В предыдущих материалах мы говорили о событиях, происходивших на просторах Азии в период агонии Южного Вьетнама, похоронившей надежды США на создание антикоммунистического форпоста в мягком подбрюшье АТР. Теперь предлагаю перебраться в Европу и вспомнить о Пражской весне и операции «Дунай», тем более что нынешним летом минуло 55 лет с тех событий.В данной статье речь пойдет не об их деталях, подробно освещенных в научной, публицистической и мемуарной литературе (хотя стереотипов в общественном восприятии «Дуная» хватает, взять противопоставление: «хороший» А. Дубчек и «плохой» Г. Гусак, что ни в коей мере не отражает исторические реалии, как не отражает их экзальтированное клише: «Танки идут по Праге, танки идут по правде, которая не газета»). В центре же нашего внимания будет реакция ведущих западноевропейских держав и США на августовские события 1968 года, в контексте их непростых взаимоотношений внутри Североатлантического альянса, как раз в рассматриваемый период обострившихся. В данном материале речь о Франции. Отмечу: я понимаю обусловленность Пражской весны внутренними причинами (хотя, еще раз подчеркну, они не тождественны навязанным при горбачевизме упомянутым выше стереотипам). Однако стало бы нелепостью отрицать стремление Соединенных Штатов воспользоваться едва не открывшейся возможностью для нивелирования равновесия сил между НАТО и ОВД, путем выбивания столь важной в стратегическом плане страны из социалистического блока, как Чехословакии. Не могли же американские аналитики не рассматривать возможную в перспективе (причем вряд ли далекой) интеграцию данной республики в НАТО (по сути, сделать это представлялось возможным и путем заключения двустороннего американо-чехословацкого договора) с последующим размещением американских БРСД, равно как и конвенциональных вооружений, на наших границах.
Живучие клише: танки шли по Праге, но шли ли они по правде?
Нелирическое отступление про Гавела
Но прежде чем обратиться к заявленной в заглавии теме, я позволю себе сделать небольшое отступление и в двух словах коснуться личности В. Гавела – как своего рода потенциальной альтернативы Г. Гусаку. Целую статью посвящать драматургу-абсурдисту – много чести; но несколько абзацев – в самый раз. Итак, реализация указанного выше сценария потребовала бы инициирование ЦРУ «Бархатной революции» на двадцать лет раньше. Но ничего: Гавел уже тогда диссидентствовал и боролся за все хорошее против всего плохого, проще говоря: полагаю, он и в 1968 вполне мог стать страстным и, может быть, даже искренним выразителем американских интересов в Праге, чем, собственно, он и занимался, будучи президентом. Небось, назвал бы падавшие на головы вьетнамских женщин, стариков и детей бомбы и сжигающий людей заживо напалм – гуманитарными акциями. А почему бы и нет? Или Хо Ши Мин в глазах Гавела не выглядел бы диктатором?Нет, позже произнесенные в отношении натовских бомбардировок Югославии слова Гавел отрицал, но вот ссылка на русский перевод его интервью, приведенное в научной статье специалиста по Центральной и Юго-Восточной Европе Э. Г. Задорожнюк:
Я думаю, что во вторжении НАТО в Косово имеется элемент, в котором никто не может сомневаться: воздушные атаки, бомбы вызваны не материальной заинтересованностью. Их характер исключительно гуманитарный, главную роль играют принципы прав человека (последний гавел-пассаж, согласитесь, «прекрасен» – Прим. авт.).
Автор снабдила цитату исчерпывающим комментарием:
Эти слова принадлежали не президенту США, не «ястребам» из НАТО, не лидерам мусульманских группировок. Их произнес глава небольшой славянской страны в самом центре Европы, политик-гуманист, выходец из театральной среды.
Или вот еще строки из той же работы:
В дальнейшем звучали его благословения агрессивной политики Запада – в Ираке и в Ливии, страстные призывы придвинуть военно-политический блок НАТО к границам России с Украиной и даже Белоруссией (предварительно свергнув там «диктатуру» и «вернув в Европу» эту страну вслед за Украиной, не считаясь с любыми издержками). Он поддерживал агрессию Грузии против Южной Осетии, идейную активизацию антироссийских сил на Украине в преддверии 2014 г. Исключений в этом плане почти нет: «вкус» к резким пронатовским эскападам Гавел не утрачивал вплоть до своей кончины.
Словом, никаких иллюзий по поводу проамериканского курса Чехословакии, усядься в президентском кресле драматург-абсурдист или некто ему подобный, быть не должно. А усесться мог бы вполне.Все. На этом нелирическое отступление закончилось.
Чехословакия: нереализуемость австрийского пути
Скоординированных действий НАТО, коли в страну не вошли бы войска стран ОВД, а Прага, напротив, обратилась за военной поддержкой в Брюссель, ожидать не приходилось. Ибо было более существенное препятствие на пути интеграции Чехословакии в военную структуру Западной Европы (опять подчеркну – не обязательно формальное вхождение в альянс; хотя и австрийский путь для Чехословакии был нереализуем – слишком уж выгодно она располагалась). Это препятствие крылось внутри самого блока.Во второй половине шестидесятых он переживал не лучшие времена и если не раскол, то трещина на нем точно появилась. Речь, в первую очередь, о де Голле, не собиравшемся терпеть в НАТО англосаксонский диктат, и поэтому к 1968 году штаб-квартира альянса два года как обживалась на новом месте в Брюсселе, куда была вынуждена перебраться из Парижа по требованию основателя Пятой республики, заодно выдворившего из своего дома натовские военные базы.Но ладно переезд и базы. Де Голль принял в качестве военной доктрины Франции концепцию обороны по всем азимутам. Ее суть
«Оборона по всем азимутам» как особый путь Франции
:
Ядерная стратегия Франции (ядерной державой Пятая республика стала в 1963 году – Прим. авт.), стратегия «обороны по всем азимутам» (разработал начальник генштаба Айере, де Голль одобрил) была сугубо национальной. Суть «обороны по всем азимутам» – возможность французских ВС повсюду на земле нанести ядерный удар по любой точке планеты, и тем самым роль Франции уменьшить влияние США, отделить свою внешнюю политику от политики НАТО. Стратегия «обороны по всем азимутам» была радикальной заявкой Франции на независимость от НАТО. К тому же она не рассматривала СССР как главного врага, что подрывало основы атлантизма.
Да и как генерал мог видеть в Москве главного врага, когда пребывал в восторге от оказанного ему у нас приема – в 1966 (в том же году с ответным визитом Францию посетил А. Н. Косыгин), и заодно убедился в военной мощи СССР, став свидетелем пуска МБР (отсюда шутка с заданным Л. И. Брежневу вопросом и последовавшим ответом; впрочем, вряд ли подобный диалог происходил в действительности: Еще ранее, в 1959 году, де Голль выступил с концепцией Европы от Лиссабона до Владивостока, в каком-то смысле реанимировав идеи немецкого геополитика К. Хаусхофера, о которых я писал в свое время в статье
Де Голль не видел в СССР врага
«Самурай из Третьего рейха»: Разумеется, подобная концепция расходилась с доктринальными установками альянса. Их суть в предельно сжатой форме выразил первый генсек лорд Д. Исмей:
НАТО существует, чтобы держать американцев в Европе, Советы – вне Европы, а немцев – под Европой.
Это англосаксонское видение не только самого блока, но и расклада сил внутри Запада расходилось с представлениями и о Европе, и о месте в ней де Голля, и, собственно, создавало ту саму трещину внутри альянса, ставившую под сомнение возможность его консолидированного вооруженного выступления (речь не о войне с нами, а об оккупации ЧССР) в контексте реакции на Пражскую весну. О позиции немцев, под Европой находиться не желавших, мы поговорим в следующем материале. Видеть же американцев в Европе, причем в роли хозяев, уже не хотел основатель Пятой республики.
Париж: возвращение к старой стратегии в Восточной Европе
При этом было бы неверным видеть в де Голле и поборника чрезмерного доминирования Москвы в Варшавском договоре. На фоне сотрясавших Францию – а заодно и расшатывавших власть генерала – студенческих волнений, отодвигавших в Елисейском дворце международную повестку на второй план, генерал нашел время посетить румынское посольство 23 августа 1968 года, в 24-ю годовщину разрыва страны с нацистской Германией. Этот день отмечался в Румынии как национальный праздник. Де Голль желал, по словам специалиста по новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы А. С. Стыкалина,
приободрить в непростой момент (Н. Чаушеску всерьез опасался советской интервенции в Румынию вслед за Чехословакией – Прим. авт.) представителей страны, известной как традиционный оплот французского культурного, а до некоторой степени и политического влияния на востоке Европы.
Французский лидер, выведший свою страну из военной структуры НАТО с сохранением ее членства в политических органах этого договора, считал аналогичную модель отношений применимой и для Румынии как члена ОВД, соответствующей ее (а опосредованно и французским) государственным интересам.
Позиция генерала вполне логична: раз он взялся за возрождение Франции в статусе великой державы, то должен реанимировать традиционную для нее политику в Восточной Европе. Ее маркер с XVII века: создание блока союзных Бурбонам государств (в указанном столетии: Османская империя, Речь Посполитая и Швеция), призванных давить с трех сторон на главного геополитического соперника Франции в Европе – Австрийскую монархию Габсбургов. Да и в предвоенный период под эгидой Третьей республики из стран Восточной и Юго-Восточной Европы была сформирована Малая Антанта, как раз для недопущения возрождения Австро-Венгрии и нивелирования возможных претензий Германии на военное восстановление и доминирование в Европе. Обратите внимание, генерал не призывает Бухарест порвать, подобно Албании, с ОВД, но рекомендует ему пойти по пути Парижа, что, в общем, не противоречит концепции Европы от Лиссабона да Владивостока. Собственно, схожий с Парижем в НАТО статус Бухарест отчасти и занимал в Варшавском договоре. Соответственно, логичной выглядела позиция Франции 21 августа 1968 года, когда она присоединилась к США, Англии, Канаде, Дании и Парагваю, выступивших в Совбезе ООН с требованием о немедленном выводе войск стран ОВД. Но и это отнюдь не означает последующую поддержку Парижем уже перспектив натовской интервенции в ЧССР, инициируй Вашингтон ее обсуждение в Брюсселе. Да, де Голль осуждал ввод советских войск в Чехословакию, но прежде всего потому, что это расходилось с его видением все более возрастающей политической роли Франции в Восточной Европе. Скажем так, операция «Дунай», в представлении генерала, нарушала не столько баланс сил (его как раз таки могла нарушить американская интервенция), сколько баланс советско-французских (как их понимал генерал) интересов в регионе. Однако смена курса возможного чехословацкого правительства, промедли Советский Союз с вводом войск, с социалистического на капиталистический (то есть проамериканский), еще меньше устраивала тогдашнего хозяина Елисейского дворца. Усиления же ориентированного на СССР коммунистического движения де Голль вряд ли опасался, поскольку считал
, что его темпы
утрачены, экономический рост в Западной Европе к тому времени способствовал политической стабильности, позиции коммунизма там были слабы. К тому времени проявилась децентрализованность в мировом коммунистическом движении.
О собственно непростых отношениях внутри самого альянса свидетельствовало и ЦРУ. Но об этом – в следующем материале.
