(Оригинал очень длинный, по этому разобью на несколько частей) Представляю вам огромный текст с анализом контрнаступления Украины, общего состояния конфликта и его перспектив. Этот западный источник уже цитировался на АШ. Текст отличается не только трезвостью анализа и выводов, но и литературной подачей, а также множеством ссылок на интересные материалы.
Военный конфликт на Украине стала новым историческим опытом по целому ряду причин, а не только из-за тонкостей и технических особенностей самого военного предприятия. Это был первый военный конфликт с применением обычных вооружений, произошедший в эпоху социальных сетей и планетарного кинематографа (то есть повсеместного присутствия камер). Это придало войне видимость (хотя и только видимость) имманентности, которая на протяжении тысячелетий проявляла себя только через посреднические силы кабельных новостей, печатных газет и победных стел.
Для вечного оптимиста была и положительная сторона идеи о том, что война высокой интенсивности должна быть задокументирована в тысячах видео от первого лица. Чисто с точки зрения интеллектуального любопытства (и военного благоразумия) поток видеоматериалов с Украины дает представление о новых системах и методах вооружений и позволяет получить замечательный уровень данных тактического уровня. Вместо того, чтобы ждать годы мучительного анализа отчетов о боевых действиях, чтобы реконструировать бои, мы знаем о тактических перемещениях практически в режиме реального времени.
К сожалению, все очевидные минусы прямой трансляции войны в социальных сетях тоже были в силе. Война мгновенно стала сенсационной и насыщенной фейковыми, сфабрикованными или неправильно подписанными видео, загроможденными информацией, в которой большинство людей просто не подготовлены разбираться (по понятным причинам среднестатистический гражданин не имеет большого опыта различия двух постсоветских армий, использующих схожую технику и говорящих на похожем или даже одном языке), и псевдоэкспертизы.
Если говорить более абстрактно, то война на Украине превратилась в американский развлекательный продукт, дополненный чудо-оружием (например, Saint Javelin и HIMARS), вызывающими стоны отсылками к американской поп-культуре, визитами американских знаменитостей и закадровым голосом Люка Скайуокера. Все это очень естественно согласуется с американскими ожиданиями, потому что американцы якобы любят аутсайдеров, особенно дерзких аутсайдеров, которые преодолевают экстремальные трудности благодаря настойчивости и упорству.
Проблема с этой излюбленной повествовательной структурой заключается в том, что аутсайдеры редко выигрывают войны. Большинство крупных конфликтов не имеют традиционной голливудской сюжетной структуры с драматическим поворотом и поворотом судьбы. В большинстве случаев войны выигрывает более сильное государство, то есть государство, способное мобилизоваться и эффективно применять большую боевую мощь в течение более длительного периода времени. Это, безусловно, имело место в американской истории - независимо от того, как сильно американцы хотят представить себя в качестве исторического аутсайдера, Америка исторически выигрывала свои войны, потому что она была исключительно могущественным государством с непреодолимыми и врожденными преимуществами над своими врагами. В этом нет ничего постыдного. Как сказал генерал Джордж Паттон: «Американцы любят победителей».
Таким образом, мы пришли к запутанной ситуации, когда, несмотря на множество очевидных преимуществ России (которые, в конечном счете, сводятся к превосходящей способности коренных народов мобилизовать людей, промышленное производство и технологии), стало «пропагандой» утверждать, что Россия собирается добиться какой-то победы на Украине, что Украина закончит войну, не сумев восстановить свои границы 1991 года (заявленное Зеленским условие победы) являясь страной, находящейся в разрушенном демографическом состоянии.
Наконец-то мы, похоже, подошли к развязке, когда эта точка зрения – якобы артефакт влияния Кремля, а на самом деле самый простой и очевидный вывод – становится неизбежной. Россия – более крупный боец с гораздо более крупной битой.
Аргументы в пользу победы Украины почти полностью основывались на драматическом успехе в летнем контрнаступлении, которое, как предполагалось, должно было прорвать российские позиции в Запорожской области, выйти к Азовскому морю, перерезать сухопутный мост России в Крым и поставить под угрозу все подбрюшье стратегического положения России. Предстояло проверить целый ряд предположений о войне: превосходство западной техники, малочисленность резервов у России, превосходство тактических приемов Запада и Украины, негибкость и некомпетентность российских командиров в обороне.
В более общем плане – и что более важно – это было сделано для того, чтобы доказать, что Украина может успешно атаковать и наступать на сильно укрепленнык российские позиции. Очевидно, что это необходимое условие для стратегической победы Украины. Если украинские вооруженные силы не могут наступать, то Украина не может восстановить свои границы 1991 года, и война превратилась из борьбы за победу в борьбу за управляемое или мягкое поражение. Вопрос перестает быть в том, проиграет ли Украина, а становится вопросом только в том, когда.
Летнее бедствие на Украине
Западные наблюдатели наконец-то начинают осознавать тот факт, что летнее контрнаступление Украины обернулось полным провалом и военным поражением исторического значения. Важно помнить, что до начала операции, так существовали реальные ожидания, как среди украинских официальных лиц и среди западных сторонников, что наступление может привести к изоляции или блокаде Крыма, если не к его прямому возвращению. В основе этого оптимистичного прогноза лежали ключевые предположения о превосходстве подаренной Западом бронетехники и российской армии, которая, как предполагалось, начинает истощаться. В якобы просочившемся меморандуме Оперативного приказа Украины говорится, что ВСУ намеревались достичь крупные города, такие как Бердянск и Мелитополь.
Помнить о том, что украинцы и их покровители искренне верили, что они могут выйти на Азовское побережье и создать оперативный кризис для России, очень важно, потому что только в контексте этих целей можно в полной мере осознать провал плана атаки. Сейчас мы находимся (на момент написания этого предложения) на уровне D+150 дней после первоначального массированного украинского наступления в ночь с 7 на 8 июня, и успехи, мягко говоря, ничтожны. ВСУ застряли на вогнутой передовой позиции, зажатые между небольшими удерживаемыми русскими селами Вербовое, Новопрокоповка и Копани, не в силах продвинуться дальше, неся постоянные потери, пытаясь нерешительными атаками небольших подразделений пересечь российские противотанковые рвы, которые окружают края полей.
На данный момент максимальное продвижение, достигнутое контрнаступлением, находится всего в десяти милях от города Орехов (в районе украинского плацдарма). Украина не только не смогла достичь своих конечных целей, но и никогда не угрожала даже промежуточным точкам плана (например, Токмаку). На самом деле, они никогда не создавали даже временной брешь в обороне России. Вместо этого ВСУ бросили основную часть вновь сформированных и оснащенных Западом 9-го и 10-го корпусов против стационарных позиций российских 58-й, 35-й и 36-й общевойсковых армий, закрепились на внешней линии обороны, и наступление провалилось после больших потерь.
По мере того, как осень затягивалась, а результаты боевых действий для Украины материализовались, процесс поиска виноватых начался с удивительной предсказуемостью. Наблюдатели на Западе обвиняли предполагаемую неспособность Украины реализовать западную тактику, некоторые украинские стороны возражали, что западная бронетехника прибывает слишком медленно, что дало российской армии время для укрепления своих позиций, а другие утверждали, что проблема заключалась в том, что Запад не смог предоставить необходимые самолеты и ударные системы.
Я думаю, что все это скорее упускает суть, вернее, все эти факторы просто относительны к сути дела. Различные украинские и западные фигуры, указывающие пальцем друг на друга, скорее похожи на пресловутых слепцов, описывающих слона. Все эти жалобы - недостаточная подготовка, медленные сроки поставок, нехватка авиации и ударных средств - просто отражают более широкую проблему попытки собрать на импровизированной основе совершенно новую армию с мешаниной из несовместимых иностранных систем в стране с истощающимися демографическими и промышленными активами.
Помимо всего этого, междоусобные распри в украинском лагере затмевают важность тактических факторов и игнорируют весьма активную роль, которую сыграли российские вооруженные силы в срыве большого наступления Украины. В то время как разбор битвы, вероятно, будет продолжаться в течение многих лет, список тактических причин поражения Украины уже можно перечислить следующим образом:
1. Провал ВСУ в стратегической внезапности. Несмотря на демонстративные усилия и попытки обманных операций на границе с Белгородом, вокруг Бахмута, Старомейорского и других мест, всем участникам было очевидно, что основные усилия Украины будут направлены на Азовское побережье, в частности, на направление Орехов-Токмак. Украина нанесла удар именно там, где от нее ожидали.
2. Опасность разворачивания и движения в 21 веке. ВСУ пришлось сосредоточить силы, находящиеся под воздействием российских средств разведки и доразведки, и ударные средства, что неоднократно подвергало украинские тыловые районы (например, Орехово, где неоднократно наносились удары по складам боеприпасов и резервам) российскому огню, и позволяло россиянам регулярно накрывать развернутые украинские боевые группы огнем, пока они еще находились в своих маршевых колоннах.
3. Неспособность (или нежелание) выделить достаточную массу, чтобы пробить решение. Плотность российской связки разведки-артиллерии стимулировала ВСУ рассредоточивать свои силы. Хотя это может уменьшить потери, это также означало, что украинская боевая мощь вводилась постепенно, и ей просто не хватало массы, чтобы когда-либо серьезно угрожать российским позициям. Операция в значительной степени свелась к атакам на уровне роты, которые явно не соответствовали поставленной задаче.
4. Неадекватность украинского огня. Довольно очевидный и всеобъемлющий разрыв в возможностях: ВСУ сталкиваются с нехваткой орудий и артиллерийских снарядов (что вынуждает HIMARS играть тактическую роль в качестве замены артиллерии), а также с отсутствием достаточных средств ПВО и радиоэлектронной борьбы для смягчения различных российских систем, включая беспилотники всех типов, ударные вертолеты и бомбы УМПК. Результатом стала серия украинских маневренных колонн, попавших в огненный шторм.
5. Неадекватная боевая техника, которая сделала ВСУ уязвимыми для сети российских минных полей, которые, очевидно, оказались гораздо более сильными, чем ожидалось.
В совокупности мы имеем довольно простую тактическую головоломку. Украинцы предприняли попытку лобовой атаки на неподвижную оборону без элемента внезапности или паритета в дальнем огне. В условиях, когда российская оборона была полностью приведена в боевую готовность, а украинские плацдармы и подъездные пути подверглись интенсивному российскому огню, ВСУ рассредоточили свои силы, стремясь уменьшить потери, и это практически гарантировало, что у украинцев никогда не будет необходимой массы для создания бреши. Сложите все это, и вы получите лето 2023 года – серию разочаровывающих и бесплодных атак на один и тот же сектор обороны, медленно растрачивающих время, и лучшую, последнюю надежду Украины.
Провал наступления Украины имеет сейсмические последствия для будущего ведения войны. Боевые действия всегда происходят с привязкой к политическим целям Украины, которые, прямо скажем, амбициозны. Важно помнить, что киевский режим с самого начала утверждал, что не согласится ни на что меньшее, чем территориальный максимум Украины 1991 года, подразумевая не только возвращение занятых Россией территорий после февраля 2022 года, но и подчинение сепаратистских государств в Донецке и Луганске и завоевание российского Крыма.
Военные цели Украины всегда защищались на Западе как разумные по причинам, связанным с предполагаемыми юридическими тонкостями войны, иллюзией Запада о том, что границы незыблемы, и очевидной трансцендентной божественностью административных границ советской эпохи (которые, в конце концов, были источником границ 1991 года). Независимо от всех этих вопросов, военные цели Украины на практике подразумевали, что Украине необходимо было захватить де-факто довоенную российскую территорию, включая четыре крупных города (Донецк, Луганск, Севастополь и Симферополь). Это означало каким-то образом вытеснить российский Черноморский флот. Это была необычайно трудная задача, гораздо более сложная и обширная, чем кто-либо хотел признать.
Очевидная проблема, конечно, заключается в том, что, учитывая превосходящие промышленные ресурсы и демографический резерв России, единственными жизнеспособными путями к победе для Украины были либо политический коллапс России, либо нежелание России полностью участвовать в конфликте, либо нанесение российской армии какого-то поразительного асимметричного поражения на поле боя. Первое сейчас явно кажется фантастикой, когда российская экономика отмахнулась от западных санкций и политическая сплоченность государства совершенно невозмутима (даже после переворота Вагнера), а вторая надежда рухнула в тот момент, когда Путин объявил мобилизацию осенью 2022 года. Осталось только поле боя.
Поэтому ситуация становится очень простой. Если Украина не сможет успешно наступать на прочно удерживаемые позиции России, она не сможет выиграть войну на своих условиях. Таким образом, учитывая провал летнего наступления Украины (и множество других примеров, таких как то, как вспомогательное украинское наступление бессмысленно билось головой о Бахмут в течение нескольких месяцев), возникает очень простой вопрос.
Получит ли Украина когда-нибудь лучшую возможность для стратегического наступления? Если ответ отрицательный, то из этого обязательно следует, что война закончится территориальной потерей Украины.
Кажется почти тривиальным, что 2023 год был лучшей возможностью для наступления Украины. НАТО пришлось перевернуть небо и землю, чтобы наскрести силы для удара. Лучше Украине не станет. Мало того, что у многих членов НАТО просто ничего не осталось в конюшне, так еще и для того, чтобы собрать более крупные механизированные силы, Западу придется удвоить усилия в случае неудачи. Между тем, Украина теряет жизнеспособную рабочую силу из-за сочетания большого количества жертв, потока эмиграции, когда люди бегут из разваливающегося государства, и повальной коррупции, которая парализует эффективность мобилизационного аппарата. Сложите все это вместе, и вы получите растущую нехватку рабочей силы и надвигающуюся нехватку боеприпасов и вооружений. Вот как это выглядит, когда армия истощается.
В то время как украинская боевая мощь снижается, российская растет. Российский промышленный сектор резко увеличил производство, несмотря на западные санкции, что привело к запоздалому признанию того, что у России не закончится оружие, и что она действительно уверенно превосходит весь западный блок по объему производства. Российское государство находится в процессе радикального увеличения расходов на оборону, что со временем принесет дополнительные дивиденды в виде боевой мощи. Между тем, на фронте России генерация живой силы стабильна (т.е. не требует расширенной мобилизации), и внезапное осознание того, что российская армия на самом деле имеет много резервов, заставило видных комментаторов спорить друг с другом в Twitter. Теперь российская армия готова пожинать плоды своих инвестиций в течение следующего года.
Картина не слишком сложная. Боевая мощь Украины находится в упадке, и у нее мало шансов на успех, особенно сейчас, когда события на Ближнем Востоке означают, что у нее больше нет неоспоримых претензий на западное внимание. Есть несколько вещей, которые Запад все еще может сделать, чтобы попытаться поддержать украинские возможности (подробнее об этом позже), но в то же время российская боевая мощь стабильна и даже растет во многих видах вооружений (обратите внимание, например, на неуклонное увеличение количества российских ПМПК и ударов беспилотников FPV, а также на растущую доступность танка Т-90).
Украина не восстановит свои границы 1991 года и вряд ли отвоюет какие-либо значимые территории в будущем. Таким образом, язык резко сместился от упоминаний о возвращении утраченных территорий к простому замораживанию фронта. Не кто иной, как главнокомандующий Залужный признал, что война зашла в тупик (оптимистичная конструкция), в то время как некоторые западные чиновники начали выдвигать идею о том, что урегулирование путем переговоров (которое обязательно повлечет за собой признание потери удерживаемых Россией территорий) может быть лучшим выходом для Украины.
Это не означает, что война близится к концу. Зеленский по-прежнему категорически против переговоров, и, конечно, на Западе есть много тех, кто поддерживает продолжающуюся украинскую непримиримость, но я думаю, что все они упускают суть.
Есть только один способ закончить войну в одностороннем порядке – победить. Вполне возможно, что окно для переговоров закончилось, и Россия наращивает свои расходы и расширяет свои сухопутные и воздушно-космические силы, потому что намерена использовать их для того, чтобы попытаться одержать решающую победу на поле боя.
Скорее всего, в ближайшие месяцы мы станем свидетелями все более ожесточенных дебатов о том, следует ли Киеву вести переговоры. Но предпосылки этих дебатов вполне могут быть неверными в целом. Может быть, ни Киеву, ни Вашингтону не предстоит принять это решение.
Продолжение следует....
