В тот день, когда через Зуб Дракона проходила Разведрота полка под командованием капитана Гринчака, в тот день на нашем Втором посту для ночевки тормознулось несколько пацанов. Оказалось, что один из них лично принимал участие в бою Первого Батальона в ущелье Хазара. Про этот бой ходило много слухов. (Вон, даже Хайретдинов говорит: - «После гибели батальона капитана Королёва…» *)
Мы, солдаты, регулярно обсуждали и сам бой, и слухи. Потому что тема была очень известная, и она не оставила никого равнодушным...
Я в своём повествовании буду регулярно возвращаться к теме боя Первого батальона в ущелье Хазара. Потому что в реальных событиях, это так и происходило: то один очевидец что-то расскажет, то другой очевидец... Тему всколыхнут и ... понеслось!
И вот, сегодня у нас на Второй точке - живой свидетель тех событий. Как же не послушать? Обязательно послушаем.
…Когда все отдышались, похряпали ужин и пришли в равновесие, то, прежде, чем уснуть, этот солдат рассказал нам на сон грядущий немного красочных эпизодов, которые на войне воспринимаются не так, как «на гражданке». На гражданке любая из таких историй воспринимается как сказка, которая произошла невесть когда, с неизвестно какими былинными чудо-богатырями. А на войне ты понимаешь, что, буквально, прямо сейчас ты можешь сделать пару ошибок, и пули полетят не в былинных героев. А в тебя, в Шабанова, в Бендера и Орла. И что ты будешь с этим делать? Может быть, лучше не доводить дело до такой ситуации? А от тебя это зависит?..
Эту историю (про бой Первого батальона в ущелье Хазара) первый раз я услышал в Баграме. Командир нашей роты Рязанов застроил Роту и перед строем довёл до нас информацию. Без соплей и без сантиментов. Сухо, по-военному, довёл, что Первый батальон вёл прочёску ущелья Хазара. Они шли по дну ущелья без прикрытия. Так делать нельзя, но, почему-то, так было сделано. Душманы не упустили возможность и напали на батальон. Зажали его с господствующих высот, с хорошо оборудованных позиций, устроили «огневой мешок». Батальон вступил в бой в невыгодных условиях. Понёс потери. 56 убитыми и 86 ранеными. Двенадцать человек вышло из Хазары своими ногами. Вроде бы, так нам сразу объявили.
На сегодняшний день официальные цифры потерь выражаются такими цифрами: 59 убитых, 105 раненых. Если учесть троих военнослужащих, которые скончались от ран после боя, то количество погибших полностью совпадает. А с ранеными получается небольшое расхождение. Это нормальное расхождение, в рамках допустимого. Потому что Рязанов нам доводил информацию 1-го мая. Сразу после боя. Ещё не всех раненых довезли до госпиталя. Ещё не все раненые обратились за медицинской помощью.
И вот, на Зубе Дракона, боец рассказывал нам…
Пока я отлучился со Второй точки в полётах воспоминаний и быстренько вернулся назад, пацан из Разведроты в своём рассказе добрался до того, как их батальон прошёл несколько сот метров, разделился на две колонны и пошёл по двум берегам речки Хазара. Голова колонны, в составе которой шёл наш рассказчик, поднялась на покатую лысую сопочку, и тут душманы открыли шквальный огонь из всего СО (стрелкового оружия) и из нескольких пулемётов.
Первыми выстрелами душманы постарались убить офицеров и связистов. Потом душманы открыли огонь из гранатомётов или из миномётов. А, может быть, и забрасывали наших гранатами. Пацан слышал взрывы, много взрывов. Но происхождение этих взрывов ему не известно. Сам он получил пулю в спину. Пуля его сбила с ног, он на время потерял сознание. От гибели его спас мешок с патронами. Пацан отрезал от штанов старого х/б кусок штанины и заполнил патронами. Пуля попала пацану в вещмешок, разворотила банки с консервами и застряла в мешке с патронами. Пацан получил тем мешком удар в позвоночник, и был опрокинут на тропу.
Потом душманские снайперы и пулемётчики ДШК начали простреливать лежавшие на тропе тела. Добивали раненых. Потом попытались сблизиться и захватить пленных. Оставшиеся в живых солдаты дали душманам отпор. Бой продолжался. В очень невыгодных условиях, но продолжался...
Наш рассказчик в красках описывал, как наши гранатомётчики развернули под шквальным огнём АГС и влупили по душманским огневым точкам. Душманские снайперы перестреляли расчёт. Последним огонь вёл младший сержант. Он не сбежал, не струсил, не сдрейфил, не очканул. Он мочил по душманам осколочными гранатами.
Младшему сержанту из расчета АГС, в конце концов, попала в затылок душманская пуля. Он навалился грудью на АГС и так и остался на боевой позиции. Только из глазниц на нервах свисали глазные яблоки…
Ещё пацан рассказывал: как раненые прыгали в речку, как миномётчик укрылся за плитой от миномёта, как сарбозы (солдаты армии Афганистана), которые были приданы Первому батальону, как эти уроды перебежали на сторону душманов. Он много чего рассказал...
Приморившись рассказывать, он завернулся в плащ-палатку и уснул. А утром поднялся, то, сё - сборы были не долги. Он поднялся и ушёл в горы с Зуба Дракона со своей Разведротой.
А я сидел и думал – и что? После ВОТ ТАКОГО боя пацана никуда не перевели? Так и оставили воевать в Рухе? Советский Союз, мощь промышленности, могущество Армии! А пацан – вот так и оставлен там, где был?..
Ну, да! Так и оставили.
Это у америкосов – солдату требуется психологическая помощь. А у нас в Армии с солдатами – всё нормально. Насчёт психологической устойчивости.
Более того, этот солдат, он послужил-послужил в Первом батальоне. А потом написал рапорт и попросился служить в Разведроту. Грит: душманы что, думали - им вот так это дело с рук сойдёт? – Нифига не сойдёт! Буду своими руками мочить душманов! За своих братанов...
И ещё:
У меня много вопросов осталось. Разведчик в очередной раз всколыхнул тему, как у нас говорили - загнал пулю с навязчивой мыслью в голову каждому из нас. И он утром ушёл. На задание. А у каждого из нас осталась своя пуля в голове. И она там себе болталась и ржавела, а мы старательно её там перекатывали...
Ну, например: ... Армия, это - система. Большая и сложная система родов войск, система планирования, система штабов и служб. Как же они так планировали? Лично мне давно известно, что, если кто-то, где-то совершает подвиг, то, значит, в другом месте - кто-то не выполнил свои обязанности. Попросту говоря, кто-то предал... И - КТО?.. У кого спросить?..
Спросить Командира разведроты капитана Гринчака?.. Он 30 апреля был рядом с Хазарой. На выручку пришёл Первому батальону. Первый очевидец и свидетель последствий. Он, точно, знает очень много. Но, ... где Гринчак, и где - я?! Не станет он рассказывать чужому солдату, что и как было в Хазаре. Кто я такой, чтобы он рассказывал при мне, как наши вот так могли подставиться. Или - как пацанов подставили. И кто - Самый главный подставляльщик... Может быть, я стукач или душман переодетый. Не будет самый главный разведчик полка разводить тары-бары с человеком, который для него - непонятно кто...
И тогда мне пришла в голову мысль, что я могу спросить Старцева. Для Старцева я - не переодетый душман, для Старцева я - понятный солдат с именем, фамилией, со своим личным списком поступков. Где-то, дурных, где-то - нормальных. Для Старцева я "свой". И при этом, Старцев зашёл в Панджшер раньше всех из нашей роты, и он, точно, был в ущелье Хазара первого мая. Но, пока мы были в Баграме, готовились к походу на Панджшер, в Девятой роте старшему лейтенанту Ахмеду Алиеву под сердце попала пуля. Алиева Ваня Грек отвёз на своём БТРе в госпиталь, а нашего Старцева поставили временно командовать взводом Алиева. И он ушёл воевать вместе с Девятой ротой. А нашу Седьмую роту оставили в Баграме... Потом расскажу, что да как. Потому что, это - отдельная история. Она классная, но длинная. Она связана с данным рассказом, но она уведёт повествование в сторону. Не будем скакать с пятого на десятое.
Так что, сейчас, скажу ещё пару слов про Хазару:
Я чётко решил для себя расковырять историю с Первым батальоном. Я решил, что в нашем батальоне полно грамотных, здравомыслящих офицеров. Я задам им вопросы... Слухи – это хорошо. Сплетни – О! Я очень сильно обожаю сплетни! Я с удовольствием обмусолю все слухи и сплетни... А потом подойду к Старцеву. В какой-нибудь соответствующей вопросу обстановке. Скажем, вечером у костра. Подойду и спрошу: - «Тащсташнант, вы можете пролить свет на события в Хазаре? Или - я так и погрязну в трясине невежества, поповщины и мракобесия?»
За спрос не бьют в нос. Главное, правильно выбрать момент. Как говорится, главное, отдавай себе отчёт – ЧТО, У КОГО и ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ты собираешься спросить!..
А пока что, вопросы остаются. Серьёзные вопросы. Неудобные...
Вопросы остаются.
Я к ним обязательно вернусь.
Для тех, кто в первый раз столкнулся с темой «гибели Королевского батальона» и хочет вникнуть в подробности, рекомендую несколько ссылок на информационные и видео материалы к самостоятельному прочтению и просмотру:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Гибель_1-го_батальона_682-го_мотострелкового_полка
фильм «О чём молчат камни Хазары» части 1 и 2:
https://www.youtube.com/watch?v=PcQotv9XbLI
https://www.youtube.com/watch?v=MKK9tFTHK9M
а также:
https://www.youtube.com/watch?v=liJ9XqMfq5g
https://ok.ru/video/592695857513
Вот в этом фильме (https://ok.ru/video/592695857513) на 12:21 минуте
душманы утверждают, что их командир был убит нашими солдатами, вступившими в бой на убийственно невыгодной позиции.
А однажды утром на Зубе Дракона наступил очередной рассвет. Солнце вылезло из-за хребта, который закрывает от нас Пакистанскую границу, расправило свои лучи и принялось безжалостно выжигать скалы на Зубе Дракона. Пришло время докладов. Сержант Бузруков на Первой точке разгладил ладонями на себе обмундирование, которое состояло из зелёных армейских штанов и госпитальных тапочек. Взял автомат. И потопал вдоль скальной стенки на доклад к Хайретдинову. Потому что положено отчитаться Коменданту о том, что за время несения службы происшествий не случилось, с неба столитровка воды не свалилась… А если что случилось или свалилось, то – сколько, когда и по какому месту. И кто назначен быть виноватым.
И вот сержант Бузруков среди белого дня на Зубе Дракона выходит с точки №1 на точку №2, чтобы доложить Коменданту Зуба обыкновенный служебный нормальный доклад. Вышел Бузруков такой красивый, ухоженный, причёсанный, аккуратно подстриженный. Восточный такой красавец. Волосы черные, как смоль… Были. Сделал он десяток шагов на фоне длинной скальной стенки, наступил госпитальным тапочком на камень. Остановился. Тапочек не керзач, в нём по камням ходить неудобно. И тут в стенку ударила пуля. Ещё бы шаг, и пуля ударила бы в сержанта, а не в стенку. И вот вышел сержант на доклад с волосами чёрными. А к Коменданту пришёл с белыми. Присел на корточки перед входом в СПС. Волосы на висках седые, руки трясутся.
Хайретдинов ему – да не дрейфь ты! Откуда тут душманы? Кому ты нужен, стрелять в тебя. А Бузруков пулю на ладошке Хайретдинову протягивает. Серебристая лепёшечка. Свинцовый шарик стукнулся в скалу на уровне груди Бузрукова, сплющился и отвалился на тропу.
- Ха! – Сказал Хайретдинов. – Дома просверлишь, просунешь цепочку. На шее будешь носить. Как амулет. На счастье. Тебя теперь никакой хрен не возьмёт. До самой смерти.
А я ещё подумал тогда, что за оружие должно быть, чтобы вот такой допотопной пулей стрелять. Карамультук, что ли, душара заволок на гору? Я видел такие. Их брали на прочёсках.
Я сдуру подумал, что таким оружием хорошо только по башке с размаху драться,… а ты смотри, чуть не угрохал из карамультука бородатый чёрт нашего дембеля.
Но это всё – хихоньки да хаханьки. Только до тех пор, пока твоя микителка не смикитит, что Карлсон, однако, вернулся! То есть – душманы из бегов пожаловали. И в тот день до нас потихоньку дошло. Взяли мы бинокль, и давай водить просветлённой оптикой по своим секторам обстрела. И тут Серёга Губин бежит. Не к прапорщику, к нам с Бендером. К корешам примчался. На Хисарак показывает. Смотрите, грит, там какой-то хулюган нехороший шляется. Небось, это он Бузрукову причёску перед дембелем испортил. Давай, грит, его завалим. И снайперку свою с героической надписью показывает.
А как ты хулюгана завалишь без разрешения на открытие огня? Никак не завалишь. Значит надо получить такое разрешение. Ну, хитрожопый Бендер сразу же выдвинул в парламентёры мою кандидатуру, чтобы отправить меня на переговоры к Прапорщику. Ладно, я припёрся. Так и так, доложил. Что, мол, почти две недели на Зубе торчим. Оружие пыльное, почистили кое-как. А пристрелять? Надо же пристрелять. Двенадцатый день без пристрелки. Это ж – непорядок!
Хайретдинов что-то тормознул. Спать, наверное, сильно хотел. У него отдыхающая смена как раз началась. А так бы, если б он не был заморённый, то догадался бы, что солдат с просто так ничего не делает. Что за солдатом глаз да глаз нужен. Если у ребёнка в каждом рисунке солнце, то у солдата в каждом поступке жопа. Следить же надо за идиотами! Но Хайретдинов тормознул. И, не подумав, дал нам «добро» на пристрелку оружия.
А Ефремов тут же прорубил фишку. Как только мы устроили полномасштабную стрельбу, рация затребовала Хайретдинова, чтобы он объяснил «Графику», что там у нас за Висло-Одерская операция. Хайретдинов начал было орать, чтобы мы прекратили такое плотное мочилово. Но Ефремов грит: - Погоди-погоди! Хочешь, чтобы тебе завтра вертолёт прислали?
- Конечно, хочу. Я у них неделю АГС прошу прислать.
- И воду, и АКБ, и одеяла, и матрасы… – Ефремов хитро улыбался.
- Да-да! А они – то воду о скалы разобьют, то ящик тротила пришлют…
- Тогда смотри. И молчи. – Ефремов взял тангенту, отодвинул от своего лица на всю длину вытянутой руки, нажал на кнопку передачи. – «График», «График», я Вершина Двенадцать. АКБ разрядились, перехожу только на приём. - И отжал передачу, то есть включил приём.
- Что у вас там происходит!!! Что за стрельба!!! Доложите обстановку! – Рация верещала, как будто пуля из карамультука попала ей в задницу, а не в скалу перед Бузруковым.
- «График», «График», я – Вершина Двенадцать! АКБ разрядились, перехожу только на приём. – Ефремов отдал тангенту Хайретдинову.
– На, слушай теперь. Только ничего больше не отвечай. Молчи и слушай. Сейчас он проорётся. Потом проматюгается. А завтра у тебя с утра будет вертолёт. С аккумуляторами, АГСом, с водой, патронами и взрывчаткой… Как в песне!
- Во, даёт! Во, даёт! – Хайретдинов одел наушники на голову. Он зажмурился от счастья. – Вот это шпарит! Вот это Командир! Вот это мат! Ай-яй-яй… О! О-о-о-! Ой-ёй-ёй-ёй-й-й… А-а-а-а, мне бы так уметь!
Пока Хайретдинов получал эстетическое наслаждение от способностей полковника Чикала излагать свои мысли нецензурной бранью, мы притихли было. Вроде как он сначала говорил, чтобы мы потише… Но Ефремов покрутил у себя над головой рукой изображая жест «Заводи!», и мы завелись! Мы мочили по Хисараку и по шлявшемуся там оборзевшему душману так, что у снайперки пошёл из внутренностей дым от перегретой смазки. А ещё я лупил из РПК (ручной пулемёт Калашникова).
А ещё Азамат приволок свой «шайтан труба» РПГ-7В (ручной противотанковый гранатомёт)
и несколько раз жахнул 80-миллиметровой гранатой. Как этот душок метался там по Хисараку!!! Там по прицелу (по дальномеру в прицеле), где-то тыщщатриста метров. Не попадёшь ты с СВДшки
(СВД – снайперская винтовка Драгунова) Да ещё – через ущелье, в котором ветер гуляет. Потоки воздуха несколько раз меняют плотность, ветер меняет направление. Да и сама винтовка не предназначена для такой стрельбы. На 600-800 метров она рассчитана. А тут – вдвое большее расстояние. Не попадём. Ну и не попали, конечно же. Но за причу Бузрукова этот гад ответил! Думаю, что у него столько же волос побелело, пока удрал от нас за сарай.
Потом Ефремов подал команду «Шабанов, свистни!». Андрюха впихнул себе в рот два пальца и пронзительно, по-разбойничьи свистнул. Всем всё сделалось понятно. Стрельба мгновенно прекратилась.
Потом провели небольшую реорганизацию постов. Ефремов сказал Хайретдинову, что не надо жить в блиндаже. Что самое надёжное место на посту, это – СПС на Второй точке, который построили мы с Герасимовичем. Поэтому Ефремов перебрался к нам с Бендером. А Мишку Мампеля от нас перевели на Третью точку. И организовали 4-ую точку. Ближе к вертолётке. И на эту точку направили Серёгу Губина, Мишку Бурилова и Андрея Орлова. Вот как рассказывает Серёга про те события:
«Когда выдвинули вперёд новую позицию, мы пошли её оборудовать. А там в камнях лежит оторванная человеческая нога. Ефремов сказал Прапору, что с 4-го поста надо убрать мясо после подрыва, а то вонь будет страшная. Прапор поручил Орлову, чтобы тот навёл порядок.
Андрюха, обкладывая все камни злыми матами, пришёл на пост, где мы сидели и рассматривали оторванную ногу солдата. Он буркнул что-то в наш адрес, сгрёб ногу под мышку и стал рыть яму.
После того, как он управился с этим делом, сел на небольшой холмик и начал открывать банку каши.
Мы сначала ошалело смотрели на него и не могли понять, что он собирается делать. А он с довольным видом сказал, что надо «помянуть» ногу. Вернее, то, что от неё осталось.
Буквально, минут через 5 после этой процедуры, когда Андрей съел «поминальный обед» и расставил пустые банки на камне, вокруг камня начали хлопать пули. Орлов с криком – «душманы, мать вашу», прыгнул за камень. Впоследствии, такие штуки со стороны высотки, что находилась рядом с нами, повторялись раза три».
Ночью, когда стемнело, и парные смены заступили на дежурство, Ефремов пошёл проверять посты. Он вылез из СПСа за моей спиной, убедился, что мы не спим. Затем предупредил и меня и Бендра, чтобы мы не орали. Потому что он знает все эти солдатские штучки: самый ближний к Командиру солдат громко орёт, и этим будит всех, кто любит поспать на посту. Предупредил нас и пошёл.
Начал он с Первой точки. Ушёл от нашего СПСа к Бузрукову через верх, через скалы. Проверил там, спустился и понизу пошёл обратно на Вторую точку. Чтобы потом пройти на Третью и с неё – на Четвёртую. Я сидел в своей башенке, когда Ефремов потихонечку вышел из-за скал под мою позицию и вошёл в сектор обстрела. Он шёл ниже меня, направляясь к блиндажу. И что мне делать? Орать, как положено по уставу, «Стой, кто идёт?!». Дык, он предупредил же. Раз предупредил, то я клацнул в темноте ножками пулемёта и злым голосом негромко спросил в темноту:
- Кто такой?!
- Лейтенант Барабанов. – Ответил Ефремов и от блиндажа пошёл ко мне.
- В такой ситуации лучше передёргивать затвор, а не ножками клацать. Затвор передёрнешь, всё понятно станет без слов.
- У меня в патроннике сорок шестой патрон, тарищ старший лейтенант. Если передёрну, то он выпадет.
- Ну ладно. Как хочешь. – Ефремов от меня пошагал на пост к Орлу.
Минут через 20 Ефремов вернулся. Подошёл к СПСу, подозвал с постов меня и Бендера. Грит:
- Вроде, всё нормально на постах. Только у Орлова рожа заспанная. Я через пол часика ещё раз пойду. Именно к Орлову. Если он спит на посту, то через полчаса точно уже будет пузыри пускать. А вы оба – чтобы ни звука! Я через полчаса вылезу из СПСа и, чтобы ни ножками от пулемёта не щёлкали, не окликали меня. Понятно?!
- Так точно. – Промычали мы с Бендером и разошлись. Он в свою траншею, я в свою башню.
Через полчаса со входа СПСа откинулось закрывавшее вход одеяло. Я оглянулся на звук, высунулся рожей из башни.
- А я сказал – цыц! – Злым шёпотом прошипел кулак, подсунутый мне прямо под нос.
Я вернулся в башню. Через несколько десятков секунд раздался лязг металлического складного приклада от АКСа, стукающего по Орловской голове. И голоса. За скалами слов не разобрать, но можно догадаться, что один голос ругается матом, а второй голос уговаривает не ругаться. И не драться по голове складным прикладом!
- Спал, зараза! – Сказал Ефремов, когда вернулся. Сказал и полез внутрь СПСа.
Через пару минут я вылез из башни и полез среди скал на пост к Герасимовичу. Залез в траншею. Поставил на приклад пулемёт, снял с себя бушлат, ремень с бляхой. Сказал Олегу:
– Присмотри! И меня не пристрели, когда буду возвращаться. – После этого я лёг на пузо и пополз на пост к Орлову. Ползать по скалам не трудно. Наоборот, хорошо – скалы скрывают тебя в естественных складках местности. Только пуговицы на гимнастёрке царапают по скале и издают звук. Никогда бы не подумал о существовании такой проблемы. Но, поскольку Орлов опять спал, то звук от моих пуговиц ничем ему не помог. Орёл только что получил по башке прикладом и снова уснул. Дебильнее поступка я придумать не могу!
Итак, я заполз на скалу за спиной Орла. Убедился, что он спит, прикорнув к стенке СПСа. Убедился, что пулемёт стоит отдельно от него. И после этого я спрыгнул на Орла. Он подхватился, но было уже поздно! Я потянул его спиной к себе на живот, завёл ему под подбородок согнутую в локте руку, обхватил ногами вокруг корпуса и начал проводить классический удушающий. Вырваться из такого положения очень сложно. А если ты ещё, к тому же, спал и был не готов, то шансов нет. У тебя 10 секунд, не больше. Через 10 секунд ты потеряешь сознание. И вот все эти 10 секунд Орёл брыкался ногами. А что он сделает? Даже если бы у него был нож, то этот нож надо как-то вытащить и потом куда-то надо воткнуть. А куда? Я у него на спине! У человека руки не гнутся в ту сторону. Это – не волосатые щупальца осьминога. Притом, Орёл спал, он полностью деморализован. В общем, сучил он ногами, сучил и попал по стенке своего СПСа. Стенка была так хлипко сложена, что она поехала по скале. Камни стали цокать об базальт скалы, высекать искры. Я никогда не думал, что падающие ночью камни высекают из скал такие искры. А потом эти камни долетели до минного поля и сорвали сигналку. Сигналка стала свистеть и плеваться вверх зелёными ракетами. Переполох был полный! Я отпустил Орлова. Встал.
- Дурак! – Прохрипел Орёл. Поднялся, держась руками за шею.
- Ты – ЧМО! Третий раз за одну ночь. – Я говорил очень тихо. Потому что к нам уже бежали. И прапорщик, и Ефремов.
С Четвёртой точки открыли огонь в сторону воющей сигналки. Мало ли, вдруг там душманы.
- Что здесь у вас за война?! – Ефремов выскочил с автоматом наперевес в свет горящих зелёных ракет.
- А я решил подстраховаться, пошёл глянуть на Орлова. – Я постарался как можно тупее почесать себе макушку. – Но в темноте оступился. Упал. Вот – весь СПС разломался.
- Блин, слушайте! Вы – стадо идиотов! – Хайретдинов в мигающем зелёном свете водил взглядом по разрухе, устроенной на Андрюхином посту. – Вам хоть что-нибудь можно доверить?!
И никто, ни Хайретдинов, ни Ефремов, не обратили внимание на то, что я без бушлата, без пулемёта, без ремня. Всё осмотрели, пообзывались и ушли…
- Спасибо. – Орёл выдавил из себя вполголоса. – Спасибо, что не заложил меня. А то, Ефремову я сказал, что я – не спал. Что я его узнал и, поэтому, не окликнул.
- Я тебя не буду закладывать. Я тебя своими руками задушу! Четвёртого раза – не будет! Я тебя не отпущу. И додушу. Иначе, нам всем из-за тебя яйца отрежут. Шутки кончились – душманы вернулись! – Я развернулся и ушёл к Герасимовичу за своей одеждой и своим оружием.
