«Моя бабушка НЕ ​​для этого сбежала из Советского Союза!»

Сегодня в рубрике "Пора валить иэ ЭТОЙ СТРАНЫ" очередной плач Ярославны от евреев-эмигрантов из СССР уехавших в США на ПМЖ.

Я уехала из СССР в Америку. Теперь я чувствую, что мне не стоило заморачиваться

Я верила в американские свободы - но теперь я вижу, что страна, в которую я эмигрировала, превращается в недемократическую, коррумпированную страну неравенства (с) Margarita Gokun Silver

На днях моя дочь при «Моя бабушка НЕ ​​для этого сбежала из Советского Союза!» слала мне скриншот сообщения в Instagram. Взято с одного из аккаунтов, где высмеиваются люди выросшие в семьях советской диаспоры, в сообщение была вставлена фотография протестующего с плакатом: «Моя бабушка НЕ ​​для этого сбежала из Советского Союза!» Я могу его понять.

Я приехала в Соединенные Штаты в мае 1990 года, примерно через два с половиной года после того, как впервые подняла тему эмиграции в разговоре с родителями на нашей маленькой московской кухне. Мой отец немедленно ответил «нет», и весь следующий год я потратила убеждая его и мать, что уехать из Советского Союза не только необходимо, но и срочно. После того, как три года назад началась гласность, из всех разрешенных правительством щелей на белый свет полез антисемитизм. Внезапно наделенные свободой слова, антисемиты всех конфессий свободно извергали свой фанатизм, не встречая никаких препятствий ни со стороны редакции, ни со стороны старого доброго советского цензурного приличия. Несколько раз по Москве распространялись слухи о надвигающихся погромах, и мы провели несколько вечеров, молча сидя в затемненной квартире, надеясь, что наши соседи не укажут на нашу дверь, если эти погромы дойдут до нашего квартала.

Для моих родителей - двух инженеров, чья карьера прочно коренилась в советской экономике - переход в неизведанное было особенно страшным. У них были очень реальные опасения относительно того, смогут ли они построить новую жизнь в чужой стране, с чужой культурой, разговаривая на чужом языке. Но для меня эмиграция была многообещающей. Будучи студенткой, у которой за плечами был едва-едва год обучения в университете, я не видела - не могла видеть своё будущее в стране, где институционализированный антисемитизм определял жизнь евреев на протяжении поколений.

Мои бабушка и дедушка согласились со мной. Моя бабушка, врач во время печально известного «Дела врачей» 1953 года, не могла дождаться, чтобы упаковать чемодан; мой дед, травмированный не очень-то давним периодом поисков работы, во время которого двери закрывались перед его лицом из-за еврейских квот, присоединился ко мне в лоббировании моих родителей. И они, и я хотели жить в стране, где быть евреем не сопряжено со страхом и невероятно низкими потолками.

В те дни мы думали о Соединенных Штатах как о стране возможностей. Конечно, некоторые из причин, по которым мы эмигрировали, были экономическими - кто бы не захотел никогда больше не видеть новую очередь за маслом или туалетной бумагой? - но в основном мы жаждали потенциала. Мы думали, что если мы будем усердно работать, если мы отдадим все, что у нас есть, мы сможем чего-то добиться. Идея такого равенства, такого рода меритократии была безопасна - вам не нужно быть членом Политбюро, чтобы иметь достойную жизнь. Эмигрируя в Америку, мы хотели не только избежать ядовитого русского антисемитизма, но и попытаться воплотить Американскую мечту.

Мы начинали, как большинство советских евреев - с продуктовых талонов, с Medicaid и во власти американского рынка труда, который с подозрением смотрел на людей с сильным акцентом, которые только что прибыли из того, что раньше было врагом номер один. Но ситуация улучшилась, и - в некоторых случаях благодаря удаче, в других - благодаря потеплению межгосударственных отношений после распада СССР и, скорее всего, благодаря нашей белой коже - нам это удалось. Мои родители нашли профессиональную работу, и я смогла закончить бакалавриат, который я начала в Москве, и продолжить обучение в магистратуре. Казалось, что безопасность, благополучие и равенство, к которым мы стремились, когда мы решили эмигрировать в США, стали реальностью.

Через год после окончания учебы, я, по работе, уехала за границу. Следующие два десятилетия я жила вдали от США, в основном в странах с сильными системами социальной защиты. На протяжении многих лет, беседуя с американскими друзьями, я слышал о банкротствах в медицине, о резком росте стоимости обучения, об их постколомбиновом страхе отправлять своих детей в школу. Мои родители спрашивали меня, когда я собирался вернуться в США - страну, в которую я убедила их иммигрировать, - и я отвечала, что, как бы я ни хотела, чтобы моя дочь росла рядом с ее бабушкой и дедушкой, я бы предпочла отправить ее в школу, где ей не нужно было проходить регулярные тренировки по стрельбе.

И была еще одна вещь, которая меня очень беспокоила: коррупция по-русски, кажется, пустила глубокие корни в США. Благодаря лоббистам и их главному достижению - решению Верховного суда по делу Citizens United [против Федеральной избирательной комиссии*] большие деньги влияли на результаты выборов, а клептократия в русском стиле, зародившаяся в 1990-х годах и усиленная путинизмом, стала такой же распространенной в Вашингтоне, как и отмытые инвестиции российских магнатов в пляжных кондоминиумах Майами и подставных компаниях Reno. Политики, поддерживаемые темными деньгами, принимали налоговые законы в интересах своих жертвователей, отказываясь повышать минимальную заработную плату, а военно-промышленно-тюремный комплекс перенаправлял государственные средства в карманы тех, кто отвернулся, и жертвовал их послушным членам Конгресса. Благодаря налоговым лазейкам, которые пошли на пользу богатым, доходы богатых и экономическое неравенство в США выросли до уровней намного превышающих другие страны G7, приблизившись к уровням олигархической России.

Если это жадное стремление к власти и богатству звучало ещё не совсем уж по-путински, то трампизм усилил наступление на демократию, открыто преследуя политических оппонентов, сближаясь с автократами и распространяя ложь о выборах 2020 года с мастерством, которое дало бы обоим - Политбюро и сегодняшней кремлевской пропагандистской машине законный повод гордиться собой. Постоянное искажение фактов - долгое время прерогатива как советского, так и российского правительств - казалось, стало способом работы для многих американских политиков. И теперь, в ответ на попытки Путина остаться у власти на неопределенный срок, республиканские трамписты во многих штатах начали наращивать усилия по ограничению голосования.

Возвращаясь к Instagram: пост собрал в комментариях свой обычный набор теоретиков заговора, людей, для которых термин «сеть социальной защиты» эквивалентен социализму, который, в свою очередь приравнивается к сталинским лагерям. Понятно, что бабушки вызывают сильную реакцию по обе стороны политического раскола, но для меня было ясно одно: США, похоже, больше не являются той страной возможностей, которую я боготворила как кандидат в иммигранты. И не только годы, проведенные вдали от берегов Америки в странах с сетями социальной защиты и строгими законами о контроле над оружием, заставили меня осознать это - это также была смерть того безопасного будущего, о котором я мечтала. Америка больше не представлялась мне стабильным местом, стабильным достаточно чтобы пустить здесь корни.

Сегодняшняя Америка, похоже, идет в направлении обеспечения безопасности, защиты и равенства, к которым мы стремились, лишь немногим избранным. В наши дни она все больше и больше похожа на преемницу страны, из которой бежали та бабушка и моя семья.

*Citizens United против Федеральной избирательной комиссии* - решение Верховного суда по этому делу фактически позволило профсоюзам и корпорациям тратить деньги на предвыборную кампанию и напрямую выступать за избрание или поражение кандидатов. (примечание переводчика, perevodika.ru)

http://perevodika.ru/articles/1211370.html - цинк

Чудесный персонаж - боялась погромов в Москве, которых не было. Уговорила родственников уехать в США, а сама жить в США не стала.А потом почитала новости в интернете, поговорила с друзьями и решила, что все это не то, чего она хотела.