Нет, нашей героине, уже знакомой читателям тётке Лиде (Азов – это наше море, а эти мрази – они из «Азiва»
), не довелось покидать свой город и даже свою квартиру. Выбитое окно на кухне не в счёт, хотя пришлось вызывать сапёров, уже русских, чтобы убрали обгорелую железяку, похожую или на кассету, или на неразорвавшийся снаряд. О «возвращении» заговорила она сама – о возвращении её города к нормальной жизни, точнее – о первых шагах на этом нелёгком пути. Авторы, оба – её дальняя родня, ещё в прошлой публикации намеренно изменили её имя, на всякий случай, мало ли что. Не будем называть ни район, ни улицу, главное – что далеко от «Азовстали» и завода имени Ильича. Тётя Лида позвонила по «Скайпу» на прошлой неделе. Местные умельцы что-то там похимичили в шахте лифта и дали людям связь. Понятное дело, лифт в этой чудом уцелевшей семиэтажке не работает уже с начала марта – когда русские пошли на штурм. Женщине, которой уже далеко за семьдесят, живущей на самом верху, тот ещё подарок. Впрочем, куда хуже оказалось отключение канализации, когда в опустевшем доме слить нечистоты можно было, да и сейчас получается только там, где оставались люди. А остались немногие. Все те, кто перебрался в отжатый у Донбасса Мариуполь, и восемь лет упорно избегали старого имени города – Жданов, теперь просто свалили. Кто куда, кому-то «повезло» оказаться в Германии, кому-то чуть меньше подфартило с Польшей, а кто-то прячется от русских ракет, и скрывает мужиков от укровских военкоматов где-то на Западе «незалежной». «Незалежной» от кого? От своих братьев, ну да ладно – не о том речь.Из Киева регулярно вещают, что в «оккупированном» москалями Мариуполе остались только наркоманы, мародёры, проститутки и сепары. Тётя Лида над этим посмеялась: а я-то кто? Родом она из российской глубинки, в Жданове обосновалась ещё в советское время, перебравшись сюда вместе с мужем-танкистом из ГДР. Группа советских войск в Германии, ГСВГ – многие наши читатели, надеемся, ещё помнят эту аббревиатуру, там ещё долгое время буква «О» – оккупационных, в середине была. Работала тётка не на танковом заводе, как дядя Толя, а в бюро переводов, где её блестящий немецкий очень пригодился. В Жданове-Мариуполе за три с лишним десятка лет похоронила супруга и рано ушедшего сына, отсюда выдавала замуж дочь, давно уехавшую в Россию. Вслед за ней тётя Лида перебираться отказалась, говоря – здесь мой дом и родные могилы, здесь и помру.Однако весной 2022 умирать она категорически отказалась. Так и рассказывала по «Скайпу», как стояла перед фотографиями родных, покойных и живых, словно перед иконами, и твердила сама себе: «Выживу»!И выжила, хотя полтора месяца была, как сама признаётся, реально на грани жизни и смерти. За грудиной болело почти нестерпимо. Не ела, почти не пила, впрочем, мужчины из числа соседей регулярно отпаивали её горячим вином. А запасы, которые наша практичная тётушка сделала между 24 февраля и 9 марта (это день начала чеченского штурма), пригодились в районе очень многим. Там ведь и мука была, и соль с сахаром, и мясо, и сало с крупами. Труднее всего оказалось, конечно, с водой, и не только питьевой, но и, простите за повтор – для канализации. Ещё одной напастью стал жуткий холод ближе к апрелю, когда ни о каком отоплении во фронтовом городе никто уже и не вспоминал, однако до того, чтобы сжигать мебель или книги, всё-таки не дошло. И так по городу слишком много настоящих дров было наломано – украми или орками, как называли тут многие русских и чеченцев, какая теперь разница. Кстати, как раз чеченцев сразу и все тут признали за своих, за русских. Ответ «Слава Богу, русские пришли!» на пронзительное гортанное «Аллах Акбар!» – это как раз про Мариуполь. Это чеченцы первыми прикатили в уцелевшие районы, и к тётке Лиде тоже, не какую-то там гуманитарку, а цистерны с чистой питьевой водой.
Тётя Лида
Теперь-то с водой в городе снова плохо. Всё, что в системах (или где там ещё) приходится тщательно проверять, мало ли какие гадости могли прийти в головы сбежавших хозяев «вiльного Марiуполя». Да и сети перебиты во многих местах, и по пригородным каналам артиллерией и ракетами обе стороны прошлись так, что копать не перекопать. На рынках и в уцелевших точках торговли пятилитровый баллон идёт по 50, а то и по 70 гривен, которые пока ещё свободно ходят в Мариуполе и стоят вдвое, а то и втрое дороже российского рубля.
Как всё начиналось?
А как всё начиналось, думаю, никто ещё не забыл. Мариуполь наши должны были взять чуть ли не сразу, многие в городе триколоры и красные знамёна Победы заготовили заранее. Не случилось, увы, «азiвцев» и прочую мразь где-то там, в московских штабах, по всему судя, здорово недооценили. Тогда тётя Лида написала одному из нас по «Скайпу»:
«Бомбили воинскую часть. Очень метким ударом. Говорят, что идёт уничтожение украинской военной инфраструктуры. Знакомые предлагали уехать с ними на машине на Западную Украину. Типа – убежать от войны.
Меня сначала затрясло. Стала бросать в пакет деньги, документы и трусы вперемежку с колбасой и яблоками. Потом поняла, что бежать некуда. Ивано-Франковск тоже обстреливали. Осталась дома. Буду просить Бога о помощи. Воды уже нет. Мобильная связь работает плохо».
Потом было 9 марта, и начался штурм, превратившийся в долгую и тяжёлую осаду, хотя какая там осада – наши прогрызали многослойную оборону, как бобры сосновые стволы. Упорно, не переставая, пока не добили гадов и не вынудили их сдаться в заводских подвалах. С того момента сколько-нибудь нормальной связи с нашей роднёй не было больше двух месяцев. Мы в России с трудом узнавали о тётке Лиде хоть что-то. Соседка, с огромным трудом выбравшаяся в Ростов, дала знать её дочери, что она жива и даже в своей квартире отсиживается. В подвалах прячется только в самом крайнем случае. Потом, ближе к лету и освобождению, кто-то уже из числа «оккупантов», передал фото тёткиной записки детям и внукам, где она сообщила о себе, что обязательно доживёт до встречи с ними. В эти же дни как-то уместилась и та жестокая болезнь, возможно, что и ковид, едва не скосивший тётку Лиду. Первое, что она попросила, придя в себя, был, как ни удивительно, просто лимон. А по-настоящему страшно ей было только при бомбёжках, как с той, так и с другой стороны, и тётя Лида больше всего не хочет, чтобы это повторилось.Её дом уцелел только потому, что те же соседские мужики, что отпаивали её вином, встали стеной, когда на крыше хотели обосноваться одетые в гражданку снайперы то ли из ВСУ, то ли из «Азiва». Да будь он проклят, раз за разом повторяет тетя Лида. Один из соседних домов, где жил кто-то из высокопоставленных милиционеров – тамошних, западенских, пустивший туда укровояк, ответным огнём был превращён если не в руины, то в решето – это точно.
Этот текст надо было писать сразу после того разговора по «Скайпу», но не шло, хоть стой, хоть падай. Надо было сразу сообщить, что вместо украинской пенсии, очень пристойной, тётка сейчас получает минимальные социальные 7 800 российских рублей. Ворчит, конечно, но не жалуется, даже отказалась «Репортажи из освобождённого города» за гонорары писать. Говорит, всё у неё есть, деньги на памятники родным не зря копила, и главное – голова работать не перестала. На Большую землю, теперь этот оборот здесь в ходу, наведаться тётя Лида готова, но жить будет у себя в Мариуполе. Дома!
