Поистине, страсть к завоеванию — дело естественное и обычное, и того, кто учитывает при этом свои возможности, все одобрят или же никто не осудит. Но достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеванию какой угодно ценой.
Макиавелли
ороткая, но интенсивная война между Россией и Грузией в 2008 году уже почти забыта — на фоне всего, что было после неё. С тех пор отношения между Россией и Грузией успели стабилизироваться, Михаил Саакашвили из президента превратился в беглого растратчика и губернатора Одессы, а проблемы закавказской республики отступили глубоко на периферию общественного внимания. Однако конфликтная ситуация вокруг самопровозглашенных государств Закавказья не снята, а только законсервирована. К тому же значение войны в Осетии выходит далеко за рамки простой перестрелки с несколькими сотнями погибших. «Война трех восьмерок» сыграла огромную роль в российской военной реформе. Это последняя война российской армии образца 90-х, и именно после нее (во многом — в результате) российская армия приобрела современный облик. Наконец, в 2008 году впервые проявились некоторые характерные черты российской внешней политики новейшего времени. Война в Осетии продемонстрировала, насколько стремительно, остро и решительно способен действовать Кремль в ситуации, когда действительно этого хочет.
Большие проблемы маленькой страны
Конфликт между Южной Осетией и Грузией — старая история, однако противостояние обострилось и приняло нынешнюю форму в период распада СССР. Многие советские республики сами имели внутренние национальные автономии, и когда государство начало разваливаться, между бывшими братским народами начались столкновения, в том числе кровавые. Пока Советский Союз агонизировал, на его территории стремительно создавались новые государства. Не осталась в стороне и Южная Осетия, маленькая автономная область в северной части Грузии. 10 ноября 1989 года Совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области решает преобразовать область в автономную республику. Реакция Тбилиси была быстрой: президиум Верховного Совета Грузинской ССР признал это решение незаконным и создал «комиссию по изучению вопросов, связанных со статусом Юго-Осетинской АО». В 1990 году произошло ключевое событие: Верховный Совет Грузинской ССР принял декрет о гарантиях суверенитета республики. Позже ВС ГрузССР признал незаконными все акты советского правительства, включая Закон о порядке выхода союзной республики из состава СССР. В свою очередь, Совет народных депутатов Южной Осетии постановил, что на территории области действуют конституция и законы СССР. С этой коллизии начался долгий мучительный конфликт.
Выборы в Верховный Совет Грузии Осетия проигнорировала. Этот факт был связан не только с нежеланием вступать в какие-либо отношения с метрополией, но и с тем, что региональным партиям было запрещено участвовать в выборах, так что осетинские национальные движения остались за бортом политической системы Грузии. Идея запретить региональные представительства в парламенте такой страны как Грузия выглядит неоднозначно — в стране существовало (и сейчас существует) несколько регионов со значительной долей негрузинского населения. Помимо всем известных Южной Осетии и Абхазии это как минимум Джавахетия с ее значительной армянской диаспорой. Запрет стал не последней скверной идеей грузинских политиков. Получивший более 50% для своего блока Звиад Гамсахурдиа провозгласил лозунг: «Грузия для грузин». В стране, где существовало как минимум четыре значительных этнических меньшинства (русские, армяне, абхазы и осетины) такое заявление — признак смелости, граничащей с идиотизмом. Гамсахурдиа сослужил своей стране поистине медвежью услугу. 10 декабря 1990 года Верховный Совет Грузии принимает решение об аннулировании результатов только что прошедших выборов югоосетинских органов власти и об упразднении осетинской автономии, объявив её территорию административной единицей Грузии — Цхинвальским регионом. Таким образом, попытки разрешить противоречия цивилизованным способом провалились, и у сторон остался только старый как мир метод борьбы с гордиевыми узлами — война.
До 1992 года в Осетии шла нудная, мучительная и малоосмысленная борьба. Ничего похожего на регулярную армию не было ни у грузин, ни у осетин, а сражения необученных и почти неуправляемых ополчений могли длиться вечно. В январе 1992 года референдум закрепил фактическую независимость республики. В том же году в Грузии случился государственный переворот, однако новое правительство (Шеварднадзе, Иоселиани и Китовани) ничего не изменило. Боевые действия продолжались, однако ситуация была патовой: осетины удерживали большую часть республики, но были слишком слабы для перехода в контрнаступление. Все это происходило на фоне более интенсивной и ожесточенной войны в Абхазии. Перспективы противоборства выглядели чем далее, тем более туманными. При этом Россия оказывала негласную поддержку как Южной Осетии, так и Абхазии. Говорить о конкретных мотивах этой поддержки сложно; искать правых и виноватых в подобных противостояниях — дело неблагодарное, однако в Кремле тогда сделали ставку именно на самопровозглашенные республики.
Летом 1992 года при посредничестве России были заключены Дагомысские соглашения, положившие на время конец кровопролитию. По этим соглашениям (официально действовавшим до 2008 года и денонсированным грузинской стороной уже после августовской войны) из Осетии выводились грузинские войска — их сменял миротворческий контингент в составе одного российского, одного осетинского и одного грузинского батальонов. Дагомысские соглашения предусматривали создание органа для урегулирования противоречий — Смешанной контрольной комиссии, включавшей представителей всех заинтересованных сторон. Фактически Южная Осетия и Абхазия сделались самостоятельными государствами. В обеих республиках сложились местные органы власти, национальные идентичности. Грузинская сторона, разумеется, не признала эти новообразования государствами. Южную Осетию обвиняли в превращении в центр контрабанды, бандитизма и работорговли. Однако те же самые претензии можно было выдвинуть самой Грузии (государство на тот момент плотно контролировало разве что проспект Руставели), повлиять на ситуацию грузины все равно не могли, так что проклятия из Тбилиси оставались простым сотрясением воздуха. Переговоры о статусе республик не вели ни к чему, поскольку у сторон имелись неустранимые разногласия по принципиальным вопросам: Шеварднадзе исходил из того, что Южная Осетия — территория Грузии, из Цхинвала ситуация виделась совершенно иначе. Словом, разыгрывался довольно обыкновенный постсоветский межнациональный конфликт. В таком подвешенном виде он мог длиться долго. Многое, однако, изменилось после «Революции роз» — к власти в Грузии пришла коалиция во главе с Михаилом Саакашвили. Этот политик одной из приоритетных задач считал восстановление власти Грузии над утерянными территориями. Кроме того, во внешней политике Саакашвили ставил на сближение и максимально плотное сотрудничество с США. Если переименование одной из улиц Тбилиси в проспект Буша было исключительно символическим жестом, то денежные вливания в экономику Грузии и прибытие в страну американских советников по самым разнообразным вопросам оказались вполне реальны.
Не менее реальным делом оказалась организация «энергетического коридора» в обход России. Ключевым пунктом этой политики стал трубопровод Баку-Джейхан. Для США дружественный режим в Тбилиси стал дешевым и при этом значимым внешнеполитическим проектом. «Молодой демократии» в том числе активно сооружали современную армию. При Саакашвили военный бюджет Грузии вырос во много раз (за счет поддержки извне), общая милитаризация достигла очень высокого уровня (на пике военные расходы составляли 9,5% ВВП — удельные расходы вдвое выше, чем у активно воюющей России и даже у претендующих на контроль над всей планетой США), а выучка и техническое оснащение изменились кардинально. Грузинская армия воевала в Ираке. Однако Грузия и США ощутимо расходились в смысле оценки грузинских территориальных проблем. Если для США вопрос о статусе самопровозглашенных республик не был принципиален, для Саакашвили «реконкиста» значила очень многое. Пробой пера стало возвращение Аджарии, области на юго-западе Грузии, тихо отложившейся в одно время с Абхазией и Осетией. Аншлюс оказался практически бескровным, местный князек Аслан Абашидзе решил не оказывать сопротивления. Следующим шагом стало покорение Кодорского ущелья. Эта часть Абхазии фактически контролировалась местным атаманом Эмзаром Квициани. Квициани не признавал над собой ничьей власти и счастливо управлял своим полуголодным медвежьим углом. Операция прошла успешно — к вящему неудовольствию России и откровенному ужасу лидеров Абхазии и Осетии. Это важная подробность. Когда встает вопрос о том, кто являлся инициатором августовской войны, не следует забывать, что для Саакашвили действия против Осетии были не спонтанной блажью, а частью вполне осознанной и последовательно проводимой политики по отвоеванию утраченных Грузией земель. Отметим, что проблема беженцев-грузин, спасшихся в Грузии и России от войны и так и не вернувшихся в занятые абхазами и осетинами дома — отнюдь не надуманная. На Кавказе в принципе невозможно провести границы, точно соответствующие области расселения того или иного народа, и традиционно жестокие этнические конфликты всякий раз дают множество беженцев. С другой стороны, на территории Осетии и Абхазии к началу грузинской реконкисты сложились вполне полноценные государства. Да, без России они не выжили бы, но и Грузия не чувствовала бы себя так уверенно без американской помощи. Разница заключалась только в выборе покровителя: для Грузии патроном стали Штаты, для Абхазии и Осетии — Россия. Нужно отметить, что пока статус республик висел в воздухе, Россия охотно раздавала местным свои паспорта и даже взяла на себя часть социальных функций. Таким образом, Осетия и Абхазия уверенно привязывались к России. На 2008 год подавляющее большинство осетин имело российское гражданство. За это время РФ свернула военные базы на территории Грузии, оставив своих солдат только на спорных территориях.
Между тем Саакашвили непрерывно произносил речи о восстановлении границ Грузии. Не следует игнорировать особенности личности этого человека и их роль в происшедшем: речи «Мишико» по поводу грядущего объединения Грузии не лишены поэтичности, они пестрят отсылками к историческим примерам, несколько раз президент Грузии поминал Дидгорскую битву XII столетия, когда грузинское войско победило турок-сельджуков. Для грузин после жестоких унижений Абхазии и первой войны с Осетией подобные заявления звучали веско. Пока президент витийствовал, в штабах составлялись планы. В первую очередь в качестве цели атаки рассматривалась Абхазия, но позднее военные переориентировались на Южную Осетию. Наступление предполагали начать в мае 2008 года, но потом перенесли на август.
Меч Сакартвело, щит Ирыстона
По мере того как Саакашвили возвращал контроль над утраченными территориями, опасения в Сухуме, Цхинвале и, наконец, Москве только росли. Тем более что в полном покое Грузия новые республики никогда не оставляла. В 2001 году на Абхазию при поддержке и с горячего одобрения грузинских властей совершил шумный рейд отряд Гелаева, а в 2004 году очередь впервые дошла и до Южной Осетии.
В конце мая 2004-го в зону конфликта вошли грузинские войска с тяжелой техникой. Было заявлено, что этот отряд должен бороться с контрабандой, однако грузинское подразделение быстро начало прощупывать осетин на прочность, пытаясь занять высоты над Цхинвалом. Город находится в низине, поэтому попытки перехватить командные высоты вызвали нервную реакцию осетин и миротворцев. На подходах к Цхинвалу произошло мини-сражение, в котором погибли 16 грузинских солдат и несколько осетин, включая ополченцев и мирных жителей. Тогда грузины отступили. Однако с этого момента число вооруженных инцидентов лишь росло. Осетины и грузины начали выставлять не согласованные с миротворцами посты на дорогах, постоянно случались перестрелки, при случае стороны захватывали друг у друга пленных — словом, атмосфера была наэлектризована до 2008 года. Переговоры между Грузией и Россией ничего не давали и сводились в итоге к инициативам, которых никто не выполнял, и встречным колкостям. Грузия пыталась устранить российских миротворцев из Южной Осетии и заменить их какими-то другими силами (в частности, украинцами), однако Россия на это, разумеется, не шла. Ситуация осложнялась близостью сторон: Южная Осетия сама по себе небольшая (40 км с севера на юг), а до Цхинвала из Грузии добивает даже стрелковое оружие. Буферная зона между смотревшими друг на друга через прицел бойцами была слишком узкой. С другой стороны, в самой Осетии имелись крупные грузинские анклавы, и их жители, конечно, тоже находились в скверном положении. Наконец, в пограничье действовали обычные уголовные банды обеих наций, промышлявшие контрабандой, похищением людей и прочими обычными для преступников вещами.
Риторика Саакашвили постепенно становилась все более грозной — в частности, он заявлял, что Грузия «собрала силы, чтобы уверенно продвигаться к достижению территориальной целостности страны». Цхинвал периодически обстреливали, были человеческие жертвы.
Грузия интенсивно наращивала военную мощь. Солдаты и офицеры активно готовились по программам вроде «Обучи и оснасти», причем инструкторов присылали страны НАТО, Израиль и Украина.
Армия закупала технику. Часть снаряжения стране Сакартвело поставлялась безвозмездно, часть — за деньги. Армия получила бригадную структуру и выросла в числе — летом 2008 года вооруженные силы страны предполагалось довести до 37 тысяч человек. Поскольку техника закупалась повсюду, набор вооружения оказался довольно пестрым — советская техника, причем модернизированная в разных странах, от Израиля до Украины, купленные в Турции бронеавтомобили, чешские самоходные гаубицы. Особо нужно отметить поставленные Украиной комплексы ПВО «Бук». Благодаря хорошему жалованию грузинам также удалось легко перевести армию на контрактную основу: в бедной стране заработок в 600–700 долларов выглядел очень привлекательным. Правда, на низкий уровень образования типичного бойца и коррупцию в рядах вооруженных сил наблюдатели обращали внимание уже тогда. Быстрый численный рост армии привел к тому, что в войсках оказалось много новых людей, не проверенных не то что войной, а хотя бы длительной службой. Техника, переданная или проданная грузинам, также зачастую не отвечала современным требованиям. Однако по сравнению с 90-ми годами, когда войну вели расхристанные иррегулярные отряды, Грузия сделала огромный шаг вперед.
Что могла противопоставить этим силам Южная Осетия? На бывшем-будущем театре военных действий располагались российский миротворческий батальон (из состава 135-го мотострелкового полка) и осетинский батальон «Алания». Кроме того, в самой республике имелись собственные силовые структуры.
На бумаге осетины располагали внушительным для такой маленькой страны арсеналом: 15 танков, 52 единицы легкой бронетехники, дивизион из 24 САУ, буксируемая артиллерия. На практике этот набор был в смутном техническом состоянии и в реальных боях с грузинской техникой боролись при помощи вполне обычных РПГ-7, а артиллерийская поддержка легла в основном на плечи российской армии. Характерно, кстати, что возглавлявший осетин полковник Баранкевич в интервью говорил: «У нас было три танка». Это, в принципе, похоже на правду — чтобы танк воевал, ему требуются запчасти, ГСМ, боеприпасы и экипаж, и похоже, что все это нашлось как раз на три машины из заявленных пятнадцати.
Ополчением аборигенов командовал генерал осетинской службы (отставной полковник российской армии) Анатолий Баранкевич. Министерство обороны республики он возглавил в 2004 году. Лично храбрый и вполне профессиональный офицер, он, однако, не мог строить иллюзий по поводу перспектив своих подчинённых. Вооруженные только легкой техникой миротворцы тоже не могли остановить гипотетическое вторжение. Ополчение и миротворцы могли в буквальном смысле простоять день и продержаться ночь, ожидая, пока прибудет помощь. Помощь была близко: по ту сторону хребта располагалась 58-я армия, самые испытанные части ВС РФ. Благодаря частым ротациям, офицеры армии успели изучить местность в Южной Осетии, а логисты имели четкое представление о возможностях Рокского тоннеля, ключевой транспортной артерии, ведущей через Кавказский хребет из Северной Осетии в Южную. К слабым сторонам армии относилось обилие устаревшей техники и в целом скверное состояние матчасти.
Планы оказания помощи Осетии отрабатывались постоянно, а крупные учения на Кавказе шли каждый год начиная с 2006-го. Последние такие учения завершились 2 августа 2008 года, причем 76-я десантная дивизия оттуда уехала в Псков, и с началом боевых действий срочно вернулась — уже на войну. Предполагается, что к 8 августа в Грузии уже находились некоторые части СпН ГРУ, но это предположения, четких подтверждений нет до сих пор.
С 2008 года конфликт начал входить в острую фазу. Перестрелки, подрывы и налеты происходили регулярно, а в течение лета стали почти ежедневными. В соседней Абхазии дошло до уничтожения грузинских разведывательных беспилотников российскими истребителями. Цхинвал обстреливали из минометов, гранатометов и стрелкового оружия. «Международное сообщество» главным образом выражало озабоченность и призывало к переговорам, но войну уже невозможно было предотвратить.
Любопытен вопрос о роли Соединенных Штатов в этой эпопее. Если Россия очевидно поддерживала осетин, то главный покровитель Грузии держался в тени. Вообще нужно отметить, что в случае с конфликтом Грузия-Осетия принято недооценивать степень самостоятельности аборигенов — как осетин, так и грузин. Кремль не имел никаких разумных причин хотеть вооруженного противостояния — и не хотел его. После войны выяснилось, что и США, во всяком случае, первоначально, не были заинтересованы в прямом конфликте.
«Когда мы встретились в мае 2005 года с президентом Бушем, нам прямо сказали: не вступайте в военное противостояние. Мы не сможем помочь вам в военном плане», — вспоминал позднее отставной министр обороны Грузии Ираклий Окруашвили. «Помочь в военном плане» тут, видимо, следует понимать как «непосредственно участвовать в боевых действиях». В том, что касается опосредованной помощи — денежной и организационной — США вовсю участвовали в наращивании военной мощи Грузии. Однако депеши посла в Тбилиси Джона Теффта, адресованные в Госдепартамент (общественности они стали известны благодаря Wikileaks), свидетельствуют скорее о помощи Грузии в ее собственных инициативах, а не о непосредственном управлении, что, кстати, типично для политики Соединенных Штатов.
«Впечатляет, насколько все русские, независимо от занимаемого положения и политических взглядов, как входящие в правительство, так и нет, уверены, что Грузия готовится начать войну против Южной Осетии», — писал Теффт в 2006 году. Уже в 2008 посол отправлял своему начальству доклады, которые свидетельствуют просто о непонимании происходящего. Вот, например, выдержки из депеши, составленной вскоре после начала боев:
По имеющимся у нас сведениям, столкновение начала Южная Осетия. Грузинская сторона в ответ собирает войска и принимает решение о своем следующем шаге. Ни Грузии, ни нам непонятно, к чему стремится Россия, поддерживает ли она Южную Осетию или активно помогает установить контроль над ситуацией. Посольство пересматривает меры безопасности и 8 августа проведет совещание в связи с чрезвычайной ситуацией. (…) По словам Абашидзе, осетины обстреливают грузинские села и село Дмениси значительно пострадало.
Здесь интересно, в частности, то обстоятельство, что Дмениси — осетинское село. То есть посол мало того что черпал информацию из вторых рук, так еще и сообщил об обстреле осетинского села осетинами. Словом, если США и подталкивали Саакашвили к войне, то делали это в обход собственного посольства. В принципе, направлять Саакашвили в нужную сторону американцы могли, например, по линии разведки, не советуясь с дипломатами. Кроме того, для Саакашвили собирание земель было одной из ключевых задач, о чем американцы, без сомнения, прекрасно знали, как и о том, что милитаризация Грузии идет ударными темпами. Чего могла хотеть Америка, сказать сложно. Грузия была безусловным вассалом Штатов и так, без Осетии и Абхазии. Можно предполагать желание прощупать реакцию России на маленькие победоносные кампании против союзников Москвы. Тем более что США здесь не требовалось даже чего-то требовать от грузин, достаточно было просто отвернуться и позволить Саакашвили делать что ему вздумается.
Существует довольно убедительная версия, согласно которой в США просто не сумели выработать единой политики по отношению к Грузии, и посылали ее президенту противоречивые сигналы. Характерно, что очень многие комментаторы, включая высокопоставленных, говоря о роли США, ссылаются на некие устные договоренности между грузинскими лидерами и представителями Штатов, однако о прямом письменном обещании помощи речь так никогда и не зашла. В конце концов в августе 2008 года посол США в России Джон Байерли заявил, что Россия ответила на грузинские эскапады «вполне обоснованно». Не исключено, что импульсивный Саакашвили принял желаемое за действительное, и понесся на крыльях к исполнению своей мечты.
Все это заставляет прийти к парадоксальному выводу: при том, что ни Россия, ни США не желали войны, война началась — из-за конфликта вассалов. Американцы и русские реагировали на развитие событий, защищая в основном не собственные интересы, а собственных клиентов. США полностью поддержали авантюру Саакашвили, но, вполне вероятно, не были непосредственным инициатором операции.
Собирался ли Саакашвили вообще воевать с Россией? Судя по всему, нет. План операции предусматривал быстрое окружение и взятие Цхинвала и зачистку всей республики. Трудно понять причины, по которым игнорировался российский миротворческий батальон в зоне операции. Вероятнее всего, предполагалось, что миротворцы либо не вмешаются в происходящее, либо не смогут оказать решительного сопротивления.
Грузия, без сомнения, являлась активной стороной. Грузинские и прогрузинские источники обычно высмеивают теорию о нападении такой маленькой страны на Россию, однако если вспомнить о реальных задачах грузин в этой войне, теория превращается во вполне убедительную. Разумеется, войскам закавказской республики не ставилось задачи вторгнуться на собственно российскую территорию или разгромить российскую армию в лобовом столкновении. Расчет строился на предположении о медленной реакции со стороны России. Быстро обойти Цхинвал, блокировать или разгромить миротворческие части, закупорить Рокский тоннель — и продиктовать условия мира. РФ располагала на театре военных действий всего несколькими сотнями военнослужащих, а уничтожить осетинское ополчение грузины вполне могли. Да, Россия — это держава с миллионной армией, но этот миллион не в Осетии, и если перекрыть главную транспортную артерию, победа в войне станет вполне реальным делом. Можно только вообразить, на какую высоту поднялся бы личный авторитет Саакашвили в случае победы над Россией в локальном столкновении, и что стало бы с авторитетом Москвы на Кавказе. Возможные выгоды перевешивали риск.
Таким образом, свои резоны применять силу имелись у обеих сторон. Однако перевод противостояния в горячую фазу, превращение стычек и локальных перестрелок в войну — заслуга Михаила Саакашвили, для которого наступление на Южную Осетию было не каким-то спонтанным актом, а кульминацией многолетних усилий. К ударам «Градами» по Цхинвалу грузинский президент шел долго и упорно, это в каком-то смысле было дело всей его жизни.
С 1 августа между осетинами и грузинами начались бои с применением тяжелого оружия. Из Цхинвала начали эвакуировать женщин и детей. Тем временем грузинские военные начали развертывание на исходных позициях. В операции должны были принять участие около 12 тысяч солдат и офицеров. На российской стороне реагировали сдержанно, и, видимо, полагали, что август 2008-го пройдет по сценарию 2004 года: перестрелки и дальнейший спад напряженности. 7 августа грузины начали выход на боевые позиции, а в середине дня грузинские офицеры покинули штаб миротворческих сил. Саакашвили уже отдал приказ о начале операции.
Принуждение к миру
7 августа
Хотя общепризнанная дата начала войны — 8 августа, локальные перестрелки шли уже не первую неделю. Днем 7 августа стороны впервые применили артиллерию и танки. Артобстрел села Хетагурово к западу от Цхинвала начался в 15:45. Интересно, что уже в семь вечера Саакашвили заявил о прекращении огня, и по телевидению призвал не допустить кровопролития. В этот момент грузинские части уже разворачивались в боевые порядки на исходных позициях. На осетинской стороне в сгущавшихся сумерках мрачно наблюдали движение грузинских колонн.
В 23:40 начался артиллерийский обстрел Цхинвала. В общей сложности артподготовку вели более сотни орудий и 30 РСЗО. Грузины, как предполагается, пытались вести огонь по заранее намеченным военным объектам, однако «Грады» не подходят для точечных ударов. Заодно артиллерия 4-й бригады добавляла по Хетагурово. Впоследствии заявлялось, что по позициям российских миротворцев никто не стрелял, но на деле миротворцы скорее не были приоритетной целью. Эпизодические обстрелы велись всю ночь, а первое попадание по позициям миротворческих сил произошло уже около полуночи.
Под аккомпанемент «Градов» генерал Мамука Курашвили объявил, что в Осетии начинается «операция по восстановлению конституционного порядка». Впоследствии генерала заставили дезавуировать это заявление, но слово не воробей. Грузинские комментаторы в первые часы сражения хором обещали скорый разгром сепаратистов, а кое-кто даже радовался, что Россия бросила союзника на поток и расправу.
Причина, по которой грузины начали обстреливать город из РЗСО, неизвестна. Существует не лишенная логики версия, согласно которой предполагалось вызвать массовый исход беженцев — толпа забила бы дорогу на север и тоннель, а Грузия получила по крайней мере частично очищенную от осетин территорию, однако никаких документальных подтверждений этому нет. Как бы то ни было, с населением изначально обошлись так, как будто его просто нет, а весь Цхинвал — единый военный объект.
8 августа
Константин Тимерман. На 8 августа — командир миротворческого батальона
Сразу после полуночи по другую сторону Рокского туннеля, в Северной Осетии, уже подняли в ружье части двух полков — 135-го и 693-го. Судя по тому, как быстро принял решение не слишком энергичный президент Дмитрий Медведев, этого шага грузин давно ждали и готовились к нему. Ни грузины, палившие по Цхинвалу из всего наличного арсенала, ни осетинские ополченцы и русские миротворцы, спешно занимавшие позиции, еще не могли знать, что к тоннелю уже несутся БМП авангардов 58-й армии. На границе с Южной Осетией русские заранее собрали полторы тысячи солдат при 14 танках и 25 РСЗО и САУ. Недостаточно для ударной группировки, но вполне серьезно для пожарной команды.
Офицеры знали свой маневр: одна батальонная тактическая группа должна была взять под контроль сектор между тоннелем и Джавой, другая — между Джавой и Цхинвалом. Бтгр представляли собой батальоны, полностью укомплектованные людьми и техникой и усиленные танками, артиллерией и средствами ПВО. Первое, что сделали мотострелки, пройдя через тоннель — разместили разведроту возле южного портала для его охраны. По мере гонки к Цхинвалу русские оставляли отдельные взводы вдоль дороги. По их следам шли другие части 58-й армии, в первую очередь артиллерия. Командование понимало, что при численном превосходстве противника разумнее всего сделать ставку на огневую мощь, и старалось как можно скорее перебросить в Осетию САУ. Одной из первых в республику вошла оперативная группа штаба армии — для организации движения на дороге. Офицеры знали об изношенности своей техники, поэтому вдоль трассы дежурили тягачи и готовились сборные пункты для аварийных машин.
Кстати, действия российской стороны в первые часы свидетельствуют не о спланированной агрессии, а как раз о реакции на действия грузин. Так, подразделения 104-го полка псковских десантников всего за сутки до этого вернулись в Псков из Северной Осетии. Теперь крылатая пехота срочно грузилась в самолеты и отправлялась обратно на театр боевых действий — странный маневр для коварного агрессора.
К рассвету грузинские авангарды вышли на окраины Цхинвала, благо граница проходила почти по южной окраине. Осетинская артиллерия по своей малочисленности и слабости не могла всерьез вести контрбатарейную борьбу. Редкая бронетехника осетин также не могла всерьез повлиять на действия грузинских войск. В целом грузинское наступление пока развивалось по плану: численное и техническое превосходство над осетинами было подавляющим.
После шести утра грузинский танковый взвод начал обстрел лагеря миротворческого батальона. Первые же залпы убили русского бойца и его напарника-осетина на наблюдательном пункте. Затем грузинские танки уничтожили три БМП-1, в которых погибли еще пятеро русских солдат. Этот бой не стал безнаказанным избиением: из городка по танкам били гранатометы; одна из машин загорелась и осталась в оросительном канале. Однако уцелевшие танки отошли и продолжили обстрел. Заодно по лагерю миротворцев била артиллерия. За утро танковым огнем разрушили многие постройки — в частности, медпункт. Транспорт сгорел почти полностью, миротворцы в основном укрылись в подвале казармы, и могли только обороняться.
Западнее Цхинвала наступала грузинская 4-я бригада, восточнее — 3-я. Грузины охватывали город, что было вполне разумной идеей. Тем не менее уже в 8 утра два батальона 4-й пехотной бригады перенацелились на сам Цхинвал. В этот момент начался хаос. Наступление оказалось плохо скоординировано, 4 тысячи солдат при 600 единицах техники начали перемешиваться на окраинах Цхинвала в малоуправляемую кашу. Тем не менее грузины вошли в город с юга и запада. Координация и взаимодействие постепенно терялись. Осетинские ополченцы периодически нападали на грузинские колонны мелкими группами, но разгромить эту армаду, конечно, не могли. Зато они могли упорным сопротивлением замедлить грузинское наступление. Централизованное управление осетинскими отрядами нарушилось, поэтому ополченцы воевали как придется, некоторые стреляли по наступающим прямо из окон собственных домов. Наиболее сильной группой ополченцев командовал Анатолий Баранкевич. Она действовала в районе штаба смешанных миротворческих частей. В два часа пополудни на его позиции вышла техника грузинского отдельного танкового батальона. О том, что произошло дальше, рассказал сам полковник:
Потом я собрал ребят, вышли из штаба. Уже слышен был рев двигателей танков с привокзальной площади… Ну, я решил, надо прикрыть подходы к миротворческому городку. Начали мы занимать дома рядом со штабом, ближайшие перекрестки блокировать. Ребята метались, не знали, что делать. Была не то чтобы паника, была неорганизованность. Верховный уехал, никого не оставил, председатель КГБ остался у миротворцев. Куда делся глава МВД, я не знаю. Я его увидел только 10 числа. Ну и тут выезжают эти два танка. Ребята по этажам сидят, все притихли. У меня гранатомет был, я его себе сразу оставил, потому что частенько с ним воевал раньше и две гранаты к нему. Мне надо было показать ребятам, что можно воевать даже с теми боеприпасами, которые у нас есть. В общем, по первому танку, который выехал, я попал. Вышел на дорогу перед танком. У него башня вправо повернута была, выстрела по мне он произвести не мог. Я выстрелил и попал. И сразу увидел, что он резко остановился. Думаю, сейчас пушку повернет. Забежал в подъезд, взрыв. Выбегаю — куски башни только остались. Смотрю, и второй танк, шедший следом за этим, горит. Из третьего танка экипаж выскочил, но там уже ребята мои разобрались. Тут уже боевой дух поднялся у ребят. Танки уже горели и в других местах. Из соседних домов стали выходить парни с оружием, мы организовались и пошли на Октябрьскую. Там я подбил еще один «Скорпион» грузинский. Они прямо перед нами проскочили, не заметили нас. Потом обратно едут, я прицелился, выстрелил и попал прямо в середину. 8 числа мы полностью очистили город. К вечеру город был чистый. Под типографией организовали новый командный пункт. Еще когда я был министром обороны, я там делал командный пункт запасной, но его после моего ухода бросили, не доделали. Подохожу туда, а там наш председатель парламента Знаур Николаевич Гассиев с женой. Я ему говорю: есть возможность вас эвакуировать в Джаву, давайте. На что он мне говорит: «Я уже старик, мне 84 года. Я училищ и военных академий не заканчивал, толку от меня как от бойца тоже мало, но если ребята будут знать, что я здесь, им будет спокойнее и лучше, поэтому я остаюсь». Настоящий подвиг это его, в отличие от президента. Он не убежал, а остался на месте. И вот он со слезами мне об этом сказал. Ну, мы с ним обнялись, тогда до конца будем стоять.
Грузинские танки по неясным причинам остались без поддержки пехоты, и это стало приговором для них. Экипаж Т-72, подбитого Баранкевичем, во главе с лейтенантом Ромелашвили, до сих пор числится пропавшим без вести. Башня танка пролетела несколько десятков метров и врезалась в соседнее здание. Ее решили оставить в качестве памятника, и в Цхинвале до сих пор хранят обломки этой башни. Еще два танка были уничтожены бойцами той же группы. За день по всему городу осетины и русские сожгли еще около десятка танков и бронемашин.
Одновременно грузинскую армию постигла еще одна жестокая неудача. Западнее Цхинвала около Дубовой рощи расположился на отдых 42-й батальон 4-й бригады. Маскировкой солдаты пренебрегали, никаких укрытий не рыли. Когда над Цхинвалом появилась пара штурмовиков, солдаты решили, что это грузинские самолеты. Штурмовики прошли на малой высоте, а затем вернулись и сбросили бомбы. Буколический пейзаж мгновенно обратился в Преисподнюю: 22 грузинских бойца погибли на месте, еще несколько десятков — получили ранения и тяжелые ожоги. Поднялась паника, причем разбегающийся батальон бросил даже раненых и технику. Офицеры сели в автомобили и уехали, солдаты побрели через поля пешком. Группа, вернувшаяся в рощу за ранеными, сама попала в плен. Эти потери смешали все планы грузинских командиров и парализовали волю: грузинские отряды в беспорядке покинули Цхинвал.
Между тем неприятности только начинались. В середине дня русские развернули севернее города артиллерию и РСЗО. Батареи тут же открыли огонь по отрядам грузинской армии восточнее Цхинвала. В результате грузины сохранили блокаду миротворческого батальона, но штурм сорвался. Вошедшие в Осетию батальонные группы быстро разобрали между собой грузинские отряды, сдерживая их, а по грузинским артиллерийским позициям велся прицельный и эффективный огонь.
Наиболее тяжелым оставалось положение миротворцев. За день они понесли серьезные потери, погибли больше десяти человек. Гибель миротворцев, конечно, отрезала РФ путь назад. Однако в этот момент к окруженным еще предстояло пробиться, и было неясно, не появятся ли вскорости новые погибшие. Благодаря вмешательству ОБСЕ удалось договориться о вывозе тяжелораненых из лагеря батальона. 24 человека погрузились в единственный уцелевший «Урал», и хотя на выезде машину обстреляли из минометов, водитель благополучно довез раненых до наших авангардов, наступающих с севера. Судя по всему, именно эта история легла в основу легенды о том, как российские военные в открытом эфире умоляли грузин позволить вывезти раненых. Разрешение эвакуировать миротворцев — одновременно гуманный и рациональный жест: легко представить, что произошло бы с окруженными грузинами несколько дней спустя, если бы «Урал» не доехал.
В республику прибывали все новые части. За сутки русские нарастили группировку в Осетии до 3 тысяч человек — она все еще уступала неприятелю численно, но уже могла перейти к активным действиям. Марш шел не без накладок. Техника периодически ломалась. Часть машин попросту сбросили с обрывов, чтобы заглохшие БМП не перекрывали дорогу. Несколько машин в первые сутки войны пострадали от воздушных ударов грузинских ВВС (либо от «дружественного огня»). Однако предвоенные тренировки давали свои плоды: войска стремительно проникали через игольное ушко тоннеля на южную сторону.
Батальоны шли навстречу толпам беженцев. Когда начался первый обстрел, цхинвальцы попрятались в подвалы, а после того, как первые залпы стихли, тысячи людей попытались вырваться на север. Грузины обстреливали машины с беженцами на ведущей из Цхинвала Зарской дороге, видимо, просто пытаясь перекрыть движение любого транспорта.
Положение оставшихся в городе гражданских было не менее драматическим. Ополченцы отстреливались часто прямо из домов, и грузины, разумеется, стреляли в ответ на любой шорох. Плохая выучка солдат и буйство адреналина вели к тому, что солдаты постоянно палили в белый свет, причем не только из стрелкового оружия, но и из танков и БМП. Необстрелянные грузинские военные со страху просто дырявили огнем постройки со всеми, кто находился внутри. В больницах операции приходилось делать в подвале: красный крест никаких преимуществ не давал. При этом целенаправленные зверства случались сравнительно редко. Один из солдат, например, отпустил двусмысленную реплику, войдя в подвал, где прятались гражданские: «Теперь будете с нами жить, с грузинами, мирно жить будем. Миша нам сказал — женщин и детей не трогать. Нам приказано убивать только молодых парней. Мы так и делаем. Вам не о чем беспокоиться».
В селе Хетагурово произошла просто трагикомическая история: группа солдат изрешетила ворота жилого дома, и, войдя во двор, обнаружила на завалинке перепуганных и оглушенных старика со старухой. Изумленные вояки задали странный вопрос: «А что вы здесь делаете?!» — и получили естественный ответ: «Мы тут живем». Пораженные солдаты ретировались.
Вообще если оставить в стороне случаи этнических чисток, чаще всего гражданские гибнут на войне из-за низкой дисциплины и плохой выучки солдат. Артиллерист, способный промахнуться на полкилометра, нетрезвый водитель танка, пулеметчик, дошедший до нервного срыва, на практике не менее опасны, чем сознательные убийцы. Цхинвальские бои 8 августа блестяще продемонстрировали эту истину. К тому же часть вооружения грузин оказалась дефектной, и снаряды могли полететь совершенно не туда, куда были направлены. Залпы РСЗО несколько раз накрыли грузинские села вместо Цхинвала — из-за некачественных израильских боеприпасов, не имевших вдобавок механизмов самоликвидации: во время и вскоре после боёв множество мирных грузин подорвалось на не сработавших сразу «дружественных» снарядах. Один из таких несчастных пролежал дома четыре дня вообще без всякой помощи, пока его не обнаружили и не отвезли в полевой госпиталь наступающие русские.
Вопрос о том, почему грузины, изо всех сил обстреливая Цхинвал, не попытались сразу уничтожить Рокский тоннель, имеет очевидный ответ: было нечем. Тоннель охранялся, в том числе от ударов с воздуха, а прочность самой постройки такова, что для ее уничтожения требуется по крайней мере контроль над порталом: диверсант с рюкзаком динамита эту задачу выполнить не сможет. Интереснее вопрос о Гуфтинском мосте через реку Паца на той же дороге. Это мелкая речка, но как часто бывает на Кавказе, она протекает на дне крупного провала, и вывод из строя моста сильно осложнил бы жизнь русским и местному ополчению. Утром 8 числа мост и шедшую по нему русскую технику атаковали 4 Су-25, но успеха не добились: ни мост, ни колонна не потерпели урона. Грузинские «Грачи» тут же сбавили активность: над Осетией появились российские истребители. Однако мост не пытались повредить другим способом (от диверсантов до артиллерии), и это примечательно. В этом смысле грузины продемонстрировали странную непоследовательность. Кроме штурмовиков Гуфтинский мост пытались атаковать небольшие силы пехоты, но их отбросили после короткого боя, и на этом борьба за ключевую точку закончилась.
Каждый прошедший час снижал шансы на победу грузинских войск. В первую ночь и рано утром им противостояли осетинские ополченцы и несколько сот русских, усиленных авиацией. К вечеру на поле боя появились уже десятки танков и САУ, свежие силы прибывали и прибывали. К тому же с рассветом к пограничным с Грузией районам начали подтягиваться абхазы, а в саму Абхазию выступили части 7-й десантной дивизии. Вечером 8 числа БДК с десантом уже разгружались на абхазских берегах, а из Севастополя шла помощь в силах тяжких во главе с крейсером «Москва».
В Грузии с началом войны объявили мобилизацию резервистов, однако быстро нарастить силы наступающих за их счет было невозможно. Более внушительным аргументом могла стать 2-я пехотная бригада, переброшенная с абхазской границы. 4-я бригада понесла ощутимые потери, а многие ее солдаты были деморализованы картиной поражения и бегства 42-го батальона. Собственно, безумные СМС и интернет-посты «4-й бригады больше нет!» связаны именно с деморализацией уцелевших. Свежие силы должны были придать новый импульс забуксовавшему наступлению.
Характерно, что осетины и русские геройствовали на поле боя в отсутствие президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты: тот ночью на 8 число выехал в Джаву.
8-го в ООН дважды собирался Совет безопасности, но по причине споров между Россией и США никакого решения не принял. Хотя грузины возлагали огромные надежды на союзников, те по факту ограничились декларациями и призывами.
