ЕС: перемены в энергетической политике

Саммит глав государств и правительств стран Евросоюза, состоявшийся 22 мая 2013 г., стал самой заметной вехой в развитии европейской энергетической политики после принятия в 2009 г. Третьего энергетического пакета. В итоговом документе саммита обозначены актуальные задачи, стоящие перед Евросоюзом: поддержание конкурентоспособности, улучшение ситуации в сфере занятости и стимулирование роста. Для их решения Европейский совет считает необходимым прибегнуть «ко всем политическим возможностям», имеющимся в его распоряжении, и выносит на повестку дня две такие темы, как налоговая дисциплина и энергетическая политика. Выбор обусловлен в первую очередь накопившимися серьёзными проблемами. 

Видные представители энергетической отрасли напрямую обратились к лидерам Евросоюза с призывом внести кардинальные изменения в энергетическую политику Брюсселя. «Нынешняя политика ведет к краху», - заявили представители восьми крупнейших энергоконцернов стран ЕС, в т.ч. E.ON и RWE (Германия), GdF Suez (Франция), Eni (Италия), Ibedrola и Gas Natural Fenosa (Испания) (1). 

В условиях затяжного кризиса европейские лидеры начинают менять свой подход к энергетике: перед энергетической политикой поставлена амбициозная задача обеспечить конкурентоспособность европейской экономики путем реиндустриализации. Если в настоящее время доля промышленности в совокупном ВВП составляет 16%, то к 2020 г. Европейская комиссия хотела бы видеть этот показатель на уровне 20%, предложив в октябре 2012 г. главные направления, по которым следует двигаться (2). Промышленники, со своей стороны, считают, что тут не обойтись без коренного пересмотра энергетической политики. Перед саммитом ЕС генеральный директор Business Europe (объединение союзов, лоббирующих интересы промышленности в 35 странах Европы и в Турции) М. Байер официально обратился к нынешнему председателю Европейского совета, премьер-министру Ирландии Э. Кенни (3), возложив вину за ослабление европейской экономики на затратную экологическую политику и высокие дотации на возобновляемую энергетику.

В такой обстановке экологические аспекты европейской энергетической политики отходят на задний план. «Впервые больше веса придается росту энергозатрат и слабеющей конкурентоспособности европейской экономики, чем нереалистичным глобальным амбициям по защите климата, - комментирует итоги саммита депутат Европарламента от Свободной демократической партии Германии Х. Крамер. – Экономические и социальные последствия коллективной климатической истерии уже не могут впредь игнорироваться» (4). 

Тенденция к ослаблению экологической составляющей в политике Европы наметилась еще до саммита. Так, в середине апреля 2013 г. Европейский парламент отклонил предложение комиссара по климату К. Хедегаард, которое должно было искусственным образом поднять стоимость сертификатов на выбросы СО₂. 

Обращает на себя внимание и та настойчивость, с которой европейские структуры продавливают развертывание в Европе добычи сланцевого газа. В декабре 2012 г. Европейский парламент отклонил предложенную фракцией зелёных резолюцию о моратории на добычу этого вида ресурсов. На решение депутатов повлияли оптимистические выводы доклада об экологических последствиях применения технологии гидравлического разрыва пласта (ГРП) при разработке и разведке сланцевого газа. Подготовку этого доклада Комиссия по охране окружающей среды предложила эксперту из Польши – страны, которая подходит к проблемам энергетики, руководствуясь сверхзадачей достижения независимости от поставок природного газа из России. Такой выбор докладчика свидетельствует о том, что Европарламент заинтересован представить ГРП как технологию, приемлемую с точки зрения экологических рисков. Главный научный консультант председателя Еврокомиссии А. Гловер (Великобритания) говорит, что технологию ГРП запрещать ни в коем случае не следует – мол, разработка любых энергоресурсов включает риски. 

На презентации Зеленой книги «Цели ЕС в области энергетики и защиты климата к 2030 г.» (март 2013) лишь К. Хедегаард решительно высказалась против разработки в Европе сланцевого газа. Однако у еврокомиссара по вопросам экологии нет определенной позиции по этому вопросу, тогда как для комиссара по энергетике и председателя Еврокомиссии добыча сланцевого газа – едва ли не столбовая дорога к энергетической безопасности. Ж.-М. Баррозу предостерегает, что в случае отказа от добычи нетрадиционного газа зависимость ЕС от импорта энергоносителей увеличится к 2035 г. до 80%. По-прежнему наибольшую обеспокоенность у руководства Евросоюза вызывает зависимость от российских поставок. Красноречивую иллюстрацию поместила на своем сайте канадская компания BNK (см. рис.):

Источник: http://www.bnkpetroleum.es/pdf/Current_Presentation.pdfh.7.

Явно к открытию саммита была приурочена публикация доклада консалтингового агентства Atkearney (5), которое уверенно прогнозирует, что с 2017-2018 гг. добыча сланцевого газа в Европе примет широкий характер. К 2035 г. объем его добычи составит, по оценкам, 58 млрд. кубометров, или 45% общей добычи газа в Европе (без Норвегии), что обеспечит 10% прогнозируемой потребности в этом энергоносителе. 

На наш взгляд, этот прогноз построен на песке. Добывающие компании и государственные геологические службы (6) авторитетно заявляют, что без буровой разведки нельзя делать выводов о масштабах извлекаемых запасов сланцевого газа. Известно, что от проектов по добыче сланцевого газа отказались ExxonMobil (в Польше и Венгрии), Shell (в Швеции). В Германии две лицензии отозвали Wintershall и BNK. Последняя компания отказалась от работ в Тюрингии, где она планировала добывать в течение 25-35 лет до 10 млрд. кубометров сланцевого газа в год (7) - (в общей сложности по стране добывается около 11 млрд. кубометров). Но не только BNK ошиблась с начальной оценкой запасов. Завышенной была и оценка ресурсов сланцевого газа в Европе, сделанная американским Управлением энергетической информации в 2011 г. Сравним ее с более поздними данными национальных геологических служб (в трлн. кубометров): в Германии 220 против 0,7-2,3, в Литве 110 против 60-90, Нидерландах — 480 против 70-400, Польше – 5290 против 350-1900 (8). 

Трудно избавиться от впечатления, что искажение не было случайным. США поддерживают идею добычи европейских ресурсов нетрадиционного газа как по геополитическим соображениям, добиваясь сокращения экспорта из России и стран Ближнего Востока, так и в интересах собственных компаний-производителей бурового оборудования и добывающих компаний. Надо полагать, не без влияния специального советника по вопросам экономики и безопасности Уэсли Кларка (был главнокомандующим Объединёнными вооружёнными силами НАТО в Европе во время нападения на Югославию) премьер-министр Румынии В. Понта из противника превратился в сторонника добычи сланцевого газа (9). Добыча сланцевого газа в других странах важна для США и с точки зрения политического престижа: разработка технологии, обеспечивающей вовлечение в хозяйственный оборот прежде недоступных ресурсов, укрепляет имидж технологического лидера. Вместе с тем авторитетные американские эксперты уверены, что добыча сланцевого газа получит развитие лишь в некоторых европейских странах (10). В первую очередь подразумевается Польша. Готово оказать активную поддержку добыче в своей стране правительство Великобритании. Кроме того, разрешения на проведение разведки выдали Австрия, Германия, Нидерланды, Швеция и Испания. Во Франции добыча законодательно запрещена, в Болгарии, Бельгии и Ирландии действует мораторий на использование ГРП. В Австрии компания OMV в марте 2012 заморозила начатые ранее работы. 

Среди европейских стран, предположительно располагающих запасами нетрадиционного газа, в отношении к его добыче можно выделить три группы:

«геополитика превыше всего» - Польша и Великобритания;

«избирателю важнее экология» - Франция, Германия и Австрия;

«пусть решает прибыль» - Нидерланды, Швеция, Ирландия, Испания.

Страны Восточной Европы (прежде всего Румыния), под давлением общественности объявившие мораторий на использование спорной технологии, пребывают в нерешительности, ожидая сигнала от Евросоюза.        

Президент Евросовета Х. ван Ромпей говорит, что собственный сланцевый газ «может входить в структуру энергопотребления некоторых стран ЕС» (11). Столь обтекаемая формулировка не случайна: Договор о функционировании Европейского союза предусматривает в ст. 194 право любого государства-члена определять условия эксплуатации своих энергетических ресурсов и право на самостоятельный выбор между разными источниками энергии. Приверженность этим положениям демонстрирует и Заключение состоявшегося саммита ЕС (п. 6b). Хотя в преддверии саммита руководство Евросоюза выразило заинтересованность в том, чтобы эхо американской «сланцевой революции» докатилось до Европы, в текст Заключения саммита упоминание о сланцевом газе не вошло. Тем не менее еврокомиссар по энергетике Г. Эттингер, ранее отрицавший потребность в изменении нормативной базы ЕС с учетом потенциальной добычи сланцевого газа, теперь ратует за введение единых экологических нормативов. Уже в текущем году начнется работа в этом направлении (12). Однако не случайно в итоговом документе саммита ЕС сланцевый газ не упомянут; это говорит об оппозиции планам Еврокомиссии со стороны некоторых государств-членов Евросоюза. В частности, министр по охране окружающей среды Германии П. Альтмайер заявил: «Гидроразрыв – не та технология, которую мы в Германии сейчас можем применять» (13). Против введения единых европейских нормативов высказался и генеральный секретарь СвДП П. Дёринг, хотя его партия относится к числу сторонников добычи сланцевого газа в Германии (14). 

Дискуссия вокруг сланцевого газа показывает, что усиление внимания к экономическим аспектам энергетической политики со стороны Европейского совета сопровождается снижением интереса к экологии, но отнюдь не к геополитике. Если принять во внимание случаи возврата добывающими компаниями лицензий из-за нерентабельности проектов, то очевидно, что для Брюсселя геополитическая мотивация важнее всего остального. И с этой точки зрения заявления о том, что разработка сланцевых месторождений, дескать, благоприятно скажется на потребительских ценах и на ситуации с занятостью, выглядит чистой воды популизмом. Цель подобных высказываний – ослабить движение протеста защитников экологии, тем более что ужесточение экологических нормативов существенно повышает себестоимость добычи. При этом традиционно антироссийская направленность энергетической политики  ЕС наполняется новым содержанием: не видно, чтобы Евросоюз хотел благодаря сланцам снизить зависимость от импорта в целом, если одновременно ведется речь о возможной в далекой перспективе закупке газа у Украины.  То есть речь опять-таки идет о поисках энергетической независимости от России – в том числе и для Украины.

Источник: http://www.fondsk.ru