Сегодня в рубрике "Изба-читальня" продолжение серии публикаций писателя-фантаста Всеволода Глуховцева.
Ближнее зарубежье личности
Уважаемые читатели!
Мы продолжаем разговор, начатый в предыдущем выпуске «Опыта коллективного разума», где остановились на том, что я с присущей мне скромностью (здесь смайлик) назвал «парадоксом Глуховцева». Вкратце: отказ от геоцентризма к концу XVII века привел к небывалому росту человеческого могущества посредством научно-технического прогресса, платой за что стало онтологическое поражение – в рабочей картине мира за эти примерно триста лет человеческая ойкумена неизмеримо сжалась относительно пространства в целом. Если для простодушного пейзанина «дотехногенной» эры почти все мироздание являло собой необъятный живой мир Земли, то есть понятия «Вселенная» и «родное пространство» были практически равны друг другу, то современный человек, вооруженный гигантским массивом информации и техники, знает, что он вместе со всей своей планетой – никчемная пылинка в мертвой бескрайней тьме. И мы установили: именно это осознание одиночества, бесплодность поисков жизни в гробовом безмолвии, тупик в освоении мира – это и есть главнейшая, коренная причина очевидного социального кризиса наших дней.
Ну а коли есть кризис, стало быть, надо его преодолевать. Как?..
Вот о том и речь.
Прежде всего вспомним о том, что такое НТП с социокультурной точки. Это, говорили мы, разновидность магии, одевающая человека в послушные ему активные энерго-конструкты, чья мощь на протяжении примерно 250 лет неудержимо росла вплоть до 70-х годов ХХ века, когда дальнейший рост силы и совершенства машин уткнулся в неразрешимые по сей день проблемы: разорительную дороговизну и чрезмерную сложность этих машин, содержащую в себе критично высокую рискогенность. Таким образом, прогресс как создание внешних силовых приложений к телу человека на текущем этапе истории себя исчерпал, и мы явно видим, как в наши дни творческая научная мысль все активнее вторгается в не менее увлекательный мир глубинной живой природы, то есть, генетического материала; при этом вряд ли можно сомневаться в том, что наибольший интерес как профессионалов, так и общественности привлечен к проблеме вероятных модификаций генома человека и гипотетических последствий этого. Положим, сейчас пока не время на научно достоверном уровне говорить о сверхлюдях, обладающих сверхспособностями, но прогностически задуматься о таком, о тех или иных социальных последствиях очень даже полезно. Возможен ли сценарий видового разделения человечества на генетически модернизированную элиту и толпу, оставшуюся в границах рядового генома?..
Сдается мне, подобные мысли уже порядком времени бродят в чьих-то особо хитроумных головах, а еще более продвинутые люди, размышляя на эту тему, развивают ее вполне обоснованными опасениями, что здесь наверняка что-то пойдет не так. Данная евгеническая схема – избранные патриции, приобретшие некие особые качества, отгораживаются генетической стеной от масс и правят этими массами по праву как бы совершенства – легко способна разветвиться непредсказуемыми кошмарными последствиями; не надо обладать выдающейся проницательностью, чтобы это предположить. И обсуждать проблематику искусственных мутаций нашего генома более чем стоит, в широком социальном охвате, разумеется. И в историческом, само собой.
Мы говорили о сильнейшем стимуле, можно сказать, исходно встроенном в программу действий человека разумного: стремлении к силе, к власти над миром. Поколения за поколениями искали силу преимущественно в себе, методом проб и ошибок, вероятно, изобретая по пути разные наркотические снадобья, а возможно, и реальные стимулирующие препараты; какой-то эффект они, надо полагать, давали, но едва ли это можно было назвать решающим успехом, прорывом. Решающий успех пришел с другой стороны, причем для этого потребовался совершенно немыслимый, казалось бы, мировоззренческий кульбит: отречься от геоцентризма, иными словами, от царского трона во Вселенной, признать, что она должна кишеть множеством таких же, как и мы, биосфер и цивилизаций – разжаловать себя из венценосцев бытия в рядовые.
Именно это решение породило то, о чем мечтали и чего добиться не могли: особый метод мышления (условно говоря, «наука», прежде всего дифференциальное и интегральное исчисление), вызвавший к жизни технический прогресс, то самое желанное средство усиления человека. Правда, оно оказалось косвенным, не связанным органически с человеком как таковым, а временно прикрепляемым к его телу – своего рода фиктивное могущество, чем-то похожее на то, как интегрирование есть фиктивное вычисление площади фигуры, такой интеллектуальный самообман. Тем не менее ничего лучше на пути к заманчивой мечте пока не придумано, и насколько на последние лет триста человек вырос в возможностях, пусть и хитроумным обходным маневром – думаю, в комментариях не нуждается.
Но вот мы видим, что этот метод усиления, «неклассическая магия», исчерпан – по крайней, мере, пока, ибо кто знает, что там, в дымке будущего. Исследовательский вектор в последние лет 20-30 совершенно явно смещается в область генетики, генной инженерии, от конструирования внешних приложений к человеку к реконструкции нашего организма изнутри, иначе говоря, обратно к «классической магии»: на мой взгляд, модифицирование генома (человеческого, прежде всего, конечно же) методологически вряд ли отличимо от магии… впрочем, об этом можно спорить, и главное для нас не метод. Куда главнее – цель, вернее, результат, ибо он может заметно отклониться от цели.
Бесспорно, целью экспериментов с человеческим геномом (я без всяких фактических данных уверен, что подобные исследования сейчас вовсю идут в закрытых, секретных и т.д. лабораториях) является совершенствование природы наших потомков. Какими они могут стать после биомодернизаций, какими свойствами будут обладать, как ожидаемыми, так и неожиданными?.. В размышлениях на такие темы фантазия начинает опережать разумную научную осмотрительность, и при этом я совершенно не удивлюсь, если задорный полет мысли окажется вернее рационалистической футурологии… Словом, сколько нам открытый чудных – и т.д. Но и это все-таки не главное.
Давайте скомпонуем из вышесказанного философский, а точнее, онтологический концепт. Итак, человечество сумело найти чрезвычайно плодотворную «магию» после того, как совершило онтологическую революцию, добровольно лишив свою планету вселенского первенства, то бишь опустив себя до статуса рядового обитателя мироздания, оказавшегося почему-то безжизненным. Сначала о том, конечно, никто не думал, напротив, многие горели надеждой встретить в космосе множество собратьев по разуму, но со временем действующая парадигма сделалась обителью разочарования в непроходимо темном и мертвом внеземном пространстве, да и резервы технического прогресса оказались исчерпанными…
Вряд ли явления совпали случайно. Все один к одному – к тому, что мы сегодня дожили до необходимости онтологической революции, радикального пересмотра на принципы устройства мира. При этом я вполне далек от мысли, что эта революция вдруг прольет над человеческим миром перламутровый ливень счастья, богатства и всеобщего умиления, но ее необходимость назрела, это точно.
И прежде, чем говорить, собственно, об этом, мне хотелось бы отметить ряд существенных и характернейших признаков нашей эпохи. Именно: в течение крайних десятилетий философские наблюдения за научными данными упорно подводят к мысли о непознаваемой реальности, о том, что оказывается необходимым для объяснения природных процессов, но что не удается обнаружить. А уж отсюда прямо вытекает версия: человек типа Homo Sapiens (в дальнейшем – HS) способен воспринимать довольно ограниченный объем мироздания. Значительная его часть, а вероятно, и преобладающая недоступна операционному потенциалу HS.
Постараюсь наглядно подтвердить это.
Темная материя, темная энергия – трудно придумать более выразительные имена сущностям, к которым вынуждены были прибегнуть для обозначения слишком слабого тяготения между видимыми звездами и галактиками, совершенно недостаточными для нормального гравитационного взаимодействия данных объектов. Как объяснить этот феномен?.. Да вот так – некоей тьмой за горизонтом наблюдаемых событий. Там, по разумной логике, должно быть нечто массивное, но обнаружить его мы не можем, оно никак не вступает во взаимодействие с наблюдаемой частью мира. Почему? – здесь кто-то, наверное, разведет руками, мы же, полагаю, должны предположить: так в данном случае проявляется ограниченность познавательных возможностей HS… А вот еще пример, он более сложный и глубокий, но тем интереснее и рельефнее обрисовывает проблему.
Попытки создать единую модель физического поля совершенно естественны с тех пор, когда сложилось понимание полей как тонких материй, наполняющих пространство-время и осуществляющих взаимодействие между телами в зависимости от их разных свойств – мир един, значит, все взаимодействия между его объектами должны описываться одной теорией. Это, как говорится, по идее, а вот практически мы наблюдаем очень разные поля, совсем не похожие друг на друга (гравитационное, электрослабое, сильное), описываемые совсем разными теориями. Что из этого следует? А то, что здесь, пожалуй, придется признать справедливость насмешливой, в духе Сократа формулы: если реальность не соответствует доктрине, тем хуже для реальности.
Конечно, эта дерзкая апория применима с разбором, и вот в данном случае – в самый раз. Не должно быть в мире не связанных между собой явлений, и если они таковыми выглядят, это значит лишь то, что мы пока не сумели найти объединяющих принципов. Между тем попытки построить единую теорию поля привели к концепциям (теория струн), предполагающим многомерное пространство-время, обладающее куда большим количеством измерений. И эта научная гипотеза выглядит как сильный философский аргумент в пользу признания значительных массивов бытия, находящихся за пределами эмпирического восприятия HS. Действительно, если квалифицированное мышление вынуждено моделировать виртуальные, при этом совершенно необходимые для объяснения суммы явлений формы мироздания – следовательно, разум улавливает нечто, несомненно существующее, однако недоступное сенсорной системе…
Но! Бесспорно, вполне осуществленным бытием можно считать лишь то, что воплощено в материале, так сказать, в полноте переживаемого нами. И я осмелюсь предположить, что неуловимое для HS окажется открытым для человека усовершенствованного, назовем его условно Homo proficiеbat, НР. При этом считаю важным выделить два узловых момента.
1. Это связано с тем, о чем не очень принято говорить – табу, вызванное боязнью прослыть, мягко скажем, странным типом.
Я не боюсь – как говорится, нормальные люди книг не пишут, и слава Богу. Речь о том, что знаменитый нейрофизиолог Н.П. Бехтерева называла «зазеркальем», а я обозначаю как «ближнее зарубежье личности», область таинственных призрачных феноменов: снов, галлюцинаций, дежавю, жамевю, внезапных предвидений и т.п. Все это, согласитесь, не воспринимается как полноценная реальность, но и плодом воображения никак назвать нельзя, оно куда ярче, внушительнее, чем наши представления, явно занимает некую промежуточную нишу между внешним и внутренним мирами (я как-то во сне пил душистый чай с лимоном, так вкус этого чая и сейчас на языке; не сомневаюсь, что читатели также смогут припомнить нечто в этом духе, и еще более убедительное)… Кстати, любознательных отсылаю к книге классика советской психиатрии М. Рыбальского «Иллюзии, галлюцинации и псевдогаллюцинации» (она в свое время выдержала несколько переизданий и в разных вариантах свободно есть в сети) - там имеются совершенно поразительные примеры.
Ну и раз такое дело, то уж тогда всем классикам классика – Достоевский, «Преступление и наказание», слова Свидригайлова: «Я согласен, что привидения являются только больным; но ведь это только доказывает, что привидения могут являться не иначе как больным, а не то, что их нет самих по себе… Привидения – это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало». И отсюда рискнем предположить: это ближнее зарубежье и вправду есть сумма проблесков гораздо более обширной реальности, самой настоящей, самой живой, лишь слабо воспринимаемой HS с его ограниченной сенсорной системой – в обличье тех самых отрывков и клочков. Ну, а для HP с куда более развитым перцептивным полем данный пояс призраков теоретически может обрести статус стопроцентного бытия, так?.. Иными словами, HS, будучи перцептором среднего уровня, какую-то часть пространства-времени ловит плохо, урывками, с помехами и т.д. А большая часть измерений ему вовсе недоступна, он разве что догадывается о них рассудочно – смотри выше.
Модифицированный же HP, предположим, всю эту фантомную зону станет воспринимать совершенно свободно, для него мир сильно усложнится, став нагружен переплетами событий, подчиненных нелинейной «квантовой» логике. И что это за мир придет к нам, чего от него ждать – восторгов и свобод или пугающих сущностей, рассвета или сумерек?.. Да вернее всего, и того и другого, как от всякой терра инкогнита, возникшей на пути всемирной истории. А может, вовсе ничего этого и не будет, как знать. Но все же рискну спрогнозировать с изрядной вероятностью: наблюдения за ходом современной генетики наводят на мысль о глубокой модернизации человека в ближайшие десятилетия.
2. Если эти резервы мироздания, для HS частично свернутые в «ближнем зарубежье», есть истинное пространство-время, то закономерно возникает тема неогеоцентризма, при том, что она уже мелькает в наши дни – в «гипотезе уникальной Земли» Уорда-Браунли, что можно счесть попыткой ответа на парадокс Ферми. Наш неогеоцентризм иного плана: биосфера столь резко и выгодно отличается от мертвого внеземелья потому, что она вся являет собой многомерный пространственно-временной комплекс, чьи измерения большей частью неуловимы для оператора HS, смутно угадываясь в теориях, в фантомных группах, а главное – в необычайной красоте Земли: синеве небес, белоснежье облаков, волшебных красках осени, лесах и полях, уходящих за горизонт… Я берусь утверждать, что мы воспринимаем нашу планету как нечто немыслимо прекрасное именно потому, что лишь так перцептивная система HS может передать безмерность скрытых от нас просторов. А вот для HP – того, кому золотой ключик генной инженерии откроет путь в неведомые покуда миры – понятия «вселенная» и «биосфера Земли» или, сказать лучше, нео-Земли, Земли-2, практически будут идентичны. И как когда-то HS-человечество осваивало Землю-1, HP-сообщество встанет перед задачей постижения полиморфного космоса.
Что же из всего этого следует? Вопросов больше, чем ответов, но…
Станет ли вероятная генная модификация человека с раскрытием тридевяти пространств решением современного глобального кризиса? Согласен, может стать. Решит ли это ключевые экзистенциальные проблемы? Нет, конечно. Вообще, черт его знает, каков он будет, этот HP, может быть, с нашей точки зрения он почудится лютой смесью гения и шизофреника – не исключаю, между прочим, что чем-то подобным могли казаться кроманьонцы неандертальцам… А может, и правда, человечество ждет причудливое и не особо контролируемое разветвление на разные виды, и не обязательно на генетических элитариев и плебс, но, скажем, специализированные по выживанию в очень разных условиях мультипространства… Словом, скучно не будет в новом мире бушующем – вот в том, что он будет полон бурь, тревог, надежд, утрат и обретений, я даже не сомневаюсь.
(с) Всеволод Глуховцев
