Франция, как фланговый потенциал НАТО в войне с Россией. Ч2. Французский подход

Продолжение большого материала Владимира Орлова "Франция, как фланговый потенциал НАТО в войне с Россией" .
В ней рассматриваются актуальные положения французской военной стратегии и перспективы трансформации этого подхода в контексте Холодной войны Запада против России.

Франция, как фланговый потенциал НАТО в войне с Россией. Ч2. Французский подход

По мнению экспертов, RAND, французские вооруженные силы являются одними из самых боеспособных в Западной Европе и могут похвастаться полным спектром возможностей, позволяющих им участвовать в полном спектре операций, включая высокоинтенсивные обычные боевые действия против равного противника.

В этом отчете исследователи RAND рассматривают роль, которую французские вооруженные силы могли бы сыграть в качестве партнера по коалиции в гипотетическом конфликте с Россией.

Исследователи использовали широкий спектр публикаций на французском и английском языках, а также беседы с французскими экспертами в области обороны, чтобы понять не только возможности и способность французских вооруженных сил вести войну в целом, но и их способность вести высокоинтенсивную конвенциональную войну, в частности.

Несмотря на то, что отчет вышел только в июне 2021 года, многие документы и комментарии на которых базируется данный отчет, датированы периодом с 2017 по 2019 год. В отчете сделан анализ текущих возможностей французской армии, рассмотрены вопросы военного строительства и модернизации армии, военно-воздушного и военно-морского флота, направления развитиях разведки и подходов к проведению мультидоменных операций, а также будут даны оценки возможности применения армии Франции в гипотетической войне с Россией.

Ключевые принципы стратегии Франции

Стратегические документы Франции, а также решения в области обороны, которые были приняты за предыдущие десятилетия, свидетельствуют о том, что несколько ключевых принципов определяли и продолжают определять доктрину, позицию и закупки Франции. Хотя эти принципы могут быть сформулированы по-разному, три из них выделяются особо:

1. Франция является ядерной державой и останется ею;

2. Франция должна быть способна вмешаться в любой момент и в любом месте для защиты своих национальных интересов;

3. Франция должна быть способна защитить свои национальные интересы, в любое время и в любом месте для защиты своих национальных интересов;

4. французская оборонная промышленность является национальным интересом и должна быть защищена.

Эти принципы были подтверждены в Стратегическом обзоре 2017 года; они руководствуются программе LPM; и они были подтверждены беседах экспертов RAND с представителями армии Франции. При этом, ничто не указывает на то, что эти принципы изменятся в будущем.

Первые два принципа составляют пространство, в котором Франция принимает свои решения, связанные с обороной. Любая политика или военный вариант, который резко нарушает один из этих принципов, скорее всего, будет проигнорирован или отвергнут.

Третий принцип определяет многие французские решения, но его, вероятно, можно обойти, если первые два принципа будут поставлены под сомнение.

Франция — ядерная держава и останется ею с 1954 года, когда французское правительство, возглавляемое в то время Пьером Мендес-Франсом, запустило первую программу по созданию ядерного оружия и подводных лодок. Ядерное сдерживание было определяющей чертой стратегической позиции Франции. Тогдашний президент Шарль де Голль в конце 1950-х годов ясно дал понять, что Франция должна иметь возможность самостоятельно вести войну — решение, которое совпало с выходом Франции из интегрированной командной структуры НАТО в 1966 году. С тех пор эта позиция не менялась.

Стратегический обзор 2017 года ясно показывает, что Франция придерживается этой точки зрения и сегодня («Ядерное сдерживание остается краеугольным камнем нашей оборонной стратегии»), и в обозримом будущем («Поддержание нашего сдерживания в долгосрочной перспективе крайне важно»).

В феврале 2019 года Франция провела имитацию миссии ядерного нападения, включающую дозаправку в воздухе стратегической авиации и в феврале 2020 года президент Эммануэль Макрон заявил, что в случае необходимости «ядерное предупреждение» может быть направлено государственному субъекту, угрожающему жизненно важным интересам Франции, чтобы «восстановить сдерживание».

Соответственно, Макрон подчеркнул важность модернизации ядерных сил сдерживания Франции, и программа LPM предусматривает выделение 5,6 миллиарда долларов в год на эту цель, начиная с 2020 года, — увеличение с примерно 4 миллиардов долларов в год. Ожидаемый общий объем инвестиций для обеспечения полной модернизации воздушного и морского компонентов ядерных сил сдерживания Франции к 2035 году составит 41,6 миллиарда евро с 2019 по 2025 год, или более 10 процентов от всех выделенных средств на оборону.

Модернизация ядерных сил сдерживания Франции следует давно установленному принципу строгой достаточности, что означает, что Франция хочет иметь достаточное количество ядерных средств, чтобы дать понять потенциальным врагам, что она способна нанести непоправимый ущерб.

Следствием такого оборонительного курса является то, что Франция будет менее способна инвестировать в обычные вооружения, когда столкнется с важными сроками модернизации своего ядерного военного потенциала, если только — как в случае с нынешней программой LPM — она не увеличит свой общий оборонный бюджет. Тем не менее, акцент на ядерном сдерживании также отдает приоритет некоторым обычным вооружениям. Например, необходимость обеспечить надежность потенциального ядерного удара была движущим фактором в решении о модернизации парка самолетов-заправщиков и приобретении большего количества многоцелевых транспортных самолетов-заправщиков (MRTT).

Франция должна иметь возможность вмешиваться в любое время и в любом месте для защиты своих национальных интересов

Вторым ключевым принципом, определяющим оборонную стратегию Франции, является наличие возможности военного вмешательства в любое время и в любом месте для защиты национальных интересов Франции. Этот принцип тесно связан с первым и также берет свое начало с решения-Де Голля в конце 1950-х годов обеспечить стратегическую автономию Франции.

Франция считает себя средней державой с глобальным охватом. У нее есть заморские департаменты и территории по всему миру, 2,2 миллиона граждан, проживающих за рубежом, военные базы в Африке и на Ближнем Востоке, союзники и партнеры на всех континентах, а также постоянное место в Совете Безопасности ООН, которое обеспечивает ей видное положение в вопросах глобальной безопасности.

С момента окончания Холодной войны подход Франции заключался в том, чтобы поддерживать потенциал для всего спектра конфликтов, а не специализироваться на экспедиционных боевых действиях низкой интенсивности. Для решения четырех типов непредвиденных ситуаций — национальная безопасность, «кризис по соседству», «негосударственные противники» и «военная конфронтация с государственными акторами» — в Стратегическом обзоре 2017 года ясно сказано, что «необходимая способность наших вооруженных сил действовать во всех областях и сценариях оправдывает поддержание модели сил полного спектра и сбалансированных сил в качестве предпосылки для нашей стратегической автономии» — стремление, которое уже упоминалось в двух предыдущих стратегических обзорах в 2008 и 2013 годах. До того, как понятие стратегической автономии было принято Европейским Союзом (ЕС), оно было французским, и до сих пор является основой французской оборонной политики.

Это стремление иметь возможность вмешаться в любом месте и в любое время имеет несколько ключевых последствий.

Во-первых, это вынуждает Францию инвестировать в ряд областей, в которых недостаточные возможности или зависимость от возможностей других стран поставили бы под угрозу стратегическую автономию. Это также требует от Франции наличия сложного потенциала в различных областях в дополнение к ядерным средствам сдерживания; эти средства сдерживания варьируются от командования и управления до разведки и кибернетики. Франция также заинтересована в том, чтобы иметь возможность играть роль «рамочной» страны в коалиционной операции, что усиливает ее интерес к «командованию и контролю» (Также называется C2).

Во-вторых, Франция должна иметь вооруженные силы, которые охватывают весь спектр возможных миссий, чтобы гарантировать, что она никогда не будет полностью зависеть от чужих сил при реагировании на ту или иную чрезвычайную ситуацию — что не означает, что она не будет приветствовать поддержку союзников.

Способность Франции инвестировать в специальные средства для конкретных чрезвычайных ситуаций ограничена недостаточными ресурсами, и в результате французские военные предпочитают многофункциональную технику, которая может быть использована в различных военных миссиях.

В качестве примера можно привести новую многоцелевую бронированную машину (Véhicule Blindé Multirôle), также известную как Griffon, истребитель «Rafale» и европейский многоцелевой фрегат (Frégate Européenne Multimission, или FREMM). Подготовка личного состава проходит аналогичным образом. Французский персонал во всех трех родах войск готовится ко всему спектру непредвиденных обстоятельств, от нерегулярных боевых действий до обычных военных миссий.

Третье следствие заключается в том, что французским вооруженным силам не хватает глубины, что означает, что сложные операции быстро истощат, как людские, так и материальные ресурсы Франции.

Проблема людских ресурсов особенно остро стоит в отношении «генерирующих сил» и различных сил боевой поддержки, а также формирований боевой службы, которые особенно пострадали от сокращений после окончания холодной войны. Нехватка персонала по техническому обслуживанию самолетов, например, была одной из причин низкой доступности самолетов.

Нехватка материальных ресурсов проявляется не только в относительно небольшом количестве конкретных типов систем вооружения во Франции, но и в малом количестве боеприпасов и запасных частей. Кроме того, растущая сложность военного оборудования означает, что на ту же сумму денег можно купить меньшее количество систем; когда активы заменяются более новыми версиями, их количество иногда уменьшается — например, Франция заменила свои прежние 155-мм гаубицы на меньшее количество более современных систем Camion Équipé d’un Système d’Artillerie (CAESAR).

Готовность французских военных поддерживать небольшие запасы систем вооружения и боеприпасов может быть подкреплена их превосходством в проведении удивительно бережливых экспедиционных операций.

Благословение (или проклятие) способности французских военных к бережливым операциям было продемонстрировано в операции «Serval», которая проводилась в Мали в 2013–2014 годах.

Все усилия по мобилизации военных сил были ограничены неспособностью Франции сделать нечто большее, чем постепенное наращивание своих сил, например, ввести в бой несколько дополнительных «Rafales», несколько самоходных гаубиц CAESAR и несколько вертолетов, часто без офицеров по логистике или даже авиадиспетчеров, необходимых для управления потоками на принимающем конце логистической цепи.

Нехватка ресурсов означала, что французам приходилось идти на риск. Например, ограниченное количество CAESAR и отсутствие различных форм поддержки, включая медицинскую, означало, что командующий операцией «Serval» генерал Бернар Баррера несколько раз был вынужден проводить военные операции последовательно, а не проводить их одновременно — вопрос, который в более широком смысле ставит под сомнение способность Франции вести более масштабные и интенсивные военные действия.

Когда французские военные столкнулись с сокращением бюджета, оставшиеся расходы, как правило, были направлены на текущие операции, которые проводились в основном против противников, использующих нетрадиционные методы ведения войны. В результате меньше внимания уделялось поддержанию или приобретению обычных вооружений.

В октябре 2018 года начальник Объединенного штаба генерал Франсуа Лекуантр заявил в Сенате, что «в 2025 году [французские] вооруженные силы будут консолидированы и модернизированы… но не смогут противостоять крупному конфликту, такому как масштабная межгосударственная война.

Другие европейские страны сталкивались с подобной дилеммой: поддерживать потенциал для текущих операций или модернизировать армию для различных типов непредвиденных обстоятельств. Например, участие Великобритании в войнах в Ираке и Афганистане привело к созданию доминирующих сухопутных сил, при этом программы модернизации Королевских ВВС и Королевских ВМС отстают. В целом, Великобритания отдает приоритет программам оснащения, которые служат для ведения экспедиционных боевых действий низкой интенсивности. Германия пытается перейти к военным силам, которые могли бы продолжать операции за пределами региона, выполняя при этом задачи более высокой интенсивности (включая защиту национальной территории) и проецируя силу по всему миру. Однако цена таких амбиций может оказаться выше того, что может принять внутреннее общественное мнение в Германии.

Что касается Франции, программа ЛПМ пытается вернуть часть позиций, утраченных на высоком конце спектра вооруженных конфликтов, и несколько изменить баланс сил и средств. LPM планирует, что французские войска будут развернуты на трех параллельных театрах военных действий, «включая способность играть роль рамочной нации на одном театре военных действий и быть основным вкладчиком в коалицию».

То, что программа LPM называет «крупным участием в интервенции», также получит дополнительные морские и воздушные возможности, а также киберкомпонент. Однако планирование крупного вмешательства предполагает, что Франция будет проводить его в составе коалиции; в любом случае, французские военные не рассматривают Россию в качестве прямой военной угрозы.

Оборонная промышленность Франции представляет собой национальный интерес и должна быть защищена

Третьим ключевым принципом, определяющим оборонную стратегию Франции, является сохранение французской оборонной промышленности, которая считается критически важной для обеспечения безопасности Франции.

В 2016 году оборонная промышленность Франции обеспечила доход в размере 6 миллиардов евро, а в 2017 году — 200 000 рабочих мест. Соответственно, в Стратегическом обзоре 2017 года говорится: «Обеспечение надежных закупок и поддержки вооруженных сил, особенно тех, которые играют роль в ядерном сдерживании, является необходимым условием свободы действий Франции, что делает эту деятельность основой стратегической автономии». Это также требует устойчивых темпов экспорта для поддержания жизнеспособности оборонно-промышленной базы Франции. Для поддержания производственного потенциала «Rafale», например, необходимо 11 новых самолетов в год; для A400M — десять самолетов в год.

Поэтому Франция стремится поддержать эту отрасль и обеспечить, чтобы закупки осуществлялись на национальной основе, особенно в отношении наиболее стратегически важных объектов и тех, которые позволяют Франции сохранить определенные навыки и технологии. В частности, существует нежелание покупать готовое оборудование, связанное с высокотехнологичными задачами или задачами ядерного сдерживания, у других производителей, поскольку Франция предпочитает сохранять как можно больше автономии в этих областях. Например, французская компания Thales разрабатывает новую гидролокационную систему, которая будет использоваться на атомных подводных лодках с баллистическими ракетами.

Однако Франция не может быть самодостаточной во всех областях и участвует в ряде проектов промышленного сотрудничества. Это сотрудничество часто осуществляются с европейскими партнерами и, как правило, для «наименее стратегических» видов оборудования.

Стратегический обзор 2017 года содержит список оборонных возможностей, которые должны производиться суверенным способом (например, стелс-машины или коммуникационные и сетевые системы с криптографическим ядром), тех, которые могут быть произведены «в сотрудничестве с сохранением национальных навыков», тех, которые могут быть произведены «в сотрудничестве с взаимной зависимостью», и тех, которые Франция будет покупать «с полки».

Франция прибегает к закупкам «с полки» для некоторых категорий оборудования, таких как системы раннего предупреждения и контроля воздушного пространства, беспилотники, ракеты и боеприпасы. Например, в 2010 году Франция закупила противотанковые ракеты Javelin американского производства в ответ на острую необходимость в Афганистане (хотя в настоящее время на вооружении Франции находятся противотанковые ракеты французского производства).

В 2013 году Франция также сделала «экстренную» закупку беспилотников MQ-9 Reaper, поскольку начинала операцию «Serval» и не имела аналогов французского или даже европейского производства.

С тех пор Франция систематически использует эти беспилотники, особенно для поддержки операций сил специального назначения. Другие примеры внешних закупок включают самолеты C-130 и управляемые бомбы GBU-12 Paveway, которыми Франция сейчас вооружает свои беспилотники Reaper.

Франция также присоединяется к пулам производителей, чтобы использовать их активы, которые она не производит.

Например, Франция не производит высотные беспилотные летательные аппараты (БПЛА) с большой продолжительностью полета, но вместе с 14 другими странами НАТО присоединилась к программе наземного наблюдения Альянса НАТО, чтобы приобрести пять американских систем Global Hawk.

Одним из важных факторов, определяющих, как быстро Франция сможет приобрести новые седства, являются темпы производства французской оборонной промышленности. Все более сложные средства требуют более длительных производственных циклов, а количество производственных мощностей ограничено (в случае с подводными лодками — всего одна).

Экспорт, в частности, может ограничить возможности Франции по производству военного оборудования для собственного использования, поскольку экспорт может монополизировать производственные линии на годы. Еще одним эффектом устойчивой экспортной политики Франции стало то, что научно-исследовательские и опытно-конструкторские подразделения французской оружейной промышленности ориентируются на потребности экспортных заказчиков, которые покупают их продукцию, а не на французские вооруженные силы.

Оборудование, которое экспортирует Франция, вряд ли в конечном итоге окажет поддержку или дополнит французские силы в многонациональной операции, поскольку большая часть французского экспорта вооружений идет в неевропейские страны и страны, не входящие в НАТО.

Экспорт также иногда приводил к истощению военного персонала Франции (поскольку Франция должна обучать покупателей оружия) и ее способности пополнять запасы собственного оборудования.

Подход Франции к распределению бремени

Французы являются добровольными партнерами в вопросе распределения бремени. Они разделяют с Соединенными Штатами анализ стратегического контекста, который все больше характеризуется «ростом международной экономической и военной конкуренции»; в своей речи в феврале 2019 года Макрон назвал «глобальную конкуренцию между Соединенными Штатами и Китаем» как «структурирующую международные отношения» в обозримом будущем.

Французы стремятся увеличить расходы на оборону, что относительно прямо отражается на боевых действиях и развертывании вооруженных сил, поскольку они активно участвуют в боевых и других операциях по всему миру. Как правило, на Францию можно рассчитывать, что она сыграет значительную роль в операциях коалиции под флагом НАТО или ООН — как это было на Балканах, в Афганистане и Ливии — и она, вероятно, примет участие в любом сценарии по Статье 5.

Мы также не можем упустить из виду малозаметное, но существенное франко-американское военное сотрудничество, особенно в том, что касается борьбы с терроризмом в Сахеле и на Африканском Роге. В частности, в Сахеле Франция продемонстрировала свою готовность поставить войска «на землю», а Соединенные Штаты сыграли важную роль в поддержке французских войск.

Приверженность увеличению расходов на оборону

Французская оборона испытывала то, что один аналитик назвал «хроническим недофинансированием в течение почти двух десятилетий», кульминацией которого стала отставка начальника Объединенного штаба генерала Пьера де Вилье в июле 2017 года из-за первоначального решения Макрона сократить оборонный бюджет на 2018 год на 850 млн. евро — решение, которое он позже отменил.

Расходы на оборону в 2018 году достигли 34,4 млрд. евро по сравнению с 32,6 млрд. евро в 2017 году. В 2019 году расходы также увеличились до 35,9 млрд. евро, и ожидается, что этот рост продолжится в течение следующих нескольких лет и достигнет 44 млрд. евро к 2023 году.

Министерство вооруженных сил Франции планирует набрать 21 600 военных и 3 700 гражданских сотрудников в 2019 году, что министр обороны Флоранс Парли назвала «рекордом».

Увеличение оборонного бюджета отражает понимание того, что стратегическая среда Франции становится более требовательной; все более технологически сложное военное оборудование требует большего технического обслуживания; кибер-, космические и разведывательные возможности требуют специальных инвестиций.

Некоторые из приоритетов, определенных на следующие пять лет, включают разведку, наблюдение и рекогносцировку (ISR); транспортные самолеты; самолеты-заправщики; морские патрульные самолеты; вертолеты; армейские автомобили, а также инфраструктуру для семей военнослужащих. Другой осознанной потребностью является продвижение инноваций в вооруженных силах, и в сентябре 2018 года Франция создала совместное Агентство оборонных инноваций (Agence d’Innovation de Defense), которое она передала в подчинение французскому агентству оборонных закупок (Délégation Générale De l’Armement). В 2019 году Франция увеличила бюджет на исследования на 5%, примерно до 850 млн долларов, с целью достичь 1,1 млрд долларов к 2022 году.

Возобновление усилий по достижению 2-процентного обязательства

Значительное увеличение оборонного бюджета Франции представляет собой попытку вернуться к целевому показателю в 2 процента ВВП в год, который Франция превышала до 2010 года (см. рис. 2.1). В Стратегическом обзоре Франции 2017 года говорится об обязательстве всех европейских правительств достичь этой цели к 2024 году. Это обязательство было повторено министром Вооружённых сил Франции Флоранс Парли в марте 2019 года, когда она заявила в своей речи в Вашингтоне, округ Колумбия, что «мы полностью поддерживаем настойчивость США в отношении 2 процентов». Она добавила, что «президент Макрон даже предложил недавно, чтобы европейцы закрепили эту цель в [договоре]», что является ссылкой на призыв Макрона, прозвучавший несколькими днями ранее в редакционной статье, опубликованной в различных европейских газетах, о заключении европейского договор об обороне и безопасности, который будет связан с НАТО и обяжет европейцев к более высоким уровням расходов на оборону. Однако для достижения этой двухпроцентной цели оборонный бюджет должен достичь примерно 50 миллиардов евро к 2025 году, что потребует дополнительных усилий в размере 3 миллиардов евро в год в 2024 и 2025 годах, которые не предусмотрены в программе LPM.
Более конкретно, в программе LPM отмечается, что бюджеты на эти два года будут определены позже, исходя не только из двухпроцентной цели, но и из экономической ситуации во Франции на тот момент. Это открывает возможность того, что расходы Франции могут остаться ниже 2 процентов к 2025 году, если экономические показатели не будут благоприятными.

Рисунок 2.1
Расходы на оборону Франции в процентах от ВВП (2006–2018)



ИСТОЧНИКИ: НАТО, «Финансовые и экономические данные, относящиеся к обороне НАТО», пресс-релиз, PR/CP (2011)027, 10 марта 2011 года, таблица 3, стр. релиз, PR/CP(2011)027, 10 марта 2011 года, Таблица 3, стр. 6; НАТО, «Расходы на оборону стран НАТО (2011–2018 годы)», пресс-релиз, PR-CP(2019)034, 14 марта 2019 года, Таблица 3, стр. 8.

ПРИМЕЧАНИЕ: Доля реального ВВП в процентах основана на ценах 2000 года (данные за 2006—2010 гг.) и ценах 2010 года (данные за 2011–2018 годы). Показатели Франции за этот период времени не меняются при расчете на основе текущих цен, а не цен 2000 года.

Стратегический обзор 2017 года представляет двухпроцентную цель как возможность для европейцев взять на себя большую ответственность за собственную безопасность — шаг, необходимость которого, согласно обзору, вызвана «деградацией стратегической среды».

Распределение 2% бремени задумано, как коллективные усилия европейцев, которые должны позволить им, по словам Парли, «устранить недостатки своих возможностей, один за другим». В эту категорию «недостатков» она включает «ключевые средства обеспечения: стратегический транспорт, ISR, воздушные танкеры, крылатые ракеты», для которых Соединенные Штаты покрывают 70 и более процентов потребностей (до 100 процентов, в случае стратегических бомбардировщиков и систем предупреждения о ракетном нападении).

Таким образом, распределение бремени неотделимо от поиска большей способности европейских стран вмешиваться в ситуацию, когда их интересы находятся под угрозой, не завися при этом от поддержки США.

Усилия Франции по созданию Европейской интервенционной инициативы, которая будет способствовать формированию общей стратегической культуры среди европейцев, чтобы облегчить, в конечном итоге, проведение совместных интервенций, представляют собой еще один шаг в этом направлении. Парли описала Европейскую инициативу по вмешательству как «полезную инициативу, направленную на то, чтобы некоторые страны, более отдаленные от так называемых „высококлассных“ операций, чем наши, смогли разделить общую культуру, через участие в повторяющихся учениях [и] совместного „мышления“ со стороны оборонных штабов».

Франция по-прежнему стремится подтвердить свою твердую приверженность НАТО и призывает к дальнейшему участию США в европейских делах — другими словами, она приветствует распределение 2% бремени с Соединенными Штатами и опасается перекладывания бремени на них.

Участие Франции в операциях

Франция также подчеркивает, как ключевой элемент распределения бремени, тот факт, что ее вклад, по словам Парли, составляет «2 процента на ведение боевых действий», а «не процент штаба»; этот процент «всецело способствует безопасности НАТО, будь то в Сахеле, Леванте или Северной Атлантике, где наши ВМС сотрудничают с [США] для противостояния угрозам».

Несмотря на то, что французский вклад ограничен по количеству, возможности Франции частично компенсируют это ограничение. Примером может служить вклад французской армии в наземную войну против Исламского государства в Ираке и Сирии. Помимо сил специального назначения, французский контингент состоял всего из нескольких гаубиц CAESAR и их экипажей. Однако эти экипажи пользовались большим спросом благодаря дальности стрельбы и точности поражения целей.

Парли также ссылается на французское видение распределения бремени, которое сосредоточено на разделении труда, при котором Франция выполняет боевые задачи в других регионах мира, таких как Сахель, которые также важны для НАТО и Соединенных Штатов (не обязательно возобновление внимания к Восточной Европе). Операцию «Barhane» можно рассматривать как такую операцию по распределению бремени: Французские войска борются с исламистскими группировками в африканском регионе Сахель, связанными с Аль-Каидой и Исламским государством. По состоянию на май 2020 года в рамках операции «Barkhane» на территории Мали, Буркина-Фасо, Нигера и Чада было развернуто 5100 французских военнослужащих.

По состоянию на 2018 год 64 процента развернутых сил Франции находились в Сахельском регионе. (см. Рисунок 2.2).

Рисунок 2.2
Развернутые французские силы, по театрам военных действий (2018)




ИСТОЧНИК: Министерство армии, Операции, «Оперативное развертывание французских Французские вооруженные силы», 22 января 2019 года.

Франция участвует еще в нескольких театрах военных действий, а также в базирующейся во Франции операции «Sentinelle», которая была начата в январе 2015 года после нападения на Charlie Hebdo и по состоянию на середину 2019 года все еще насчитывала 7 000 мобилизованных солдат (с дополнительными 3 000 резервистов в случае необходимости). В целом, Франция участвует в операциях на других театрах военных действий.

В целом, Франция поддерживает высокий темп операций, который равен или превосходит уровни развертывания, установленные в Белой книге по обороне и национальной безопасности 2013 года. Такая интенсивность развертывания привела к тому, что французский сенатор назвал «ускоренным износом оборудования и истощением персонала». Большинство этих развертываний происходит в районах, где также размещены войска США (см. рис. 2.3). По состоянию на 2019 год Франция и США были задействованы в Ираке и Сирии, Сахеле и странах Балтии.

Рисунок 2.3
Количество французских войск, задействованных на театрах военных действий



ИСТОЧНИКИ: Министерство вооруженных сил, Операции, 2019a, за исключением Центральноафриканской Республики (по данным Jane’s Sentinel Security Assessment-Western Europe, «Франция — Армия», 1 октября 2018 года).

ПРИМЕЧАНИЕ: Включает только развертывания с численностью более 100 военнослужащих.

В июле 2019 года Франция, наряду с Великобританией, положительно отреагировала на увеличение на 10–15% количества своих сил специального назначения, присутствующих в Сирии.

В Восточной Европе Франция участвует в Балтийском воздушном патрулировании НАТО с 2004 года и в расширенном воздушном патрулировании с 2018 года. С марта 2017 года Франция выделяет роту для европейского передового присутствия в странах Балтии (миссия «Рысь»), сначала в составе батальона под руководством Великобритании, базирующегося в Эстонии (2017 год), затем в составе батальона под руководством Германии в Литве (2017–2018 годы), а с мая 2019 года — снова в составе батальона под руководством Великобритании, базирующегося в Эстонии. В рамках операции «Рысь» было мобилизовано 300 человек личного состава, а также 13 современных боевых машин пехоты Véhicule Blindé de Combat d’Infanterie (VBCI), четыре танка Leclerc, четыре Véhicules de Infanterie (VBCI), четыре Véhicules de Infanterie (VBCI), четыре бронетранспортера Véhicules de l’Avant Blindés (VAB) и семь легких бронемашин Véhicules Blindés Légers (VBL).

Франция также участвовала в ряде учений НАТО в регионе, таких как Steadfast Jazz в 2014 году, Citadel Bonus в 2017 году и BALTOPS в 2019 году. Миссия НАТО в северо-восточной Европе имеет важное политическое значение для Франции, поскольку она дает возможность продемонстрировать солидарность с европейскими партнерами, подтверждает ее место в НАТО и способствует развитию привилегированных отношений со странами Балтии. Эстония, например, направила пехотное подразделение, бронетранспортеры, и элементы поддержки для участия в операции «Barkhane» в 2018 году.

Является ли Россия стратегическим приоритетом Франции?

Стратегический обзор 2017 года подчеркивает различные угрозы безопасности, исходящие от России, от «постоянного риска эскалации» на Украине до «агрессивной позиции Москвы» в Прибалтике. В обзоре также говорится об активизации операций России в Северной Атлантике как о «серьезной озабоченности» и приводятся дополнительные угрозы, которые не являются специфическими для России, но в которые Россия вносит свой вклад, например, в верхней части спектра — распространение большого количества современной техники (включая танки и боевые вертолеты последнего поколения, артиллерию дальнего действия и системы радиоэлектронной борьбы), [что] ставит под сомнение баланс, ранее благоприятный для европейских сухопутных сил, и может даже изменить его в некоторых областях.

В Восточной Европе обзор призывает к «комплексу мер по подтверждению единства [НАТО] и сбалансированному, сдерживающему и предсказуемому ответу», который включает Объединенную оперативную группу очень высокой готовности и силы передового базирования.

Однако крупномасштабная война с Россией в этом регионе с применением обычных вооружений, как правило, считается маловероятной, поскольку это означало бы, что сдерживание — особенно ядерное сдерживание — потерпело неудачу. Официальные лица, с которыми беседовали эксперты RAND, уверены, что конфронтация в Восточной Европе между Россией и НАТО быстро перерастет в ядерную угрозу, и что Россия не будет рисковать ядерной войной.

Французский «ядерный зонтик» распространяется за пределы Франции, как ясно дал понять тогдашний президент Франции Франсуа Олланд в 2015 году и подтвердил в Стратегическом обзоре в 2017 году. В 2020 году Макрон пошел дальше и упомянул «подлинно европейское измерение» французских ядерных сил. Он также распространил «французский ядерный зонтик» за пределы Франции.

Однако в период между началом российской агрессии и моментом, когда США или Франция пригрозят ответить ядерными силами, НАТО может запросить некоторую поддержку обычными вооружениями со стороны Франции. В этом случае НАТО может запросить поддержку обычными вооружениями со стороны Франции.

В этом случае Франции придется пойти на жесткие компромиссы между оказанием такой поддержки и поддержанием ядерного сдерживания, поскольку некоторые активы — истребители, заправочные средства, системы раннего предупреждения и контроля с воздуха — вероятно, потребуются для выполнения обеих задач.

Более вероятным сценарием в северо-восточной Европе считаются гибридные, а не обычные атаки. Россия может попытаться дестабилизировать своих соседей с помощью дезинформации или поддержки военизированных группировок в попытке испытать и ослабить НАТО — сценарий, подобный Донбассу, воспринимается как более правдоподобная угроза, чем сценарий, подобный Крыму.

Французский Объединенный штаб учитывает подобные сценарии дестабилизации в странах Балтии.

Франция также обеспокоена российскими угрозами на ее юге и юго-востоке, особенно участием России в войне в Сирии, усилением ее роли в Ливии и ее более активным присутствием в Средиземном море (25 кораблей по состоянию на сентябрь 2018 года). Такое участие России создает возможности для инцидентов и эскалации. Во время слушаний во французском Сенате в октябре 2018 года начальник штаба ВМС адмирал Кристоф Празак упомянул о случайном наведении сирийскими ПВО российского самолета на цель в сентябре 2018 года, в результате чего французский корабль Auvergne мог получить побочный ущерб.

Эти опасения разделяют все рода войск Франции. Во время слушаний в Сенате в октябре 2018 года начальник штаба ВВС генерал Филипп Лавин упомянул в качестве основной проблемы присутствие в Сирии систем ПВО «земля-воздух» и современных российских и сирийских истребителей в непосредственной близости от французских самолетов, а также использование средств радиоэлектронной борьбы для «глушения беспилотников коалиции, оружия с GPS-наведением, вооружения и навигационных систем самолетов». За пределами Сирии использование Россией сложных средств радиоэлектронной борьбы воспринимается как особенно проблематичное, учитывая инвестиции Франции в коммуникационно тяжелые, совместные боевые системы, которые должны быть устойчивыми, чтобы функционировать в боевых условиях.

(с) Владимир Орлов

https://soldier-moskva.livejournal.com/515536.html - цинк