Начнет ли Иран войну против Азербайджана?

Происходящее в отношениях Азербайджана с Ираном можно расценить как холодную войну с далеко идущими последствиями. В третий раз за всю историю новорожденной Азербайджанской Республики эскалация конфронтации доходит до точки бифуркации, оставляя глубокий негативный отпечаток в отношениях между странами. Как правило, конфронтация не доходит до точки невозврата. Хотя новый и самый глобальный за историю кризис в отношениях может привести к затяжной полосе противостояния.
Корень проблемы, как я неоднократно писал в своих предыдущих статьях, в фундаментальном отношении иранской теократии к месту и роли государства Азербайджан в новой региональной геополитике, в так называемой «внутренней геополитике».

В представлениях иранской политической элиты шиитский Азербайджан со дня его основания мерещился в образе второго Ливана, благоприятного географического плацдарма для сдерживания прозападной в начале 90-х и неосманской после «конца истории» Турции – извечного стратегического конкурента на протяжении последних шести веков, а также наступления на центральноазиатский регион. Азербайджан в воображении узколобых иранских мулл был историческим придатком, ареной для вседозволенности «прокси», саттелитом-прообразом какой-нибудь армии Махди. Превращение светской жемчужины Большого Востока в задрипанную и несуразную большую трущобу, похожую на Дахью – зловонный пригород Бейрута, в котором орудуют желтоватые отморозки из Хезболлы, контролирующие наркомаршруты – идеальный образ северного Азербайджана для Ирана.
Небоскребный Баку и светский Азербайджан – сакральная и заветная мечта для загнанных в средневековую тьму миллионов азербайджанцев по ту сторону Аракса, лелеющих призрачную надежду на вожделенное избавление от религиозного феодализма в его самой отвратительной пещерной форме.
Иранские идеологи, построившие свою философию на отрицании западного политического модернизма, фашистской неприязни к еврейской национально-религиозной самобытности и слепому отрицанию сунны пророка и ее последователей, культивируя образ жизни бедуинов образца 8-го века, попытались перенести национальное движение в Азербайджане в начале 90-х в плоскость пробуждения религиозного самосознания. Но в скором времени иранских идеологов постиг закономерный крах.

Во-первых, косное мировоззрение, которое попытались навязать наследию советской интеллигенции – азербайджанским неформалам вызвало резкое отторжение со стороны формирующейся национальной элиты. Во-вторых, потерпев неудачу в попытке перерождения национально-демократического движения, иранская теократия сделала ставку на плохо образованное духовенство, сформированное в псевдонаучных советских семинариях и кабинетах большевистского КГБ. А именно образ подобного духовенства лег в основу язвительной сатиры первых азербайджанских классиков, на которых были воспитаны несколько поколений в Северном Азербайджане. Вот уже третий век, как комичные шиитские муллы – персонажи классиков вызывают органическую неприязнь в народе. Муллы в азербайджанском сознании отождествляются с ритуалом шиитского погребения. Не более того…
К тому же, иранские идеологи и проиранские адепты попыталась возродить класс религиозных мещан из традиционных шиитских набожных сел Апшерона и Ленкорани – необразованных проходимцев, придумавших для невежественной массы иерархию общественного влияния людей, наделенных саном Кербелаи и Мешади. Почетное положение этих мещан определялось возможностью посетить святые места, то есть приобрести билет до городов Мешхеда и Кербела. В Азербайджане образца 1990-1991 годов выбраться за Железный занавес, да еще и прикоснуться узким лбом к надгробию шиитских мучеников являлось чем-то немыслимым, и невероятным достижением в жизни. Для пущей убедительности и уверенности эти мещане отращивали на мизинцах длинные ногти, носили серебряные кольца и перебирали между пальцами привезенные из Ирана четки. Невежественные с точки зрения религиозного образования люди прикасались к этим грязным четкам губами, как к чему-то святому…
Встретив на своем пути зарожденную национальным движением прогрессивную элиту, Иран избрал этот класс мещан и невежественную маргинальную массу своей главной социальной базой. Ярким персонажем этого класса стал один из активистов Народного Фронта – Гаджи Аликрам, который на иранские деньги впоследствии и создал Исламскую партию Азербайджана – на самом деле осиное гнездо Тегерана. Иран стал строить свои политические хитросплетения в Баку, ориентируясь на плохо образованный и плохо воспитанный быдлокласс. Впрочем, этот сброд ничем не отличался от черносотенцев, влившихся в проиранские прокси в Ливане, Ираке, Йемене и других частях света населенными шиитами. Отработанная методология рекрутирования в стальные религиозные ряды.

Однако, к большому несчастью и разочарованию иранской муллократии, общество постсоветского Азербайджана в своем большинстве состояло из прогрессивной и в большей мере ориентированной на западные ценности и турецкую политическую модель пассионарной части. А Иран по своей сущности – идеологизированное и догматическое государство. Иран строит Интернационал лишь с теми политическими силами и лидерами, которые верят в скорое пришествие с небес 12-го имама Махди. И в Азербайджане в скорую реинкарнацию антихриста Махди кроме Гаджи Мешади Аликрама никто не поверил.
К тому же увлеченное максималистскими грезами политического романтизма, рожденными проснувшимся национальным самосознанием, азербайджанское общество уверовало в великий Туран, путь к которому лежал через освобождение Тебриза – столицы Южного Азербайджана. В кабинетах иранского Политбюро понимали всю опасность этого политического романтизма – в Тегеране еще свежи воспоминания о том, как хитрой лисе ас-Салтане, легендарному шахскому премьеру удалось еле-еле вырвать из рук Сталина идею воссоединения северного и южного Азербайджана… В довершении всего авантюра с Исламской партией Гаджи Аликрама потерпела полное фиаско – солдаты зеленой революции были схвачены в конспиративных квартирах подполья иранской разведки в Баку.
Выдающийся политический ум основателя новой республики Гейдара Алиева осознавал «грандиозность» замыслов Ирана, буквально наводнившего в годы полной неразберихи и паралича госинститутов страну своей мещанской агентурой, филантропическими филиалами разведки, пресвитерской креатурой… В первые же годы своего правления Г.Алиев раздавил осиное гнездо, сузив религиозное влияние воинствующего мракобесия до одного апшеронского села. Могли бы выбить дурь мракобесия и из этого села. Но с оперативной точки зрения оставили площадку для соприкосновения с «милым врагом». После провала «ливанского сценария» Ирану пришлось срочно менять свою внешнеполитическую концепцию, вернувшись к изначальным идеологическим границам вдоль многострадальной реки Аракс.

Азербайджан не удалось поглотить. И в Тегеране распрощались с бредовой идеей ливанизации северного берега Аракса. Азербайджан ввели в геополитическое пространство, которое отчуждено системой противовесов. Иран избрал враждебный политический курс в отношении Баку, объявив его форпостом мирового сионизма. Длительная напряженность в отношениях с Тегераном продолжалась вплоть до лета 2002 года, когда иранские войска прибегли к открытой провокации в водах Каспийского моря, которому в Тегеране придумали и другое название. И только под напором устрашающей турецкой военной авиации, показавшей свою мощь в небе над Баку, Иран отступил еще на шаг. Это было первое отступление Ирана перед мощью возрождающейся геополитической силы Анкары.
В своей новой внешнеполитической концепции Иран избрал хорошо знакомый по саботажу и диверсиям в Ливане и Сирии армянский национализм в качестве новой сдерживающей системы в отношении Азербайджана. Усиление политического влияния и военной мощи нового аванпоста в лице экспансионистской Армении в умах муллакратии означало ослабление враждебного Азербайджана.
Конечно же, было бы цинично признать, что в Баку не подозревали о злокозненной игре Тегерана. Но мастерская политика Гейдара и Ильхама Алиевых позволяла избегать острых углов и открытых столкновений с иранской политико-идеологической мракобесной машиной. И когда Иран посредством телеканала «Сехер» пытался вызвать смуту в южных регионах, и когда Иран подогревал политические страсти в мятежном Нардаране, и когда Иран вовлекал в сети своих спецслужб наивную молодежь – отпрысков религиозных мещан, искавших луч света в мрачных университетах Кума, и когда Иран всячески вдохновлял гнусный оккупационный режим в Карабахе…
Как можно было договориться с соседом, который готовился нанести удар в спину при любом удобном случае? Можно было лишь на время уйти от прямого и лобового столкновения со скрытым противником. Что умело и сделала азербайджанская власть на протяжении четверти века.
Иран не может простить самому себе, погрузившемуся в омут ближневосточных кровавых войн, лишь одного – дряхлеющая, но все еще держащаяся на ногах эта региональная держава упустила из поля зрения тектонический геополитический процесс, выраженный в феерическом военно-политическом успехе враждебного Азербайджана. Иран упустил процесс. Более того, остался вне новой геополитической игры плечом к плечу с загнанной в угол Арменией.

В новой эпохе доминирования региональных держав Иран понес большие потери на Южном Кавказе, когда основные игроки, в том числе и Азербайджан предлагают Тегерану всего лишь примкнуть к новой геополитической конфигурации. Еще несколько лет назад влияние этой державы простиралось от Багдада до Бейрута, она смещала неугодные правительства и сдерживала натиск глобальных игроков по всему миру. И вдруг, совершенно неожиданно, у себя под боком эта же держава упустила переформатирование всей системы региональной безопасности. К тому же оказалась лицом к лицу с доминантным положением своих главных конкурентов в исламском мире – Турцией и Пакистаном.
Весь гнев от бессилия и безнадежности что-либо изменить вылился в злостную, в какой-то мере глупую и жалкую антиазербайджанскую истерию. Кульминацией этой жалкой истерией стали бессмысленные военные учения на границе с Азербайджаном. Еще один позор для региональной державы – Иран перед всем миром ударил лицом в грязь, выставив против Азербайджана военную технику и тактику боевых действий времен ирано-иракской войны. В пылу гнева ошибаются не только люди, но и целые государства. Гнев, тем более гнев от бессилия – худший советчик. И в устах лидеров иранского государства звучат угрозы, оскорбления, проклятья… Деградировавшие иранские лидеры не ведают, что творят, ибо каждая угроза и проклятье еще больше отдаляет Иран от Азербайджана.
В своих последних заявлениях лидеры Ирана выступают в лице гарантов «территориальной целостности братской Армении». В Иране Армению стали открыто называть братом! Однако Азербайджан никогда не покушался на целостность Армении. Это наши шиитские мечети в Карабахе превращали в хлева. Знал ли об этом Иран? Безусловно, знал. Но Иран имеет к исламу ровно такое же отношение, как брежневское Политбюро к марксизму. Просто Иран прибегает к любой возможности, дабы не допустить превращения Азербайджана в самодостаточное государство.
Что же дальше? И насколько далеко может зайти Тегеран в осуществлении своих угроз и враждебных призывов? Прежде чем ответить на этот вопрос надо взглянуть на сегодняшний Иран, раздавленный санкциями, экономика которого напоминает отсталое натуральное хозяйство. Страну с нищей деревней, бедствующим и бунтующим городом, охваченной коррупцией и пандемией, растратившей свое благосостояние на бредовую перманентную зеленую революцию. Страну, которая не смогла постоять за свою национальную и религиозную честь после вероломного убийства народного кумира Сулеймани. Страну, которая превратила наркоторговлю в источник благосостояния элит, прокси и собственных вооруженных сил… Страну, которая все еще пребывает в забытом и отвергнутом цивилизацией прошлом.