Для начала надо чётко понимать – офицеры гвардии и офицеры армейские это разные офицеры, ровно то же относится к офицерам флотским, где служба всегда была попрестижнее, а матрос грамотнее, и перспективы повеселее. Лучше было и в артиллерии, особые взаимоотношения в казачьих частях, а Первая мировая всё поставила с ног на голову – офицерский корпус серьёзно обновился и пополнился массой людей, которые в армии во время послевоенное себя не видели.Вообще, офицерский корпус 1917 года – тема особая, и с армией 1914 года не всегда тождественная, если, конечно, не говорить о генералах и о флоте, где убыль была гораздо меньше.
Престиж
Та пора, когда офицер это потомственный дворянин, осталась в 19 веке, а к началу Первой мировой дворянство во многом разложилось и потеряло свою роль служилого сословия. Юноши же в офицерские училища не рвались:
«…нужно заметить, что карьера офицера перестала быть заманчивой: прежнее дворянство разорилось, обеднело, стало искать средств к жизни, которых не давала военная служба, и поневоле стало служить там, где лучше платят…»
Статья «Гвардия и армия» написана в 1913 году. Есть свидетельства и Редигера:
«Почет был утрачен, и офицерский мундир стал мишенью для всяких нападок.»
И Деникина:
«Но как беспросветно, как бессодержательно и засасывающе текла жизнь из года в год во множестве таких географических пунктов, которые не на всякой карте сыщешь: в захолустьях Западного края, в разных «штабах» — военных поселках, построенных среди чистого поля и носивших обычно громкие исторические имена, в окраинных трущобах, в медвежьих углах далекой Сибири и т. д... И далеко не всегда стратегическая необходимость или наличие удобных условий обучения оправдывали дислокацию по трущобам — а нередко своеобразное понимание государственной экономии.»
Если же суммировать низкие зарплаты, неустроенный быт (скажем, офицеры описанных мною ранее Дорогобужского и Каширского полков жили на съёмных квартирах, как правило; сохранилось прошение вдовы полковника с просьбой выделить деньги для завершения обучения детей в гимназии, ибо ни дома ни счёта в банке муж не нажил), низкий престиж службы в глазах общества и отсутствие мотивации (дворянство к 1914 году уже не давало особых привилегий), то понятно нежелание талантливой молодёжи вступать на путь офицерской карьеры. Только в 1912 году без экзаменов приняты в пехотные и кавалерийские училища – 1715 гражданских и 452 человека вольноопределяющихся. 20 процентов кадетов отказалось от поступления. До 1908 года существовал отрицательный баланс, когда в год увольнялось больше офицеров, чем приходило в армию. Уменьшилось и количество людей, держащих экзамен в Академию Генштаба – она не давала профессии, полезной в гражданской жизни. А ведь более 40 процентов уволенных в 1912 году – молодёжь, которая, получив профессию, уходила туда, где платят, выражаясь по-современному – в бизнес. Россия, насчитывавшая 180 миллионов населения, с трудом укомплектовывала 40 тысячный офицерский корпус. Лучший показатель престижа службы – детей дворян в училищах в 1910 году было лишь 15 процентов, а вот детей крестьянских – 14, офицерских – 20.
Материальный аспект
Материальный аспект службы – вечная беда России. Если офицер-помещик времён Александра Первого мог этим пренебрегать, да и престиж мундира был велик, то во времена Николая Второго реалии были совершенно другими:
«Будущий Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников вспоминал, что молодым офицером он получал в императорской армии 67 руб. жалованья, 9 руб. квартирных и по 30 коп. в сутки на караулы. Тратил он на обеды и ужины в месяц 12 руб., на квартиру 15 руб., на чай, сахар, табак, стирку – 10 руб., на обмундирование – 10 руб., на вычеты в батальон – 10-15 руб., на жалованье денщику – 3 руб., после чего оставалось 11-16 руб., а с прибавкой летних лагерных денег – до 20 рублей.»
Квалифицированный рабочий в крупных городах зарабатывал не меньше, а инженер или врач гораздо больше. Нет, генералы жили получше, получая от 1500 рублей в год, полковник получал, как врач в уездном земстве – сто рублей в месяц. Вот только... врач это после университета, а полковник это для многих итог карьеры. Врач он и в старости врач, а офицер к старости уйдёт в отставку на скромную пенсию. Ну и место жительства – офицер служит там, куда пошлют, врач же сам выбирает.Материальное ведь не только деньги, это и возможность их тратить. А если где-то в уездном городке за квартиру 20-25 рублей, своего жилья не завести, заведений культуры помимо Офицерского собрания нет, для детей нормальной школы нет, ну и куча ограничений, вроде брачных:
«Жениться офицеры не могли, пока им не исполнилось 23 года. И даже когда это происходило, вступить в брак до 28 лет можно было, только доказав, что есть средства на содержание семьи. Требовалось подтвердить это, предоставив документы о банковском вкладе (не менее пяти тысяч рублей) или на недвижимость, ежегодный доход от которой должен был приносить хозяину 300 рублей, и не менее. Требования предъявлялись не только к жениху, но и к невесте. По инструкции она должна была иметь идеальную репутацию и годовой доход от 250 рублей. Не одобрялись браки с разведёнными дамами и актрисами — за это офицер мог быть уволен из рядов армии.»
И других: запрет брать сдачу с любой купюры, запрет на посещение дешёвых гостиниц и пивных, запрет самостоятельно носить поклажу... А на выходе подполковник и пенсия – 60 процентов от содержания. Вот и просили вдовы отставных полковников денежку дочерей поднять... А за всем этим стоял выбор для грамотных молодых людей – служба в местечке и проблемы или гражданская карьера и хорошие деньги без риска для жизни и здоровья.С этим как раз был полный порядок, как и с честью и совестью. Пожалуй, даже чересчур – эпидемия самоубийств, из-за незначительных нарушений понятий чести, армии на пользу не шла. Тем не менее воспитание молодых офицеров было на высоте – прививалась верность долгу, слову, уважение к чести мундира и флага. Красноречивый пример – в Первую мировую только 15 процентов потерь среди офицеров – пленные.Всё это достигалось как воспитанием будущих офицеров, так и строгими правилами службы – виновные в бесчестии изгонялись со службы нещадно. Ещё одним средством поддержания высокого морального уровня были дуэли, которых в среднем происходило до 20 штук в год.Шла борьба с мордобоем и оскорблениями нижних чинов:
Моральный дух
«В Казанском военном округе подпоручик ударил своего денщика за то, что тот пришел пьяным. Была учтена молодость офицера, и он получил 30 суток гауптвахты.»
В принципе, к Первой мировой рукоприкладство в армии было сведено к минимуму. При этом сами офицеры любовью общества не пользовались:
«В наших гражданских учебных заведениях до сего времени нет и помина о вооруженной силе государства, и громадное количество наших будущих граждан в этом отношении воспитываются в полном невежестве. О высших учебных заведениях и говорить не приходится.»
Более того – до 1910 года никакого военно-патриотического воспитания не было, а после – только его внешние проявления в виде скаутского движения. По сути, армия была чужда обществу, а общество, с его политическим брожением, не воспринимало армию.
«...интеллигенция относилась к военному делу, как к профессии, недостойной культурного человека; кроме того, к русскому офицерству она была настроена враждебно, ибо видела в нем главную опору самодержавия...»
Тем не менее традиции армейского товарищества сохранились до 1914 года, когда они начали размываться призывом огромного количества гражданских людей, не прошедших школы что учебных заведений, что полкового товарищества.Что касается политики – офицерский корпус РИА был аполитичен, нельзя считать его монархистским, потому как монархия для большинства офицеров была всего лишь символом государства, но и либерализм в армии не приветствовался, ибо армейская дисциплина от него далека во все эпохи. В целом, увлекаться политикой для офицера считалось зазорным, что и привело к идеологическому кризису белых в Гражданской войне. Эти противоречия между обществом и армией только углубила Первая революция:
«За 1905 год общее число составило 25 283 роты, 5354 эскадрона и сотни (общее число вызовов – 3893). Из этого числа 15 % использовались «для поимки бродяг и разбойников, для производства обысков и отобрания оружия».»
Массовое использование армии в качестве карателей и террор революционеров против офицерства поставили между армией и политически активной частью общества барьер вражды.
Профессионализм
«…наших юнкеров обыкновенно учат прекрасно делать ружейные приемы, великолепно маршировать… заставляют их старательно изучать обязанности часового, дежурного по роте, дневальных и т.д., то есть готовят из юнкеров хороших рядовых… совершенно забывая, что из них должны выйти офицеры…»
Недостатками профессиональной подготовки офицеров РИА было преобладание теоретических занятий над практическими, упор на строевую подготовку и уставы. Сохранилась программа Офицерской стрелковой школы, готовившей комбатов – изучение личного оружия (сборка-разборка, стрельба) – 144 часа, тактика – 24 часа. Повторюсь – комбатов, то есть действующих офицеров с большим стажем службы. В итоге получалось что получалось – великолепные стрелки и храбрецы... плохо знающие карту и тактику. И только с 1910 года положение стало выправляться, приняты новые наставления и программы обучения, но увы, было поздно. Офицерский корпус от комроты и выше подошёл к Великой войне с тем багажом знаний, который был получен по наставлениям, привёдшим к поражению в Русско-Японской войне. Так, например, «Положение о полевом управлении войск в военное время» было принято только в 1914 году. Меры, дабы резко повысить компетентность, были колоссальными по масштабам, но запоздалыми на десятилетие. Справедливости для – в других армиях враждующих сторон проблемы были во многом аналогичными.Так каков он был, русский офицер? Человек, безусловно, лично храбрый, с твёрдыми понятиями чести, но при этом нетерпимый к любой оппозиции и политически наивный, отлично подготовленный как боец, но гораздо слабее как думающий командир. Не уважаемые обществом и относящиеся к обществу настороженно, как к чему-то анархичному и бездумному. Думается мне, что корень Гражданской войны во многом в этом портрете – часть офицеров перешла на сторону государства нового, часть же наводила порядок – так, как его понимала и умела. И ни оправдывать, ни винить их не выходит. Служили эти люди царю и Отечеству, царь отрёкся, а Отечество стало рассыпаться, и каждый решал сам, при том что решать политические головоломки их не учили.
