О прошлом и будущем ELN

О прошлом и будущем ELN.

Предисловие Олега Ясинского. Армия Национального Освобождения (ELN) – одна из крупнейших и cамых старых партизанских организаций Колумбии – прославилась в 1966 году, когда популярный в народе священник Камило Торрес вступил в ее ряды и погиб в своём первом бою против правительственных войск, превратившись в один из символов латиноамериканской революционной борьбы.

В отличие от вертикальной структуры ФАРК (Революционные Вооружённые силы Колумбии – Армия Народа) - организации которая возникла на основе просоветской Коммунистической партии, опираясь на колумбийских крестьян, ELN зародилась в интеллектуально-студенческой среде, и была ближе к кубинскому геваризму. Благодаря этой специфике, в Армии Национального Освобождения пересмотрели многие революционные догмы, создав при этом более высокий внутренний организационный демократизм.

Диалог о мире между ELN и колумбийским правительством продвигался с большими трудностями. Сначала переговоры перенесли из Эквадора на Кубу – после того как правительство Морено отказалось от роли гаранта мирного процесса в Колумбии. А затем колумбийское правительство прервало их после недавней атаки ELN на школу полицейских кадетов в Боготе, в результате которой погиби двадцать человек. Колумбия потребовала от Кубы выдачи делегации «террористов», – и в результате группа переговорщиков от ELN по-прежнему остается в Гаване. Другие страны-гаранты – Швеция, Венесуэла и Чили – пытаются возобновить диалог о мире. Но очевидно, что колумбийское правительство не имеет к этому ни малейшего интереса.

Я встретился с одним из командиров ELN Пабло Бельтраном в холле одного из гаванских отелей – на том же месте, где три года назад мы много раз виделись с представителями ФАРК, во время заключительной части переговоров о мире с колумбийским правительством. Несмотря на резко изменившуюся ситуацию и очевидную разницу между двумя партизанскими группами, невозможно было не испытать ностальгии по временам, когда желаемое так легко выдавалось за действительность – тогда всем нам так хотелось верить, что мир в Колумбии вот-вот станет реальностью.

Пабло Бельтран больше похож на университетсткого преподавателя, чем на стереотипный образ партизанского командира, сложившийся у меня после общения с ФАРК. В самом начале беседы очень удивило, что он знает подробности нашей недавней журналистской поездки по Колумбии, о которой рассказывают материалы моей испанской коллеги Эстер Яньес. «Здесь, на Кубе, у нас много времени на чтение прессы», – рассмеялся в ответ Пабло.

Мягкий и внимательный собеседник, Пабло Бельтран – прежде всего - представитель своего поколения колумбийских революционеров, из единиц выживших. В его словах – смесь света и тени, противоречий и прозрений, прошлого и будущего. И главное – элементы для лучшего понимания истории Колумбии, Латинской Америки и мира в эти трагические годы окончания начала века.

– Расскажите о самых важных, ключевых, по вашему мнению, моментах в истории войны и мирных переговоров с участием ELN

– По окончанию Второй Мировой войны, когда на выборах в странах Латинской Америки побеждали прогрессивные партии и движения, в Колумбии был застрелен один очень важный демократический лидер (имеется в виду убийство Хорхе Эльесера Гайтана, популярного политика, погрузившее страну в многолетний хаос насилия – прим. О.Я.), превращавшийся в самого вероятного кандидата в президенты.

Он был убит в результате сговора двухпартийной олигархии – либералов и консерваторов. Это произошло в 1948 году – ЦРУ тогда едва исполнился год, но младенец уже начинал убивать в этом нежном невинном возрасте. Вплоть до сегодняшнего дня ЦРУ отказывается открыть свои архивы, связанные с ее ролью в убийстве Гайтана – хотя речь о событиях более чем семидесятилетней давности. Они не желают, чтобы мы узнали об их участии в этом убийстве, которое случилось еще задолго до свержения ими Мосаддыка в Иране.

После этого в Боготе вспыхнуло массовое восстание, а по всей Колумбии возникали партизанские движения, просуществовавшие около десяти лет. Они контролировались левым крылом Либеральной парии, но в рядах партизан уже вызревали более прогрессивные, социалистические идеи. В конце 50-х в стране складывается двухпартийная система – каждые четыре года либералы и консерваторы по очереди сменяли друг друга во власти. И чтобы никто не вмешивался в эту игру, они первым делом запретили деятельность компартии. Коммунисты были для них лишними. Такой произвол спровоцировал новую серию восстаний, на волне которых возникло новое поколение партизанских движений, руководствовавшихся марксистскими и социалистическими идеями. Это были ФАРК и мы – Армия Национального Освобождения (ELN), основаные в 1964 году.

За 55 лет истории наших организаций мы в течение 35 из них пытались проводить мирные переговоры с правительством. Первая попытка была предпринята ФАРК в 1984 году. Тогдашний президент страны, который был человеком прогрессивных взглядов сказал им: «Хорошо, проведем эксперимент – вы превратитесь в политическую партию, а я объявляю для вас амнистию». ФАРК согласилась, распустила часть своего военного аппарата, создала политическую партию под названием Патриотический Союз, впервые приняла участие в выборах 1986 года, и – какой сюрприз! – началось массовое уничтожение бывших патризан. Всего за 5 лет было убито 5 тысяч участников Патриотического Союза.

Такова была печальная участь первых переговоров о мире, в которых мы не участвовали. Но в 1989 году – тридцать лет назад – национальный конгресс нашей организации решил искать пути политического решения конфликта, и в 1991 году мы начали первый мирный диалог с властью – совместно с ФАРК. Переговоры проходили в Венесуэле и Мексике. Но ни о чем договориться нам не удалось. Хотя каждый президент Колумбии, приходя к власти, объявлял обычно о собственном мирном плане.

Нынешние переговоры о мире начались в 2012 году. Правительство действует против партизан по следующей схеме: «Сначала я провожу против вас массированную военную операцию, уничтожаю ваше командование и параллельно разворачиваю информационную атаку через подконтрольные мне СМИ, чтобы дискредитировать и изолировать вас в политическом смысле. А затем, загнав вас в угол, усаживаю вас за стол переговоров». Это то, что сделали с ФАРК в 2012 году – когда они вступили переговоры, более чем две трети их командиров были уничтожены, а власть организовала массовые демонстрации граждан с требованием ликвидации партизан.

Конечно, мы обсуждали это на встречах с товарищами из ФАРК, и предлагали им проводить эти переговоры совместно – с одной стороны правительство, а с другой – ФАРК и мы. Но колумбийский режим этого не захотел. Когда ФАРК прибыли в первый раз на Кубу мы сразу заговорили о возможности совместных переговоров. Однако правительство хотело говорить с партизанами по отдельности – давайте будем вести переговоры с ФАРК в Пинар-дель-Рио, а с ELN – в Сантьяго-де-Куба. Я ничего не придумываю, это наш колумбийский реализм – не обязательно магический.

Товарищи из ФАРК провели переговоры очень быстро – вся повестка мирного процесса была определена ими за 2-3 месяца. Однако, такая поспешность обязательно должна была привести к проблемам. Мы начали обсуждать нашу повестку в 2012 году, а сам документ был подписан в марте 2016 года. Мы были готовы подписать только то, что ELN сможет реально выполнить. Это значило на практике следующее – наша делегация участвовала в переговорах, готовила доклад о его результатах, везла его в Колумбию для обсуждения и потом возвращалась на Кубу для участия в следующем раунде диалога. В этом – одно из наших отличий от проведения переговоров ФАРК; мы были намного медленнее и осторожнее, а главное – мы обсуждали каждый наш шаг на разных уровнях нашей организации. Потому что сама структура принятий решения в нашей организации совсем другая.

– Я помню, как вы критиковали ФАРК за то, что они, по сути, провели переговоры с правительством за закрытыми дверями. Колумбийское общество было исключено из этого процесса, что стало одной из причин поражения сторонников мира на референдуме.

– После окончания первых конфиденциальных контактов с правительством мы стремились вовлечь представителей всех наших партизанских фронтов в обсуждение различных аспектов мирного процесса – чтобы все понимали, что и ради чего нами подписывается. Товарищи из ФАРК договаривались с правительством в спешке и совершили ошибки. Одной из них было излишнее доверие к колумбийской буржуазии, которая, несмотря на либеральную риторику, не перестает быть сама собой. Мы – народ, а они – правящий класс. И это положение не меняется, когда мы вступаем в переговоры.

Товарищам из ФАРК навязали модель под благозвучным названием «демобилизация, разоружение и реадаптация в обществе». На практике это означало, что партизаны распускают повстанческое движение, принимают буржуазный порядок и подчиняются его правилам. Президент Сантос говорил им: «боритесь за голоса, придите к власти путем выборов и исправьте в обществе все, что считаете необходимым». Но это совершенно невозможно в Колумбии, где любого прогрессивного политика сразу уничтожают – начиная с упомянутого нами убийства Гайтана, который должен был занять пост президента. Демобилизовавшихся партизан, имевших шанс победить на выборах, отстреливали одного за другим – Карлоса Писарро, Бернардо Харамильо… Как можно доверять в этих условиях обещаниям власти?

Товарищи из ФАРК поспешно сдали оружие в рамках так называемого плана «30-30-40». Изначально это означало следующее: «я сдаю 30% оружия, и вы выполняете 30% нашей договоренности, потом я сдаю еще 30%, и вы выполняете еще столько же – а когда вы выполняете последние 40% от того, о чем мы договорились, я сдаю все остальное». Потом на практике они вообще забыли об этом плане и односторонне передали властям все оружие, без каких либо гарантий на случай того, если противник не будет соблюдать условия мира.

Конечно, это тоже было ошибкой. И если мы чему-то научились в этой борьбе, так это тому, что наш противник – эксперт в использовании наших ошибок и не прощает нам ничего. В результате наших товарищей разоружили и разобщили, лишив их возможности защищаться. Это драма, готовая в любой момент превратиться в трагедию. Сейчас, в ноябре, исполнится три года с подписания договора между правительством и ФАРК – и за эти три года было убито около 150 бывших партизан и около 50 их родственников. Нарастает кампания террора против крестьянских общин, подписавших документы о добровольном замещении нелегальных плантаций коки на посевы сельскохозяйственной продукции – что также было частью договора между правительством и ФАРК. Среди убитых крестьянских лидеров больше всего тех, кто боролся за добровольное замещение плантаций коки – таким образом, уничтожают не только бывших бойцов и членов их семей, но и тех кто на практике пытается выполнить условия мирного договора.

В рамках атаки на мирный процесс правительство организовало сфальсифицированный судебный процесс против одного из лидеров ФАРК, Хесуса Сантрича – с целью его дальнейшей экстрадиции в США. То же самое угрожало команданте Ивану Маркесу. Вполне логично, что оба они решили после этого прекратить свое участие в мирном процессе – действуя в рамках законной самозащиты.

Безусловно, это завело мирный процесс в тупик – но я не думаю, что на нем стоит поставить крест, несмотря на все противоречия, обман и ошибки. В колумбийском обществе существует огромный запрос на мир, и даже этот ограниченный процесс посеял в стране огромные надежды. А эти надежды – лучшее, что произошло в Колумбии за последние годы. Стремление людей к миру – главный актив, главный политический капитал, который был выработан в результате мирных переговоров. Сегодня к миру стремятся не только крестьянские общины, но и городская молодежь. О мире говорят многие представители Католической церкви, которая имеет в стране большое влияние. Поддерживая мир, церковь становится политическим противовесом воинственному и влиятельному экс-президенту Альваро Урибе, требующему полного уничтожения партизан. В различных слоях общества увеличивается число сторонников мира. А это очень важно.

– Когда правительство подписывало мир с ФАРК, я думал, что после их разоружения колумбийская армия сконцентрируется на войне с вашей организацией и благодаря совершенно неравному соотношениию сил, уничтожение ELN станет вопросом нескольких месяцев. Но этого не произошло. Почему?

– Они стараются применить там ту же самую тактику, которая была использована в отношении ФАРК – обезглавить ELN, лишить нас стратегического руководства, а потом усадить за стол переговоров на выгодных для себя условиях. На осуществление этого плана работают полмиллиона солдат и полицейских, которые находятся в распоряжении колумбийского режима, и направлены сегодня исключительно против нас.

Их план предусматривает три пункта. Во-первых, это уничтожение наших кадров, включая представителей среднего и высшего звена. Далее речь идет об информационной дискредитации и политической изоляции ELN – для чего нас хотят представить наркоторговцами, которые вербуют в свои отряды детей и наживаются на войне. Но главное, правительство желает обескровить социальную ткань территорий с традициями народной самоорганизации. Поэтому самые большие жертвы фиксируются в департаментах Каука, Нариньо, Чоко, Антиокия, Араука, Сантандер – в тех местах, где особенно сильны социальные движения и общины крестьян.

Обезглавливая эти организации, они расчищают путь своим проектам по добыче и эксплуатации природных ресурсов, и заодно «лишают рыбу воды», нейтрализуя действия партизан.

– Какой информационный проект можно противопоставить официальным СМИ, чтобы помешать им манипулировать мнением общества?

– Больше всего фейков демонстрирует колумбийский телеканал RCN – но люди смотрят его сегодня меньше всего. За левых кандидатов активно голосуют в больших городах, где проживает три четверти населения страны. А это значит, что информационная машина правительства не столь эффективна среди средних и низших слоев городского общества. Сильнее она влияет на население с более низким уровнем грамотности и культуры. Кроме того, в последнее время правительство использует для своей пропаганды различные религиозные секты, которые помогают власти в политике «сплочения общества» – путем террора и страха.

Но в Колумбии появляется все больше людей, которые не боятся – к примеру, этому способствует массовое развитие неподконтрольных режиму социальных сетей. Ситуация в СМИ другая – многие честные журналисты – а таких большинство - вынуждены подвергать себя самоцензуре, под угрозой увольнения и убийства. Наконец, некоторых можно купить. Но блогеры в соцсетях могут позволить себе говорить больше правды.

Население должно организовываться через социальные сети, создавая альтернативные средства информации – чтобы они брали на себя коммуникационные функции. У гигантских официальных СМИ глиняные ноги, и две трети жителей планеты уже сейчас узнают о важных новостях сначала по телефону. Влияние телевидения падает, бумажная пресса все меньше влияет на умы – а интернет и связанные с ним технологические возможности открывают широкие перспективы для децентрализации информационной власти.

– Пожалуйста, объясните смысл недавних военных операций ELN против полицейской казармы в Барранкилье и военной школы в Боготе. Разве полицейские и солдаты – это не дети простого народа, ради которого вы ведете свою борьбу? Не говоря уже о том, что это стало большим пропагандистским подарком для правых.

– Один гражданин США, который представлял ООН и много лет занимался защитой прав человека в Колумбии – пока его не выдавили из страны – сказал: «колумбийский режим относится к участникам социального протеста как к своим военным противникам». Для борьбы с социальными протестами колумбийские власти создали специальный корпус милитаризированной полиции. Он называется «Мобильный эскадрон по подавлению беспорядков» (ESMAD). Вы слышали о таких?

– Те, кто первыми прибывают на разгон любой социальной акции в Кауке?

– Да. И если ESMAD рассматривает социальные протесты как военную цель, есть некоторая логика в том, что наши городские фронты тоже рассматривают этот милитаризированный спецназ в качестве военной цели. Поэтому партизаны атаковли ESMAD в Боготе в 2017 году, в Барранкилье в 2018 году, а недавно подвергли атаке их главную школу военной подготовки в Боготе. В эту школу привозят кадетов со всех стран Латинской Америки, для обучения тактике городской антиповстанческой борьбы – к примеру, полицейских из Эквадора. Поэтому, это не та полиция, которая помогает бабушкам снимать котиков с деревьев. Это милитаризированные отряды, специализирующиеся на вооруженном подавлении социальных протестов.

Можно ли критиковать нас за такую позицию? Да, конечно. Полиция – один из основных источников занятости в Колумбии. Множество бедных поступает на службу в полицию, потому что не находят никакой другой работы – или поступают на срочную военную службу, а потом становятся профессиональными солдатами. Неолиберальный капитализм, который постоянно находится в состоянии войны, предлагает бедной молодежи единственные вакантные рабочие места – пушечного мяса. Дети президентов Дуке или Урибе, конечно же, не пойдут служить в ESMAD – те, кто больше всех призывает к войне, никогда не отправит своих сыновей на фронт. Иначе все войны быстро бы позаканчивались.

– Но ваши вооруженные атаки произошли в момент, когда студенческое движение страны находилось на подъеме, когда как обычно разрозненные левые группы как никогда были близки к объединению…

– Да, мы слышали это мнение. Но когда это произошло, мы уже находились в Гаване. Было много споров о том, стоило ли проводить в тот момент подобные акции. Я согласен – надо всерьез это все проанализировать.

– Я слышал, что ELN обладает автономной структурой, что у вас нет единого центра, и каждый партизанский фронт в зоне вашего военного присутствия может сам принимать решения о проведении тех или иных акций. Насколько это верно?

– Организационная традиция социалистических и коммунистических течений приучила нас к тому, что основа дисциплины в любой армии – это приказы командования и подчинение этим приказам. Коммунистические партии подчиняются логике так называемого демократического централизма. Мы – нечто среднее. У нас больше демократии, чем в обычной народной армии – и, при этом, мы более централизированная организация, чем политическая партия. Я являюсь членом центрального командования Армии Национального Освобождения. Нас пятеро. Но я ничего не решаю лично. У нас есть корпус национального командования, получающий мандаты на собраниях партизан. И этот корпус передает нам план действия, по сути – приказы.

Вместе с тем, существует национальный конгресс, принимающий решения по всем ключевым вопросам. Именно на нем избирается руководство – чтобы проводить в жизнь принятые на этом конгрессе решения. Мы очень стараемся, чтобы в нашей организации не было единоличного командования – у нас коллегиальное руководство, и все серьезные решения, не предусмотренные имеющимися у нас мандатами, всегда принимаются совместно, после предварительных консультаций.

– Как же принимаются решения о той или иной боевой акции?

– Эти инициативы должны предлагаться членами национального руководства. Они не могут быть самодеятельностью командира городской боевой группы – уже хотя бы потому что такие действия требуют серьезного планирования, больших ресурсов и скоординированных усилий.

– Есть ли сегодня какой-то смысл в так называемых «вооруженных забастовках» (практика на территориях военного присутствия ELN, когда партизанские структуры запрещают любую экономическую деятельность – прим. О.Я.)? В сегодняшней Колумбии это не вызывает ничего кроме раздражения среди населения – особенно у слоев среднего класса и ниже. Ведь эти действия парализуют местную экономику, и в первую очередь страдают простые люди.

– Такая тактика используется все реже – в этом году не было ни одного случая. Решения о таких акциях принимаются в случае повышенной милитаризации той или иной зоны, во время проведения там антиповстанческих операций. Но они никогда не были для нас нормой – потому что от этого действительно страдает простой народ.

– Каков сегодня политический проект ELN?

– В момент нашего возникновения мы считали своей главной целью освобождение от империализма и построение социалистического общества. Что изменилось за 55 лет нашей борьбы? Империализм по-прежнему господствует в Латинской Америке, и борьба с ней остается совершенно актуальной. Этим пришлось заниматься прогрессивным правительствам начала XXI века, которые старались дистанцироваться от США, чтобы проводить политику в интересах латиноамериканцев. И, разумеется, для борьбы против империализма необходимо единство Латинской Америки – потому что поодиночке бороться с правительством США невозможно.

Актуальной остается и идея борьбы за социализм. Посмотрите вокруг: как говорит Франко Берарди, мы – черви, живущие внутри трупа капитализма. Поэтому необходимо начинать думать о строительстве нового посткапиталистического общества, потому что у сегодняшнего общества попросту нет будущего. Лучшие из мыслителей говорят сегодня о том, что это общество будущего должно будет развиваться на основе совершенно другого социально-экологического базиса. Мы не можем продолжать жить в городах по 20-30 миллионов жителей – эту ситуацию надо менять.

Итак, мы должны предложить другую экономическую модель, другой тип общества, другие отношения с планетой, другой тип демократии. Ведь что такое сегодняшние либеральные демократии? Экономическое развитие определяется банкирами, международные связи определяются интересами империй, результат выборов определяется теми, кто постоянно удерживает с их помощью власть – как это происходит у нас в Колумбии.

Наше общее наследие – индейская общинная модель, с ее вниманием к коллективным интересам, с уважением к окружающей среде и жизни на нашей планете, может быть одним из образцов для такой модели. Ведь разве есть на свете что-то более социалистическое, чем это?

Таким образом, наши основные стратегические цели не изменились. Но мы понимаем, что на нынешнем уровне развития колумбийского общества, первоочередными задачами должны стать борьба за мир и за демократизацию страны.

Мы встречались и говорили в Колумбии со многими специалистами, и все приходят к одному и тому же выводу: создание другого климата для возможности продолжения мирного процесса требует огромного усилия в коммуникационной сфере. Нужны новые законы о прессе. Необходимо завоевать их, для того чтобы опираясь на них организовать программу педагогики мира для всего населения. Без этого двигаться вперед невозможно. И когда мы говорим о наиболее срочных изменениях, мы имеем в виду не повышение минимальной зарплаты. Нет, мы говорим - почему бы не начать с новых законов о прессе, с закона, который требовал бы уважения к консультациям в общинах по жизненно важным для их жителей вопросам, с низовой демократии? К примеру, почему бы нам – всем гражданам нашей страны вместе - не определиться с тем, каковы основные стратегические ресурсы колумбийского народа, запретив их приватизацию? Разве горнодобывающая промышленность важнее воды? У меня уже есть внуки, и мне бы хотелось, чтобы у них была доступная и качественная питьевая вода. Поэтому, по нашему мнению, на пути к политическому решению конфликта, несмотря на все сегодняшние трудности, фундаментально важен вопрос демократизации общества. И поэтому что по мере его реальной демократизации, мирное решение конфликта станет возможным. Ведь чем более наше общество антидемократично – тем легче им манипулировать, парализуя людей страхом и конформизмом.

Беседовал Олег Ясинский
Гавана, Куба. 22 сентября 2019 г.

http://liva.com.ua