Два года назад киевская журналистка Лера Бурлакова, будучи в первых рядах Майдана и осознав его провал, решила, что её украинский патриотизм больше не пригодится нигде, кроме войны. Поэтому она добровольно вступила в ряды ВСУ в качестве бойца-контрактника, где по сей день занимает пост гранатометчика батальона «Карпатська січ». Там, к несчастью для себя, Бурлакова узнала, что столичный бардак, ведущий в страну в пропасть, происходит и на передовой: однако идти ей больше некуда: журналистка настолько привыкла к войне, что Киев и его мирная жизнь для нее – уже «параллельная реальность».
Свои впечатления о службе в ВСУ Лера Бурлакова передала в своей первой книге «Життя. P. S.», написанной в окопах и дренажах между боевыми вылазками батальона. В ней главным образом затронута тема любви на фронте, которую журналистка успела испытать и одновременно потерять. За несколько недель до свадьбы её возлюбленный Анатолий Гаркавенко с позывным «Морячок» подорвался на собственной мине, возвращаясь с боевого задания.
Столь нелепая смерть её первой и настоящей любви стала для Бурлаковой последней каплей терпения, поэтому она без купюр изложила всё, что думает о своем государстве, несмотря на бесконечный патриотизм.
«Сложно выразить эмоции, которые бушуют внутри меня, однако я никогда не позволяла себе быть слабой. Но вот на днях у нас возникли проблемы с оружием, и мы не смогли нормально выполнить приказ командира. И тут я чуть не расплакалась».
Прежде всего, главной проблемой, о которой пишет Лера Бурлакова, является катастрофический недостаток оружия. Сегодня это далеко не новость, однако если о таких вещах говорят сами солдаты, да ещё и в такой форме, начинаешь осознавать, насколько всё плачевно.
«Техника, которая красуется на парадах в Киеве, как и оружие, не имеет ничего общего с реалиями передовой. Здесь мы бегаем с автоматами 70-х годов — на мне сейчас записано «весло» 1972 года выпуска, которое, наверное, видело еще Афганистан. «Бехи» (БМП) древние и убитые — одни не ездят, другие не стреляют. Да и не хватает их обычно. Но, впрочем, так было с первых дней этой войны. У нацгвардии в тылу все новое и блестящее, а у военных на передовой — хлам, который давно нужно было списать. Здесь большая нехватка машин, частые проблемы с топливом и продуктами».
По аналогии дело обстоит и с продовольствием:
«Честно говоря, обеспечение армии едой оставляет желать лучшего. Нам по-прежнему очень помогают волонтеры и собственная зарплата, на которую можно что-то купить. Сухие пайки есть, но они ужасные и несъедобные. Сейчас готовим прямо в поле — на костре, газовых горелках, с кипятильниками, кто как. Осенью будем пользоваться буржуйками в блиндажах».
Комплекты теплой одежды солдатам приходится покупать самостоятельно. Как и с едой, термобелье передают волонтеры, резиновые сапоги и берцы приобретаются за свой счет.
«На самом деле, это нормально. Было бы желание воевать — в остальном мы привыкли надеяться на себя, волонтеров, друзей, родных. Только не на государство. Когда служила в 93-й бригаде, летнюю форму нам начали выдавать ЛИШЬ в жарком мае — до этого парились в зимних комплектах».
Однако это далеко не самое страшное, с чем приходится сталкиваться украинским военным. Минские соглашения для ВСУ – это миф, о котором могут говорить лишь на Западе. С самого начала «антитеррористической операции» на Донбассе Киев требует, чтобы в регионе была война. Несмотря на установленный режим прекращения огня, высшее командование отправляет солдат на боевые задания, заставляет стрелять по незащищенным деревням, внушая непоколебимую веру в правильность своих действий.
«За последние три месяца рядом со мной погибли два моих друга — Василь Слипак (позывной «Миф») и Влад Казарин («Расписной»). Миша Лупейко («Ангел») был тяжело ранен две недели назад и остался без ног. Нередки случаи, когда танкистам заваривают люки, отправляя их на верную смерть. Ребятам ничего больше не остается, чем развернуть башню и добровольно сдаться. В такие моменты, сразу думаю о том, что все мы там — тупое пушечное мясо».
На фоне этого бахвальство Петра Порошенко о многочисленности украинской армии выглядит максимально лицемерно. Украинский солдат как человеческая единица идет в расход, поскольку потеря будет восполнена новой волной мобилизации. Отсюда и соответствующее отношение к раненым:
«Я видела, как раненых добивают — потому что они больше никому не нужны. Государству удобнее набрать новых, чем тратиться на лечение солдат, отдавших долг Родине».
Пробыв в этом аду два года, Лера Бурлакова потеряла всякую веру в то, что война когда-нибудь закончится. Она раздражена и обижена на власть, обвиняя её в том, что происходит на Донбассе, однако возвращаться к мирной жизни не собирается.
«Это уже абсолютно параллельные реальности, и мы выбрали эту. Нам здесь комфортно. А там, на мирной земле, с большинством людей уже и не о чем говорить…» - заключает Бурлакова в предисловии к своей книге.
Источник: https://slovodel.com
Невыездной Нетаньяху. Западные страны признавшие выданный МУС ордер на арест Нетаньяху и Галланта. Также к списку присоединилас