I. Сейчас происходит то, о чём мы, казалось бы, даже уже перестали мечтать – страна избавляется от Западной зависимости. Во всяком случае, что касается политики, то это несомненно. Наконец-то руководство поняло, что Запад – не «партнёры», а враги России, причём враги, злые и непримиримые, враги вёрткие и удивительно подлые. Но путь к независимости России еще только начат. Остается главное – социально-экономическая удавка, душащая нас. Остаётся капитализм.
Капитализм разрушает Россию на всех уровнях – материальном, душевном и духовном.
Разгром на чисто материально-экономическом уровне просто ужасен. Страна покрыта развалинами заводов, фабрик, колхозов, совхозов, брошенных с советских времен. Люди иронизируют, что это развалины прошлой цивилизации, более высокой, чем нынешняя. Масса необходимых в стране производств ликвидировано начисто. Большинство населения просто выживает, получая нищенскую пенсию или зарплату. Разрушены не только производительный сектор, но и наука, вкупе с медициной. Александр Проханов недавно так характеризовал жизнь России (Проханов о веке топора - «Россия жила, задыхаясь, с топором в спине»): «Тридцать лет Россия жила с топором в спине. Топор разбил лопатки, раскроил мышцы, перерезал артерии, раздробил позвонки. Россия ахала, осела и жила, задыхаясь, превозмогая боль, с топором в спине. Топор оброс хрящами, его омывала кровь, к нему уродливо приросли позвонки».
Правда, тяжёло далеко не всем – процентов 10 населения России живёт нормально – покупает квартиры, строит дачки, ездит на тачках. А еще полпроцента живёт, вообще не зная никаких ограничений – это продавшаяся западным завоевателям компрадорская буржуазия. По децилю (доходы 10% самых богатых к 10% самых бедных) Россия сейчас занимает одно из первых мест в мире – около 16. Справедливость – одна из архитипичных черт русских – попрана полностью.
Капитализм несет с собой чудовищную культуру – даже не обезьянью, а подлинно сатанинскую, циничную, антиэстетичную, фантастически пошлую. И музыка, и литература, и изобразительное искусство и кино с театром ориентированы на то, чтобы выбить из человека последнее чувство прекрасного и совестливого и подготовить его к рынку, шопингу, игре на бирже, деланию бабок. И кто пройдет через эту культуру (скорее это нужно называть индустрией развлечений, ибо называть это культурой язык не поворачивается) и не поперхнется, – тот, считай, готов для капитализма. А кого вырвет – лох, не вписался в современную цивилизацию и далее жить недостоин. Остались, конечно, обрывки нормальной культуры, но они влачат жалкое существование, да и сами впитывают в себя эту вонь современной псевдокультуры, так что трудно указать на кого-то, может быть – на несколько еще здравствующих фигур советского времени.
Но самое страшное капитализм готовит человечеству в духовной сфере. Это – мамонизм. Под мамонизмом понимается общественный грех, выражающийся в стремлении к деньгам, к обогащению, в подвластности мамоне. Этот страшный грех при помощи капитализма полностью накрыл всё человечество. И более того, он рядится в достоинство, чуть ли не главную добродетель человечества. Мамона выставляет перед человеком огромный соблазн, который при капитализме вырастает в умопомрачительные богатства, которые человек якобы легко и в рамках закона может обрести. И все современные СМИ из кожи лезут вон, чтобы толкнуть человека на этот гибельный путь. Только в результате подавляющее большинство побежавших за большими деньгами разоряется и теряет всё, а немногие достигшие становятся просто зверьми, теряют человеческий облик и навсегда лишаются Царства. Тех же, кто по этому пути не идёт, мамона окунает в лишения бедности, для которых по слову Златоуста «непроизвольная бедность страшнее огня».
Как же бороться против мамонизма? Тут личная победа над сребролюбием мало помогает, ибо это грех общественный, и эффективно бороться с ним можно только уничтожением того социального строя, который мамонизм порождает и построением нового. А какой социальный строй может противостоять мамоне? Тот, который выбивает главную подпору мамонизма – частный интерес. Такой строй давно предложен, причем предложен в Новом Завете – этот строй реализовали апостолы Христовы в Иерусалимской общине. Это евхаристический коммунизм, в котором личные интересы пресекались, как в случае с Ананией и Сапфирой. Тот же принцип отсечения причины мамонизма был реализован и в СССР через общественную собственность. Именно поэтому, говоря о советском строе, многие деятели (включая нашего патриарха) отмечают его евангельскую основу. Слом советского строя, прежде всего, снова открывал дорогу мамонизму и безудержному грабежу России. Без уничтожения капитализма на Руси ни о каком освобождении от западного ига и речи быть не может.
II. В деле освобождения России должна помочь Церковь. Но пока она не спешит. Хотя с точки зрения христианской веры всё, казалось бы, ясно: мамонизм провоцирует сильнейший соблазн, который совершенно несовместим с христианством. Наполеон Хилл, автор бестселлера «Думай и богатей», выдержавшего в США 42 издания, пишет: «И еще одно: вы никогда не станете богатым, если не «доведете до кипения» страсть к деньгам, если не поверите в свое богатство, как в себя». Вот так! Страсть к деньгам надо «довести до кипения»! Это полная противоположность православному учению о страстях.
Да что там говорить – ведь всем христианам известна Христова заповедь: «Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24). Яснее ясного сказано: «Не можете»! Это погибель. Но это в теории, а на практике оказывается, что всё по известному мему: «если нельзя, но очень хочется, то можно». Увы, очень хочется, и поэтому вполне «можете», оправдывая существование такой несусветной, антихристианской гадости, как современный капитализм.
Но в чём же подлинная причина добросклонности Церкви к частной собственности и предпринимательству? Она проста и не касается никакого богословия – за счёт бизнесменов церковь финансируется. Хотя и не полностью, но очень прилично. Сейчас в крупных городах России, по-видимому, у каждого храма в центре города есть частные богатые спонсоры. Они помогают храмам выплачивать значительные суммы епископам и патриархии. Казалось бы, ну и слава Богу – нашли способ поддержания жизни Церкви. Но беда в том, что этот способ финансирования заставляет батюшек выступать за сохранение капитализма – этого несносного для всей России горя. И это страшное противоречие является одним из самых сильных в отношениях между современным российским обществом и Церковью, и думается, что оно наиболее сильно влияет на снижение доверия к православной Церкви, о котором недавно писали социологи.
Однако, несмотря на это, подавляющее большинство батюшек – за капитализм. Капитализм дал Церкви свободу – говорят они, – свободно служить, свободно издавать религиозную литературу. Да и воспоминания о временах советских гонений давят на них, мешая увидеть его сатанинское обличие. Вот и получается, что они никак не могут воспринять ни полную нравственную несовместимость капитализма с христианством, ни его страшную опасность для русского народа.
В следующей части мы постараемся ответить на некоторые из вопросов, которые затрудняют верующим увидеть подлинную социальную картину.
III. Частная собственность несправедлива. Многие верующие скептически относятся к теории прибавочной стоимости Маркса. И напрасно – вся буржуазия активно получает прибавочную стоимость, причем, не только из-за недоплаты наёмным работникам. Один из самых распространенных способов получения прибыли – умение поставить себя в положение монополиста (пусть частично или временно). Тогда прибыль получается за счет ограбления покупателя. А здесь очень много зависит от совести по отношению к конкурентам – как внутренним, так и внешним. Санкции по отношению к России являются прекрасным примером. А еще больше возможностей у банков – выжимать прибыль. Ведь они дают частные кредиты, без которых развитие промышленности при капитализме просто невозможно.
Но может быть самое страшное, что частная собственность провоцирует, развивает и утверждает в общественном пространстве эгоизм – отца всех без исключения пороков. Говоря о собственности, Златоуст с неутешным горем восклицает: «это холодное слово – моё и твоё!». Нет, не на этом гнилом фундаменте должна быть основана жизнь христиан. И Златоуст вновь и вновь с восторгом говорит о первоапостольской Иерусалимской общине, где радикально был изгнан частный, эгоистичный интерес и евхаристия, как соединение со Христом, сочеталась с чистой повседневной общинной жизнью в условиях общей собственности. «Это было ангельское общество, – пишет Златоуст, – потому что они ничего не называли своим... Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была радость, потому что приобретённые блага были больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были настроены как новорожденные... Не было холодного слова: моё и твоё; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что ест своё; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкой. Не считали чужим того, что принадлежало братьям, – так как то было Господне; не считали и своим, но – принадлежащим братьям». Сейчас такое цитировать как-то неудобно, потому что ничего подобного в нашей Церкви нет.
В социализме не заложено отрицание религии. Часто можно от верующих услышать, что социализм, коммунизм – атеистические учения. Мол, смотрите, например, с какой злобой большевики относились к Церкви. Это совершенно искаженный взгляд на проблему – судить о социализме только по одной реализации. В действительности коммунизм в его новозаветном виде возник сразу после принятия Духа Святого в Иерусалимской общине. И далее в истории религиозный коммунизм появлялся и у гуситов, и у Мюнцера, и полтораста лет существовал в государстве иезуитов в Парагвае. И только в связи с Просвещением в учении коммунизма (и социализма) стали появляться атеистические нотки. Естественно, что церковным людям атеизм очень не нравился, и они стали резко отбрасывать любые коммунистические учения, в том числе и те, которые залетали в Россию. При этом критика коммунизма и социализма сочеталась с апологией частной собственности и предпринимательства. Возникло жёсткое противостояние, выходом из которого мог быть только православный социализм. Но обе стороны его не захотели, и история пошла другим путём: сначала, после победы большевиков, – гонения на веру, а затем, после перестройки, – пляска над поверженным противником и апология омерзительного капитализма.
Однако еще в 1905-1907 гг. наш замечательный богослов о. Сергий Булгаков выдвинул теорию, что подлинным может быть только религиозный социализм. В историческом плане он рассматривал три варианта социализма: атеистический социализм, вытекающий из марксизма и реализованный большевиками, гуманистический социализм, который фактически у нас был реализован в Брежневские времена, и христианский социализм как реализацию христианской общественной нравственности через преобразование общества в социалистическом духе (см.: Сомин Н.В. Три социализма С.Н. Булгакова). Позже Булгаков отошел от активной апологии христианского социализма, но всегда положительно относился к самой идее социализма. Таким образом, по свидетельству Булгакова, социализм совместим с различным отношением к вере, никакой органической, неизбежной связи социализма с атеизмом нет. Это злобный миф, придуманный антисоветчиками.
«Сталинские» репрессии и новомученики. Но спросят: как же все-таки с «большим террором» и массовыми репрессиями? Неужели их не было? Ответим: репрессии были. Причём, среди верующих тоже. Но при этом надо обязательно иметь в голове следующее.
Во-первых, в массовом сознании масштабы репрессий преувеличены. Даже появился термин «синдром Солженицына» – это когда у ярых антисоветчиков, люто ненавидящих советский строй, размягчаются мозги, и они начинают преувеличивать число репрессий даже не в разы, а в десятки и даже сотни раз, приводя фантастические цифры. Первым такой прием проделал А.И. Солженицын. Реальное же число репрессий давно посчитано, ибо у Сталина статистика была хорошо отлажена и фиксировала каждого репрессированного. Эти сведения были опубликованы еще В.Н. Земсковым в 1991 г.: в ГУЛАГ за все время его существования за контрреволюционные преступления было посажено 3 777 380 чел., в том числе расстреляно – 642 980 чел. (по документу 1954 г. поданному на стол Хрущеву). В дальнейшем эти цифры лишь уточнялись, но никогда не были опровергнуты честными историками.
Во-вторых, что касается «большого террора» (1937-1938 гг.), всё это видится так. После Октябрьской революции, вследствие непропорционально большого количества участвовавших в ней сторонников Троцкого, возникла ситуация, когда троцкисты стали контролировать большую часть НКВД, промышленности и управляющих структур. Целью троцкизма было завоевание власти в России, как идеологической, так и политической. Против них выступила сталинская группировка в ЦК и народном хозяйстве. После высылки Троцкого его сторонники резко активизировались, в результате чего началось хоть и неявное, но жесткое противостояние между противоборствующими сторонами, причем активно применялись (особенно со стороны сторонников Троцкого) необоснованные аресты с липовыми обвинениями с последующей отправкой в ГУЛАГ или к высшей мере наказания. Борьба взаимных обвинений быстро разрастается и приобретает особую ожесточённость, захватывая разные слои общества. Разумеется, оправдывать всё это беззаконие недопустимо. Отсюда, кстати, становится вполне ясно, почему в ГУЛАГЕ оказалась такая масса несправедливо осужденных, так много чистых, пламенных коммунистов.
В конце концов команда Сталина побеждает. Многие работники НКВД теряют должность и подвергаются аресту или расстрелу. Наконец в 1940 г. НКВД в Мексике ликвидирует и самого Троцкого. Эта победа позволила русскому народу сплотиться и отразить страшное фашистское нашествие в годы Великой Отечественной Войны. Но победа над троцкистами оказалась непрочной. После войны им удается убить старика-Сталина, и во главу СССР посадить троцкиста Хрущева.
Наконец, в-третьих, нетрудно понять, что расстановка сил в СССР обуславливала и гонения на Церковь – христианство совершенно несовместимо с идеологией троцкизма, господствовавшей у нас до войны. Однако, к сожалению, у церковных историков мы видим тот же «синдром Солженицына» – число репрессий превышается ими в 6-8 раз. Я в течение многих лет занимался базой данных ПСТГУ по новомученикам, разрабатывая методы оценки гонений. Официальная цифра (она еще в конце XX в. растиражирована в СМИ) – 600 тыс. репрессированных верующих (по критерию: человек был арестован хотя бы однажды). Но более корректный математический анализ показывает, что подлинное число репрессированных составляет около 85 тыс. чел. (см.: Н.Сомин. Синдром Солженицына).
IV. Еще много можно сказать, но завершаем, ибо ясен вывод: капитализм – беда, принесшая России две чудовищные мерзости.
Первая: капитализм несет с собой антихристианство. Нет, он не запрещает христианство – но он уничтожает его ценности, нагло подменяя их наиматериальнейшей прибылью. Не нужен Христос, не нужна нравственность – взамен предлагается целый веер грехов: сребролюбие, эгоизм, нажива, разврат. Причем, как мы видели, все это надо разогреть до кипения – только тогда вас ждет успех. Капитализм собирается буквально все купить, включая любовь, веру и надежду, прямо по Пушкину – «Все куплю, сказало злато».
Совершенно ясно, что капитализм – антихристианская гадость. И мне все-таки непонятно, как большинство наших православных, конечно же, осведомлённых об отвратительной, антихристианской сущности капиталистических отношений, тем не менее спокойно и даже благоговейно принимают их.
И вторая мерзость: капитализм убивает русского человека. Прежде всего, убивает нравственно – развращает грехом потребительства, убивает семью, распространяя немыслимый разврат. Убивает эстетически, предлагая чудовищно низкопробную, делающую из человека зверя, культуру. Наконец, убивает физически. Если в советское время самым страшным в капитализме нам казались кризисы перепроизводства, то реальный капитализм показал свою подлинную звериную морду. Сколько русских человек, не вписавшихся в рынок, лежит на кладбищах после перестройки! Помните, как мадам Олбрайт хотела уменьшить население России до 15 млн. – для обслуживания трубы больше не надо. А нынешние буржуи вообще считают, что человечеству не выжить без сокращения населения шарика до 1 млрд. И конечно, русские – первые в чёрном списке. Теперь нас убивают ковидом и вакциной – избыточная смертность у нас с апреля 2020 по январь 2021 гг. – около 500 тыс. чел.
Но вернемся снова к топору. Проханов заключает: «Кончен век топора. Кончен век Кудрина—Мау—Чубайса». Ой ли? Кудрин – по-прежнему глава Счетной палаты, Мау – опять ректор РАНХиГС, Чубайс за границей поправляет здоровье. Либерализм еще очень крепок и вовсе не собирается сдаваться. Предстоит жестокий бой.
Автор: Николай Владимирович Сомин
