О своей службе в одном из подразделений Народной Милиции ЛНР рассказывает ополченец с позывным «Red».
*****
- Представьтесь, пожалуйста.
- Меня зовут Кирилл, сейчас мне 30 лет. Живу всю жизнь в Санкт-Петербурге. Сфера занятости – реклама и полиграфия, причем не дизайн, а само производство.
- Проходили службу в армии?
- В армии не служил по состоянию здоровья. Не потому что откосил, а действительно из-за проблем со здоровьем.
- То есть до Донбасса ни в каких боевых действиях участия не принимали?
- Вообще. У нас в школе была НВП, вот и все мое знакомство с [военным делом].
- Интересовались событиями на Украине, начавшимися осенью 13-го года? Я про Майдан.
- Нет. Конечно, новости читаю и смотрю, но мне что Уганда, что Украина… Как-то было одинаково. По всему бывшему СССР регулярно всплывает то переименование какое, то памятник снесут. Я бы не сказал, что это [для меня] из ряда вон [выходящее событие].
- То есть было безразличное отношение?
- Да. Принял к сведению и все.
- Что же тогда побудило Вас стать ополченцем?
- Тут на самом деле много факторов было. Весной же на Украине все пошло по нарастающей: Одесса, все остальное. В интернете стали активнее обсуждать, я тоже включился. В это же время… Я не могу сказать, что у меня появились проблемы на работе, нет, там все было хорошо. Но работа в большой степени нервная, я стал больше пить. В общем, пошло по нарастающей, как говорится: «И жить тошно, и помереть жалко». И вот весной, можно сказать, совсем уж депрессия началась… Тут выложили в интернете контакты [лиц, связанных с ополчением], я махнул на все рукой, решил, что жизнь проходит мимо меня и вот поехал…
- То есть хотелось как-то встряхнуться?
- Во многом это. Потому что мне кажется, что более-менее вменяемый человек на войну не поедет. Но и не только встряхнуться. Это и идеи… Я бы не сказал, что идеи «русского мира» [меня как-то побуждали к поездке]… Скорее возможность как-то помочь своей стране кроме налогов.
- Хотелось защитить интересы России?..
- Да.
- … русскоязычного населения?
- Больше интересы России. Наши западные друзья нам гадят, а мы им вот так вот ответ дали. Скорее даже не Запад гадит, я против Европы ничего не имею, они нам не то чтобы враги… Скорее против гегемонии Америки. К которой я также нормально отношусь, просто столкнулись наши государственные интересы. Ничего личного.
Потом, когда поближе познакомился с местными, я понял, что там очень много хороших людей. И тут уже, конечно, другие мотивы появились.
Кстати, я из тех, кого принято называть «белоленточниками». Мне не нравятся последние действия власти во внутренней политике. Мне не нравится, что мы ввязались в эту авантюру на Донбассе и теперь не можем ее разрешить. Я считаю, что Путин во многом в этом виноват. Мне много чего в нашей стране не нравится. Но думаю, что с любым человеком в нашей стране можно поговорить на кухне и найти тысячу причин, что не нравится. Не сказал бы, что я против всего, но точно против текущего вектора развития, разворачивания к Европе задом.
- Как Ваша семья отнеслась к поездке на Донбасс?
- На сборы у меня ушло дня два, когда я покупал себе все: форму, рюкзак. То есть у меня вообще ничего не было, кроме складного ножа. Я быстро собрался и, никому не сказав, уехал. Мне потом позвонили, когда я уже ехал в Ростов: звали обратно, пугали, типа ты, там погибнешь, о нас ты подумал и тому подобное.
- Когда закупали экипировку, то чем руководствовались при выборе вещей? Был какой-то туристический, быть может страйкбольный опыт?
- Страйкбольного не было, туристический же… Я ходил в поход, я знал, что для этого надо. Когда я обсуждал с координаторами, что брать, то мне сказали: камуфляжную форму, берцы, разгрузку, желательно рацию и запас еды на три дня.
Все это я достаточно быстро собрал. При наличии достаточного количества денег все, кроме рации, можно купить в одном магазине. Забежал на работу, быстренько рассчитался. Я, правда, не сказал, куда еду. И поехал.
В Ростов прибыл в 4-5 часов утра, посидел некоторое время на вокзале, потом связался [с координаторами] по телефону. Далее подошел к большой группе людей, человек 150, определенного вида, сразу было понятно кто это, спросил старшего. После набились в транспорт, как шпроты в банку, и поехали. В итоге прибыли в лагерь. Прошли анкетирование, распределились и началась наша учеба.
- Как распределяли?
- Построились, дали команду: «Кто закончил высшие учебные заведения – шаг вперед! Кто закончил техникум – шаг вперед! У кого такие-то военные специальности – … » У кого был вуз определили в командование артиллерийское: старший офицер батареи, расчетчик и т.п. Остальных распределили по расчетам орудий Д-30.
Не всем понравилось, что их распределили в артиллеристы, поэтому большая сплоченная казачья группировка ушла. Кто-то вроде на «птурщиков», кто-то вроде вообще ушел.
- Среди добровольцев были люди с боевым опытом?
- Обычно это Чечня. Осетия, Абхазия… Был человек, который успел повоевать в Нагорном Карабахе в начале 90-х.
- Это были гражданские люди или же «взял отпуск в армии, пошел воевать»?
- Гражданские.
- Как выглядела учеба?
- Проснулись, позавтракали и пошкондыбали на стрельбище. Там показали, что такое пушка, как она разбирается, ее ТТХ. Вот так собрали-разобрали, собрали-разобрали. Под разобрали-собрали понимается, что привели из походного положения в боевое и обратно. На следующий день уже были стрельбы.
Сначала я был наводчиком орудия Д-30, но потом его срочно забрали куда-то под Донецк, поэтому наш расчет перевели на БС-3. Мой командир из казаков, после того как Д-30 у нас забрали, сказал, что все это в гробу видел, развернулся и ушел. Кто следующий? Следующий наводчик, поэтому меня назначили командиром, а заряжающего наводчиком. Такой вот карьерный рост.
Предполагалось, что БС-3 будет использоваться только для стрельбы прямой наводкой. Там, если не ошибаюсь, прицел размечен для стрельбы осколочно-фугасным на 3 800 метров, а противотанковым снарядом – на 1 100 метров. То есть ее ценность в качестве противотанковой пушки почти никакая.
Снаряды к БС-3
- Пушка какого года выпуска была?
- Год производства – 1945-й, капремонт, по-моему, 57-й. У минометчиков минометы 42-го года были.
- Как человеку, ранее не служившему, было интересно?
- Было интересно, но я боялся, что меня оттуда выгонят. Но контингент там подобрался весьма разный, были пожилые люди, которых приходилось в грузовик подсаживать, сами не могли залезть, поэтому физическая форма была вторична.
- Сколько длилось обучение?
- Две недели. Помимо прочего стреляли из автоматов. Там понял, что стрелок из меня никакой, если я куда и попаду на 150-200 метров, то это скорее случайность.
- Прошу прощения за вопрос. Вы в очках…
- Зрение очень плохое, минус шесть с половиной. Я с собой даже очки запасные брал, три пары.
- Проблемы со зрением не мешали? Вам ничего не говорили на этот счет?
- Я же говорю, что там были люди, которые сами в грузовик влезть не могли. Но если смотришь в прицел с оптикой – зрение не так важно.
- То есть было совершенно не важно, какие у людей проблемы со здоровьем, было бы желание воевать?
- Да.
- Когда завершили обучение и стали уже, так сказать, действующим подразделением на фронте?
- В конце июня 2014 года. Расположились в Краснодоне. Там спрашивали в комментариях, знаю ли я «Боевых бобров». Да, мы первое время все вместе с ними и были. И позднее несколько раз встречались.
Дальше началась боевая работа. Батарея выезжала стрелять, а мы их прикрывали, правда, больше в теории, от возможного прорыва тех же танков. Все время меняли позиции, пару раз ночевали в чистом поле. «Бобры» первый раз не попали вообще никуда. То есть, конечно, куда-то попали, но не туда, куда целились. Стреляли в район между Краснодоном и Свердловском. Так мы проездили с «Бобрами» три-четыре-пять дней. Потом все поняли, что нефиг возить нашу БС-3, только машины на ее перевозку отвлекаются, и нас придали другому местному командиру. В подразделении которого я до конца моего пребывания там и находился. Оно охраняло выступ от Краснодона на юг – район поселка Краснодон – выступ в район Луганского аэропорта.
Там эта пушка [БС-3. – прим.], в принципе бы пригодилась. В случае, если бы кто-то поехал, мы могли бы его встретить. Там было несколько хороших мест, мы проехались с трактором, он нам позиции вырыл, на которые в случае чего бы выдвинулись и встретили прорывавшихся.
Пока был артиллеристом всего пару раз довелось стрелять из Д-30, а из БС-3 в боевой обстановке вообще ни разу, только на полигоне.
- Чем же занимались?
- Два часа в день была караульная служба, охраняли расположение отряда. Помогали что-нибудь разгрузить-погрузить из боеприпасов. Выкопали позиции. Фактически ничего не делали, только ждали. Я, например, даже успел сходить в краснодонский музей «Молодой гвардии».
- Вы знали тогда, что ВСУ ведут наступление вдоль границы и отсекают республики от России?
- Я бы не сказал, что это сильно пугало.
- Откуда вообще узнавали информацию о текущей обстановке в регионе?
- Новости из интернета узнавали. В одной из групп ВКонтакте публиковали карту обстановки, можно было посмотреть кто и где стоит.
Стало ясно, что с БС-3 там делать нечего, она только место занимала, поэтому отдали ее другим… Следует понять, что там не было военизированной армейской структуры. Шла определенная грызня за вооружения, за боеприпасы, что кому дадут… Так понимаю, что нашу пушку на что-то обменяли, наверное. Тут как раз у нас появились две БМП-2. На одной не хватало наводчика, я подошел и сказал: «Возьмите меня!» Прицел-то там похожий: выставление дальности, риски… Ну мне и ответили: «Давай».
БМП-2, на которой служил интервьюируемый
- Если боев не было, то украинская сторона хоть как-то себя проявляла? Были артиллерийские обстрелы, бомбардировки с воздуха?
- Постоянно стреляли, постоянно летали самолеты. Мы прятались под деревьями, в домах. Сам Краснодон не обстреливали, но так понимаю, по окраинам попадало здорово.
А, еще у нас время от времени расчеты выезжали в район украинских опорных пунктов, а также на наши блокпосты или на позиции. Их там обстреливали. Я туда попросился, но мне сказали: «Куда ты прешься-то, дурак?! Твое мимо тебя не пройдет». В общем, так тогда и не съездил.
- Какое-либо обучение на БМП прошли?
- Нет, учился у членов экипажа, таких же добровольцев из России, как и я.
- В каком техническом состоянии находилась машина?
- Там все работало, но понемножку. Пока я был наводчиком особо во все не вникал, поэтому рассказываю о состоянии немного забегая вперед. Предохранители стабилизатора, например, - видимо, там какая-то нагрузка была – при повороте по горизонтали и движении под углом постоянно перегорали. У нас их было три штуки: два сгорело, а на третий уже поставили медную проволоку. А что делать, если едешь, надо вращать башню, а тут щелк! – и крути вручную?
На пушку были большие нарекания на обоих машинах. Она постоянно клинила. Разница была в том, [сколько успеешь сделать выстрелов] один или шесть. А вот с пулеметом ПКТ проблем не было. Ну может пару раз был перекос гильзы, но это не проблема.
- Проблема точно в пушках была? Может при снаряжении лент просто должным образом не досылали снаряд в «краб»? Это распространенная ошибка, приводящая к заклиниванию при стрельбе.
- Хороший вопрос. Может и так, но сразу на двух БМП… Казалось, что забивали на совесть… Тут согласен, я об этом не думал совершенно. Было даже подозрение, что ленты уложены в короба неправильно, но открыли, посмотрели, вроде все по схеме.
- По схеме? То есть у вас было техническое описание БМП?
- Пока я был наводчиком-оператором всем рулил командир. Ну как рулил: мы постоянно что-то переделывали. То мы приделывали новую фару на башню, то уголки приваривали на борту, чтобы ящики приспособить, то еще что-нибудь. Энергия у него кипела. Потом наш командир БМП собрался в Россию, чтобы разобраться с некоторыми делами… В общем, я остался за него. В пушке я примерно разбирался, в остальном… Пошел в интернет, скачал инструкцию по эксплуатации. С ней пошло веселее.
- Уточню: знали, что раз питание двухленточное, то в одном коробе должны быть бронебойные снаряды, в другом осколочно-фугасные?
- Да, конечно.
- Боекомплект регулярно пополняли?
- Машины пришли с полным. Но мы стреляли очень мало: пять-шесть выстрелов – клин. Мы эти ленты так и не использовали. Два раза стреляли-то всего, ведь как таковых боестолкновений у нас не было.
- Лично Вам доводилось снаряжать ленту к «тридцатке»?
- Снаряжать доводилось тот боезапас, что вытащили из «укропской» БМП и отправили на артсклад. А вот загружать ленту в БМП – нет.
- Установка ПТУР работала?
- По поводу ПТУР. К нам в отряд попали те самые «птуристы», с которыми мы учились в лагере. Я видел, как они стреляют: ракеты выходит и либо падает на землю, либо улетает куда-то туда. Удачных пусков было мало, поэтому ПТУР мне тоже доверия не внушал. Мы его переделали в наземный вариант и решили, что либо сами используем «с земли», либо кто-то из приданных подразделений. БМП машина пусть и относительно низкая, но эта труба сверху демаскирует.
- Системой постановки дымовых завес «Туча» пользовались?
- К ней гранат не было вообще. У нас были дымовые шашки, которые предлагалось в случае опасности выкинуть из люка и уехать.
- Радиостанция в БМП работала?
- Да, работала. Но на второй машине что-то там намудрили: они нас слышали, а мы их нет. Эту проблему удалось решить только уже в самом конце.
- Шлемофоны у всего экипажа были? В рабочем состоянии?
- Да, у всех. И один запасной.
- Как имущество перевозили? Я просто вспоминаю, как мы на БМП все десантное отделение им забивали…
- Ага. И сверху еще. У нас была куча ящиков, в которых хранились наши личные вещи. Если мы перевозили кого-то, то все забрасывалось внутрь, а люди ехали сверху.
- То есть десант внутри вообще никогда не сидел?
- Никогда. Более того, у нас не было приписанного к нам десанта. Вот тебе разведчики, вези их. Вот ты сейчас едешь на позиции, вези этих людей. Так что БМП использовалась, скорее, как легкий танк.
- Люк старшего стрелка и «бабочки» над десантным отделением открывали? В мою службу на это очень ругались парни, спавшие в БМП. Дело в резиновых уплотнителях, которые растрескались из-за старости и не обеспечивали герметичность в дождливую погоду. Поэтому эти люки старались не трогать, чтобы не разрушать естественный герметик: спрессовавшуюся пыль и грязь.
- «Резинки» были старые, но под сильный дождь почти не попадали, а когда попадали, то не текло. Там больше натекало через выпускной коллектор и люки башни. «Бабочки» пару раз открывали. Люк старшего стрелка никогда не открывали за отсутствием этого самого старшего стрелка и там никто не сидел во время движения.
- Но спали в машине?
- Поскольку у нас машина была на нас троих, то да. Механик у себя, а мы на лавках в десанте.
- Где брали запчасти для БМП?
- Когда ВСУ разгромили в котлах у приграничья, наши ездили на их позиции и оттуда притащили БМП, которая служила нам «донором» запчастей. Тащили мы ее часов шесть, наверно, кучу тросов порвали. Кстати, в итоге мы пришли к тому, что у нас было три комплекта тросов.
Вот из этого южного котла только мы два «Камаза» одного продовольствия вывезли.
"Донорская" БМП-2
- Машины сами заводились или с «толкача»?
- В принципе, сами. Но у нас был такой случай… Обычно всегда после завтрака механик копался в моторе, заводил, прогревал, я пушкой крутил. А в один день, не помню по какой причине, БМП не завели. На следующий день выезд и… конечно же она не завелась. И вот тогда уже завели с помощью второй машины.
- Какие-нибудь решетки на БМП навешивали?
- Нет. Только, например, те же узкие ящики от ПТУР по бортам. У нас просто не было возможности заняться какими-то серьезными доработками. Тут что-нибудь разберешь, а тут хлоп! – надо ехать. И что делать?
- На БМП наносили опознавательные знаки? Может быть флаг вывешивали?
- Нет, тогда никакой стандартизации и не было. Как-то командир наш, который был из Амурской области, решил нанести изображение тигра. Вырезали из листа А4 трафарет, закрасили. Но понять, что это тигр можно было только вблизи.
Но опознавательные знаки и не помогли бы, если куда ехать. Заранее каждый раз надо было чуть ли не по живой цепочке передавать, что вот, не стреляйте, поедут ребята.
- На технике опознавательные знаки не использовались. А у личного состава как с ОЗ дела обстояли?
- Георгиевская ленточка либо на левой руке, либо на погоне. Потом еще в августе ввели белую повязку на рукав. Были шевроны подразделения «Русь», но очень мало.
- У Вас были какие-либо документы, что вы являетесь военнослужащим ЛНР?
- Где-то в августе их стали печатать. Но чтобы их получить надо было отпроситься у командования, съездить в штаб, подать заявление, потом еще несколько раз съездить. Я так себе документов и не сделал.
- Взаимозаменяемость в экипаже отрабатывали?
- В нашем экипаже, в принципе, все умели ездить и стрелять. Ездить как… Я вот, например, мог завести БМП и медленно на первой-второй передаче куда-то уползти.
- БМП на позициях сами окапывали?
- Нет, там грунт такой, что сам не выкопаешь. Старались приткнуться за каким-нибудь укрытием.
- Грунт «такой» или лень было копать?
- И лень копать в том числе. Но я лопату сломал, когда попытался что-то там выкопать, а другой не было. Лучше было в какой-нибудь овражек спрятаться.
- Из рассказа не совсем понятно кому же все-таки подчинялись Ваши машины: артиллеристам, разведчикам или кому-то другому?
- Это самый анекдот. Прежде всего, моим командиром был командир нашего всего отряда. Под самое перемирие уже: следующий – командир разведки или следующий – командир роты. И каждый мог прийти и поставить задачу. Меня это бесило. А еще мы подчинялись тем, кому нас придавали. Но я мог обратиться через их голову к своим непосредственным командирам. Старался так не делать, это неправильно. Да нас там никто и не обижал.
- Первый боевой выход на БМП как выглядел?
- Первый наш серьезный выезд на БМП произошел в деревню Красное 26 июля. Сразу хочу сказать, что нам особо не сообщали куда едем, поэтому цель многих перемещений остается для меня тайной. Так вот, мы подъехали к Красному, пехота пошла зачищать село. Но это не зачистка в духе Чечни, просто пришли, посмотрели.
Пока мы там ездили, у нас сломался амортизатор на одном из катков. На кочке его подняло вверх, он остался в таком положении и при развороте гусеница слетела. Я не знаю, сколько мы ее с непривычки натягивали, может час прошел, но уже начало темнеть, наши все ушли, остался только Урал с ЗУ. Было страшновато.
- То есть в это выезд боестолкновений не было?
- Наши туда пошли, постреляли, покидали гранаты, вышли, сказали, что никого не было.
А так мы несли службу на постах сначала в самом Краснодоне, а потом в поселке Краснодон. Для всех желающих периодически организовывали занятия: хочешь изучай АГС, хочешь ПТУР. Без боевых пусков, конечно, но как разбирать, наводить, все показывали.
Там еще была проблема, что наши командиры считали, что стрелять нам не нужно. Люди, после меня пришедшие в ополчение в июле и позже до самых последних августовских событий, то есть наступления, не стреляли вообще. В чем была проблема организовать выезд в карьер для пострелять?.. Или вот мне о проблемах с пушкой командир рассказал только после того, как она заклинила. «Ну да, - говорит, - у нее такое бывает».
«На позициях под поселком Краснодон в сторону Глубокого. Впереди что-то горит после залпа «Града»
- Вам были известны задачи подразделения на тот момент?
- Периодически на несколько дней выезжали на наши позиции у поселка Краснодон, направленные сторону Луганского аэропорта. Так понимаю, кого-то там пугали. Нас обычно несколько раз день обстреливали из тех же минометов, разок даже из «Града». И вод под прикрытием этих наших демонстративных действий, возможно, кто-то другой там работал.
По нашему месту дислокации и самолет нанес удар 15 августа. Мы как-то спим, а тут вокруг как засвистит! Из пушки, НУРС...
- Су-25?
- Да. Я там видел, в основном, Су-25 и один раз Су-27. Летал транспортный Ан-24.
«Отстрел тепловых ловушек самолетом Су-25 ВСУ»
- Пушка на БМП может работать по воздушным целям. Не было желания обстрелять самолеты?
- Нет. Даже такой мысли не было. Попасть в самолет практически нереально. Я интересуюсь авиасимуляторами, мне было любопытно посмотреть, как самолет атакует, как его обстреливают. Знаю точно, что из ПЗРК сбили Су-27. Летчик катапультировался и сбежал. Наши нашли его кресло, поставили у себя, парашют, шлем. Ещё наши из ЗУ пытались сбивать «посылки» с транспортника.
«Цех завода после атаки самолета»
- С вертолетами противника доводилось сталкиваться?
- Нет.
После обстрела, произведенного Су-25, нашу технику от греха подальше выгнали на неделю в окрестные леса. У одного из наших парней сестра в Россию уехала, от нее дом пустой остался, в нем жили. БМП во двор под деревья загнали, закидали ветками. Потом, жили уже в другом доме и замаскировались настолько хорошо, что утром залез на башню и увидел бойцов, которые бродили по улице и явно что-то искали.
- Что ищете?
- Да танки тут где-то должны быть…
- Это мы. Только не танки, а БМП.
То есть буквально метров пять – и уже не было видно.
- Командование обязывало производить маскировку техники, позиций или же сами решали надо-не надо?
- На свое усмотрение. Но всегда сами старались замаскироваться, чтоб нас видно не было.
*****
Фотографии предоставлены интервьюируемым.
Продолжение следует...
Источник: http://twower.livejournal.com
