Начало англо-бурской войны 1899–1902 гг.

В прошлый раз наш рассказ о предыстории второй англо-бурской войны 1899–1902 гг. остановился на том, что в Южной Африке нашли ещё и золото. И соответственно туда хлынул поток иностранцев, которые начали делать на этом золоте бизнес. Кто-то его рыл, кто-то наблюдал как роют, кто-то их охранял, а какие-то умные люди продавали золотоискателям крепкие штаны и выпивку. Так было в США, так было в Австралии и так стало и на Юге Африки с одним только лишь важным исключением. И в США, и в Австралии золотоносными землями владели аборигены, находившиеся на невысоком уровне развития и к тому же еще и «цветные». В Африке таких «цветных» тоже хватало, вот только земли в районах золотодобычи и рядом с ними принадлежали белым. И не просто белым, а белым фермерам, имевшим свою государственность. Нехорошо говорить, что они были «тупые крестьяне». Но то, что они были привержены своему образу жизни и не хотели его изменять – это сто процентов. Бог на небе, земля под ногами, воля в корале… Что ещё нужно человеку для счастья?!

И они совершили огромную ошибку, когда позволили иностранцам, или ойтландерам по-голландски (уитлендерам по-английски), сначала взять в свои руки всю золотодобычу, а затем и промышленность, и торговлю в Трансваале, а буры, как и раньше, сидели себе на фермах, занимались земледелием и разводили скот. Но при этом бурам в лице правительства Южно-Африканской республики хватило ума обложить ойтландеров большими налогами. Благодаря этому, бурское государство, которое до того едва сводило концы с концами, за какие-то 10 лет смогло в 11 с лишним раз поднять свои доходы. Причем тратить их особо было и не на что…И вышло так, что уже к 1899 году их численность в Трансваале выросла до 200 тыс. человек (причем британцев было 159 тыс., немцев – около 15 тыс., но были еще и «поздние» голландцы, и французы, словом, кого там только не было). Было подсчитано, что на 30 тыс. избирателей-буров в республике находилось от 60 до 70 тыс. ойтландеров, не имевших права голоса. То есть, по сути, «неграждан» этого государства. И они начали говорить о том, что неплохо бы и им получить здесь гражданские права, причем многие требовали этого уже «по праву рождения». Помимо этого, важным представлялись: отмена пятипроцентного налога на добычу золота (хоть мал золотник, да дорог!), уменьшение также таможенных сборов и, что очень важно для понимания ситуации: законодательно уравнивание английского языка с голландским. Ну, было ещё и требование разрешить всем, кто не исповедовал кальвинизм, занимать государственные должности. То есть это было требование свободы совести, что религиозно настроенными бурами воспринималось как самое настоящее святотатство. Разве не их вера самая правильная и чистая?!

Правда, не все иностранцы были настроены слишком уж воинственно. Многие предлагали мирный путь, но те, кто стоял за вооруженный путь решения всех этих проблем, начали действовать. И вышло так, что в 1895 году вооружённый отряд, который принадлежал частной британской компании – что-то вроде современной частной армии, в то время охранявшей прииски, заручившись пусть и негласной, но все равно поддержкой правительства Великобритании, во главе с доктором Джеймсоном (вот и считай после этого докторов самыми мирными людьми!), вошел в Трансвааль со стороны Родезии. Предлог был самый, так сказать, убедительный и самый гуманный: а именно – защита соотечественников от творимого над ними бесправия. Отряд доктора Джеймсона двинулся на Йоханнесбург и на какое-то время его захватил.

И поначалу они даже и сопротивления-то не встретили, но… затем всего через два дня к городу подошли бурские войска, и всех «освободителей» взяли в плен. А все потому, что жители города их не поддержали, не пожелали восставать и в их ряды не влились. Оказалось, что граждане Йоханнесбурга – народ законопослушный, и они считают, что защищать их должна родина-мать Великобритания, а не какой-то темный сброд.Однако провал этой операции показал Великобритании, что аннексировать золотодобывающие районы Южной Африки так просто не получится, а приведет к большой войне. А раз впереди замаячила война, то общественное мнение нужно было к ней сначала приготовить.Ну, а бурам был предъявлен целый пакет требований в пользу уитлендеров, и случилось нечто неожиданное: почти все они были удовлетворены. Но тем не менее Великобритания стала готовиться к войне. И в Трансваале тоже начали к ней готовиться и, прежде всего, закрепили заключённый несколько ранее союз с Оранжевой республикой. Рычагов давления на буров оставалось все меньше, поэтому 29 августа 1899 года британский министр по делам колоний Джозеф Чемберлен предъявил им новые требования, уже совершенно неприемлемые. И кончилось это все тем, что 2 сентября правительство Трансвааля предложение о возможном предоставлении избирательного права уитлендерам отозвало и вдобавок заявило о том, что сюзеренитета Великобритании их государство больше не признает!

В ответ британское правительство 8 сентября официально отказалось удовлетворить требование Трансвааля о предоставлении ему государственного суверенитета, при этом оно заявило, что оно готово согласиться на пятилетний испытательный срок для уитлендеров, которым таким образом предоставлялись хоть и временные, но избирательные права. Буры думали десять дней и 18 сентября опубликовали официальный ответ на британские предложения, и в нем все они решительно отвергались.9 октября Трансвааль сам предъявил ультиматум Великобритании, и в нём он требовал британские войска от границ республики отвести, все британские пополнения, прибывшие туда за последний год, из Южной Африки удалить, а те корабли, что на тот момент везли по морю новые контингенты, немедленно вернуть обратно. В ультиматуме было сказано, что если в течение сорока восьми часов ответа на него не последует, то правительство Трансвааля будет считать это объявлением войны. В свою очередь, британское правительство ответило, что, если условия таковы, то правительство Её Величества «считает невозможным их обсуждать».

А затем 12 октября бурские войска вошли на территории с Капской колонии на западе и колонии Наталь на востоке, и вот так и началась вторая англо-бурская война.Война, как известно, ведется оружием. Поэтому о нем также необходимо будет рассказать. Постоянных армий ни Трансвааль, ни Оранжевая республика не имели, если не считать артиллерийские подразделения, сравнительно немногочисленные. Свое оружие военнообязанные буры, как и сегодня швейцарцы, хранили у себя дома. Всех таких вот вооруженных граждан насчитывалось до 47 тысяч человек. Подразделения у буров назывались коммандо. Ну, а вооружены они были примерно следующим образом: во-первых, это были пятизарядные германские винтовки Маузера образца 1895 года, стрелявшие патронами 7×57 мм и, во-вторых – старые винтовки ещё первой англо-бурской войны – «Вестлей Ричардса» и «Мартини-Генри». Обе калибра 11,43 мм R (0,45 дюйма). Сколько всего в бурской армии было солдат – точно неизвестно, но, по оценкам самих буров, в декабре 1899 года их было около 28 тыс. Буры имели также неплохую артиллерию: 33 полевых пушки, включая 19 скорострельных, 20 тяжёлых пушек калибра 155-мм (пушка фирмы Крезо «Лонг Том») и 120-мм полевых гаубиц образца 1892 года фирмы Круппа. Кроме того, они имели 28 скорострельных 37-мм орудий QF 1 и 37 пулемётов системы Максима. То есть оружие они свободно приобретали по всей Европе: винтовки, пулеметы и автоматические пушки у англичан, винтовки Маузера и гаубицы соответственно в Германии, а мощные дальнобойные орудия – во Франции!

А вот британская армия в Южной Африке была откровенно слабее бурской: численность не более 28 тысяч человек, среди которых было множество новобранцев, служивших первый год, артиллерии у нее было мало и не было ничего похожего на пушки «Крезо». Винтовки у англичан тоже были магазинные – тут налицо был явный прогресс. Назывались они «Ли-Метфорд» образца 1888 года. Это название означало, что в ней совмещалась схема затвора и съемного магазина Джеймса Пэйриса Ли, и ствол, разработанный Уильямом Метфордом, который имел семь мелких неглубоких нарезов. Причем магазин её первоначально имел емкость 8 патронов калибра 7,7-мм, а впоследствии стал десятизарядным. Поскольку винтовка рассчитывалась под стрельбу патронами с дымным порохом, дальность её прицельного выстрела, как и начальная скорость пули – 620 м/сек, была относительно невелика – 730 м. Кроме того, когда из нее начали стрелять патронами с бездымным порохом, выяснилось, что ствол так сильно изнашивается уже после 5 тысяч выстрелов, что винтовка становится небоеспособной.

Поэтому ещё до начала войны в 1895 году её начали заменять винтовкой «Ли-Энфильд», во всем похожую на предыдущий образец, но имевшую ствол, рассчитанный на стрельбу патронами с бездымным порохом. Нарезов у нее в стволе было меньше – всего 5, и к тому же они были большей глубины. Скорость пули у нее сразу же резко возросла и составляла уже 755 м/сек. Увеличилась также и дальность прицельного выстрела: теперь она составляла 914 м (или 1 000 ярдов), что было очень хорошим показателем. Что же касается её названия, то, сохранив имя Ли, к нему затем добавили название города, где находился завод, выпускавший эти винтовки. Однако полностью новыми винтовками перевооружить свою южноафриканскую армии англичане к началу войны не успели. Так что многим её солдатам пришлось сражаться с бурами с винтовкой «Ли-Мефорд» в руках, о чем, кстати, написал и Луи Буссенар в своем «Капитане Сорви голова». Там было сказано, что винтовка плохая, и это было действительно так…