Взоры людей сейчас привлечены к множеству горячих точек, щедро раскиданных по карте мира этим неспокойным 2020 годом. Одной из таких точек является Восточное Средиземноморье где с новой силой разгорается конфликт вокруг освоения его углеводородных богатств.Не секрет, что природный газ сейчас наряду с нефтью является один из наиболее востребованных природных ресурсов. Не секрет, что именно вокруг газовых месторождений, а также путей их коммуникаций начинаются самые горячие конфликты и споры. Одна только ситуация с достраиванием «Северного потока-2» чего стоит, а также коллективный демарш стран ЕС (все кроме троих) против политики США, основанный на блокировании данного проекта. Однако этот спор экономический и геополитический. Не имеющий военного измерения. В отличие от ситуации в восточном Средиземноморье.
Буровые работы обычно сопряжены с многочисленными сложностями. Особенностью рельефа дна, ветрами и волнением моря, погодой, экономическими факторами. Но буровые работы, которые сейчас проводит Турция, связаны с геополитическими и военными сложностями. Бурить приходится на континентальном шельфе, права на которые заявляет Греция (и не признает Турция). бурить приходится под присмотром турецких военных кораблей и подводных лодок, боевых самолетов и вертолетов. Бурить приходится под громогласные заявления из Анкары, готовой объявить войну любому, кто помешает проведению буровых работ. Это данность современного мира, когда мало что делается, без серьезных и громких заявлений, растиражированных СМИ.
На этом фоне значительно обостряются и другие напряженные геополитические точки региона. И ситуация в Ливане, и вопрос вокруг разделенного острова Кипр, чью северную часть признает только Турция и неожиданное миротворчество Израиля. Который пообещал пока не аннексировать западный берег реки Иордан, подписал соглашение с ОАЭ и готовится к такому же подписанию с еще рядом стран Ближнего Востока (им на фоне дележки запасов Средиземного моря, не очень хочется иметь горящие тылы). В результате весь региона пришел в движение, активность, взаимодействие.
Турция ни при каких обстоятельствах не желает прекращать буровые и геолого-разведочные работы. Для Турции это залог выживания всего геополитического проекта, не важно в каком ракурсе «нового халифата». «новой османской империи – Блистательной Порты», или «углеводородной сверхдержавы XXI века». Или Турция наложит свою лапу на богатства Восточного Средиземноморья, или согнется под тяжестью финансового бремени, а это сгибание может быт не просто болезненным, но и, как водится, катастрофичным, с распадом, миллионами жертв и т.д.
Большой игрок на рынке энергоносителей
Турция уже достаточно давно осознала. Что может играть существенную роль на рынке энергоносителей. Но между существенным, позволяющим получать доход и его использовать и ключевым. позволяющим обращать энергетические ресурсы в геополитические – большая разница. И эту разницу высшее турецкое руководство почувствовало и не желает терять возможность ее заполучить.
Первый опыт работы с углеводородными проектами Турция получила в рамках строительства и эксплуатации газопровода «Голубой поток» из России. Он придал дополнительное ускорение турецкой экономики. Позволил сделать ее более независимой.
За ним последовал ряд не очень удачных проектов, а потом более значимые, в том числе «Южный поток» и транс анатолийский газопровод (ТАНАР). Включение этих проектов позволило Турции не просто получать бонусы от использования сырья, но и участвовать в манипуляциях на рынке, контролируя поставки от разных поставщиков.
Параллельно Турция активизировалась и на рынке нефти, в частности известно, что турецкие интересы простирались к сирийским и иракским месторождениям и их транспортировке. Однако затем начался серьезный разворот Турции от одного из игроков к позиции ведущего игрока на данном рынке. Среди мер, которые Турция пытается использовать и ползучее проникновение на рынки Средней Азии частности попытки наладить контакты с Казахстаном и Туркменистаном. Вступление в серьезное противостояние с Саудовской Аравией (дело Хачигджи, убитого саудидами в Стамбуле) и попытки влезть в Ливию с ее нефтяными и газовыми месторождениями и. разумеется, серьезная работа по участию в добыче углеводородов Средиземного моря.
Последнее имеет две стороны, с одной – позволить Турции войти в ряд держав, добывающих нефть и газ на шельфе, а значит возможность играть в высшей лиге производителей нефти. А с другой, не позволить Израилю наладить газопроводный маршрут в Европу с его месторождения Левиафан. Это сделает Турцию еще более значимой транзитной (или блокирующей) державой. Этим целям и посвящены и раздел Средиземного моря с Ливией. Прямо противоречащий Конвенции по международному морскому праву ООН 1982 года, и нынешняя ситуация с бурением и разведкой в Восточном Средиземноморье.
При любых обстоятельствах, Турция, вкусившая вкус нефтегазовой державы, не хочет, да и, наверное, уже не может отказаться от шагов, направленных на закрепление и упрочнение этого статуса. Даже если это упрочнение потребует дополнительного напряжения сил и привлечения средств. Со всей очевидностью Эрдоган к этому готов, как и к тому, что за такой статус придется серьезно побороться.
Как надо бурить
В результате сейчас в Восточном Средиземноморье происходят драматические события, связанные с началом буровых работ турецким судном на шельфе Греции. Такая ситуация имеет скорее не чисто экономическую (бурение ради бурения), а демонстративно-политическую подоплеку.
Дело в том, что Турция сейчас фактически столбит за собой право проведения работ на шельфе Восточного Средиземноморья, не считаясь с интересами других игроков. По этому буровой корабль (не весть какое достояние) охраняется сейчас почище денежного хранилища Банка Турции. Эскадра боевых кораблей, подводные лодки (которые почему-то периодически всплывают рядом с греческими территориями), самолеты, периодически нарушающие греческое воздушное пространство, вертолеты, вытесняющие греческие вертолеты, системы ПВО С-400 которые собираются поставить на дежурство в Измире, дабы прикрыть это самое Восточное Средиземноморье от греческих и иных (вероятно израильских) самолетов.
Скандалов в связи с этой военной операцией предостаточно. Последний из них – навал греческого боевого корабля на турецкий. Греция сама не прочь провести буровые работы и добывать углеводороды, особенно учитывая, что экономическая ситуация в Греции не самая благоприятная. Кроме того, за спиной у греков стоят Египет (с которыми договорились по морским границам), Израиль (которым не нравится турецкая блокировка будущих трубопроводов), Франция, рассматривающая этот участок фронта, как способ намекнуть Анкаре о необходимости решения другого, ливийского кейса с учетом интересов Франции. Некоторую лепту в поддержку позиции Греции выражает так же Германия, но это уже из разряда моральной помощи.
В результате данный раунд Турция выигрывает, причем капитально. Нет, серьезных продвижений в части бурения нет и не предвидится, но само бурение и работа после демонстрирует готовность Турции участвовать в добыче углеводородного сырья в Средиземноморье. Такое вот «иду на Вы» в исполнении Эрдогана.
При любых раскладах текущий инцидент опасен (как любой другой длительно тлеющий конфликт) он открывает ящик Пандоры и готов выпустить в наш мир новые образы и паттерны. В частности, пошатнуть идею «европоцентризма» в Средиземном море, идею ЕС – как вожделенной мечты и НАТО, как пространства безопасности. Причем только лишь за счет действий, не предполагающих прямого конфликта. Для этого Турции достаточно успешно завершить свои буровые работы и отчитаться об этом, а Греции не смочь предпринять каких-либо существенных шагов. Навал военными судами не в счет, его сейчас никто не засчитает за серьезный аргумент.
Южный фланг НАТО
Самая уязвимая позиция текущего конфликта – это использование вооруженных сил. Без возможности их реального применения. И с турецкой и с греческой стороны события напоминают маленькую войсковую операцию. Но вооружённые силы нужны для того, чтобы воевать, а здесь этого не предвидится. Разумеется, и греки и турки имеют некоторый опыт и возможности боевых действий. Но военный конфликт между странами станет концом блока НАТО. А это уже ни грекам, ни туркам никто не разрешит.
Всегда именно Греция и Турция рассматривались как по сути единственная опора южного фланга Альянса НАТО. Вторая по численности армия НАТО – турецкая, греческая армия – один из лидеров среди стран НАТО по числу боевых танков. Изначально вооруженные силы обеих стран были заточены против советской угрозы. Разумеется, против этой самой угрозы они бы не выстояли. Но по крайней мере смогли бы затянуть время развертывания советских войск. Греция к тому же была ориентирована на противодействие Балканским странам Варшавского договора. Заинтересованность США, Великобритании и партнеров в противодействии СССР позволило даже нивелировать конфликт между Грецией и Турцией по поводу самопровозглашенного Северного Кипра.
Сейчас ситуация более сложная. Вопрос о целесообразности НАТО н столь однозначен. Многие страны альянса не ощущают за Россией той угрозы, которую для ГАТО представлял СССР. А некоторые и вовсе пытаются перевести НАТО на рельсы коммерческого оказания охранных услуг, требуя у партнёров плату за обеспечение безопасности. В такой ситуации спорным является тезис о нужности строптивой Турции в НАТО, тем более на ее (Турции) амбициях членства в ЕС поставлен жирный крест. Да и так. наказать за строптивость Турцию многие бы хотели. Но не в этот раз.
Во-первых, хотя сейчас институты НАТО слабы, но стать основоположником распада этой организации вряд ли кто-то захочет. НАТО стало символом эпохи, неким брендом для Западной Европы, с которым связывают концепт защищенности. Его исчезновение вызовет пустоту, которую вряд ли чем-то можно будет заменить.
Во-вторых, это соотношение сил. При всем уважении к Греции, армия данной страны вряд ли сможет серьезно противодействовать Турции. Слишком неравны весовые категории.
Но и оставлять без ответа зарвавшегося Эрдогана вряд возможно, так как иначе он будет все больше и больше задирать ставки в игре. Ситуация патовая. В таком случае имеет смысл порассуждать о путях, при помощи которых страны ЕС могут попытаться повлиять на позицию Турции и обеспечить себе более устраивающую их динамику благоприятныого развития процессов на рынке нефти и газа.
Перспективы
Турция. как углеводородная сверхдержава не нужна ни кому. Турция как горячая точка также не нужна никому, поскольку является триггером для активизации разрушительных процессов сразу в трех потенциально горячих регионах – Кавказа, Балкан и Ближнего Востока. В таком случае остановить Турцию и не допустить геополитической катастрофы сложно, но возможно.
Сейчас видится лишь три пути, при помощи которых это можно сделать.
Первый сводится к отстранению Эрдогана от власти посредством выборов. Но это будет лишь в 2023 году, а это слишком большой срок и риск. Не удастся до 2023 года и создать антиэрдогановский парламент. Таким образом. данный сценарий подходит для игры в долгую, но не для решения проблемы в ближайшее время.
Второй. Это организация государственного переворота (очередного для Турции). Переворот в принципе не удивителен, такое событие Турция переживала не раз в том числе и против Эрдогана. Большим вопросом является то, есть ли силы, способные на такой переворот. После последнего переворота 2016 года, и волнений 2014-2015 годов были зачищены армия, полиция, разведка, журналистский корпус и некоторые другие структуры и сообщества. Разумеется, есть (и в большом количестве) противники Эрдогана, недовольные его милитаризмом, вымешиванием Турцию в опасные геополитические процессы, притеснением отдельных групп и т.д. Но имеют ли они силы для такого переворота. Пусть и поддержанного внешними силами? Сейчас вряд ли, а вот в будущем вполне возможно.
Третий путь, это принуждение к корректировке позиции посредством многоаспектного давления. Турция играет сразу на нескольких площадках, фактически распыляя силы и ресурсы. Устроить на некоторых из этих площадок ситуацию, неблагоприятную для Турции с последующим предложением варианта выхода из тупика вполне возможно. Такой слабой точкой для Турции видится Ливия, где пока что туркам удалось выправить ситуацию под Триполи. Но при должном подходе она может стать для Турции катастрофической. После этого может последовать предложение об участии в международном консорциуме по Ливии. Где будет уже не воля Турции как главенствующий фактор, а воля партнеров при участии Турции. Это видится более вероятным фактором, поскольку обострение на ливийском направлении возможно уже в середине осени, о чем в частности свидетельствует и выдвижение российских ЧВК в Ливию осуществляемое в текущее время.
При любых обстоятельствах турецкая активность в Восточном средиземноморье вызывает как геополитическое, так и геоэкономическое напряжение, способное побудить третьи страны к активным действиям против позиций Турции. И это напряжение способно перейти в более острые и конфликтные ситуации, хотя вряд ли породит прямое военное противостояние между Турцией и Грецией.
