Массы начали вставать, возбужденные открытой войной между монархией и парламентом. Были беспорядки в Бордо, Дижоне, Париже и Тулузе и более серьезные восстания в Бретани и Дофине.Столкнувшись с перспективой общенационального восстания, король отступил. «Собрание знати» было созвано в безуспешной попытке убедить дворян принять налоги, но это просто побудило последних потребовать дальнейших уступок в виде созыва «Генеральных штатов» (органа, представлявшего дворянство, духовенство и «третье сословие»), которые не собирались с 1614 года.Эти колебания и расколы выявили слабость монархии, в конце концов согласившейся созвать «Генеральные штаты» 1 мая 1789 года. Развал власти подорвал цензуру. Париж был наводнен множеством брошюр. Внезапно все общество охватила лихорадка политического брожения.Это, в свою очередь, отражало растущее недовольство в самых глубоких частях французского общества. Первые месяцы 1789 года характеризуются волной крестьянских волнений, направленных против налогов и феодальных сборов. Два неурожая привели к резкому росту цен на хлеб, спровоцировав беспорядки и нападения на зерновые конвои. Волнения распространились на города. В апреле толпа напала на фабрику производителя, обвиняемого в том, что он морил голодом бедных. Это был не единственный случай в своем роде. С марта в Париже начались голодные бунты.В этом контексте были созваны «Генеральные штаты», которые сразу же проявили себя как акт своеобразного мошенничества. Среди делегатов не было ни одного крестьянина. Что еще хуже, неаристократическая составляющая, «образованные классы» – юристы, промышленники и учителя, представляющие «народ» – были по отношению к дворянству и духовенству поставлены в неравные условия.Данным слоям общества было предложено изложить свои жалобы в письменной форме через «cahiers de plaintes et doleances» (записные книжки жалоб). Представители же «третьего сословия», если все их жалобы и предложения собрать вместе, представили собой полную программу преобразования общества.Под давлением народных масс буржуазные представители «третьего сословия» набрались достаточно смелости, чтобы потребовать дополнительного представительства, свести на нет преимущества дворянства и духовенства, а также права голоса для каждого отдельного своего делегата.
«Генеральные штаты»
Контрреволюция – кнут революции
Пока на заседании «Генеральных штатов» шли горячие споры, король Людовик, слишком поздно осознав опасность для своего верховенства, готовил вооруженный переворот, чтобы разогнать эти самые штаты. Однако...Увольнение Неккера, которого многие считали министром-реформатором, привело к тому, что 12 июля парижские массы вышли на улицы. Рабочие Парижа принялись вооружаться. Мастерские Парижа изготовили 50 000 копий за 36 часов.Таким образом, как объяснял Маркс, контрреволюция действовала как кнут для самой революции.Когда король потребовал от армии «успокоить» парижан, войска не подчинились приказу и отказались стрелять по людям.В итоге полные решимости найти оружие парижане совершили налет на Дом инвалидов, который сдался без боя, передав восставшим парижанам 28 000 мушкетов.Эта ситуация была абсолютно характерна для французской революции на всех ее решающих этапах: «представители народного парламента» говорят, спорят, принимают резолюции, в то время как реальные вопросы решаются прямым революционным действием самих народных масс.
Гром революции раздался
Роль масс была решающей в начале революции.Стихийное массовое восстание в Париже сорвало попытку государственного переворота Людовика.Рабочие, ремесленники и подмастерья объединили силы с буржуазной милицией, чтобы штурмовать Бастилию, удерживаемую наемными швейцарскими гвардейцами 14 июля. Это действие нанесло смертельный удар планам Людовика и послужило сигналом к общенациональному восстанию. Тем не менее официальная версия, которая пытается свести французскую революцию к одному этому событию, очень далека от истины.14 июля 1789 года было не концом, а только началом революции. Это искажение отнюдь не случайно. Первый этап революции передал власть в руки наиболее консервативного крыла крупной буржуазии в союзе с так называемым реформистским крылом дворянства, во многом аналогично тому, как Февральская революция 1917 года в России первоначально передала власть в руки кадетов и Милюкова.
Борьба революционеров с революцией
Летом 1789 года замки пылали от одного конца Франции до другого. Тем не менее Национальная ассамблея (преемница «Генеральных штатов») тянула время по решению различных налогов аргументами о том, какие платежи были действительно феодальными, а какие – нет. Это различие, на самом деле, не принималось крестьянами, что мало заботились о юридических тонкостях, когда речь шла о жизни и смерти.Буржуа в Ассамблее цеплялись за землевладельцев, которым не составило труда убедить их в том, что крестьянское движение представляет собой вызов собственности и порядку. Арман дюк д'Эгийон, крупный землевладелец, утверждал, что
«права, о которых идет речь, являются формой собственности, и всякая собственность священна».
Однако сам масштаб крестьянского восстания не позволял подавить его силой, особенно учитывая ненадежное состояние войск.Таким образом, феодальные права были отменены снизу массовыми действиями и вопреки буржуазии. Однако, как только это стало возможным, Ассамблея вновь представила их в замаскированной форме. Закон от 3 мая 1790 года установил, что крестьянин должен будет заплатить за отмену привилегии, установив ставки выкупа на очень высокую сумму (в 20 раз превышающую ежегодную плату за сборы в деньгах и в 25 раз – за сборы в натуральной форме), что наложило сокрушительное бремя на большинство крестьян. Эта «распродажа» аристократии представляла собой, по словам Лефевра, «горький обман» и привела к продолжению гражданской войны в сельской местности.
Декларация прав человека
27 августа Ассамблея приняла «Декларацию прав человека», которая сегодня провозглашается великим достижением. Но для массы людей, лишенных хлеба и земли, такие декларации абстрактной свободы были, по сути, бесполезны.Новая конституция установила лишь ограниченную привилегию, основанную на собственности, и различие между так называемыми «активными» и «пассивными» гражданами. Последним, представителям беднейших слоев населения, было отказано в голосовании.В действительности «свобода» буржуа состояла в основном в свободе заниматься своим бизнесом, не стесненным феодальными ограничениями или действиями рабочих. Гильдии были упразднены. И в то же время были запрещены как забастовки, так и профсоюзы. Конфискация церковного имущества, которое якобы было «предоставлено в распоряжение нации», также была мерой в интересах буржуа, скупивших львиную долю церковной земли. Крестьяне ничего не выиграли от этой меры. Не было даже попытки создать республику. Монархия, теперь якобы примирившаяся с изменившимся порядком, осталась.
Время реакции и реакций
Однако, несмотря на всю заискивающую лесть, король оставался непримиримо враждебным к новым порядкам. Придворный круг превратился в рассадник реакции и заговоров. Часть дворянства уже отправилась в зарубежную поездку, чтобы организовать контрреволюционые силы. Остальные выжидали своего часа.Если бы все оставалось в руках буржуазии, планы реакционеров могли бы увенчаться успехом. Но массы снова вмешались. Нехватка хлеба вызывала растущее недовольство, находившее отклик в многочисленных «клубах», которые росли как грибы после дождя и стали эквивалентом современных политических партий. Были забастовки, петиции и протесты.Точкой недовольства было наличие королевского вето и обоснованное опасение, что король и королева могут покинуть страну и присоединиться к контрреволюционерам, скопившимся на границах Франции.5 октября произошло восстание. Женщины Парижа, которые понесли основную тяжесть растущей инфляции и нехватки продовольствия и пробудились к политической жизни, возглавили марш на Версаль, пристыдив своих мужчин, заставив их последовать за ними. Это нанесло решающий удар по контрреволюции. Король и королева были «приглашены» в Париж, где народ мог за ними присматривать. Во второй раз массы спасли революцию.
Жирондисты
Растущая поляризация в обществе нашла свое отражение в Национальной ассамблее, которая разделилась на «левых» и «правых», эти термины первоначально описывали расположение революционных и реакционных партий. Справа были члены клуба фейянов, собрания реакционной знати, духовенства и монархистов. Слева были члены якобинского клуба и, в частности, радикального Парижского клуба кордельеров, в котором доминировала фигура Дантона.Но главной партией в Ассамблее на этом этапе была центральная партия, в народе известная как жирондисты. Депутаты жирондистов были набраны из состоятельных классов и профессиональных людей: учителей, врачей, но, прежде всего, юристов. Блестящие ораторы, они представляли провинции, которые всегда имели тенденцию отставать от революционного Парижа. Они стояли в первую очередь за интересы крупной торговой буржуазии таких городов, как Бордо.Они выступали на стороне революции, но боялись независимого движения масс. Они были партией порядка, собственности, восстановления валюты и прав провинций. Они также были партией войны.
Революционная война
Война в этот момент быстро становилась центральной проблемой. Австрия и Пруссия, подстрекаемые изгнанниками-роялистами, в сговоре с Людовиком и Марией Антуанеттой, явно искали предлог для вторжения.20 апреля 1792 года Ассамблея объявила войну Австрии. Последовала серия катастрофических поражений революционных армий. Армия, которая была «унаследована» практически без изменений от старого режима и брошена в бой без подготовки под руководством коррумпированных офицеров, многие из которых только искали подходящую возможность дезертировать, вскоре была разгромлена.К лету 1792 года падение Парижа казалось неизбежным. Самым мрачным часом для революции была капитуляция Вердена, который генерал Дюмурье предательски передал врагу. Лидеры жирондистов, отчаявшись в победе, вступили в тайные переговоры с Людовиком.Если бы положение Франции зависело от Ассамблеи и жирондистов, все было бы потеряно. Но, к счастью, парижские массы снова взяли дело в свои руки. 10 августа, примерно за неделю до падения Вердена, массы Парижа вместе с революционными добровольцами (или федералами) из Марселя и Бретани подняли восстание, которое фактически свергло монархию.
