Не по Уставу

На смену старому всегда приходит новое. Самсара, понимаете ли. Новым комендантом оказался молодой и рьяный капитан, безупречно цитировавший даже во сне воинский и гарнизонный уставы, а также все тома Ленина, не забывая о сносках, содержании и вступительных комментариях.

Но кое-чего он все же не знал...
 

В один довольно странный день (о причинах его странности чуть позже), КомГар отправился в патруль гарнизона, прихватив с собой парочку солдат для важности. На нем были начищенные до блеска сапоги, наглаженные до остроты самурайского меча стрелки на форменных брюках, безупречно отцентрованная по линии носа фуражка и нордический блеск в глазах, остро цеплявшихся к каждому встречному старше 16ти лет.

Для обитателей гарнизона такие дефиле были хуже, чем утро первого января. КомГара оправданно боялись, после того как на губе побывали даже старшие офицеры, подвернувшиеся под горячую руку знатока воинского и гарнизонного уставов...

Но всему плохому (как впрочем, и хорошему), всегда приходит конец.

Итак, странным день был потому, что вчера гарнизон успешно сдал проверку Министерству Обороны. Самолеты отлетали, стада непуганных срочников отбегали тревоги, стрельбы прошли на отлично, все прошло без сучка и задоринки, проверяющие кого надо наградили или повысили, кому надо выписали солидола и уехали получать от Первого очередные лампасы на свои генеральские штаны. А сегодня, то есть в Тот Самый День, гарнизон отдыхал. Кто был не в нарядах, поехал на природу пить шашлыки (благо, погода была отменная), остальные расслабленно лечили перенесенный стресс кефиром или лениво считали мух и напуганных маршальскими звездами духов, сидя в дежурках всех калибров. Обычно оживленный гарнизон был безлюден, если конечно не считать малолетних личинок людей, которым тонкости гарнизонного устава были еще не ведомы...

Сверкая голенищами сапог и кокардой, сидевшей точно по вертикальной линии носа и перпендикулярно линии лба, КомГар уныло смотрел по сторонам. Грешники для котлов гарнизонного чистилища не попадались, день обещал быть унылым, как вдруг...

У гарнизонного магазина происходило нечто ужасное. Происходящее шло вразрез со всеми Уставами, которые уже были написаны или еще находились в проекте. Это угрожало обороноспособности всей великой страны, подрывало секретность, грозя поражением в Великом Противостоянии еще до заката. Мимо такого нельзя было пройти!!!

Возле крыльца курили четверо военных в рабочей одежде. Грязные, небритые, держащие в руках авоськи с трехлитровыми баллонами пива, и что самое ужасное - без головных уборов!

КомГар к своему горю не знал, что это были как раз те самые инженеры из Особой касты. Неделя проведенных под самолетами дней и ночей не предполагала помывки, побривки и приведения рабочей одежды в надлежащее состояние. Сон на покрытой травой откосах капониров в ожидании посадки стратега тоже не очень способствовал улучшению внешнего вида... Но за голову и руки любого из них вероятный противник с легкостью отдал бы Аляску и канадский Квебек в придачу. Увы, Квебек советскому руководству был не нужен и офицеры оставались на родной земле.

Ликованию КомГара не было пределов. Целых четыре жертвы! От предвкушения сочных рапортов, после которых нарушители улетели бы в отставку и предстоящей муштры на губе (порядки на которой после прихода нордического капитана стали просто зверскими), у коменданта случился катарсис, и он, отчеканив последние перед квартетом грешников шаги, зычным голосом объявил об аресте, не забыв приложить руку к козырьку и представиться по всей форме...

Удивленно подняв брови домиком, один из куривших иронично посмотрел на выглаженного идиота.

- Самоубийца что ли? - спросил он, бросая окурок в урну.

Такой наглости КомГар не ожидал. Окружавший его параллельно-перпендикулярный Амбер перекосился и дал трещину, грозя превратиться в Хаос.

...После продолжительных дебатов с использованием уставной и ненормативной лексики, четверка Особых и патруль отправились в сторону гарнизонной гауптвахты. Вещдоки в виде баллонов с пивом бережно покачивались в руках арестантов, которые казалось, не понимали своей ужасной участи, скорой и бесславной гражданки, лишения всех званий и почестей, а капитан всерьез размышлял о новеньких майорских погонах...

Но этот день действительно был особенным. Хотя бы потому, что у ворот КПП комендатуры стоял уазик командира полка, строгого но справедливого повелителя всего сущего на одном отдельно взятом клочке земли. Даже буквы священного Устава в присутствии комполка блекли, если дело касалось важных вопросов.

Обрадованный таким удачным стечением обстоятельств (еще бы, поимка организованной группы особо оспасных преступников, оказавших к тому же, сопротивление при аресте!), комендант строевым шагом вбежал в приемную, где его уже ожидал комполка.

День был действительно странным... Хотя бы потому, что вместо ожидаемых майорских погон и медали в руках, комполка был угрюм и злобен, как Зевс, готовый метнуть пучок стрел в неугодных людишек у подножия Олимпа. Слова доклада застряли в горле отличника БиПП при виде налитых кровью глаз командира...

...Неторопливое обсуждение поэтов и писателей викторианской эпохи четверкой арестантов было прервано эхом жуткого рева, разнесшегося по коридорам, этажам, чердаку и подвалу комендатуры. Дежурный нервно схватил трубку и доложил на коммутатор о начале термоядерной войны, с неба упали 45 голубей, 13 ворон и самолет-разведчик НАТО. Рев продолжался чуть дольше человеческой жизни, но в конце концов и он затих, и только эхо еще долго вторило по закоулкам притихшей комендатуры "мать... мать... мать..."

Погрузившись в уазик комполка с заветными вещдоками в авоськах, четверка инженеров уехала в солнечную даль выходных, суливших ароматную баньку, наваристые борщи и звездочки на дне стаканов для двоих из тех избранных двадцати офицеров на весь гарнизон, которые жили не по Уставу, а по своему, неписанному своду правил, который делал их ценнее какой-то там захолустной Аляски с Квебеком впридачу.

О судьбе коменданта же ничего не известно. Одни говорили, что он отбыл регулировать движение белых медведей на перекресток меридианов, другие утверждали, что он постригся в буддийские монахи и улетел на Тибет постигать Просветление. Но так или иначе, вскорости в гарнизоне появился новый комендант, который не носил фуражку строго параллельно и перпендикулярно линиям лба и носа...