«Противоторпедная катастрофа» российского флота

И это могло иметь самые катастрофические последствия.

Фактически и наши корабли, и наши подлодки там перетопили бы «как котят». Просто в силу полного отсутствия современной противоторпедной защиты (ПТЗ) и крайне серьезных проблем с нашим подводным оружием.

Противник

ПЛА SSN-765 John Warner относится к одной из последних подсерий ПЛА типа «Вирджиния», имея, однако, в качестве противокорабельного и противолодочного оружия только торпеды Mk48 mod.7., применяемые с 4 торпедных аппаратов (ТА), с возможностью при необходимости иметь в залпе все 4 торпеды с телеуправлением и одновременным активным маневрированием ПЛА на скоростях до 20 узлов.

14 апреля 2018 года США, Франция и Великобритания нанесли серию ракетных ударов по правительственным объектам в Сирии. Согласно американским данным, по трём целям на территории Cирии было применено 105 крылатых ракет (КР) разных типов. 6 КР были запущены с ПЛА SSN-765 John Warner (США) с акватории Средиземного моря.

С большой вероятностью, все эти КР были применены с установок вертикального пуска (УВП), а ТА, в которые были загружены торпеды, были готовы к бою с нашими кораблями и подлодками.
 

Состав наших сил на Средиземном море

Группировка ВМФ РФ в Средиземном море в этот момент включала боевые корабли: два фрегата проекта 11356(Р) «Адмирал Григорович» и «Адмирал Эссен» и две ДЭПЛ проекта 06363 «Нижний Новгород» и «Колпино», которые накануне удара коалиции вышли в море из пункта базирования Тартус под предлогом выполнения ракетных стрельб:
     
Необходимо отметить также учения противолодочной авиации ВМФ:
 
Увы, ставить задачу по поиску фактических лодок для Ту-142 было бессмысленно, ввиду абсолютной устарелости их поисково-прицельных систем (ППС) и радиогидроакустических буев (РГАБ). Аналогичная оценка может быть дана противолодочным вертолетам Ка-27ПЛ, которые должны штатно базироваться на фрегатах проекта 11356(Р).

При этом остается открытым вопрос – были ли они там вообще?

Ибо слишком часто наши корабли (в том числе противолодочные) ходят на боевую службу с невооруженными поисково-спасательными вертолетами Ка-27ПС.
 

Каким мог бы быть бой между ПЛА ВМС США и нашими кораблями?

Фрегаты «Адмирал Григорович», «Адмирал Эссен» и «Адмирал Макаров»: гидроакустический комплекс (ГАК) МГ-335М «Платина-М» с подкильной антенной (без буксируемой), торпеды СЭТ-65, РБУ-6000 с возможностью применения не только РГБ-60 но и гравитационных подводных снарядов 90Р (имеющих систему самонаведения и повышенную вероятность поражения) и СГПД типа МГ-94М. Имеется вертолет Ка-27.

Увы, основное средство обнаружения – ГАК МГК-335М имеет очень слабую энергетику и дальность обнаружения даже в нормальных условиях (много меньше дистанции торпедного залпа). Кроме того, сложная гидрология Средиземного моря остро ставит вопрос необходимости применения буксируемых антенн (которых совсем не было).

Единственное, что могло обнаружить ПЛ под «скачком» – опускаемые гидролокаторы (ОГАС) вертолетов «Рось», однако эта высокочастотная ОГАС имеет малую дальность обнаружения и является разработкой еще конца 70-х годов Киевского НИИ гидроприборов (как и весь ППС «Осьминог» вертолета Ка-27). Место этой гидроакустике в музее. И уже очень давно.
 
ДЭПЛ «Великой Новгород» и «Колпино» имели ГАК МГК-400М (отечественный вариант с литерой В) и торпеды «Физик-1» и СГПД типа «Вист-2».
 
Вопрос гидроакустики ДЭПЛ проекта 636 был подробно рассмотрен в статье «Рубикон» подводного противостояния. Успехи и проблемы гидроакустического комплекса МГК-400».

Очень хочется надеяться, что развернутые в море наши фрегаты и ДЭПЛ действовали совместно, прикрывая друг друга, ибо при раздельном применении они были просто мишенями для подлодок противника. Увы, зная реалии ВМФ РФ есть веские основания сомневаться, что был принят верный тактический вариант применения.

При отдельных действиях фрегатов и ДЭПЛ сразу встает критическая проблема «голого зада» и для проекта 11356(Р), и для проекта 06363. То есть большого «слепого сектора» в корме (обусловленного ограничениями сектора обзора основных носовых антенн этих ГАК).

Соответственно, ПЛ противника, имея значительное упреждение в обнаружении и хорошую энергетику в торпедах, может скрытно расстреливать наши корабли, заводя средствами телеуправления торпеды в «слепой» кормовой сектор.
 
Данный факт очевиден любому объективному офицеру, специалисту. Но в «доблестном ВМФ» на него просто «забили болт». (Войны же не ожидается? – Авось не ожидается. А на парадах и так все красиво).

Решение указанной проблемы известно давно – буксируемые антенны, на которых, однако, у нас очень любят экономить (при том, что такие антенны есть, с очень достойными характеристиками, и они многократно предлагались промышленностью ВМФ).
 
Однако противник мог атаковать торпедами и «в лоб». Просто потому что ни фрегаты, ни ДЭПЛ практически ничего этому противопоставить не могли. Ввиду заведомо низкой эффективности средств противоторпедной защиты (ПТЗ) или их полного отсутствия.

У читателей может возникнуть вопрос, на чем основана уверенность автора в том, что в случае открытия реальных боевых действий ПЛА John Warner смогла бы гарантированно обнаружить (причем с большой дистанции) ДЭПЛ проекта 06363?

Ответ прост. В зоне развернутой системы противолодочной войны у ДЭПЛ просто нет шансов сохранить скрытность и выжить. Они могут иметь самую минимальную шумность, но батареи им все равно нужно заряжать, после чего установить за ними слежение (даже после погружения) – типовая и давно решенная задача противолодочных сил НАТО. Надо будет – «подсветят» акваторию низкочастотными излучателями, после чего даже «самые черные дыры» становятся «мухами не стекле».

У нас там такой системы нет, у «так называемых партнеров» (цитата слов В.В. Путина) она создана там давным-давно и непрерывно совершенствуется.

Шансы у наших были только при совместных действиях ДЭПЛ и фрегатов, где ГАК ДЭПЛ играл бы роль большой погружной (на оптимальную глубину поиска) антенны (в интересах всего соединения) в сочетании с «длинной рукой» и телеуправлением торпед «Физик-1».

Примечание. Вопросы гидроакустики и противолодочного вооружения наших кораблей уже поднимались на «Военном обозрении» в статьях:
«Противолодочная оборона: корабли против подлодок. Оружие и тактика» и
«Противолодочная оборона: корабли против подлодок. Гидроакустика».
 

Противник именно был готов драться, а не блефовал

В ситуации апреля 2018 года стоит обратить внимание на хронологию и развитие событий.
 
Реакция Москвы была необычно жесткой. Причем не МИД, а Минобороны. И лично Начальника Генерального штаба:
 
Напрашивается вывод, что ВМС США (и ПЛА John Warner) реально имели приказ на применение оружия по объектам ВМФ РФ, в случае нанесения по ним удара (например,«неизвестных ПКР со стороны побережья Сирии»).
Об этом ясно говорит и то, что ВМС США вывели все надводные корабли из восточного Средиземноморья (удары ими наносились из акватории Красного моря и Персидского залива). Наших ПКР противник реально очень опасается.

Задача «если что» атаковать наши корабли ставилась ПЛА John Warner. И она была готова ее выполнить. ПКР «Гарпун» были давно сняты с ПЛА ВМС США (и только совсем недавно началось возвращение ее в боекомплект ПЛА). И единственным оружием «морского боя» были торпеды Mk48. Торпеды сложные, эффективные, любимые в ВМС США. И очень хорошо освоенные.

Автор не готов поручиться за цифру, встреченную им на одном их американских специализированных форумов. Боевая торпеда попадала в боекомплект ПЛА только после порядка 5 выстрелов ею в практическом варианте. Однако это очень похоже на правду.

Статистика торпедных стрельб ВМС США просто огромная (ежегодно торпедами примерно в десять раз больше стрельб, чем ракетами). И откровенно «подранный» и «потертый» вид американских торпед говорит, что ими многократно стреляли (в практическом варианте).
 
Торпеды в ВМС США – это надежное и освоенное оружие, в котором уверены и экипажи, и командование (и которое, несмотря на это, непрерывно совершенствуется по ключевым элементам: системам самонаведения и телеуправления).

Резюмируем.

Противник реально готовился атаковать наши корабли и подводные лодки. И атаковать торпедами.

А что мы можем противопоставить американским торпедам? Будь таковые выпущены по нашим кораблям и подводным лодкам?
 

Состояние средств противоторпедной защиты ВМФ сегодня

Старые приборы ПТЗ – дрейфующие средства гидроакустического противодействия (СГПД) МГ-34 и ГИП-1 (1967 год) рассматривать смысла нет. Ввиду их абсолютной антикварности и неэффективности.

Фрегаты проекта 11356 имеют РБУ-6000, с которой теоретически возможно применение дрейфующих приборов ПТЗ МГ-94М.
 
Теоретически не только потому, что идеи ПТЗ, положенные в основу прибора МГ-94М, устарели еще до начала его разработки, но и потому что на сайте госзакупок сведения о поставке ВМФ МГ-94М не приводились ни разу (в отличие от поставок других приборов, – «Вист-2» и «Удар-1»). Конечно, возможно, что закупки по МГ-94М не выкладывались в открытый доступ. Однако более вероятным представляется то, что их просто не было.

Вопрос использования штатных реактивных глубинных бомб РГБ-60 с РБУ-6000 для задач ПТЗ в ВМФ был разработан давно (внесен в руководящие документы, отрабатывается), но с моделями применения торпед, совершенно отличными от реальных.

То есть те крайне малые вероятности уничтожения торпеды, которые приводятся для РБУ-6000, по факту еще много ниже. Просто потому, что реальные торпеды ходят «не там и не так», как хотелось бы разработчикам алгоритмов ПТЗ РБУ (по сути, их разрабатывали против прямоидущих торпед времен Второй мировой).

При этом автор считает необходимым отметить, что в апреле 2013 года ВМФ представлялись предложения по перспективному комплексу ПТЗ надводных кораблей с боевой эффективностью, более чем на порядок превышающим все ранее созданное по этой тематике (с комплексным применением перспективных антиторпед и СГПД, и обеспечением эффективной ПТЗ не только отдельного корабля, но и соединения или конвоя).

ВМФ предложения были восприняты с очень большим интересом (в Военно-Морской Академии сохранились). Однако были «похоронены» интригами в системе ОПК. Увы, в полном объеме реализовать их сегодня уже невозможно. По причине ухода в последние годы из жизни ряда крупных отечественных специалистов (и носителей уникального научно-технического задела). Например, Мяндина А.Ф.

ДЭПЛ проекта 636 имеют на вооружении СГПД: дрейфующий прибор ПТЗ «Вист-2» (разработчик и изготовитель АО «Аквамарин») и самоходный многоцелевой прибор МГ-74М (вместо давно устаревших ГИП-1, МГ-34 и МГ-74).
 
Прибор МГ-74М является экспортным изделием. И очевидно, что для ВМФ РФ предназначено другое. Однако его главная проблема заключается в том, что выполнено оно было в калибре 53 см. То есть требует уменьшения боекомплекта (при том, что возможность создания эффективных малогабаритных приборов была подтверждена еще результатами наших разработок 80-х годов) и числа торпедных аппаратов с оружием.

Соответственно, «обычно выбирают оружие».

Подробности по дрейфующему прибору «Вист-2» приводили в документах ряда госзакупок (на официальном портале), однако ключевым является следующее:

- «Вист» – средство ПТЗ и не оказывает никакого влияния на работу средств целеуказания оружию (иными словами, по каналу телеуправления торпеда будет уверенно наводиться на нашу ПЛ по данным низкочастотного ГАК).

- Против современных ССН эффективность одиночных дрейфующих СГПД крайне низка, а групповое применение «Вистов» невозможно ввиду устаревшей логики их работы. (Фактически будет «собачья свадьба» – поставленные группой «Висты» сработают на первый излучивший прибор, и будут «давить» сами себя).

- Малое время работы «Виста» не позволяет ДЭПЛ отойти на безопасную дистанцию.

По оценке одного из крупных отечественных специалистов по торпедным ССН, «эффективность» (в кавычках) «Вистов» такова, что при обсуждении организации испытаний торпед, он высказался про них дословно:
 
И этот человек очень хорошо знал, что такое современные ССН и что такое «Вист».

Подчеркну, это не какие-то «технические секреты», это «банальная физика»: идеи, положенные в основу «Вистов», соответствуют торпедам 90-х годов прошлого века. А с тех пор сменилось фактически два поколения торпедного оружия (МГ-94М, по сути увеличенный в размерах (под больший калибр) и энергетике «Вист», с возможностью его выстреливания из РБУ-6000).

Еще более жесткие оценки будут приведены ниже по «вере, надежде и авось» ВМФ РФ – комплексу ПТЗ «Модуль-Д» новейших атомоходов 4 поколения.

Возникает вопрос, а как «все это» проходило приемки эскизных, технических проектов, испытания, наконец?

А вот так, что у нас до сих пор не было проведено ни одного реального испытания новых торпед против новых СГПД (с имитацией фактических боевых условий применения).

Единственное, но довольно слабое исключение – «Пакет».

Несмотря на ряд его недостатков, торпеда его (и ее ССН) реально хороши и перспективны. И их результаты против «Вистов» были таковы, что специалисты «Аквамарина», любившие «козырять» результатами применения своих изделий против старых торпед «Гидроприбора». «Пакетовские» результаты испытаний вспоминать «почему-то» очень не любят.

Здесь возникает логичный вопрос, если самые совершенные ССН были у разработчика «Пакета» ГНПП «Регион», то почему сами специалисты «Региона» не стали разрабатывать СГПД?

Сроки их разработки сравнительно короткие, большие затраты не требуются. Тема просто «золотая» в плане финансовом (с учетом экспорта). А они предлагали руководству. Многократно. Без каких-либо последствий кроме фразы:
 
С учетом того, что АО «Аквамарин» считал тематику СГПД «своей вотчиной», а главный конструктор предприятия и «регионовского» комплекса «Пакет» г.Дробот являлся членом его совета директоров, блокировка всех предложений по СГПД в «Регионе» удивления не вызывает. В курилке не раз и не два звучала фраза (причем от разных специалистов):
 
Так легко жажда наживы рушит обороноспособность страны...

Примечание. Необходимо подчеркнуть, как реально высокий технический уровень собственных разработок «Аквамарина», так и то, что фирма активно вкладывалась в развитие производства. Однако готовность «осваивать средства» по откровенно сомнительным темам и требованиям привела к тому, что АО «Аквамарин», когда-то крайне активно работавшая на рынке и занимавшаяся пиаром, в итоге вынуждено было полностью свернуть публичную активность (которая ныне осталась только в арбитражах). Желающие могут «насладиться» (ссылка). Несмотря на всю «сухость» юридических документов, «клокочущая ярость» со стороны ЦМКБ «Рубин» в адрес «Аквамарина» очень хорошо чувствуется.

При этом специалисты о данных проблемах говорили и предупреждали еще в начале 2010-х годов.

Безусловно, положительным моментом этой «юридической истории» является жесткая позиция заказчика. Вариант «третий сорт не брак» в данном случае не прокатил. И промышленность получила жесткий, но необходимый урок на будущее.

Кратко по подводному оружию (к общему пониманию ситуации).

Лучшее что у нас есть сейчас – «Пакет». Однако крайне острые проблемы по антиторпеде для подлодок «Ласта» (причем абсолютно решаемые) ставят вопрос – а все ли в порядке у «Пакета»?

Кроме того, несмотря на отличную антиторпеду, «дыры» при решении задачи ПТЗ всё же имеются. Расписывать их публично автор полагает нецелесообразным. Однако они вполне очевидны. И не только специалистам, но и просто технически грамотным людям.

Специалистам рекомендуется внимательно изучить, каким «Пакет» должен был быть и каким он в итоге получился. Внимательно изучить, и начать даже не с аванпроекта ОКР, а с научно-исследовательских работы (НИР) предшествовавших ему.

Однако в ситуации 2018 года вызывает абсолютное недоумение отказ командования ВМФ от переброски (причем экстренной переброски) корветов проекта 20380 (с антиторпедами и низкочастотными буксируемыми антеннами) с Балтики в «горячее восточное Средиземноморье».

Что, вообще, эти корветы делают на Балтике? Ждут в Балтийске снарядов польских сухопутных гаубиц?

Возвращаясь к фрегатам проекта 11356(Р). И их противолодочные торпеды СЭТ-65 имеют примитивную систему самонаведения (ССН) «Керамику» («воспроизведена на отечественной базе» с ССН американской торпеды Mk46 mod.1 1961 года).

Если у летчиков кто-то предложит сегодня идти в бой с ракетами с головками самонаведения времен вьетнамской войны, его к психиатру отправят. В «доблестном ВМФ» это реалии и норма, даже на новейших кораблях (например, «Бореях», на торпедных палубах которых лежат древние УСЭТки с «Керамиками», «содранными» у американцев ССН разработки еще конца 50-х годов).
 
Ввиду крайне низкой помехозащищенности старых типов ССН наших торпед, ни о какой «эффективности» в ситуации применения противником СГПД говорить не приходится.

Грустная и жесткая ирония в том, что в ситуации 2018 года единственным реально боеспособным образцом подводного оружия, фактически представлявшим угрозу для ПЛА John Warner, на надводных кораблях нашей Средиземноморской эскадры был именно АПР-2 «Ястреб» (1978 г.) боекомплекта вертолета. Весь остальной торпедный боезапас был просто «дровами».
 
Ну, ладно надводники. Они в ВМФ очень долго финансировались по «остаточному принципу». Но как «вера, надежда и авось» ВМФ – атомный подплав?

Что будет, если для противолодочной обороны нашей средиземноморской эскадры привлечь новейшую АПРК «Северодвинск» проекта 885 «Ясень»?

А будет еще хуже, чем с 06363.

Ибо при все недостатках «Вистов», они кое-что могут (особенно если их «нестандартно применить»), а заметность для ССН торпеды у ДЭПЛ много меньше, чем у огромной АПЛ «Северодвинск».

Всё это верно для серийных средств ПТЗ для тех же «Варшавянок».

А как там дела с перспективными системами?

А вот как.
 

«Идет корова… Вот по этим «лепехам» торпеда на нее и выйдет». Или «противоторпедная яма» «Модуля-Д»

«Морской сборник» № 7, 2010 год, из статьи контр-адмирала А.Н. Луцкого:
   
В статье в «Морском Сборнике» название этого комплекса не называлось, однако в последующие годы появилось достаточно открытых и публичных материалов, позволяющих не только назвать его («Модуль-Д»), но и вскрыть всю гнилость организации работ по данной тематике в ОПК, ВМФ и Минобороны.

А начиналось все с ВМС США.

Торпеда Mk48 имела не только отличные характеристики, но и (в первых модификациях) ряд серьезных проблемных вопросов. Одним из них было значительное время выставки прецизионной навигационной системы управления (необходимой для эффективной стрельбы на большие дистанции), аналогичное таковым для ракет с инерциальной системой управления разработки конца 60-х – начала 70-х годов.

С учетом реальных дистанций обнаружения наших ПЛ, ситуация была такова, что на момент захвата американской ПЛА ССН залпа наших, быстро выстреленных «на вскидку» торпед из дежурных торпедных аппаратов, великолепные американские Mk48 еще «крутили гироскопы» в трубах ТА, и стрелять ими было нельзя.

Отказываться от эффективной стрельбы на большие дистанции (то есть жестких требований по точности гироскопов) ВМС США не хотели. Решением для них стали СГПД. Сначала – бортовые приборы помех. Однако их эффективность в данной ситуации напоминала «русскую рулетку» (чего рациональные англосаксы не принимали всем нутром).

Далее – появились выстреливаемые мощные приборы помех с забортных пусковых установок (для обеспечения быстрой реакции). Причем подавлять нужно было не только ССН торпед, но и ГАС (ГАК) целеуказания им (что было реализовано в отдельных низкочастотном и высокочастотном приборах).
 
Необходимо отметить крайне высокую эффективность их совместного применения против большинства ГАС и торпед ВМФ 80-х годов. Однако ключевым техническим условием их эффективности было несовершенство тогдашних массовых ГАС и ССН торпед ВМФ (с учетом значительного уровня «боковых лепестков» диаграмм направленности и малого динамического диапазона нашей аналоговой гидроакустики того времени).

При этом уже в 80-годах появились образцы цифровых ГАС, против которых идея применения пары низкочастотного и высокочастотного дрейфующих приборов уже заведомо не работала. Однако специалисты ВМФ и СПБМ «Малахит», ухватившиеся за «американскую идею», решили ее «усовершенствовать», «добавив энергетики».

Резко увеличили калибр приборов (от американских), а главное – ввели в качестве излучателей для низкочастотного прибора («Оплот») взрывные источники звука (ВИЗ), как наиболее выгодные по энергетике. Самое «грустно-смешное» в том, что в соответствующих работах американских специалистов прямо писалось, почему так делать нельзя.

Отдельно необходимо остановиться на приборе подавления каналов связи «Бурак-М» (о которых не так давно восхищенно писали наши «лубочные СМИ»). Канал связи РГАБ прост (точнее, был прост раньше, а вот сейчас ситуация меняется). И действительно эффективно и просто «давится» средствами РЭБ.

«Вероятный противник» демонстрировал нам (нашей морской авиации) это не раз и не два еще с 70-х годов. Такие приборы для нашего подплава могли бы резко повысить его боевую устойчивость – сравнительно простая выстреливаемая станция РЭБ обеспечивала реальное многократное повышение вероятности уклонения ПЛ ВМФ СССР от противолодочной авиации США и НАТО.

С технической стороны все было ясно, просто и понятно. Нужно было «просто сделать». Причем так, чтобы этими массовыми и дешевыми приборами РЭБ можно было оснастить все ПЛ ВМФ СССР – от 941 до 613 проектов.

Вместо этого, писалась куча НИР, защищалась куча диссертаций, и велась тому подобная «научная возня». К тому, что нашим подводникам, фактически беззащитным против противолодочной авиации, нужно все-таки что-то эффективное дать, «военно-морская мысль» (постепенно превращавшаяся в «судорогу») пришла только в конце 80-х годов.

Но в совершенно «креативном исполнении» – как составной части ОКР «Модуль-Д», с крайне дорогими приборами РЭБ (то есть без возможности их реального освоения и проверки в ходе боевой подготовки) и только для новых АПЛ 4 поколения (с уникальными пусковыми установками).

А остальные ПЛ?

Им «не повезло».

Из юбилейного издания «КМПО Гидроприбор – 75 лет на службе флоту и отечеству»:
   
О наличии пусковых установок «Модуль-Д» на АПКР «Борей (А)» прямо указывалось и в публичных материалах Минобороны. Например, на форуме «Армия-2015».
   
То есть головным по «Модулю-Д» является СПБМТ «Малахит» (как головная организация по комплексам подводного оружия и самообороны в РФ).
 
Интересно сравнение специалистов «Малахита» их «творения» с комплексом C303/S (Италия, фирма Whitehead, ссылка).
 
При этом, в отличие от западного аналога (С-303S), пусковая установка «Малахита» не способна к залповому применению и исключает использование «длинных» изделий (самоходных с высокими характеристиками). То есть обладает заведомо неудовлетворительной эффективностью. И потому не может обеспечить эффективное противодействие современным торпедам.

Одиночные дрейфующие приборы, даже крайне мощные, не в состоянии сегодня обеспечить эффективного противодействия современным торпедам.

Фраза, сказанная специалистом про противоторпедную «эффективность» (в кавычках) «Модуля-Д»:
 
О данной ситуации знают все специалисты и начальники. Именно по этой причине было сделано все, чтобы, несмотря на сорванные сроки разработки «Модуля-Д», исключить проведение его испытаний против современных торпед (один из предлогов этого – очень высокая стоимость изделий «Модуля» и соответственно испытаний).

Автор лично ставил об этом вопрос (в рамках Государственных испытаний АПКР «Северодвинск») перед начальником службы РЭБ ВМФ в августе 2013 года. Интереса это «почему-то» не вызвало. Все испытания «Модуль-Д» проходили преимущественно в «облегченном режиме» с исключением применения новых современных торпед.

Однако с «Модулем-Д» все намного хуже.

Ибо «Модуль-Д» реально в бою не смог бы эффективно противодействовать и старым типам торпед.
 

О человеческой совести и противоторпедной защите

Описание «эпических подвигов» (в кавычках, слово «ошибки» – явно не для этого случая) его разработчиков является ярким примером того, насколько прогнила система разработок и испытаний морского подводного оружия ВМФ.

Итак с целью многократного превышения энергетики помехи в «Оплоте» были применены ВИЗ. Рекламные картинки были эффектными (позавидовал бы и господин Мавроди с МММ).

Однако обмануть можно только людей (начальников), но не технику и физику. И этот «нокдаун» разработчикам «Модуля-Д» физика дала. В 2004 году и (как видно из публичной ссылки на научную публикацию) на ладожском полигоне «Гидроприбора».
 
То есть спектр взрыва ВИЗ низкочастотного прибора «Оплот» с ВИЗ уверенно и гарантированно входит в полосу работы высокочастотного прибора противодействия торпедам «Удар-1».

Кого будет давить «Удар»?

Правильно – свой же «Оплот»!

О чем думали раньше и «куда смотрели»?

А смотрели, например, в «ученые книжки», где все было «прекрасно»:
 
Просто или гидрофон приемный брали с «зарезанной полосой», или ставили его на удалении (в стороне). И высокочастотный сигнал до него затухал.

То, что происходило дальше, правильно было бы назвать
 
После испытаний 2004 года полная неработоспособность комплекса «Модуль-Д» по основному предназначению разработчикам была абсолютно ясна. Однако тема заказчиком финансировалась (и финансировалась хорошо)!

И в этой ситуации у разработчиков моральных качеств для объективного доклада о проблемах, мягко говоря, не нашлось. Проблему пытались «лечить» (выдавая и «леча» «сепсис» за «насморк»). Это имело и публичные отголоски в открытой специальной прессе («диссертация – это святое», соответственно статистика ВАКовских публикаций также нужна).
 
Разумеется, «страшных слов» «торпеда», «СГПД» в ней нет («секретность превыше всего»!). Однако из смысла статьи все понятно и так.

Кроме того, указан шифр универсальной десятичной классификации (УДК) 623.628. При этом «соседи» указанного УДК это: 623.623 – системы вооружения (комплексы) для создания помех радио- и радиолокационным системам, 623.624: противодействие радиоэлектронным средствам, 623.626 – защита систем борьбы с радиоэлектронными средствами противника, методы и средства защиты.

Но, может быть, указанные сотрудники СПБМТ «Малахит» просто в
 
Просто «для себя», «патентного бюро», диссертаций и т.д.?

Однако обратимся снова к материалам арбитражных судов (ссылка):
 
Собственно, имеем ясное подтверждение, что указанная выше пусковая установка средств противодействия была разработана в рамках ГОЗ и реализуется в серии. Где и в составе какого комплекса – очевидно.

При этом, несмотря на то, что данный комплекс заведомо оказался неспособным решать основную задачу по предназначению, у его разработчиков хватило «совести» (в кавычках) не только на продолжение «освоения» немалых бюджетных миллиардов, у них ее «хватило» требовать за этот «попил» для себя еще и вознаграждения.

Однако
 
Поняв, что со связкой «Удар-Оплот» получилось «как-то совсем плохо», «творческая группа лиц» из «Малахита» (и еще одной креативной организации) решила «сменить декорации».
 
(Скрин с форума forums.airbase.ru).
 
Итак наши «противоторпедные МММ-щики» поняли, наконец, что одиночные приборы «как-то устарели» (дошло – с задержкой на четверть века).

В результате мы наблюдаем уже групповое применение приборов, очень похожих на «Висты» (имеющих «капюшон» для обеспечения акустической развязки между приемной и излучающей частями). «Эффективность» (в кавычках), как «у Лени Голубкова» (моделирование же «реально показало»). Бинго! Можно открывать новый ОКР еще на миллиарды (и себя в нем нужно не забыть):
 
Только вот очень простой технический вопрос.

С учетом широкополосности новых торпедных ССН в приемной части приборов ПТЗ нужно понижать «порог» (соотношения сигнал/помеха), с последующим срабатыванием на помеху одного прибора и «собачьей свадьбы» всех остальных, выстреленных уже на него.

А атакующая торпеда и ее ССН?

А на нее (с учетом реальной дистанции взаимодействия) эта «собачья свадьба» СГПД не будет оказывать практически никакого влияния. Устойчивость у новых ССН к помехе высокая, полоса широкая с использованием различных сложных сигналов, и она будет нормально наводиться на нашу ПЛ.

Еще раз повторю, то, что написано выше, это не какое-то «откровение». Это элементарная физика процесса. И это обсуждалось специалистами. И в том числе с указанными в патенте лицами еще лет 10–15 назад.
 

Разгромный итог для ВМФ РФ

По факту же ПТЗ ВМФ просто отсутствует.

И более того, с существующей организацией работ перспектив решения этой проблемы нет.
 
И это не только провал на тактическом, но и на стратегическом уровне, на уровне СЯС. Ибо ключевое требование к МСЯС – боевая устойчивость. А с указанными проблемами ПТЗ никакие «Булавы» и «Синевы» смысла не имеют (разве только что их «сдать в епархию» РВСН). «Борей-Булава: залп ушёл, но тяжёлые вопросы остались».
 
И тут хочется привести для сравнения подход к решению подобных проблем, который практиковался в Сухопутных войсках.
 
Что делать?

Прежде всего, начать проводить объективные испытания, комплексную отработку новых ССН и СГПД. Технический задел, специалисты для этого есть.

Более того, повторюсь, у нас были проработаны реально прорывные предложения по данной тематике.

Вопрос в жесткой постановке задачи – у флота, МСЯС должна быть эффективная противоторпедная защита! И она будет выполнена, причем в весьма короткие сроки.
А пока вот, что мы имеем (ссылка):