Кто и зачем взрывает Пакистан

Премьер-министр Пакистана Ш. Шариф был вынужден прервать зарубежный визит в дружественную (прежде всего его семье) Великобританию, куда он ездил на коронацию Карла III, и вернуться в страну. Причина для этого стала более чем весомая – протестующие не только устроили беспорядки в Исламабаде и ряде крупных городов, но и сожгли собственную резиденцию премьер-министра. Аналогичная судьба постигла и офисы правящей на данный момент политической партии Пакистанская мусульманская лига.Семья, даже семейный клан Шарифов – является одним из сильнейших в Пакистане, его вотчина это густонаселенный Пенджаб, а связи ориентированы на Великобританию. Разветвленная сеть финансовой поддержки уже не раз позволяла этой семье убедительно выступать перед армейским руководством, от позиции которого де-факто зависит прочность кресла под тем или иным политиком в этой стране. После 2008 года Пакистан уже не возглавляют непосредственно армейские генералы, однако это не означает, что они куда-то ушли из власти и бизнеса.

Региональные особенности

Пакистанская военная элита – это своего рода региональный феномен, политические пристрастия которого сложно описать в однозначных формулировках. За последние пятнадцать лет в плане военно-технического сотрудничества и оборонных заказов он плотно привязан к ВПК Китая. Основное тяжелое (и, что немаловажно, дорогостоящее) вооружение представлено совместными разработками. Не последнюю роль играет и то, против кого это вооружение направлено – на противостояние с Индией, где с Пекином у пакистанской военной элиты имеется понятная координация.Однако, если взять экономические связи и посмотреть на карту торговли, то окажется, что преимущественная торговля Пакистана плотно завязана вовсе не на Китай, а как раз на свой регион (Индия, Бангладеш) и Западную Европу, кстати, во многом на Великобританию. Такой расклад вообще позволяет говорить о том, что индо-пакистанский регион представляет собой прототип отдельного экономического кластера, но факт остается фактом. Военное дело и военные заказы идут по своей колее, а обычная «гражданская» торговля – по своей. Если не учитывать эту важную региональную особенность, то очень легко остановиться на простых определениях вроде «прокитайское правительство Пакистана», «не очень прокитайское правительство Пакистана». На самом деле, как военная элита не может в Пакистане быть антикитайской, так и гражданское правительство Пакистана не может быть антиевропейским. Вот находиться в натянутых отношениях с Вашингтоном может, а с Великобританией, к примеру, нет.Когда военная элита решила, что предыдущий премьер-министр Н. Шариф ей уже порядком поднадоел, то от коррупционных скандалов тот выехал в Лондон, а на его место пришел И. Хан, который среди западной уже элиты считается ни много ни мало, а частью «золотой молодежи», «золотым мальчиком», который в свое время был вхож на разные закрытые вечеринки и разгульные мероприятия. Решили убрать И. Хана, но как раз те самые друзья с бывших вечеринок во многом и выступили его гарантами и поручителями.Для Китая эта премьерская череда, конечно, являлась определенной проблемой – антикитайским ни старый, ни новый премьер быть не могут, а вот какова степень взаимодействия каждого из них в плане китайской стратегии, в том числе относительно политики в Афганистане, вот ее величина у каждой премьерской команды уже своя. Баланс между западным (экономическим) и китайским (военно-промышленным) фактором в каждом случае является условным в процентах, однако если этот баланс начинает резко меняться, то в Пакистане начинаются разного рода коллизии. Не говоря уже о том, что, если гражданский сектор начинает откусывать куски от интересов военной элиты в экономике страны (например, обсуждать активно без их явного участия разные «газовые потоки»), то военные такой расклад постараются поправить. Следующий важный аспект пакистанской политики заключается в т. н. «афганском кейсе» и традиционной вовлеченности части Пакистана в афганские дела. Через Пакистан идет основное снабжение Афганистана, граница в части знаменитой на весь мир «зоны племен» прозрачна. В Средние века это вообще был один большой регион. В зависимости от текущих предпочтений, проблем товарного и денежного трафика, представители тех или иных структур Талибана (запрещено в РФ), могут как укрываться на территории Пакистана, так и найти там свой «последний приют», приехать на встречу и исчезнуть.Воспринимается это как сугубо внутреннее дело и уже давно никак не координируется с американцами, которые в свою очередь давно не называют Пакистан «дружественным» или «союзным» государством. Тут можно вспомнить, что того же У. бен Ладена американский спецназ ликвидировал именно в Пакистане, не информируя Исламабад, примеров ликвидации американцами представителей Аль-Каиды (запрещено в РФ) или того же Талибана (запрещено в РФ) на территории Пакистана с воздуха также предостаточно. Военные и разведка США откровенно не любят своих пакистанских коллег (как и представители ВПК США), и это отношение абсолютно взаимно. А вот с Великобританией такие связи и прочнее, и плодотворнее, при том что Вашингтон и Лондон – это главные союзники по НАТО.Следующий важный аспект пакистанской проблематики – это особенности, связанные с региональным делением. Пакистан на самом деле это население в 225 млн чел., которые разделены на две крупные фракции – пуштунскую, синдскую, пенджабскую, но есть еще и белуджийская, которая меньше всех по численности, зато занимает треть территории страны на стыке с Ираном. Если до середины 90-х годов до 80 % армейского состава было представлено «стержнем» – пенджабцами, то с середины 2000-х армия все больше становилась своеобразным социальным лифтом для всех основных народностей.Так уже к 2018–2020 гг. состав армии стал куда как более приближен к численности основных регионов Пакистана. Выходцы из Пенджаба – 51 % армии, Белуджистана – 3 %, Синда – 16 % и Хайбер-Пахтунхвы (пуштуны, где и находится т. н. «зона племен) – 20 %. Надо ли говорить, что не только повысилась условная привлекательность армии как социального лифта, но возникла другая проблема – в случае радикальных изменений пенджабцы уже не смогут на 100 % гарантировать лояльность. Что, кстати, мы сейчас воочию и наблюдаем, читая сообщения о том, как разворачиваются там протесты. Лет пятнадцать назад армия вела бы на местах себя на порядок жестче. И вот только держа в уме приведенные четыре региональных фактора (как минимум их), можно попробовать оценить довольно странную на первый взгляд ситуацию с протестами в Пакистане, которые уже перешли от манифестаций и локальных погромов к массовой стрельбе и захвату военных объектов.Ни для кого не являлось секретом, что на предыдущего премьера Пакистана И. Хана заведены и расследуются коррупционные дела. На этом можно строить любое политическое противостояние, на предшественника И. Хана дел по коррупции больше, только он, в отличие от И. Хана, находится в Лондоне. После его смещения в прошлом году было понятно, что И. Хану даны определенные личные гарантии, однако на днях прямо из Верховного суда Пакистана бывшего премьера увезли представители разведки, и есть большая вероятность того, что, не будь ситуация предана широкой огласке, его бы, скорее всего, действительно убили.Население, которое его поддерживало, вышло на улицы, поскольку бывший премьер передал сообщение об избиениях и пытках. Момент был выбран для такого акта весьма специфический, поскольку политическое руководство находилось за рубежом, и предположить, что такое исчезновение бывшего премьера пройдет тихо было бы откровенно наивно, а вот как раз наивностью никто из клана Шарифов не отличается.

На что направлены протесты?

Ровно на условную «армейскую верхушку» как на социально-политическую элитную группу в целом, «засилье генералов, захвативших политику и экономику». В общем, это, конечно, правда, однако и гражданским политическим силам, которые традиционно выступают в Пакистане и на эту же армию опираются, такие акценты ничего хорошего не несут. Все это слишком напоминает покушение на Б. Бхутто. С одной стороны, это было представлено как акт, имеющий отношение к Талибану и Аль-Каиде (запрещены в РФ), с другой стороны, привело к трансформации политической системы, когда генералитет вынужден был сам убрать П. Мушаррафа и выставить вместо себя в политику гражданских представителей. И к этому примеру мы еще вернемся, а пока попробуем проанализировать какие системные выгоды могла бы преследовать партия «жестких мер» и в интересах кого.Ни смещение нынешнего премьера Ш. Шарифа, ни возврат в кресло И. Хана не несут особых видимых выгод для западного блока. Если это, как иногда сегодня пишут, часть стратегии «сдерживания» Китая, то ни ликвидация И. Хана, ни его возврат на пост премьера этому не способствуют никак. Сделать удар по армейской верхушке как элитной корпорации в целом, а происходящее выглядит именно так, и, в отличие от прошлых лет, тут свою роль играют и указанные региональные факторы Пакистана, имело бы смысл только в том случае, если она бы полностью отказалась от ориентации на западную экономику и политику. Но мы уже видели набор факторов, и понятно, что это противоречит объективным раскладам. Должно было произойти нечто вне системы традиционных связей и балансов, чтобы такую диверсию попытались организовать и этим парализовать саму по себе политическую систему в принципе, даже ценой отказа от традиционных форм сотрудничества, даже, как ни удивительно, ценой большего сближения с Китаем. И эти причины должны лежать не в больших системных процессах, а во вполне конкретных, происходящих здесь и сейчас, но весьма важных.И такие локальные, близкие по времени, но весьма важные процессы действительно есть и связаны они с соседним Афганистаном.

Афганский кейс

В начале мая прошла конференция, касающаяся признания движения Талибан. Аккурат перед ней одна из фракций движения усилила акценты на вопросах женского трудоустройства и образования. Причем сделала это настолько не вовремя, настолько топорно, что тема напоминала своего рода информационно-политическую диверсию, только сделанную изнутри. Ну в самом деле, мыслимо ли перед собранием на площадке ООН, где могла и должна была бы обсуждаться тема официального признания, объявлять о том, что женщины-сотрудники ООН в Афганистане не смогут там работать сразу после проведения этого собрания?В итоге в СМИ довольно скупо прошло сообщение о том, что между Пакистаном и Афганистаном наконец-то решен вопрос пограничного контроля, а страны Китай, Иран, Пакистан и ряд других будут искать возможности обсуждать вопросы, связанные с Афганистаном в любых форматах, где не будет непосредственного участия США. По сути дела, диверсия внутри самих талибов привела к тому, что страны, участвующие в афганском кейсе окончательно отказались вести с США диалог на эту тему.Обычно т. н. «цветные революции» идут в интересах определенной политической силы. Назовем ее условно «прозападной», можно ее назвать и «антироссийской» или «антикитайской», по большому счету любой силы «за» или «против». В данном же случае никаких «за» и «против» нет, камень, который брошен в систему Пакистана, выступает в роли петарды в тлеющем торфянике. Этим ситуация в Пакистане сильно отличается от ставших уже частью международной политики управляемых цветных революций. Не понимать роли факторов, которые указаны в начале статьи, в проектных институтах США не могут. Одно дело, когда мы слышим риторику в массмедиа и политические заявления, другое дело – профессиональные работы в структурах вроде Вашингтонского института ближневосточной политики. Ведь смогли инициаторы учесть (и грамотно) фактор этнических изменений в армейской среде. Соответственно понимают они и то, что даже сильный пожар на этом направлении будет локализован соседями, тем более, если прежний премьер вернется в свое кресло. Так, убийство Б. Бхутто, призванное сместить акценты на Афганистан, в итоге трансформировало политическую систему, но при этом стратегически еще больше завязало военно-техническое направление и даже логистику на Китай. Пакистан не выйдет ни из военно-технического сотрудничества с Китаем, ни из политической координации с ним, но и не станет меньше ориентироваться экономически на свой индо-пакистанский кластер и торговлю с западным блоком. И вот единственное объяснение практического смысла в таких диверсиях и комбинациях, временных по сути, видимо, заключается не в геополитике, а во внутренних противоречиях в самих США. Создать проблемы в общем-то прозападному гражданскому истеблишменту, т. е. пожертвовать им, имеет смысл, только если этой ценой достигается нечто большее – победа во внутренней борьбе за власть. Афганский кейс слишком насыщенный в плане того, что можно предъявить во внутренних американских разборках друг другу, а там тоже идет своя битва элит и проектов будущего. Слушания по поводу вывода войск из Афганистана, потерь, обстоятельств, механизмов принятия решений, связанных с этим коррупционных сделок, отношений бывшего правительства в Кабуле и групп в Вашингтоне, которые выступали в его поддержку и против, постоянно проводятся в американском Конгрессе. Выпускать из рук такие аргументы перед началом предвыборной кампании не хочет ни одна из сторон в США. А то, что регион горит, так весь мир может подождать, не в первый раз.Другое дело, что после конференции по Афганистану на полях ООН уже все соседи решили, что ждать и терпеть такой подход больше нет смысла. Решить-то решили, а проблем к лету у соседей Пакистана явно прибавится.