ХАМАС и «Хезболла» в тени больших геополитических проектов

Вопрос, которым задаются ныне многие: почему шиитская «Хезболла» не спешит поддерживать суннитский ХАМАС и открывать второй фронт на северных рубежах Израиля, что позволяет ЦАХАЛ методично, шаг за шагом, ставить под контроль сектор Газа, несмотря на ряд локальных успехов их противника и даже подбитые им танки. Зачем, правда, израильтяне затащили их в плотно застроенный город, не очень понятно. Сразу вспоминаются кадры с трагической новогодней ночи в Грозном, ознаменовавшей наступление 1995 года. И еще военный теоретик Э. Люттвак на память приходит с его рассуждениями об эффективности поражения дорогостоящих танков дешевыми ПТУРСами. Израильское командование об этом не знало? Да и действия танковых подразделений, что ВСУ, что ЦАХАЛ, свидетельствуют, как мне представляется, о кризисе и даже изживании прежних методов их применения. Но сегодня мы говорим совсем о другом. Традиционно, следуя рекомендации Л. Н. Гумилева, постараемся взглянуть на непростую проблематику отношений ХАМАС и «Хезболлы» с высоты орлиного полета. И будем исходить из очевидного: обе структуры – не самостоятельные игроки, а часть региональных геополитических проектов. В их рамках многовековой и нередко кровавый конфликт шиитов и суннитов играет, да, важную, но все же не определяющую роль. Тем не менее с него мы и начнем.

Взгляд с высоты орлиного полета

В тени экзистенциального конфликта

Итак, после захвата американцами и их сателлитами Ирака, в раздербаненной стране почти сразу обострилось давно уже тлевшее противостояние упомянутых религиозных течений в исламе. В значительной степени обусловлено оно было недальновидной политикой Саддама, фактически лишившего шиитов доступа к ключевым постам в военно-политической элите страны – партии Баас, Республиканской гвардии и армии. Хуже того, иракский лидер не останавливался перед жестокими репрессиями в отношении некоторых духовных авторитетов шиитов. Так, в 1980 году в Ираке был казнен известный богослов и философ Мухаммед Бакир ас-Садр, что вызвало международный резонанс.

Ящик Пандоры

Соответственно, как только рухнуло под тяжестью американской агрессии возглавляемое Саддамом государство, так сразу и открылся ящик Пандоры, выпустивший джинна, точнее упыря и шайтана – иорданца А. аз-Заркави, возглавившего сколоченную им террористическую и запрещенную в России «Аль-Каиду в Ираке», в рядах которой сражались в том числе и палестинцы. Пусть и незначительная, но часть их могла позже влиться в ряды ХАМАС, и с их антишиитскими настроениями руководство движения не могло не считаться. И, как результат, в период с 2006 по 2008 год в Ираке шла фактически война между вооруженными группировками двух течений в исламе. И это только горячая фаза. В целом же

шиитско-суннитское противостояние, – пишет арабист А. А. Кузнецов – разворачивающееся на протяжении последних 30 лет в Ближневосточном регионе, выходит за пределы собственно конфессионального конфликта и приобретает все более ярко выраженный геополитический аспект.

В чем последний выражается? Сделаем небольшой шаг в век минувший. Основание «Хезболлы» в 1982 году – то есть на пять лет раньше рожденного в пламени первой интифады ХАМАС – было связано в числе прочего с курсом Тегерана на экспорт Исламской революции в арабский, по большому счету – суннитской, мир, возглавляемый либо коррумпированными светскими правительствами, либо ориентированными на США аравийскими монархиями. Подлинная самостоятельность последних и сегодня большой вопрос, учитывая размещенные на полуострове американские военно-морские базы. Поэтому-то в ходе палестино-израильских конфликтов где-то последней четверти века озолотившиеся на экспорте нефти эмиры и шейхи залива сидели смирно. Минувшая осень не стала исключением. Больше того: саудовский высокопоставленный имам Р. ac-Сyдaйc без обиняков призвал подданных короны:

Не вмешивайтесь в дела, которые не входят в ваши обязанности.

Мне думается, с ним солидарны имамы и монархи полуострова, кроме катарского. Арабская улица? Шумит, и даже не только арабская. Митинги в поддержку палестинцев похожей на цунами волной прокатились по всему миру – от Индонезии до Германии. «Аль-Джазира» леденящие кровь репортажи показывает. И? В тиши кабинетов, где принимаются политические решения, пропалестинские лозунги не особо слышны, да и на репортажи рожденной волею катарского эмира телекомпании там вряд ли время тратят. Иран тоже шумит. И даже больше того: после удара по больнице в Газе на расположенном в Мешхеде мавзолее имама Резы персы подняли черный флаг, символизирующий призыв к мести. Последний раз его поднимали после убийства генерал-лейтенанта К. Сулеймани. Только вот практической поддержки ХАМАС Тегеран также не оказывает. В подобном же смысле было выдержано сделанное 3 ноября заявление лидера «Хезболлы» Х. Насраллы, приправленное, разумеется, грозной риторикой. Но намек был пространен: военной поддержки со стороны «Хезболлы» бойцам ХАМАС ждать не стоит.Оно и понятно: в центре внимания прагматичных руководителей Ирана находится нормализация – спасибо главе китайского МИД Ван И – диалога с Саудовской Аравией, развитие отношений с желающей торговать в условиях стабильности Поднебесной. И рисковать перспективами экономического сотрудничества с тем же Пекином ради поддержки заранее проигрышного дела ИРИ не будет.

Улица шумит, а в кабинетах тихо

А как же все-таки экспорт идей Исламской революции?

– спросите. Все это рухнуло в тартарары уже давно: еще с первыми залпами инициированной Саддамом ирано-иракской войны, когда арабский мир увидел в персах извечных врагов.

Realpolitik вместо экспорта революции

Да и сам Тегеран предпочел более приземленные шаги после завершения войны с Ираком и на пути укрепления своего влияния на Ближнем Востоке, напрямую связанным Х. Асадом, пошедшим на союз с Ираном ради укрепления позиций Сирии в Южном Ливане, чего без военно-финансовой поддержки ИРИ и лояльности патронируемой Тегераном «Хезболлы» добиться было практически невозможно. Сыну же Хафеза поддерживать ХАМАС сейчас тоже не с руки: вряд ли он стремится лишний раз раздражать Тель-Авив, подвергая столичный аэропорт очередной угрозе авиаудара со стороны израильских ВВС. Впрочем, учитывая, что Асады – алавиты (направление в шиизме), то религиозный фактор в деле сближения Тегерана и Дамаска также следует принимать во внимание, не преувеличивая его роль. Но если ирано-иракская война похоронила надежды на экспорт Исламской революции в шиитском и вряд ли приемлемом для суннитов ее измерении, то и смерть великого аятоллы Р. Хомейни, равно как и последовавшее спустя год вторжение саддамских войск в Кувейт, дали старт процессу медленного улучшению упомянутых выше саудовско-иранских отношений. Американский исследователь Дж. П. Харик пишет на сей счет:

В 1993 г. саудовское правительство и лидеры ряда оппозиционных групп шиитов пришли к соглашению, что те прекратят подрывную деятельность в обмен на общую амнистию и обещание правительства обсудить претензии шиитов.

Да, процесс нормализации трудно назвать простым; скажем, «Хезболла» на первых порах его не поддержала. Но Эр-Рияду, как, собственно, и другим аравийским монархиям, не нужна была эскалация с ИРИ. Ибо, по словам А. А. Кузнецова, на полуострове существовали опасения, что:

революционная волна из Ирана может распространиться среди шиитских общин стран Персидского залива и поставит под сомнение существование консервативных монархий в регионе. Эти опасения были не лишены оснований, так как шииты составляли в Ираке 65 %, Бахрейне – 75 %, в Кувейте – 30 %, в Дубае – 30 %, в Абу-Даби – 20 % населения.

При подобном раскладе «Хезболла» могла стать своего рода инструментом давления Тегерана на данные государства. А если добавить сюда йеменских хуситов (тоже, в сущности, шиитов) и вооруженные шиитские группировки в Ираке, то, можно сказать, упомянутые монархии оказываются в стратегическом окружении координируемых Исламской Республикой сил.И ХАМАС в данном случае, да, пусть с определенной долей оговорок, представляется возможным рассматривать как структуру, до некоторой степени нивелирующую плотность сжатого вокруг монархий кольца. Хотя именно до «некоторой степени». Но опять же – инструмент политического давления не тождественен военной эскалации, на путь которой Тегеран после завершения войны с Ираком ступать и не собирается. Да и ХАМАС: в прошлом материале мы говорили о противостоянии этого движения запрещенным в России двум столпам мирового терроризма: «Аль-Каиде» и ИГИЛ. А победа на выборах 2006 года подвигла ХАМАС концентрировать свои усилия на решении собственно социально-экономических проблем, выстраивании непростых отношений с ФАТХ и Израилем (в данном случае речь о дооктябрьском формате отношений с последним).

Муктада ас-Садр – харизматичный лидер иракских шиитов.

ХАМАС как часть британо-турецкого проекта?

И если движение рассматривать как часть глобального геополитического проекта, то только британо-турецкого. Не зря Лондон декларировал пару лет назад принятие новой стратегии по обороне и внешней политике, немыслимой без участия в ближневосточной игре, соответственно, неудивительно высказанное А. Хазиным предположение о подготовке бойцов ХАМАС английскими инструкторами – разумеется, неофициально, поскольку с формально правовой точки зрения движения считается в Туманном Альбионе террористическим. Ну так и ИГИЛ в США признан террористической организацией, что не исключает связей ЦРУ с его руководителями. Интерес потрепанного британского льва к ХАМАС обусловлен повышенным вниманием British Petroleum к газовому месторождению «Левиафан» в Средиземном море. И в конкурентной борьбе с израильтянами английский нефтегазовый гигант рассматривает палестинское движение в качестве неплохого инструмента для реализации своих весьма амбициозных планов.

Британский нефтегазовый монстр протягивает щупальца к «Левиафану». Станет ли ХАМАС заложником его игры?

Поддержка же движения Турцией обусловлена единым, скажем так, их политическим фундаментом. Ибо и ХАМАС, и «Партия справедливости и развития» Р. Эрдогана имеют в своей основе идеологию «Братьев мусульман». Да и вопрос: только ли гуманитарную помощь оказывает Анкара ХАМАС? Кроме того, реализация неоосманистских амбиций Р. Эрдогана немыслима вне контекста ближневосточной политики. А на кого ему в регионе опираться? Не на пророссийскую же Сирию и проиранскую «Хезболлу», и не на проамериканский же Египет, где фельдмаршал А. Ас-Сиси силой оружия подавлял «Братьев мусульман», даже несмотря на их легальный приход к власти в стране. Так что ХАМАС – здесь просто безальтернативный вариант.

Поможет ли И. Хания возродить Р. Эрдогану сто лет не нужную Ирану и «Хезболле» Порту?

Само руководство движения в определенном смысле придерживается так знакомого нам по постсоветскому пространству многосекторного курса, выстраивая также конструктивные отношения с Россией, как видим, действуя на пересечении интересов не очень-то дружественно настроенных друг к другу государств.Однако таскать каштаны ради интересов Лондона и Анкары, поддерживая ХАМАС и способствуя укреплению его (по сути: британо-турецких) позиций в Газе, ни Тегеран, ни Бейрут, где расположена штаб-квартира «Хезболлы», не собираются. Беспокойный и нестабильный анклав Ирану и «Хезболле» просто не нужен. Стоит отметить, что подобная – в стороне от конфликта – позиция «Хезболлы» демонстрируется ею не впервые. Так, по словам американского исследователя М. Левитта, еще

в ходе трехнедельной войны Израиля с ХАМАС в Газе 2008–2009 гг. ни одна ракета или боевик «Хезболлы» не атаковали северную границу Израиля.

Кроме того, в самом Ливане «Хезболла» стремилась и стремится стать основным выразителем интересов именно шиитской общины, интегрировавшись в госструктуры страны. Но и это не главное.

К 2005 г. – пишет А. А. Кузнецов – наметилась перспектива создания так называемого «шиитского полумесяца» в составе Ирана, Ирака, Сирии и Ливана.

Очевидно, что сектор Газа располагается на периферии подобного рода планов, и ХАМАС может здесь стать тактическим попутчиком «Хезболлы», но никак не стратегическим ее партнером. И тем не менее ХАМАС в перспективе гипотетически способен сыграть роль более серьезную, нежели военно-политической структуры, ограниченной сектором Газа, если, разумеется, не будет разгромлен ЦАХАЛ. А лично мне видится в недалеком будущем дипломатическое разрешение конфликта.В этом заинтересованы обе стороны, да и собственно инициатива Катара, в котором, к слову, расположена штаб-квартира политбюро ХАМАС, по примирению сторон подтверждает мои слова.

Поменяют ли США свое отношение к ХАМАС?

В завершение о возможной интриге. Я уже писал, что Вашингтон не поддерживает движение. Но при этом США, перенося центр тяжести своей геополитической стратегии из Ближнего Востока в Азиатско-Тихоокеанский регион, разумеется, продолжат курс на сдерживание Ирана. И осуществлять его будут, по мнению А. А. Кузнецова,

используя не столько отжившие свое монархии, сколько разжигание суннитско-шиитских противоречий с опорой на политизированные суннитские исламистские движения.

Отсюда вопрос: не попытаются ли Соединенные Штаты выстроить выгодный для себя формат отношений с ХАМАС, примирив его с Израилем и перенацелив движение на конфронтацию с «Хезболлой»? Ведь если получится, то это станет ударом по интересам Ирана на Ближнем Востоке. И здесь, кстати, многое зависит от шагов в регионе не только собственно Исламской Республики, но и России, в том числе и в рамках диалога, как с ХАМАС, так и «Хезболлой».