Гибель ракетного крейсера «Москва» как приговор концепции «москитного» флота

Гибель ракетного крейсера «Москва», флагмана Черноморского флота, давно ставшего символом Севастополя, стала трагедией, всколыхнувшей и флот, и неравнодушных к нему людей. Но информации о случившемся почти нет: к сожалению, Департамент информации и массовых коммуникаций (ДИМК) Министерства обороны Российской Федерации в который уже раз продемонстрировал неспособность формировать целостную картину происшедшего. И это стало причиной множества домыслов относительно причин гибели крейсера.

Что нам известно?

В сущности, немногое. Вечером 13 апреля крейсер «Москва» находился к востоку от о. Змеиный и в 150 километрах от Одессы. Известно также, что невдалеке от русского корабля кружил американский патрульный самолет Boeing P-8A Poseidon. Около 19:00 расстояние между ним и «Москвой» составляло не более 70 км. Затем, поздним вечером, председатель Одесской областной военной администрации сообщил, что украинские военные нанесли по крейсеру ракетный удар. Его подхватили Арестович и Геращенко, сообщив, что на крейсере пожар, и что «весь Черноморский флот выведен для осуществления срочных спасательных мер». В час ночи по московскому времени 14 апреля был зафиксирован сигнал SOS, переданный с борта крейсера. Далее – сообщения нашего ДИМК. Утром 14 апреля было сообщено, что на крейсере детонировал боекомплект в результате пожара, корабль получил тяжелые повреждения, экипаж эвакуирован, причины пожара выясняются. Риторический вопрос: кто и как выясняет причины пожара, если экипаж с крейсера эвакуирован? В структуре МО РФ работают экстрасенсы? Впрочем, я уже не удивлюсь и такому. Но в тот же день ДИМК предоставил и позитивные новости о том, что корабль сохраняет плавучесть, что основное вооружение не повреждено, очаг возгорания локализован (кем, если экипаж эвакуировали в полном составе!), взрывы прекратились. И принимаются меры по буксировке корабля в порт. Эта информация вроде бы была подтверждена и с другой стороны: пресс-секретарь Пентагона Джон Кёрби сообщил CNN, что корабль на плаву «в состоянии продолжить путь, и он это делает». Взрыв на крейсере американцы подтвердили, а вот о причинах, его вызвавших, сообщили лишь то, что не знают, был ли он следствием ракетного удара. Все это внушало поводы для оптимизма, но, увы – ближе к полуночи появилось официальное сообщение МО РФ, что крейсер при буксировке утратил остойчивость и затонул. Что произошло на самом деле? Увы, но те, кто знают, нам об этом рассказать не торопятся. Рискну высказать пару догадок на этот счет. В сущности, все «богатство» версий гибели ракетного крейсера «Москва» сводится к двум фундаментальным причинам – либо это следствие удара ВСУ, либо же на корабле произошла серьезнейшая авария. Рассмотрим обе версии.

Авария

Сегодня общественное мнение все больше склоняется к тому, что флагман Черноморского флота погиб в результате ракетного удара ВСУ. Но справедливости ради следует указать, что версия об аварии не только имеет право на жизнь, но и очень хорошо вписывается в имеющуюся информационную картину. Немного истории. В далеком уже 1992 году, 17 февраля, в 11:42 по хабаровскому времени, большой противолодочный корабль «Адмирал Захаров» содрогнулся от страшного взрыва. Ниже позволю себе процитировать часть статьи «Сутки в огне. По следам одной катастрофы», написанной капитаном 3-го ранга Г. Пасько («Тихий океан», 31.05.1992 года):

«Вскоре после выхода корабля в море обнаружилась неисправность в шинно-пневматической муфте (ШПМ) форсажного двигателя N 2 в кормовом машинном отделении. Командир БЧ-5 капитан 3 ранга И. Самойлов принял решение подпитывать муфту ручным способом и для этой цели послал в КМО матроса С. Ракитского. (Таким образом была нарушена инструкция по эксплуатации газотурбинной установки). В дальнейшем, по заключению членов комиссии, стравливание воздуха произошло либо вследствие замыкания Ракитским других контактов в блоке, либо нарушения временных интервалов между подпитками баллона ШМП.

Что же произошло дальше? А дальше, как предполагают специалисты, произошел резкий спад нагрузки с турбины, и она пошла вразнос. Разгон турбины винта форсажного двигателя сверх предельных оборотов привел к разрыву дисков двух ступеней турбины. В свою очередь диски разрушили корпус турбины и пробили двойное дно КМО в районе топливной цистерны. Осколки летели со скоростью артиллерийских снарядов.

В результате поступления в машинное отделение раскаленных газов и распыленного топлива произошел объемный пожар с последующим возгоранием поступавшего из пробитой цистерны топлива. Выброс пламени достигал 15–20 метров вверх».

В сущности, на «Адмирале Захарове» возникла ситуация, схожая с той, которая привела к гибели атомной подводной лодки «Комсомолец». Сначала – взрыв и пожар, затем – интенсивнейшая «подпитка» огня горючим веществом. Только на «Комсомольце» это был воздух высокого давления из разбитых магистралей, а на «Адмирале Захарове» – топливо из поврежденной цистерны. Но последствия оказались схожими – сильнейший объемный пожар. К счастью, БПК все же уцелел, да и потери экипажа для ЧП такого уровня оказались минимальными. Один человек погиб (старшина 2 статьи В. Андрук), еще пятеро были госпитализированы с отравлением угарным газом, ожогами и травмами. Но некоторое время аварийный корабль находился в критическом положении: один из двух пожарных насосов был выведен из строя пожаром, корабельная трансляция «приказала жить долго и счастливо», так что руководить действиями экипажа командиру пришлось через посыльных. И гибель «Адмирала Захарова» была более чем возможна – спасли корабль профессиональные действия экипажа и быстрая помощь специализированных кораблей: спасателей «Барс» и «Моржовец», буксиров СБ-408, СБ-522 и РБ-22, БМРТ «Мысовой». Почему такое произошло? Опять же хотелось бы процитировать Г. Пасько:

«Документы свидетельствуют, что межремонтный срок эксплуатации корабля «Адмирал Захаров» истек в 1989 году. Из-за ограниченности лимитов на судоремонт сроки очередного текущего ремонта корабля ежегодно переносились. Далее. Агрегатная замена форсажных двигателей на корабле не проводилась по весьма прозаичной причине – на флоте их нет. Срок расстыковки второго форсажного двигателя истек еще в декабре 1989 года, но опять-таки был продлен.

Таким образом, предпосылки к аварии были созданы рядом должностных лиц, не запретивших использование корабля с истекшими межремонтными сроками».

То есть, конечно, никто не снимает ответственности с экипажа в нарушении инструкций, но предпосылки для ЧП создал отнюдь не он. А те, благодаря кому корабль вышел в море в неисправном техническом состоянии. Выше я говорил, что один из двух пожарных электронасосов вышел из строя, но маленький нюанс: вообще-то этих насосов на БПК было . Просто работающими из них 17 февраля оказалось только два. Внимание, вопрос. Могла ли подобная авария произойти на ракетном крейсере «Москва»? Ответ – запросто. Все дело в том, что флагман нашего Черноморского флота по корабельным меркам очень стар, ведь он вступил в строй в 1982 году. Американцы к настоящему времени отправили на покой уже пять крейсеров типа «Тикондерога», пополнявшие ВМС США в 1983–1987 гг. В 2018 году вопрос о почетных проводах РКР «Москва» на заслуженный отдых уже поднимался: крейсер перешагнул 35-летний рубеж, а денег на его глубокую модернизацию не было. Или, может, деньги и были, но не было свободных производственных мощностей, способных выполнить такие работы. Но, поскольку ВМФ РФ катастрофически нуждается в крупных боевых кораблях, решено было все же сохранить его в составе флота, проведя… нет, не модернизацию, но нечто, наподобие восстановления технической готовности. Для этого был предложен вполне разумный план: «подлатать» крейсер так, что он сможет осуществить межтеатровый переход на север, и там уже всерьез ремонтироваться на северодвинской «Звездочке». Это было разумно, потому что имевшийся у нас на Черном море 13-й судоремонтный завод не имел опыта подобных ремонтов столь крупных кораблей. Однако решено было возрождать кораблестроение на Черном море, и в рамках этого решения ремонт «Москвы» провели в Севастополе. В итоге имеем следующее: наш старый ракетный крейсер, имевший серьезнейшие проблемы с энергетической установкой (в 2018 году корабль был фактически не на ходу) стал «подопытным кроликом» для того, чтобы мастера 13-го судостроительного приобрели опыт ремонтов такого уровня. Можно ли гарантировать, что у них с первого раза получилось все и «на отлично»? Я не знаю, что именно произошло на РКР «Москва», но возникновение сильнейшего объемного пожара в отсеках, где размещалась энергетическая установка крейсера, вполне возможно, причем – в результате ЧП, и безо всякого участия украинских вооруженных сил. Предположим, что пожар возник в силу неисправности энергетической установки крейсера. Что тогда? Неподалеку от этих отсеков на крейсерах проекта 1164 размещаются артпогреба 30-мм установок и ракеты комплекса «Оса-МА», они-то и могли детонировать. Минобороны сообщало о том, что основное ракетное вооружение крейсера не пострадало, и этому стоит верить – если бы взорвались ракеты «Форт» или «главный калибр» крейсера – ПКР «Вулкан», корабль, скорее всего, просто разломился бы пополам. Интересно, что на горевшем в 1992 году «Адмирале Захарове», по некоторым данным, возникла схожая проблема – там тоже была опасность детонации 30-мм боеприпасов, но ее удалось купировать интенсивным охлаждением: установки АК-630 интенсивно заливались брандспойтами спасательных кораблей.

Но на БПК экипаж оставался на корабле и боролся за живучесть, в то время как с «Москвы» он был снят. Было ли это ошибкой? Не уверен. Строго говоря, даже если бы «Москву» удалось довести до Севастополя, то затевать масштабнейший ремонт 40-летнего корабля совершенно нецелесообразно. В сущности, флагман Черноморского флота был обречен с того самого момента, как на нем возник пожар. А вот угроза детонации основных боеприпасов, быть может, была вполне реальной, и подвергать опасности экипаж (потенциально там могли погибнуть сотни человек) в таком случае явно не имело смысла.

Ракетный удар

Начнем с простого. Чем должен был отражать такой удар старый крейсер? На самом деле отражение атак низколетящих ПКР в 80-х годах прошлого столетия было большой проблемой для ВМФ практически всего мира. У американцев их «Аэгис» плохо «видел» то, что летит над водой, а сколько-то надежные средства огневого поражения созданы только в начале ХХI века с появлением ракет ESSM. Британский флот… ну, Фолклендский конфликт показал, что корабли Его Величества не то что крылатую ракету – дозвуковой штурмовик со свободнопадающими бомбами далеко не всегда успевали обстрелять. Хотя оный штурмовик – не так чтобы сильно уж низколетящий. А уж по французской ПКР «Экзосет», которая как раз низколетящей являлась, огневые средства британцев вообще ничего не могли – единственной защитой КВМФ от этой напасти были ложные цели. У нашего флота, увы, тоже не все было хорошо. Как ни крути, но проект 1164, по которому строился крейсер «Москва», создавался в начале 70-х годов прошлого столетия и, скажем мягко, в некоторых вопросах на сегодняшний день очень сильно устарел. Так, например, основное зенитное вооружение «Москвы», ЗРК «Форт», представлявший собой «оморяченную» версию С-300П, был для своего времени очень хорош, но его ракеты 5В55Р не могли поражать цели, летящие ниже 25 метров над поверхностью воды. ЗРК малой дальности «Оса-МА» даже к концу 70-х считался устаревшим: предполагалось, что на крейсера проекта 1164 будет установлен перспективный ЗРК. Но разработка последнего затянулась, в результате чего «Москва» получила «Осу-МА», у которого, увы, было то же самое ограничение по минимальной высоте поражаемых целей, то есть 25 м. Уже позднее в 80-е годы была создана еще одна модификация ЗРК «Оса-МА2», которая по паспорту могла поражать цели, летящие на 5 метрах и выше. Но, во-первых, я не располагаю сведениями о том, что «Осы» «Москвы» были модернизированы до этого уровня. А во-вторых, даже если бы это было и так, то нужно понимать, что «Оса-МА2» – это устаревший одноканальный ЗРК, который даже теоретически может отражать атаку лишь одиночной цели. То есть, если бы «Москву» атаковали две украинские ракеты, ЗРК в теории мог сбить лишь одну из них.

И да, конечно, относительно легкие дозвуковые ракеты, подобные «Нептуну», «Гарпуну» и т. д. выглядят весьма скромно на фоне многотонных отечественных сверхзвуковых и гиперзвуковых монстров. Но не стоит забывать, что «Москва» вошел в строй в 1982 году, а Х-35, «нелицензионной копией» которой является «Нептун» была принята на вооружение в 2003 году, то есть на 21 год позднее ракетного крейсера. Для вооружения такой срок – целая эпоха. Судя по всему, единственной реальной защитой от низколетящих целей РКР «Москва» были 30-мм «металлорезки» АК-630. Оружие, конечно, хорошее, но это, что называется, последний шанс. Кроме того, у крейсеров типа «Москва» был и еще один серьезнейший недостаток (по современным меркам, разумеется) – их вооружение и средства контроля обстановки не были объединены в единый контур. И если, скажем, обзорный радар корабля «увидел» цель, а РЛС управления огнем АК-630– нет, то никакой автоматической стрельбы и не будет. Для того чтобы принять меры к отражению ракетной атаки, не мешало бы знать, что оная атака осуществляется. В целом обзорные РЛС наших ракетных крейсеров 1164 для своего времени были очень и очень неплохи, но цели на фоне моря действительно наблюдать очень сложно. Именно поэтому во второй половине 80-х наши БПК получали не только усовершенствованную версию обзорного радара, но и специализированную РЛС «Подкат», «заточенную» под обнаружение и контроль низколетящих целей. Увы, на ракетном крейсере такой РЛС не имелось. В общем, будь на месте РКР «Москва» наш БПК проекта 1155, с его оптимизированным для противоракетных задач ЗРК «Кинжал» и «Подкатом», он бы имел неплохие шансы отразить атаку «Нептунов». У РКР «Москва», увы, таких шансов было не слишком много.

И опять же – многие недостатки боевой техники можно компенсировать уровнем подготовки личного состава. Да, только были ли зенитчики «Москвы» готовы к отражению атаки низколетящих ПКР? Много ли у нашего флота было тренировок по отражению подобных целей? Регулярно читая хроники флота, я, признаться, не могу вспомнить ни одной. А если это так, то стоит ли огульно обвинять экипаж в неспособности противостоять ракетному удару? Ведь организация таких учений, с использованием имитаторов низколетящих целей – это дело не командира корабля, а вышестоящих инстанций.

Мина

Едва ли подрыв на одной из мин, которые выставили украинцы у Одессы, но которые впоследствии отправились в свободное плавание, мог привести к гибели ракетного крейсера. Разве что такой подрыв стал причиной ЧП, аналогичному случившемуся на БПК «Адмирал Захаров» в 1992 году, которое было описано выше.

Вывод

Я не знаю причины, от чего конкретно погиб ракетный крейсер «Москва». Но вот что привело его к гибели, для меня совершенно очевидно. Предпосылкой трагедии стало то, что мы вынуждены были отправить в зону конфликта 40-летний корабль, который ни разу за всю свою долгую службу не прошел ни одной сколько-то серьезной модернизации. Даже качество восстановительного ремонта, полученного крейсером в Севастополе, вызывает вопросы: я не могу утверждать, что оно было плохим, но все же. Остаются вопросы и к качеству подготовки наших военных моряков. Ведь если флот действительно не уделяет внимания обучению отражения атак низколетящих целей, то от ракетного удара не спасет и самое новейшее вооружение.

О закате тяжелых кораблей

То, что гибель РКР «Москва» станет объектом спекуляций противников океанского флота Российской Федерации, для меня было очевидно с самого начала. Как же можно пропустить такой инфоповод! А между тем, если потеря флагмана Черноморского флота и может о чем-то свидетельствовать, то скорее о крахе концепции «прибрежного» флота береговой обороны, выстроенной на основе идей «москитного» флота. Очевидно, что если ракетный крейсер погиб в результате ЧП, то его гибель никаким образом не может быть связана с его величиной. Потому что вероятность возникновения такого ЧП у 40-летнего крейсера мало чем отличается от 40-летнего фрегата, корвета или любого малого корабля, чье техническое состояние аналогично погибшему крейсеру. Если же ракетный крейсер погиб в результате атаки противокорабельных ракет… Как, возможно, известно уважаемому читателю, я являюсь сторонником строительства сбалансированного флота, включающего в себя и авианосную компоненту. Одним из фундаментальных аргументов в защиту авианосцев, который я приводил, привожу и буду приводить в будущем, является их уникальная способность контроля воздушной и надводной обстановки. Попросту говоря, располагая 4–5 самолетами дальнего радиолокационного обнаружения и управления (ДРЛОиУ), авианосец может контролировать обширное воздушное пространство так, как это на сегодня недоступно иным средствам разведки.

В ответ на это я многократно выслушивал в свой адрес реплики о том, что я живу позавчерашним днем и не учитываю технический прогресс. Что на самом деле у нас есть такие спутники-разведчики, которые легко держат на контроле все, что происходит и в прибрежной зоне, и в сотнях километров от наших берегов. Что в нашем распоряжении замечательные станции загоризонтного радиолокационного обнаружения, которые легко засекут не то что вражеский боевой корабль, а даже и крылатую ракету или легкомоторный спортивный самолет. Что граница-то давно уже на замке, причем безо всяких там авианосцев, а я и не в курсе. И конечно, если вдруг начнется Армагеддон и к нашим берегам рванутся АУС «заклятых друзей», мы лихо перетопим их все до одного гиперзвуковыми ракетами с фрегатов и подводных лодок. Что же, очень хорошо. Вот только где же все это было, когда ВСУ наносили ракетный удар по крейсеру «Москва»? Если там был ракетный удар, разумеется. Ведь расстояние до береговой черты составляло порядка 100–150 км, по разным данным, и пуск украинских ПКР должны были засечь при помощи той же хваленой ЗГРЛС «Контейнер», которая контролирует всю акваторию Черного моря. И для которой обнаружение пуска крылатых ракет, вообще-то, является штатной задачей. А если ракетный залп был обнаружен, то почему же тогда о нем не был извещен РКР «Москва» и сопровождавшие его корабли? Подлетное время составляло никак не менее 7–10 минут. Тут можно возразить – а с чего я взял, что крейсер не был извещен? Ответ очень прост. Да, огневые средства РКР «Москва» были, конечно, устаревшими и не шли вровень с угрозой, но ведь корабль располагал и пассивными средствами защиты. Почему же тогда он не ставил ложные цели, не использовал средства радиотехнического подавления, чтобы сбить головки самонаведения ракет с толку? Опять же, можно возразить, что, может, крейсер все это и делал. Но тогда почему об этом молчали ДИМК и И. Е. Конашенков? Хорошо, давайте предположим, что МО РФ решило скрыть истинные причины гибели «Москвы», или их кто-то заставил это сделать. Заметьте, я вовсе не утверждаю этого, но давайте поставим такой мысленный эксперимент. Предположим, наши решили утаить правду, но американцев-то кто заставил молчать? Ведь их патрульный самолет располагался неподалеку, и вряд ли он бы проморгал активность радиотехнического оборудования «Москвы», и использование им ложных целей. Тем не менее наши заклятые друзья прямо заявили, что причины пожара для них неясны. Хотя, вообще говоря, раструбить о такой победе ВСУ было бы очень полезно в рамках информационной войны против РФ. Проблема-то ведь даже не в том, что РКР «Москва» не располагал современными радарами и ЗРК. Проблема в том, что мы со всеми своими спутниками и ЗГРЛС совершенно не контролировали воздушное пространство между крейсером и враждебным берегом. В нашем Черном море. В ходе спецоперации, при том, что ВВС Украины подавлены и способны лишь к спорадическим вылетам. И невзирая на то, что мы знаем: у ВСУ есть неплохие ПКР и что они учились их применять как раз в тех районах, где находился наш ракетный крейсер. Так вот, если мы сегодня сделаем ставку на корветы и фрегаты, к чему призывают многие, то в случае большой войны они погибнут быстро и бесполезно. Просто потому, что отследить перемещение того же «Адмирала Горшкова» может патрульный самолет или ДРЛО, находясь за пределами досягаемости зенитного ракетного комплекса фрегата. А потом, прячась за радиогоризонтом, подойдут три-четыре палубных самолета, выпустят по паре «Гарпунов» каждый, и… все. Конечно, противовоздушная оборона фрегата проекта 22350 куда совершеннее (по крайней мере – в теории), нежели у 40-летнего ракетного крейсера, но сколько-то массированную атаку низколетящих ПКР не отразит и она. Чтобы «ссадить с небес» тот же «Хокай», необходим куда более мощный ЗРК, нежели «Полимент-Редут». У нас есть С-400, которому это было бы вполне по силам, но, простите, это уже совсем иные габариты, и на фрегат он не влезет – тут эсминец нужен. А эсминец – это уже не прибрежный флот, а океанский. И еще. Меня откровенно забавляет психологическая манипуляция, ставшая модной среди противников «большого флота» после гибели «Москвы». Звучит она так: «Авианосцы, ракетные крейсера… А чем они помогли нам в спецоперации на Украине? Ничем. Но раз так, то зачем вообще они нужны?» И далее следует рекомендация построить на эти деньги десять фрегатов, сто пятьдесят ударных беспилотников и т. д. и т. п. Манипуляция здесь заключается в том, что операцию по денацификации Украины действительно можно провести без больших кораблей. Как, кстати, и без стратегических ракетоносцев Ту-95 и Ту-160. И без фрегатов, без атомных подводных лодок, без военных авиабаз Дальнего Востока, без ЗРК С-500 и без кучи иных систем оружия и военных объектов. Но на этом основании невозможно делать вывод о ненужности всех этих вооружений. В современном мире есть масса угроз, включая угрозу тотального ракетно-ядерного Армагеддона, и мы не можем позволить себе готовить наши вооруженные силы исключительно к конфликтам по типу украинского. Если, по мнению противников больших кораблей, они не нужны, так как не помогли нам на Украине, давайте тогда зададим встречный вопрос: а чем нам помогло тактическое ядерное оружие на Украине? Ничем! И что, на этом основании будем от ТЯО отказываться, что ли? Собственно, так ведь можно договориться и до того, что нам и стратегическое ядерное оружие ни к чему – на Украине мы ж его не применяли. Но вернемся к авиации. Ведь теоретически РКР «Москва» мог бы получить прикрытие ВКС, да того же А-50У, например. Теоретически – мог, но практически, конечно, не получил. Потому что авианосцев у нас нет, а раз нет, то и небольшие самолеты ДРЛОиУ умеренной стоимости, наподобие того же «Хокая» или так и не родившегося Як-44, разрабатывать для них не нужно. ВКС вполне устраивают летающие монстры а-ля А-100 «Премьер», которые хороши абсолютно всем.

Кроме одного: даже если бы мы сумели разработать такой самолет своевременно, то построить его в товарных количествах у нас все равно не получилось бы. Потому что дорого, и потому что на ИЛ-76МД спрос в стране огромный, а производственные мощности ему совершенно не соответствуют. Подобные машины, увы, обречены быть «белыми слонами», которых всегда будет не хватать на решение всех стоящих перед ними задач. И, конечно, ВКС будет использовать их для своих нужд, а для флота – по остаточному принципу. Что, собственно, мы и видим в нашей реальности: несмотря на практически полное подавление ВВС Украины и настолько выгодное соотношение в воздухе, которого в конфликте с НАТО у нас не будет никогда, самолетов ДРЛОиУ для флота нет. Нам нужны самолеты ДРЛОиУ с функционалом радиотехнической разведки умеренных размеров и стоимости. Да, кто-то скажет, что на нашей элементной базе аналога «Эдванст Хокая» не произвести. Но только лучше иметь не самый лучший в мире самолет, чем не иметь никакого. И у меня есть очень большие сомнения, что, если бы подобные самолеты на постоянной основе контролировали небо Украины, то тем же украинским Ми-8 удалось бы кого-то там эвакуировать из Мариуполя. Сверху-то все видно хорошо, даже если противник летит низенько-низенько… Еще напомню, что в далеком уже 1982 году британскую корабельную группировку у Фолклендов вскрыли древние «Нептуны» – самолеты, которые успели принять участие во Второй мировой войне. Они по своим возможностям ни в какое сравнение не шли ни с «Сентри», ни с «Хокаями». Но англичане узнали о том, что что-то идет не так, только когда аргентинские «Этандары», выходя в атаку, включили свои радиолокационные станции для уточнения цели. Немного альтернативы. Предположим, что у нас где-то на севере есть авианосец, сравнительно небольшой, с полком многофункциональных истребителей, 4–5 самолетами ДРЛОиУ и с подготовленными по американским стандартам (а у них – очень высокие стандарты) пилотами. И эту авиагруппу перебросили бы в Крым, так как авианосцу вход в Черное море заказан. Что могло бы произойти в таком случае? Только то, что воздушное пространство между РКР «Москва» и украинским берегом «просвечивалось» бы на все 100 % патрулем из одного ДРЛОиУ и пары истребителей, дежурящих круглосуточно. Именно такое дежурство обеспечивали американские авианосцы во время «Бури в пустыне». И при обнаружении крылатых ракет оные истребители вполне могли бы попробовать разобраться с ними. Для пилотов МиГ-31, кстати, это хоть и сложная, но вполне себе штатная задача. Ах, да, это ведь и МиГ-31 могли сделать – даже без гипотетической авиагруппы не менее гипотетического авианосца. Могли бы. Но их там не было. И не окажется в случае «большого бадабума», когда наш «москитный» флот будет играючи расстреливать авиация НАТО. Просто потому, что они в этот момент будут решать более приоритетные с точки зрения командования ВКС задачи. В общем, если мы хотим иметь флот не для парадов, а для войны, то нам нужны и большие корабли, и авиация, способная решать задачи морской войны совместно с надводным и подводным флотом, и, что крайне важно, умение флота эту авиацию использовать. А в перспективе – корабли, способные такую авиацию носить на своих палубах. И кто бы и что ни говорил сегодня, ракетный крейсер «Москва» навсегда останется в нашей памяти вот таким:

Покойся с миром, старый воин. Долгие 40 лет стоял ты на страже Отчизны, выполняя свой долг, но теперь твой дозор окончен. И нет твоей вины в том, что мы не смогли вовремя подлатать твой ракетный щит. Пожелаем твоему экипажу скорейшего выздоровления, тем, кто в этом нуждается. Возвращайтесь в строй, и успехов вам в нелегкой морской службе!