьями, большинство из них выбирало коллаборационизм. Сначала — вероотступничество в ходе Унии, потом — фактическое противодействие национально-освободительному движению вчерашних братьев, и наконец — бесправное существование под властью австрийцев. Прислуживание захватчикам и проституция хоть и заводили в социальный тупик, но давали шанс на более комфортное существование, чем у соотечественников. А в конце 19 века жители Западной Украины открыли для себя еще и эмиграцию. На своей собственной земле они были "чужими", поэтому сакральный смысл она для них стала утрачивать.

В 1870-е годы началась первая волна западноукраинской эмиграции: в США, Канаду и Бразилию. Терять на Галичине этим людям было нечего, поэтому даже крошечный шахтерский оклад в Америке был за радость. Уезжали целыми родами, зная, что никогда больше не вернутся.

Вторая волна эмиграции имела место после Первой мировой войны. Оседлавшим националистическую тему было не особо комфортно и в УССР, и в Польше. Поэтому бежали преимущественно в Германию и Чехословакию.

Третья волна совпала по времени с завершением Великой Отечественной. Десятки тысяч западноукраинских коллаборационистов: членов СС, сотрудников СД и военнослужащих Вермахта — пошли на сотрудничество, в первую очередь, со спецслужбами США — и либо уехали в Америку, Австралию, Канаду, либо остались жить в ФРГ, работая против СССР.

В развале СССР эта публика приняла самое активное участие, но конец Союза их соотечественникам счастья не принес. Напротив, жесточайший кризис 90-х поставил многих на грань выживания. И если граждане Украины еврейского происхождения могли уехать в Израиль, где их ждали, то остальные украинцы ехали кто куда. В Германию, США, Австралию, соглашаясь практически на любую работу. Но, по сравнению с реальностью "незалэжной", это все равно было не так плохо.

Со временем страны Запада насытились украинскими эмигрантами и на постоянной основе принимать их уже не хотели. И тогда возникло любопытное явление этакой "квазиэмиграции".

В советское время западноукраинские регионы были на порядок менее развиты в научно-техническом, промышленном плане, чем юго-восточные, живя на дотации. А после "обретения независимости" на Западной Украине успешно приговорили даже ту промышленность, которая была. Но в новых рыночных условиях с дотациями стало потуже. Те, кто порасторопнее, рванули делать карьеру в Киеве, а широкие народные массы экономически активного населения превратились в трудовых мигрантов — либо занятых в Европе на грязных низко квалифицированных работах, либо вовлеченных в трансграничный криминал: торговлю людьми в широком смысле и проституцию, контрабанду, рэкет. В начале 90-х был еще популярен "челночный" бизнес с Польшей, но он сошел на нет по мере ужесточения таможенного законодательства.

"Магнитами" для западноукраинских мигрантов стали Италия, Испания и Португалия, переживающие временный экономический бум, а также Польша, в которой значительная часть населения сама отъехала работать сантехниками и собирать овощи в Германию и Великобританию, и эту часть на родине нужно было заменить кем-то "более дешевым".

Беда нового поколения мигрантов заключалась в том, что у них были крайне низкие шансы закрепиться за границей.

Во-первых, их сурово "пасли" миграционные службы. Во-вторых, их заработки, приличные по украинским меркам, в европейских ценах были просто мизерными и не давали шансов обзавестись недвижимостью, что было бы самым верным шагом к тому, чтобы остаться жить в Европе. Так, "жить в Европе" стало просто навязчивой идеей для чернорабочих, уборщиц, сиделок и проституток с Западной Украины.

У жителей Донбасса и Юго-Востока в целом таких мыслей не было. Во-первых, тут худо-бедно сохранилась промышленная, транспортная и энергетическая инфраструктура, позволяющая относительно достойно зарабатывать. Еще в 2013 году средняя зарплата на Донбассе была в 2-3 раза больше, чем в Тернополе или Ивано-Франковске. В рамках относительно небольшого государства — это серьезный перепад. Во-вторых, на Юго-Востоке и Донбассе существовал и по сей день существует принципиально иной менталитет. Эти люди сотни лет жили НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ, на которой не задерживались никакие оккупанты. И статус лакея у иностранца для большинства жителей этих регионов был совершенно неприемлем. Для шахтера Донбасса сама мысль мыть унитаз у однополого "семейства" в Нидерландах — тошнотворный гротеск, для жителя райцентра с Галичины — норма... Жители "пояса" от Харькова до Одессы по своему менталитету обычные русские, ничем принципиально не отличающиеся от жителей Ростова, Воронежа, Белгорода, Ставрополя... Жители Львова, Ивано-Франковска, Тернополя, Луцка, а теперь, к сожалению, и большинство жителей Киева — это нечто совершенно другое. Это люди, для которых, по хорошему счету, стоило бы придумать отдельный этноним. Или оставить за ними, раз уж на то пошло, этноним "украинцы", а жителям Юго-Востока честно вернуть их историческое имя — "русские".

Вечная беготня от миграционных служб и унизительная невозможность "закрепиться" в Европе породила у западноукраинцев серьезный комплекс. И натовским специалистам информационно-психологической войны осталось его только использовать. В сознание западноукраинцев была внедрена мысль о том, что договор об ассоциации с ЕС откроет, якобы, возможность свободно и без ограничений находиться в Европе, предаваясь любимым занятиям. С нормативной точки зрения это, конечно, была полная чушь, так как ассоциация не предполагает никаких миграционных льгот. Впрочем, даже безвизовый режим не дает возможности работать в Европе, только осуществлять краткосрочные туристические и деловые поездки. Но миф уже жил своей жизнью, превратившись в перспективу "глобальной эмиграции всей страной сразу". Во имя этой бредовой сказки миллионы объективно вышли на Майданы жечь "Беркут" и убивать "титушек", а потом "добровольцы" поехали убивать детей на Донбассе.

Конечно, были и исключения (откровенные маргиналы или интеллигенты-идеалисты), но для большинства Майдан и все, что за ним последовало, были мифической дорогой к заветным унитазам и койкам в борделях...

Унитаз стал столь важным архетипическим символом роскоши, что его использовали даже при создании мифа о золотом унитазе Януковича.

А бордели — это вообще особая история. Отношение к проституции — это своеобразная квинтэссенция "новоукраинской" идеологии. С одной стороны, западноукраинской "культуре" свойственен хоть и лицемерный, но псевдоморализаторский налет. Но при этом, по данным Международной организации миграции, каждая 4-ая проститутка в Европе родом с Украины. А согласно данным соцопросов, каждая четвертая студентка на Украине мечтает о карьере проститутки. 40% украинских проституток полностью содержат свои семьи. Западные СМИ называет проституток "главной статьей экспорта Украины", а саму Украину — открытым текстом характеризует как "страну проституток". И, что самое омерзительное, Украина является одним из мировых "лидеров" в сфере детской проституции.

Впрочем, весь этот ужас вписывается в ту самую идеологию отсутствия устойчивых ценностей, заложенную еще во времена Унии. Самое удивительное, что, судя по рассказам, многие девушки, занимавшиеся в Европе известным ремеслом, возвращаются в родные карпатские городки и села, благополучно выходят замуж, и хотя все знают, чем именно они занимались, но дружно делают вид, что ничего не произошло.

Дрифт морали и ценностей стремителен.

О необходимости легализации проституции вдруг заговорил начальник киевской милиции. Вроде бы спикер не первого уровня, но все же достаточный для того, чтобы оценить реакцию общества.

Со стороны законодателей ту же идею проговорил печально известный "голый казак", а ныне народный депутат Гаврилюк. Гаврилюк —клоун, паяц. Но за его прохождением в Раду явно торчат уши серьезных людей. С клоуна нечего спросить, зато еще один "социологический срез" сделать можно. Процесс явно управляем. Работает знаменитое Окно Овертона.

Какие-то 10-15 лет назад никакое официальное лицо не позволило бы себе оправдывать проституцию, а уличенный в гомосексуализме мог смело прощаться со своей карьерой. А теперь боевики "Азова" и запрещенного в России "Правого сектора" кидают петарды в защитников прав гомосексуалистов на гей-парадах, а потом спокойно служат под командованием и идут в Верховную Раду под руководством людей, имеющих вполне конкретную репутацию...

Еще недавно была страна "модерновая", индустриальная, научная, с преобладающим "городским типом" мышления. Страна, в которой строили космические ракеты, самолеты, военные корабли, вертолеты, делали радиолокационные станции и конструировали сложные двигатели. А сейчас в ней победили стереотипы худших разновидностей хуторского лицемерия, в котором презирается знание, в котором моральное скотство считается нормой, но об этом просто не принято говорить вслух, как о той самой "Олэне", прибывшей на собственную свадьбу из итальянского борделя.

Впрочем, у Украины есть шанс. Только явно не у всей. По всему Юго-Востоку появляются антифашистские листовки. Несмотря на репрессии то в одном, то в другом городе, люди поднимаются на борьбу. Недавно очень порадовало видео от журналистов украинского "Нового канала". Их "подсадной" изображал "сепаратиста", у которого в Киеве сломалась машина. В салоне машины — гранатомет, граната, каска, георгиевская ленточка и флажок России. Актер предлагает прохожим помочь ему и как бы ненароком демонстрирует содержимое салона. Жители Киева помогали "сепаратисту", двое за 15 минут согласились поддерживать связь с перспективной сотрудничества, а одна женщина призналась, что помогает лечить в Киеве двух ополченцев с Донбасса... И только один (!) нацистский отморозок, по всей видимости "боец АТО", поднял крик.

Видимо, заезжие западноукраинские "рагули" умудрились достать уже и коренных киевлян. Вот только, к сожалению, этих самых западноукраинских рагулей с их лицемерным и жестоким хуторским (в худшем значении этого слова) мышлением в Киеве все же очень много. Но у Киева, возможно, есть шанс.

А вот с тем, что к западу — будущего у остальной, русской Украины нет и не будет. Сотни лет "селекции" в условиях гибридной зоны другого культурно-исторического типа, другой цивилизации никуда не денешь. Возможно, когда-то, через много лет, если хозяева ее долго не будут вообще кормить, Западная Украина может стать лояльна к Русскому миру, но "своей" она не станет никогда.

Мировоззренческие различия на Украине чрезвычайно глубоки. Они гораздо глубже, чем в уже разделенном Америкой и Европой Судане, в предлагаемом на разделение Ираке, в спокойно разошедшейся Чехословакии. Попытка "склеить" нечто общее в условиях, когда ценности одной части жизненно неприемлемы для другой — это просто садизм. Если часть хочет попытаться организовать себе "коллективную эмиграцию" в Европу, то пусть пытается; вот только тех, кто не желает участвовать в этом эксперименте, от него лучше освободить. Иначе на Украине просто останутся миллионы людей с пустотой в душе, не верящие больше никому и ничему.

 

Источник: http://politrussia.com