26 апреля 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции им. Ленина произошла крупнейшая в истории человечества радиационная катастрофа. Для ликвидации последствий в зону аварии было направлено в общем счёте более полумиллиона человек и сотни единиц техники, среди которой были ИМР-2 на базе танков Т-72. Однако эти инженерные машины разграждения, прекрасно адаптированные для работы в условиях ядерной войны, дали слабину на местности с мощнейшим радиоактивным заражением.
Рассматривая фотографии и видеоролики, снятые в период ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, в голове невольно возникает ассоциация с каким-нибудь относительно свежим локальным боевым конфликтом – с той же Сирией, например. В том и в другом случае кустарная броня была поставлена в буквальном смысле на поток. Только одни усиливали слабое бронирование для защиты от пуль и снарядов, а другие – для защиты от проникающей радиации.И действительно, увешанные свинцовыми листами машины стали обычным делом в чернобыльской зоне. Но, если модернизацию легкобронированной техники или тех же грузовиков можно понять, то почему через эту процедуру проходили и тяжёлые ИМР? Ведь они считались чуть ли не эталоном для работы в условиях сильного излучения. Это верно, но не совсем.
Свинцовая броня
При разработке любого образца боевой машины, а ИМР-2 тоже таковой является, инженеры активно пользуются вероятностными законами. На первых этапах работ просчитываются такие параметры, как вероятность встречи с тем или иным противотанковым средством, угол обстрела, вероятность поражения в различных условиях, в том числе с разным составом боевого соединения, и прочее. С радиацией происходит похожая ситуация. Никто не предполагал, что возможна столь масштабная катастрофа, поэтому основным угрожающим фактором считалась ядерная война. Как следствие – при проектировании противоатомной защиты ИМР-2 наибольшее внимание уделялось нижним частям корпуса и днищу, так как излучение должно было исходить от заражённой ядерным взрывом почвы. В Чернобыле всё оказалось наоборот. Инженерные машины разграждения были задействованы в разборе завалов около разрушенного энергоблока, строили защитный саркофаг, ломали заражённые дома в близлежащих деревнях, выкорчёвывали деревья в Рыжем лесу, куда выпала немалая часть радиоактивных осадков сразу после взрыва. Во всех перечисленных операциях источники излучения находились не в грунте, а на некоторой высоте – в кронах деревьев, крышах энергоблока и домов. Радиация била в самое слабозащищенное место ИМР-2 – в верхнюю полусферу. Поэтому толстые свинцовые листы стали практически обязательным атрибутом этой техники, работающей в опасных местах. Но даже эта мера не всегда помогала: внутри машин уровень гамма-излучения порой доходил до отметки 15 Р/час (рентген в час) и даже превышал её. При этом, для справки, безопасным уровнем радиации считается фон в среднем до 30 мкР/час (микрорентген в час), то есть норма превышалась в 500 000 раз и более.Впоследствии некоторые ИМР-2 прошли уже далеко не кустарную доработку, которая позволила поднять уровень защиты до кратности ослабления радиации в 1 000 раз.
Через определённые промежутки времени почти вся используемая в зоне аварии техника подвергалась процедуре дезактивации или простым языком – тотальной мойке. Естественно, делалось это не для того, чтобы её можно было потом вывезти и повторно использовать уже за пределами радиоактивных земель. Даже и речи об этом не было – только захоронение или отправка в отстойники на вечную стоянку.Предназначение дезактивации было более прозаическим: предотвратить перенос нуклидов по зоне и смыть радиоактивные загрязнения с поверхности и внутренних частей машин хотя бы до того уровня, при котором налипшая пыль и мелкие обломки переставали давать высокий уровень радиации, убийственный для экипажа. С этим у героя данной статьи возникли некоторые проблемы.Обилие полостей, ниш, движущихся деталей и прочих внешних элементов конструкции способствовали плотному застреванию пыли, которую невозможно было достать даже щётками и прочим инструментом. Впрочем, примерно такие же сложности были с дезактивацией и других видов техники – идеально ровных поверхностей всё равно не бывает. Но на этом дело не заканчивалось.В ИМР-2 люки для экипажа снабжены уплотнителями, которые при работе фильтровентиляционной установки (ФВУ), создающей избыточное давление изнутри, вполне прилично защищают от попадания внутрь всякого рода пыли, газов и жидкостей. А вот в случае отключенной ФВУ, плотность прилегания у крышек люков резко снижалась. В результате, когда машину отмывали, обливая специальным составом, его часть вместе с радиоактивной пылью попадала внутрь машины. Причём зачастую это были не еле просочившиеся капли, а целые ручьи, которые даже могли вывести из строя аппаратуру управления машиной.
Проблемы с дезактивацией
Отдельной головной болью был воздушный фильтр двигателя. Уже само его предназначение говорит о том, что он будет концентратором радиоактивной пыли, поскольку через него проходят десятки и сотни кубометров заражённого воздуха. Но в ИМР-2 устанавливались обслуживаемые кассетные фильтры, которые нужно было периодически чистить. Замеры показали, что перед чисткой фон от фильтра составлял в среднем 5 Р/час, а после тщательной промывки – около 3,5 Р/час. Казалось бы, система воздухопитания двигателя машины изолирована от экипажа и облучает его не так сильно. Но не стоит забывать об обслуживающем персонале, ведь кто-то этот фильтр должен чистить. Так, в рамках исследований накопленных доз облучения среди ликвидаторов было выяснено, что некоторые сотрудники технической службы, которые никогда не привлекались к работам на радиоактивной местности, но обслуживали ИМР-2, в том числе и фильтры, получали до 9 рентген за месяц. Здесь, конечно, всячески ругаемые и порицаемые бескассетные циклонные фильтры танков Т-64 и Т-80 пришлись бы весьма кстати. Пропуск пыли в двигатель у них несравненно выше, но и контактировать с ними нужно по минимуму.
Пожелания эксплуатирующих
Из вышесказанного становится понятно, что основными требованиями как тех, кто непосредственно работал на ИМР-2, так и собиравших статистику применения этих машин, являются усиление радиационной защиты и проведение мероприятий, облегчающих дезактивацию. Помимо этого, была и ещё пара пожеланий. Машины, хоть и редко, но могли сломаться прямо во время работы и потерять ход. Что же делать в таком случае? Снаружи – смертельно опасный радиационный фон, но и оставаться на месте тоже нельзя. Как правило, на помощь к поломавшимся выезжала другая инженерная машина, но, чтобы взять страждущих на буксир, кому-то всё равно приходилось выходить наружу и проводить сцепку. Исходя из этого, предпочтительной была бы автоматизация и механизация сцепки, чтобы ни спасатели, ни спасаемые не покидали свою технику и не подвергались излишнему облучению.
Второе пожелание оказалось немного специфичным, но не лишённым оснований. Работать в условиях сильного радиационного заражения предписывается с закрытыми люками. В Киевской области, где находилась Чернобыльская АЭС, в конце апреля 1986 года уже стояла жара. Прохладнее не стало ни в мае, ни в июне. Когда за бортом условные +30 градусов по Цельсию и выше, при закрытых люках внутри машины температуры могут возрасти и до 50 градусов. В результате кто-то из членов экипажа может почувствовать себя плохо или потерять сознание. К этому могут добавиться проявления лучевой болезни, которые хорошему самочувствию тоже не способствуют. Поэтому желательно иметь какие-то устройства для возможности открыть крышки люков экипажа снаружи – видимо намучились извлекать бессознательные тела операторов, протаскивая их через соседние открытые люки.
Заключение
Нет сомнений, что претензий к ИМР-2 после использования в ходе ликвидации последствий аварии на ЧАЭС было вагон и маленькая тележка. Но эта машина изначально конструировалась для решения совершенно других задач: эвакуации подбитой или поломанной техники с поля боя, разминирования, разбора завалов или рукотворных преград и прочего, в том числе в условиях применения противником ядерного оружия – в этом она, как рыба в воде. То, что произошло 26 апреля 1986 года, никто не предполагал и в задел инженерной техники не закладывал, ведь не зря же в ход пошли даже всякого рода роботы и изделия космической промышленности. Так что вины ИМР здесь никакой нет. Это ещё раз доказывает, что создание полностью универсальной машины просто невозможно, а некоторые ситуации требуют специфических решений.
0
