Нищета западной философии на службе гегемонизма и милитаризма

Нищета западной философии на службе гегемонизма и милитаризма

Философия считает себя наукой о мудрости, однако сами философы — высоколобые интеллектуалы — на практике проявляют мудрости не больше, чем рядовые кухарки и таксисты. Прогнозы философов почти никогда не сбываются, а их теории не оказывают решающего воздействия на общественное развитие. Авторы философических доктрин, которые действительно изменили мир, профессиональными философами не были, они творили теорию в гуще политической и полководческой практики. Короче говоря, история показывает, что кабинетная мудрость — вещь хотя и увлекательная, но во многих отношениях сомнительная.

Однако несмотря на это, большие философские умы пользуются в информационном пространстве пиететом, к ним принято прислушиваться. В Европе есть немало известных философов, но две фигуры по-настоящему знаковые — Славой Жижек и Юрген Хабермас. Они представляют цвет западной философской мысли и всегда выступают с критических позиций в отношении капитализма, империализма и многих пороков западного образа жизни и мысли. Однако они не маргиналы и не революционеры, которые ставят истину выше личного благополучия, поэтому по решающим, ключевым вопросам политики занимают позиции, в которых легко читается услужливость тем, на чьи деньги они безбедно философствуют.

Начало спецоперации РФ на Украине стало переломным моментом не только в политической и экономической сферах западного общества, но и в духовной. Фаза более-менее «спокойной» борьбы США за сохранение мировой гегемонии сменилась бурным течением военной операции на Украине, в которую влезли буквально все западные страны. Притом внутри западного мира, вслед за ростом милитаризма, происходит резкий поворот от либерально-демократической атмосферы свободы мнений и дискуссий, которой Запад кичился десятилетиями, к оголтелой истерии и неомаккартизму. Теперь, если ты не против России, ты враг общества. И отмолчаться не получится. Много ли нашлось на Западе видных интеллектуалов, которые выдвинули лозунг поражения собственного правительства? Вот и Жижек с Хабермасом оказались не прочь бить в барабаны войны.

Хотя Жижек традиционно фокусируется на вопросах культуры и считается последователем фрейдо-марксизма (жалкое подобие всеохватного течения мысли, спекулирующее на отдельных положениях теории Маркса и теории Фрейда), его мнение по текущей политической ситуации представляется значимым. Жижек всегда эпатажно, задорно пишет и выступает, его философия больше походит на детективные романы, чем на фундаментальное исследование общества и человеческой души. Точность категориального аппарата и терминологическая выверенность — это не к нему. Он продукт эпохи клипового сознания и комиксов. Жижек очень популярен в образованной молодёжной среде, которая, не обладая высокой философской культурой, отчаянно стремится интеллектуально возвыситься над массами народа. Его позиция играет важную роль в политической ориентировке молодых западных гуманитариев. Можно даже сказать, что он икона для многих интеллектуалов.

Что же сказал Жижек о фашистском характере украинского режима, расширении НАТО, милитаризации Запада, преступном превращении украинского народа в пушечное мясо? Несложно догадаться, что ничего умного. Напротив, он сравнивает Украину... с женщиной, подвергающейся изнасилованию.

«Россия показала, что если она не получит согласия на секс от Украины, то она готова совершить изнасилование, обвиняя Украину в провокации на совершение изнасилования».

То есть вся его «философская позиция» сфокусирована вокруг одного факта, что боевые действия начала РФ. Никакого контекста, никакого прошлого, настоящего и перспективы будущего у текущего политического процесса не было, нет никаких скрытых механизмов, всё на поверхности. Причиной спецоперации объявляется «желание секса», то есть стремление к овладению Украиной. Про похабную «фрейдистскую» метафору и говорить смысла нет, она наглядно демонстрирует культурный уровень философа.

«Как это имеет место и в случае с реальными насильниками, — пишет далее Жижек, — изнасилование свидетельствует об импотенции агрессора. Эта импотенция ощутима сейчас в том, что акт изнасилования начался с прямой пенетрации российских военных в Украину».

Короче говоря, большой и сильный мужик с импотенцией бессильно набросился на модницу в короткой юбке. Вот и вся философия. Человек всю жизнь занимается вопросами мудрости, но, когда доходит до дела, его суждения неотличимы от инстаграмных блеяний какого-нибудь Галкина.

Жижек не только предлагает публике эпатажные метафоры, но и активно критикует антиамериканские аргументы:

«Теперь некоторые, называющие себя левыми, обвиняют Запад... Аргумент известен: НАТО медленно окружало Россию, разжигая ‟цветные революции” в ее ближнем зарубежье и игнорируя разумные опасения страны, подвергшейся нападению с Запада в прошлом веке.

Здесь, конечно, есть доля правды. Но говорить только об этом равносильно тому, чтобы оправдывать Гитлера, обвинявшего в несправедливости Версальский договор. Хуже того, это значит признать то, что великие державы имеют право на сферы влияния, которым должны подчиняться все остальные ради глобальной стабильности. Предположение Путина о том, что международные отношения — это состязание великих держав, отражено в его неоднократных заявлениях о том, что у него не было другого выбора, кроме военного вмешательства в дела Украины».

Если Жижек считает, что международная политика — это точно не состязание мировых держав, то что тогда? Другие работы и выступления Жижека по поводу вторжения США в Ирак и Афганистан, по поводу политики США в Европе по принципу «разделяй и властвуй» исходят именно из концепции американского империализма, то есть состязания мировых держав. Видите, как быстро и безболезненно философы переобуваются в воздухе, когда пахнет жареным.

Между прочим, «оправдывать Гитлера» по поводу несправедливости Версаля очень даже можно, но не с той точки зрения, как это понимает Жижек. Дело в том, что чудовищные условия Версальского мира стали естественной причиной новой мировой войны и оказали значительное влияние на перспективу прихода к власти в Германии персонажа типа Гитлера. Умные люди после объявления условий Версальского договора писали, что он станет гарантией лишь небольшой передышки перед новой войной.

Даже Сталин был готов в известной мере оправдывать гитлеризм:

«Можно ли считать гитлеровцев националистами? Нет, нельзя. На самом деле гитлеровцы являются теперь не националистами, а империалистами. Пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель и воссоединением Рейнской области, Австрии и т. п., их можно было с известным основанием считать националистами. Но после того, как они захватили чужие территории и поработили европейские нации — чехов, словаков, поляков, норвежцев, датчан, голландцев, бельгийцев, французов, сербов, греков, украинцев, белоруссов, прибалтов и т. д. и стали добиваться мирового господства, гитлеровская партия перестала быть националистической, ибо она с этого момента стала партией империалистической, захватнической, угнетательской».

Иными словами, пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель, они были националистами и их вполне можно в этом оправдать как раз из-за условий Версальского мира. В этом отличие философа Сталина от философа Жижека: первый рассматривает процессы конкретно, в развитии, а второй подгоняет факты под заранее установленные ответы. Гитлер в западном информационном пространстве — то ещё пугало, хотя Черчилль или Трумэн от него отличаются только не столь масштабными последствиями кровавой политики. И как раз философский ум должен бы это фиксировать в первую очередь.

Не чурается Жижек и банальных фейков. Так, когда речь заходит об украинском фашизме, он парирует этот щепетильный для западников вопрос известной слабостью Путина к философу Ильину. При всей спорности данной фигуры и данного увлечения Путина пассажи Жижека выглядят просто нелепо:

«Действительно ли проблема в украинском фашизме? Вопрос лучше адресовать путинской России. Интеллектуальная путеводная звезда Путина — Иван Ильин, чьи работы снова публикуются и раздаются государственным аппаратчикам и призывникам».

То есть, по мнению Жижека, в Генштабе РФ на столах лежат книги Ильина и со статьями Ильина за пазухой российские солдаты идут в бой «насиловать Украину». Это даже не фейковость пропаганды, а натуральная голливудская клюква от всемирно известного философа.

Комментируя цели спецоперации РФ, Жижек прибегает к такому же полемическому приёму, бросая обвинения Путину:

«Когда Путин говорит о ‟денацификации” в Украине, мы должны иметь в виду его поддержку ‟Национального объединения” Марин Ле Пен во Франции, ‟Лиги” Маттео Сальвини в Италии и других актуальных неофашистских движений».

Даже если предположить, что Путин действительно поддерживает Ле Пен и Сальвини и действительно делает это по идеологическим соображениям, а не потому, например, что они выступают против американизации Европы и роста НАТО, приравнивание этих политиков и их партий к татуированным свастиками «азовцам», «айдарцам», «правосекам» и прочим «защитникам Украины» выглядит, мягко говоря, натянуто. Что, «Лига Севера» или «Национальный фронт» годами обстреливали мирные года? У них на балансе числятся пыточные тюрьмы, а на счету сотни истерзанных трупов?

Жижека меньше всего интересует положение украинского народа, борьба Донбасса, мнение российского народа, характер и сущность украинского режима, интересы и цели американской политики в регионе. Он, как самый заштатный пропагандист, «пляшет» от одной единственной мысли о «путинском имперском видении». Вся теория, вся философия свелись к пресной концепции борьбы добра со злом и абсолютной роли зловещей личности в истории.

Хабермас — фигура в философии посерьёзнее в том смысле, что его труды ориентированы больше на профессиональное сообщество. В немецкой прессе его называют главным философом Германии, ни больше ни меньше наследником Канта, Гегеля и Маркса. Он является представителем так называемой франкфуртской школы, неомарксизма. Это философское течение, которое возникло в противовес классическим коммунистическим доктринам, прежде всего в противовес ленинизму, сталинизму, маоизму, то есть практике реального социалистического строительства. Теоретические изыскания представителей «франкфуртской школы» оказали решающее влияние на формирование современной идеологии западной демократии, которая быстро вылилась в известный тоталитаризм леволиберальной «повесточки» с культом прав меньшинств, борьбы за экологию, низовой демократии и т. п.

Философы франкфуртской школы всегда были пригреты властями западных стран прежде всего потому, что их критическая философия угрожала западному миропорядку только на словах. Даже когда в 1968 г. вся Западная Европа полыхала протестами студентов и рабочих, вдохновляясь в том числе беззубой критикой «франкфуртцев», сами философы, включая Хабермаса, отмежевались от волнений, обвиняя студенческих лидеров в левом фашизме.

В своё время от Хабермаса ждали сокрушительной критики военной интервенции НАТО в Югославии, однако он высказался в абсолютно травоядном духе про недопустимость самоуправства НАТО, подчеркивая «гуманность» агрессора.

«Воздушные удары альянса, по-видимому, отличаются от традиционной войны, — писал философ. — Фактически “хирургическая точность” бомбежек и принцип сохранения гражданского населения имеют высокое легитимирующее значение. Все это означает отказ от тотального ведения войны, которое определяло физиогномику уходящего столетия. Однако и то, что каждый вечер демонстрирует нам телевизор, позволяет понять, что население Югославии понимает происходящее не иначе как войну».

Суть позиции Хабермаса была в том, что военная агрессия в Югославии оправдана, но нападать на независимую страну некрасиво:

«Девятнадцать несомненно демократических стран… пользуются правом интерпретации и вынесения решений — компетенцией, которая — пусть она и верна на сегодняшний день — должна была бы находиться в распоряжении независимых институтов. Пока же они действуют патерналистски. Для этого есть значительные моральные основания».

Американскую интервенцию в Ирак и Афганистан Хабермас расценивал в более негативном ключе, прозрев, что удары американской авиации высокоточно обрушивались на головы в том числе мирного населения. Однако весь протест против войн у него свёлся к сетованию о невозможности привлечения Буша к Гаагскому трибуналу и бесплодности Совбеза ООН из-за права вето США. В его рассуждениях много места уделялось нюансам международного права и моральной подоплёки американской политики, но не нашлось места для анализа ни действительных целей США, ни характера и сущности режимов, которые они свергли, ни интересов народов, подвергшихся нападению. Короче говоря, «классик немецкой философии» по глубине и проработанности своих работ не ушёл дальше заурядной публицистики.

После начала спецоперации РФ на Украине некоторые наши СМИ поспешили рассказать о том, что Хабермас не принял ничью сторону конфликта, признавал фактическое участие в конфликте НАТО и хвалил сдержанность Шольца. То, что Хабермас вещает с позиции нейтралитета, есть лишь обычная авторская уловка, которой в совершенстве владеет маститый философ.

Так, он, например, пишет:

«Рациональным фоном, на котором эти эмоции бурлят по всей стране, является самоочевидная предвзятость в отношении Путина и российского правительства, которое развязало широкомасштабную агрессивную войну в нарушение международного права и нарушает международное гуманитарное право своими систематически бесчеловечными военными действиями».

Может показаться, что указание на предвзятость в отношении РФ является элементом хотя бы попытки рассмотрения ситуации объективно. Но это не так. Хабермас критикует наиболее агрессивно настроенные политические круги Германии с точки зрения того, что Россия — ядерная держава и открыто принимать участие в конфликте смертельно опасно. Он критикует призывы «Путина — в Гаагу» не потому, что они неправильные, а потому, что нереальны.

Главный посыл статьи Хабермаса заключается в том, что Украина не должна проиграть, иначе европейский «социальный и политический уклад жизни будет дестабилизирован извне».

Хабермас чётко о сути конфликта Запада и России не высказывается, но фактически предлагает читателю рассуждения из арсенала цивилизационного подхода. Так, он пишет:

«Как тогда объяснить разгоревшиеся внутри страны дебаты по поводу неоднократно подтвержденной политики солидарности канцлера Шольца с Украиной, которая считается согласованной с партнерами по ЕС и НАТО? Чтобы разобраться в этих вопросах, я оставлю в стороне споры о продолжении политики разрядки в отношении непредсказуемого Путина, которая была успешной до конца Советского Союза и даже после него, а теперь оказалась серьезной ошибкой; а также ошибку немецких властей, которые поставили себя в зависимость от импорта дешевой российской нефти, даже под экономическим давлением».

То есть политика в отношении Путина, по его мнению, является продолжением политики разрядки в отношении СССР. Тогда как в действительности механика взаимоотношений Запада и соцлагеря во главе с СССР и механика взаимоотношений Запада и РФ в корне отличны. Не говоря уже о масштабах этих двух исторических форм противостояния. В первом случае мы имели, прежде всего, соперничество двух различных социально-экономических систем, причём достаточно замкнутых и самоизолированных, а во втором — налицо конкуренция в однородном пространстве мировой рыночной экономики и политической архитектуры.

Конечно, в американском антисоветизме и антикоммунизме тоже имел место момент национальной и даже расовой неприязни. Но степень очернения неславянских соцстран и давления на них в годы холодной войны была аналогичной СССР, а по количеству уток и клюквы в западной пропаганде какое-нибудь Штази даст фору и КГБ, и НКВД. Таким образом, раньше чисто антироссийский и антирусский момент в политике холодной войны был сопутствующим идеологическому противостоянию, а сейчас стал доминирующим.

Но «марксист» Хабермас ничего подобного не заметил, для него и СССР, и РФ — это нечто вроде зловещего Мордора, который необходимо сдерживать. По мнению философа, спецоперация РФ стала «разочаровательным ответом на отказ Запада вести переговоры по геополитической повестке дня Путина».

92-летний философ с юношеским задором и завидным лизоблюдством поддерживает Шольца, называя его подход «политически ответственным, всестороннее информированным и взвешенным». Напомню, суть этого подхода состоит в том, чтобы вооружать бандеровскую Украину, при этом покупать у России газ, нефть и быть готовым к переговорам о мире.

Хабермас помалкивает об украинском фашизме, расширении НАТО, проблемах Донбасса. Его статья по содержанию мало чем отличается от публикаций заштатных западных журналистов.

Забавно, но американский журнал Politico из-за активной поддержки Шольца причислил Хабермаса к немцам, продавшим душу России. Американская пресса даже не пытается разбираться в немецких дискуссиях и всех, кто «проявляет сдержанность», скопом причисляет к врагам США.

Работы Жижека и Хабермаса объединяет в первую очередь антиисторическое и антинаучное отрицание объективного факта гражданской войны на Украине, которая идёт с 2014 года. Отсюда следует целый каскад вопросов и проблем, которые замалчиваются, искажаются, выворачиваются наизнанку. Короче говоря, философы, как пропагандисты, всецело встроились в «генеральную линию» новой холодной войны.

Что это — банальная продажность, страх пойти против общественного мнения или несостоятельность их философских доктрин? Думается, всего понемногу. Однако если присмотреться к содержанию философии этих «мудрецов», то ясно, что оправдывающий характер их позиции по поводу действий Запада совершенно неудивителен. Поверхностная, спекулятивная, эпатажная, оторванная от жизни философия закономерно ведёт к политической беспринципности.

(с) Анатолий Широкобородов