Утром командир объявил, что появилась возможность в субботу культурно отдохнуть на горячих источниках, от каждой эскадрильи едут по 10 человек и 5 человек – от управления полка. Если все пройдет нормально, то заезд повторят и в воскресенье, чтобы охватить максимальное количество народа. Народ благодарно загудел. Началось составление списков, выяснение возможностей и подготовка к поездке. И вот наступила суббота. Машина была готова, возбужденные счастливцы толпились около места сбора. Командир полка, весьма умиротворенный, вышел из своего домика и пошел к машине. И тут его взгляд уперся в того самого оператора, которого он недавно наказал. Оператор стоял на перекрестке тропинок и о чем-то сосредоточенно размышлял. Командир внезапно даже для самого себя вдруг решил проявить чуткость:– Ну, о чем грустишь? Обиделся, наверное, за наказание? Не надо обижаться, провинился – получи. И в поездку, наверное, не взяли? Это поправимо! Я лично беру тебя с собой, иди, возьми вещи и в машину. Оператор – тоже человек!Ошарашенный такой командирской чуткостью, оператор молчал… Ну не говорить же командиру, что размышлял он о том, как эффективнее использовать две бутылки «Плиски», не привлекая внимания старших товарищей. Поэтому оператор доложил весьма кратко:– Товарищ полковник! Спасибо за заботу, но у меня нет обиды на справедливое наказание. И в Малки я даже не пытался поехать, думал поработать над собой, ну, в плане самосовершенствования. Считаю, что пока не достоин я таких развлечений, пусть едут лучшие.– Дело твое. Может, ты и прав… Машина с отдыхающими поехала в Малки, а оператор нашел своего правака и приступил к приведению в порядок нервов, расстроенных внезапным проявлением чуткости командиром полка. Заодно поинтересовался мнением более опытного товарища:– Слушай, Серега! Вот командир полка проявил ко мне чуткость и заботу… Это как понимать? Может, служба попрет?Серега знал командира полка на год больше, чем оператор. Выпив налитую «Плиску», он подумал и ответил:– Губы не раскатывай! Это вообще плохо, что он тебя запомнил. Наш командир горяч, но отходчив, но все-таки лучше ему в память не попадать. Сам подумай, где ты и где полковник? И вообще, эти командиры, они такие – всю ночь водку жрут, а по утрам их на чуткость тянет…Высказав свое мнение, Серега начал плавно заваливаться на кровать и заваливался до тех пор, пока не принял полностью горизонтальное положение. Устроившись поудобнее, закрывая глаза, Серега закончил свою мысль:– Ты бы поостерегся…Зря он это сказал. Вот чего не было у оператора, так это инстинкта военного самосохранения. Ну не боялся он начальства, таким уж вырос, и вместо того, чтобы обойти начальство, всегда пер на рожон. Вот и сейчас, услышав последние слова Сереги, опер сказал сам себе: «Ой, да чего его бояться, небось, не съест», – и задумался о дальнейшем плане выходного дня. Думал он недолго. А что тут думать, если самые достойные уже должны подъезжать к Малкам?
Суббота
В Малки
Вот там самое место оператору, которого командир полка лично пригласил. Вот и созрел план – надо ехать в Малки! Ну, если есть план, значит – его надо выполнять. Порывшись в сумке, найдя плавки (каждый летчик, собирающийся на Камчатку, берет с собой плавки) и засунув их в специальный карман для пистолета, опер пошел на большую дорогу, то есть на трассу.Эта трасса соединяла Питер и поселок Октябрьский, что на западе Камчатки, была стратегической для Камчатки, и машины по ней ездили довольно часто. Главное, определить правильное направление движения. Достав из кармана компас, который имеется у каждого летчика и штурмана как аварийное снаряжение, опер правильно определил, куда ему надо ехать, и встал на нужную обочину. Увидев приближающийся грузовик, опер не стал махать руками, как это сделали бы гражданские лица, а просто вышел на центр дороги и мрачно уставился на шофера. Шофер начал притормаживать, и тогда опер жестом показал ему место остановки. После остановки грузовика опер так же молча открыл дверку, сел в машину и подал команду:– Вперед!Шофер, немного ошалевший от вида этого сурового морского летчика, нажал на газ, машина поехала, и тут он решил уточнить обстановку:– Командир! Куда едем?– В Малки!– Мне немного не туда, я сверну, не доезжая…– Родина в опасности!– Понял, в Малки.– Если что, разбудишь, всю ночь не спал.– А что случилось?– Придет время – всем доведут.Озадачив шофера, опер закрыл глаза и погрузился в сладкую дрему, представляя, как он сейчас ляжет в горячую воду и будет рассматривать почти обнаженные женские тела, которых он не видел вот уже три недели.Проснулся он от того, что шофер бережно потряс его за плечо.– Командир, посмотри…– Сколько осталось ехать?– Километров пять, да открой глаза, это же ваши, наверное.Опер нехотя открыл глаза и посмотрел на дорогу. То, что он увидел, мгновенно привело его в хорошее настроение. А увидел он военную машину с разинутым капотом, военного водителя, недоуменно рассматривающего внутренности автомобиля, и колонну летчиков под предводительством командира полка, бредущую по направлению к Малкам. Тут шофер проявил инициативу:– Может, тормознем, машину посмотрю, помогу военному?– Не тормози, у нас другое задание.– А эти как?– Да как? Пешком пусть идут, если ума не хватило проверить машину перед выездом. Ничего, пункт сбора – Малки, для них пять километров – легкая прогулка, сам посмотри, какие хари отожрали.Быстро пролетели пять километров, и машина остановилась у входа на горячие источники. Опер похвалил шофера:– Молодец, быстро доехали. Разрешаю действовать по личному плану.– Да вы не сомневайтесь, мы, если что, завсегда…– Родина вас не забудет!Попрощавшись с шофером, опер огляделся. Ну, в принципе, он и не ожидал увидеть здесь сочинскую Ривьеру, поэтому и не расстроился, обнаружив примитивные купальни, раздевалку и самое главное – ларек. Купив бутылку «Плиски», переодевшись, опер нашел место погорячее, погрузился в это место по грудь, отхлебнул немного из бутылки и начал разглядывать окружающих его людей. Да, вокруг были люди, не военные, а обычные люди, а некоторые из них были женщинами и радовали глаза опера своей открытостью и даже полуголостью. И поднялось настроение у опера до невиданных высот, и не только настроение поднялось, но и то, что должно подниматься у молодого офицера при виде полуголых женщин. Еще немного отхлебнув из бутылки, опер прикрыл глаза и размечтался… В суровую действительность его вернул до боли знакомый голос командира полка, причем этот голос звучал очень громко:– Кто? Почему? Как он тут оказался? Кто разрешил? Мы там машину толкаем, пешком идем, а он тут разлагается!!!Открыв глаза, опер увидел толпу своих командиров и начальников, с изможденным видом стоявших у края купальни, и командира полка, который тыкал в него пальцем и что-то продолжал кричать, задыхаясь от негодования. Подождав, пока иссяк запал у командира полка, машинально отхлебнув из бутылки, чем вызвал у командира нервный тик, опер вступил в разговор:– Меня на машине привезли, тут отзывчивые люди, каждый готов помочь морскому летчику. А чего вы кричите, товарищ полковник? Вы же сами меня пригласили на горячие источники, вот я и приехал.– Вот и надо было ехать со всеми, когда я, командир полка, тебя приглашал! А не самому в одиночку по всей Камчатке шарахаться!Из-за спины командира вылез замполит эскадрильи и тут же наябедничал:– Так он еще и пьет, товарищ командир, ничего святого…– А в чем дело? В полку объявлен выходной день, имею право и выпить – чай не срочная служба.Командир полка покраснел, скрипнул зубами, открыл рот пошире и заорал:– За самовольное покидание гарнизона – пять суток ареста! Комэска! Под личный контроль! Не выпускать его из виду, а то он и в Питер может уехать, у него же выходной день. Обратно едет с нами, когда машину починят.– Есть пять суток ареста! Товарищ полковник! Разрешите убыть в гарнизон самостоятельно, может, вашу машину не скоро починят, а чего мне тут торчать, настроение уже не то…– Комэска! Он ничего не понял! Никуда его не отпускать! Едет с нами, под твоим контролем! Уберите его с моих глаз долой…Военную машину починили, и опер убыл в гарнизон вместе со всеми. Командир полка отменил встречу с женщинами-рыбачками, возможно, побоялся, что потом не соберет личный состав. В принципе, ничего страшного не случилось, план был выполнен – горячие источники, женщины, правда, только вприглядку, но какой-то осадочек в душе оператора остался. Подходил к концу срок, отмеренный командованием авиации ТОФ нашему полку для освоения нового аэродрома. Освоение показало, что аэродром не пригоден для постоянной эксплуатации, построен на болоте, «подушка» под полосой мала, и плиты «плавают», после массовых посадок самолетов плиты приподнимаются, образуя неприемлемые стыки. Но как запасной или оперативный аэродром он может использоваться, так что огромные деньжищи не все были выкинуты на ветер.
Молодая картошка
Народ устал. Все хорошо в меру, уже ни рыба, ни «Плиска» души не грели, народ все больше валялся по камерам, тупо разглядывая потолок или сетку койки второго яруса. Замполиты усилили тотальный контроль за личным составом, как бы чего не вышло… Замполит шел по бараку, чутко прислушиваясь к разговорам, доносящимся из-за каждой двери. Ничего особенного он услышать не мог, народу было лень даже разговаривать. Но вот чуткий нос замполита, давно привыкший к постоянному запаху разлагающихся рыбьих внутренностей, уловил какой-то свежий, давно забытый аромат. Замполит пошел на запах и остановился у двери камеры, где гнездились прапорщики эскадрильи. Немного постояв у двери, принюхавшись и ничего не поняв, замполит резко распахнул дверь и увидел накрытый стол и прапорщиков, что-то живо поедающих. По комнате расплывался давно забытый аромат отварной молодой картошки. Сглотнув набежавшую слюну, замполит приступил к расследованию:– Что это такое?– А что? Скромный ужин – молодая картошка, зелень, рыбка, икорка, хлебушек.– Вот я и спрашиваю – что это?– Это – молодая картошка.– Откуда?! Нам в столовой дают только какую-то консервированную гадость для подводников, откуда у вас молодая картошка?– Да с поля, откуда еще?– С какого, блин, поля? Где тут, на Камчатке, вы нашли картофельное поле?– Да есть здесь поле, есть, сами случайно нашли вчера. На той стороне полосы, где никто не ходит, огромное поле картошки. Мы тут поинтересовались, оказалось, здесь какой-то их камчатский колхоз картошку вырастил, нормально удалась, мелковата, правда, зато много. Да вы присаживайтесь к столу, покушайте картохи, отвыкли, небось. У нас и к картохе кое-что есть.Замполита не пришлось долго уговаривать, отодвинув прапорщиков, он присел к столу, поел картошки, икорки, запил «кое-чем» и сыто откинулся от стола. В голову пришла мысль, которую он тут же начал формулировать вслух:– Поле, говорите… Мелковата, но много… Это хорошо.– Ну да, жалко только к концу срока обнаружили, да она только вызрела.– Ну вот что ребята. Я не буду раздувать дело о воровстве народной картошки…– Народная… Да мы – армия народа, значит – и наша!– Не перебивай! Дело я раздувать не буду, а вы накопайте мешочек да принесите мне в комнату, домой отвезу, пусть жена знает, какой я добытчик.– Да какой мешочек? Откуда у нас мешочек возьмется?– Вот всему вас учить надо. Правильно говорят, замполит – отец родной. А где воинская смекалка? Посмотрите, сколько вокруг всяких ненужных матрацев валяется. Вот вы матрац распорите с одной стороны, ненужную начинку выкиньте, и получится прекрасный мешочек.– Мешочек? Да его и не поднять будет, если картошкой набить.– А не надо надрываться, вдвоем несите. Ну ладно, я пошел, а вы занимайтесь тут. Да, и не распространяйтесь про картошку, а то народ у нас ушлый…
Перелет
Пришел день перелета. Все самолеты полка запустились и начали медленно выруливать по магистральной рулежке вслед за самолетом командира полка. Убедившись, что все готовы к взлету, командир полка начал выруливать на полосу. Внезапно на рулежную дорожку, прямо перед самолетом командира, выскочил какой-то задрипанный «газон», оттуда выскочил лохматый мужик и начал что-то кричать, размахивать руками и даже показывать неприличные жесты. Командир доложил руководителю полетов:– «Раскат», тут какой-то пьяный ездит по рулежке, рулить мешает, сейчас перед моим самолетом пляшет.– 901-й, это не пьяный, это их председатель колхоза, сейчас местный командир приедет, Вам надо с ними пообщаться, а то – все пропало…– Какого еще колхоза? Уберите посторонних с аэродрома, взлетать пора.– 901-й! Вам очень надо с ними поговорить, повторяю – очень надо!Разозленный командир полка вылез из всех ремней, которыми был привязан к парашюту и катапульте и, не снимая шлемофона, вышел из самолета. К нему тут же подскочил гражданский мужик и начал что-то орать, но из-за рева двигателей ничего не было слышно. Приехал командир авиакомендатуры, все отошли от самолетов, и началось выяснение отношений:– Ты что, мужик, совсем охренел, под самолет бросаешься?– Да это вы все тут охренели, сволочи, целое поле экспериментальной картошки выкопали, гады!– Какая картошка? Кто выкопал? Откуда?– Да вон, за полосой, там у нас огромное поле картошки было, хорошо уродилась, еще вчера утром все было в порядке, сегодня приехал – нет картошки, ну совсем нет. А тут и вы улетаете, ясное дело, ваши орлы и выкопали, суки! Я в крайком доложу!– Первый раз слышу о картошке. Постой здесь, подожди.Командир отвел коменданта в сторону, и начал разбираться в обстановке:– Рассказывай.– Да так и было. Мы вам про картошку не говорили, она за полосой, её не видно. Колхоз долго учился картошку выращивать, в этом году все уродилось. Видимо, ваши орлы картошку нашли и выкопали перед перелетом.– Ну точно, наши уроды… Что делать будем?– Будем договариваться.Позвали председателя и начали переговоры:– А чего ты так за картошку переживаешь? Что там такого ценного? В прошлом году не уродилась, значит – и в этом же году может не уродиться?– Могла и не уродиться, но ведь уродилась! Обидно!– Что тебе надо вместо картошки?– Вместо картошки? Ну, топливо, стройматериалы…– Ты особо-то не мечтай, давай реально – керосин дадим, немного стройматериалов, ну и по мелочи, а ты списываешь картошку на неурожай. Договорились? Комендант, дай ему половину всего, чего попросит, запишешь на мой полк, и убери его с рулежки, нам уже давно пора взлетать.Вот так и закончилось наше первое пребывание на аэродроме Ленино. Мы еще несколько раз там бывали, но рассказывать не буду – ничего нового не происходило. Да, командир полка после прилета на материк про картошку ничего не сказал – не стал напрягать народ лишний раз.
