Пилотируемая космическая программа Советского Союза формировалась в результате взаимодействия ряда разнонаправленных факторов: интересов и реальных возможностей нескольких влиятельных групп и отдельных личностей, законов природы и объективных общественных процессов. Скупая, неоднозначная, часто искажённая, официальная информация не только порождала нелепые слухи, но и не позволяла советским гражданам понять даже общую логику развития пилотируемой космонавтики в стране.На самом же деле, советская космонавтика имела не только планирование на уровне проектов, но и практически сакральную сверхцель – полёт человека на Марс. Это была не конечная цель, а наоборот: Марс представлялся первой значительной целью и, как казалось, вполне реальной в ближайшем будущем.
Первопричина интереса к Марсу
В 1920–1930-е годы многие образованные люди считали существование цивилизации на Марсе почти очевидным (и очень вероятным – на Венере). Для активной части технической и научной интеллигенции тех лет был характерен революционный энтузиазм, подпитываемый стремительными социальными преобразованиями, ощущением свободы творчества и скорого«освобождения всего человечества».Интерес к внеземным цивилизациям у советских людей дополнительно подогревался предвкушением обмена социальным опытом: более развитая цивилизация привлекала тем, что «у них наверняка уже построен коммунизм», а менее развитая – нуждалась в «импорте революции» от «первого в мире государства рабочих и крестьян».Основоположник теоретической космонавтики провинциальный школьный учитель К. Э. Циолковский вдохновил своими работами инженеров и учёных, которые в начале 1930-х годов создали при Осоавиахиме ЛенГИРД и МосГИРД и начали разработку первых в стране экспериментальных ракет на жидком топливе.Молодой гениальный инженер Валентин Глушко, также увлечённый идеей «межпланетных сообщений», начал свою работу в Газодинамической лаборатории (ГДЛ) в 1929 году именно с изобретённого им «космического» электрического ракетного двигателя (ЭРД), поскольку пришёл к выводу, что предлагаемый Циолковским жидкостный ракетный двигатель (ЖРД), не годится для межпланетных путешествий.Первый руководитель московского ГИРДа, знаменитый Фридрих Цандер, жил под лозунгом «Вперёд на Марс!», энергично стремясь заразить им как можно больше людей.
Единство и борьба интересов обороны и мирного космоса
В довоенный период государство интересовалось только военным применением ракетной техники, поскольку громадное количество весьма ограниченных ресурсов молодого советского государства требовалось на создание материальной базы для отражения грядущей империалистической агрессии.Официальными задачами ГИРДов было создание ракетных боевых самолётов, крылатых ракет и других видов ракетного вооружения. Ленинградская ГДЛ вообще находилась в структуре РККА и до прихода туда Глушко занималась разработкой боевых твердотопливных ракет (или реактивных снарядов).В 1933 году в Москве был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ, позже – НИИ-3), объединивший силы обоих ГИРДов и ГДЛ. Целью была концентрация всех ракетных разработок в одном месте с единым планированием и под контролем государства (прежде всего – РККА).Лидер советской ракетной программы Сергей Королёв и его соратники хотели как можно скорее начать создавать технику для пилотируемых межпланетных полётов (прежде всего – к Марсу), но и после победы над гитлеровской Германией были вынуждены заниматься разработкой ракетно-ядерного оружия и космических средств военного назначения.Но было бы большой ошибкой считать, что они делали это по принуждению, в душе будучи едва ли не пацифистами. На самом деле эти люди были истинными гражданами своей страны и прекрасно понимали масштабы внешней угрозы и значение работ над новым оружием. Вместе с тем Королёв был очень практичным человеком и не стал ждать наступления лучших времён: в 1940–1950-х годах он стремился максимально использовать военную ракетную технику (баллистические ракеты Р-1, Р-2, Р-7) для первых шагов человека в космос. Сначала это были полёты собак на баллистических ракетах, потом – запуски первых спутников и автоматических межпланетных аппаратов, наконец, полёты людей на простых одноразовых кораблях-спутниках типа «Восток».Такой подход не требовал больших затрат и значительно облегчал получение согласия на проведение первых космических экспериментов. К тому же вполне можно было заявлять, что пилотируемые космические полёты имеют военное значение. Так, первый корабль-спутник «Восток» предлагалось использовать в качестве пилотируемого спутника фоторазведки. Это предложение не прошло, но в 1962 году был создан его беспилотный вариант «Зенит», который в нескольких модификациях применялся более трёх десятилетий.
Несостоявшийся штурм планет
Ещё в 1950-х годах Королёв стал обдумывать планы создания сверхтяжёлых ракет-носителей серии «Н» («Наука») для доставки на околоземную орбиту частей будущего межпланетного корабля. Н-1 должна была стать первой в СССР чисто мирной ракетой-носителем.В 1959 году в его ОКБ-1 началась проработка вариантов марсианского корабля для полёта и возвращения космонавтов, как с высадкой на поверхность, так и без оной. Бывший соратник Королёва Б. Е. Черток утверждает, что никто из них в то время не сомневался, что полёты людей на другие планеты и создание там научных станций произойдут ещё в XX веке.В 1960 году принимается секретное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в котором одобряется подготовленное Королёвым решение о создании техники для полётов человека к другим планетам в течение семи лет! Исходя из оптимальных астрономических условий, была выбрана точная дата старта к Марсу: 8 июня 1971 года. Полёт должен был длиться три года.Кроме разработки ракет-носителей и межпланетных кораблей, выполнялся большой объём работ по созданию систем жизнеобеспечения (включая замкнутые биологические и биохимические процессы) и исследованию психики при длительном нахождении нескольких человек в замкнутом пространстве.После первых же космических успехов добавился побочный аргумент в пользу космических полётов – пропагандистская составляющая, которую тогдашнее советское руководство использовало на полную катушку. Это повлекло за собой ещё один стимул для советской космонавтики – принцип межгосударственного (и межидеологического!) соперничества. Но он имел свои отрицательные стороны и, прежде всего, ограничивал самостоятельное планирование, требуя постоянно следить за соперником, стремясь никогда не быть на позорном втором месте. Это обстоятельство сыграло против полёта на Марс, когда в 1964 году Н. С. Хрущёв на фоне реализуемой программы «Аполлон» принял решение «Луну американцам не отдавать!» Было выпущено соответствующее постановление правительства, которое предусматривало облет Луны космонавтами в 1967 году и посадку с выходом на поверхность в сентябре 1968 года.Вступление Советского Союза в лунную гонку означало остановку марсианской программы. Но в рамках лунной программы Королёв хотя бы мог продолжать работу над Н-1. Однако государство выделяло недостаточно денег для соблюдения заданных сроков. Это усугублялось плохой организацией работ со стороны правительства и распылением внимания и финансовых средств: для облёта Луны и для посадки на Луну существовали разные, почти не связанные проекты, при этом, кроме королёвского ОКБ, аналогичными исследованиями для подстраховки занимались конторы М. К. Янгеля и В. Н. Челомея.Возникла известная проблема с двигателями ракеты Н-1. На первой и второй ступенях Королёв собирался применять кислород и керосин. Но главный разработчик мощных ЖРД В. П. Глушко настаивал на применении высокотоксичных самовоспламеняемых компонентов топлива, справедливо считая, что это снизит технический риск и сократит сроки создания ракеты. К тому же он считал ошибкой использование на первой ступени большого числа (30 штук) однокамерных ЖРД с тягой около 150 тс и вообще имел своё, принципиально другое, видение архитектуры сверхтяжёлой ракеты. В связи с этим Королёв выбрал разработчиком двигателей не Глушко, а создателя авиационных двигателей Н. Д. Кузнецова, не имевшего опыта разработки ЖРД. Эта коллизия задержала проект на несколько лет.В 1966 году Королёв внезапно умер, оставив отечественную космонавтику без достаточно авторитетного и напористого руководителя.Комплекс всех факторов предсказуемо привёл к провалу лунной программы. Лётные испытания ракеты Н-1 начались только 21 февраля 1969 года. До конца 1972 года было выполнено четыре пуска, все они закончились аварией при работе первой ступени. В 1969 году был констатирован проигрыш СССР в лунной гонке. В том же году с целью восстановления лидерства правительство вновь обратилось к марсианской программе. По приказу министра общего машиностроения началась разработка проекта «Аэлита».Предполагалось, что длительное нахождение людей в космосе пока будет отрабатываться на орбитальных станциях, «Алмаз» и «ДОС», которые создавались в ОКБ-52 и ОКБ-1 и запускались в 1970-х годах под именами «Салют-1» – «Салют-5». Однако проект «Аэлита» был завершен ещё на стадии проработки вариантов вместе с закрытием в 1974 году проекта Н-1.В том же 1974 году Глушко возглавил НПО «Энергия», образованное в результате объединения королёвской и глушковской фирм. Он сразу же предложил свою концепцию сверхтяжёлой ракеты «Вулкан», которая через 17 лет реализовалась под именем «Энергия». Получить государственное финансирование помогла интеграция этой ракеты в проект «Буран», который был задуман как наш ответ «Шаттлу». Глушко был не согласен с концепцией орбитальных кораблей типа «Спейс Шаттл» и имел свои предложения на этот счёт. Но пошёл на компромисс, рассчитывая получить сверхтяжёлый носитель, который станет основой материальной базы для полётов на Луну и Марс.Значительная часть работ, проводимых в 1970–1990-х годах на советских орбитальных станциях «Салют» и «Мир», была направлена на обживание космоса человеком в длительных полётах, что имело практический смысл только для подготовки полётов к другим планетам. Важно отметить, что уже в 1970-х годах полученные результаты беспилотных исследований Марса и Венеры практически не оставили шансов найти там более-менее сложные формы жизни. Конечно, это очень снизило интерес к этим планетам, как в обществе, так и среди создателей космической техники.Тем не менее в середине 1980-х годов в связи с готовностью сверхтяжёлой ракеты в НПО «Энергия» в инициативном порядке активизировались работы по марсианской экспедиции. Но грянувшаяся перестройка и последующие события перевели планы полётов людей на Марс в разряд принципиально неосуществимых.
Заключение
Запредельный энтузиазм первых десятилетий советской космонавтики был основан на эмоционально заряженном стремлении к другим мирам, которые будоражили воображение и обещали расширение представлений о Вселенной и самих себе.Этот энтузиазм позволил советским инженерам и учёным преодолеть огромные трудности и первыми в мире шагнуть в космос. Но задачи полётов на другие планеты оказались значительно сложнее, чем представляли себе энтузиасты-первопроходцы, которым пришлось столкнуться с комплексом серьёзнейших технических, политических и экономических проблем. Эти проблемы не смогли быть преодолены на данном уровне развития цивилизации.К тому же планеты земной группы, оказавшись безжизненными, стали выглядеть уже не столь привлекательно, и космический энтузиазм стал постепенно угасать.
Человечество в погоне за светом и пространством сначала робко проникает за пределы атмосферы, а затем завоюет всё околосолнечное пространство…
Этот известный прогноз Циолковского пока сбылся только наполовину: человечество проникло за пределы атмосферы, но пока не готово двигаться дальше. По сути, сегодня оно переживает кризис смыслов пилотируемой космонавтики и балансирует на грани её сворачивания.
0
