Путь в номенклатуру. Учеба

Факультет, в котором проходила учеба нашей группы, как ни странно, назывался «Мосты и тоннели». В потоке было 4 группы мостовиков (МТ) и 5 групп ПГС. Чем мотивировалась такая система, не очень понятно. Видимо, одинаковым основным курсом дисциплин. Сам процесс учебы не отличался от других технических вузов СССР. Лекции, семинары, курсовые проекты, зачеты, экзамены. Сознаюсь, я относился к типу студентов, которых в нынешние времена зовут ботаниками. Не пропускал лекции, курсовые проекты сдавал в первых рядах. На экзаменах меня выпихивали в первые ряды. Поэтому к концу учебы я был четвертым в списках на распределение. Несмотря на высокий уровень подготовки, ЛИИЖТ не пользовался популярностью у ленинградских студентов. Так как распределение производилось по всей стране, остаться в Ленинграде шансов было не много. Проще было девчонкам – вышла замуж за ленинградца, и проблема решена. Хотя жизнь оказалась сложнее. А вот что касается организации жизни, помимо учебы, представляет особый интерес. Институт имел несколько общежитий, расселение в которые производилось по факультетам. Три общежития находились на Петроградской стороне, рядом с Петропавловской крепостью. Общежитие № 2 строительного факультета находилось рядом с Соборной мечетью напротив станции метро «Горьковская», дальше через квартал – общежитие № 5 электротехнического факультета и перпендикулярно ему наше общежитие № 7 факультета мостов и тоннелей. А между ними – наша студенческая столовая. Второе и пятое общежития были довольно современными зданиями специальной постройки, а вот наше – дореволюционный пятиэтажный доходный дом, основательно перестроенный. Но в нем было два подъезда с квартирами, где жили преподаватели и аспиранты. Особенностью было наличие в некоторых комнатах балконов. Нас, второкурсников, поселили в пятиместную комнату на первом этаже. Попасть в это крыло можно было через второй этаж. На каждом этаже были кухни с раздолбанными газовыми плитами. Кастрюли и сковороды в основном переходили по наследству от пятикурсников. Путь от общежития до института занимал около 45 минут. Пешком до метро 5 минут. Три остановки до Сенной (ныне) площади. По пути заскакивали в пышечную. Там стоял автомат, выдававший пышки, и продавали кофе со сгущенным молоком (без пенок). До занятий успевал позавтракать. Обедать я старался в столовой при общежитиях. Кормили вкуснее и дешевле. Ужинали вскладчину. Дежурный по комнате шел в магазин, покупал картошку, лук, хлеб, булку и чай, сахар и растительное масло, по надобности. Картошку жарили.Со стипендии ребята ходили в пивбары. Я не был тогда любителем пива, и компанию им не составлял. Иногда ходили в ресторан, получивший название «Три богатыря». Это была обыкновенная столовая, вечером там готовилась более, если можно так выразиться, изысканная еда. И продавали спиртные напитки с небольшой наценкой. Например – портвейн «777». В воскресенье столовая не работала. Мы обычно ездили в пельменную на станции метро «Петроградская». Кружка говяжьего бульона и двойная порция пельменей гарантировали сытость до вечера.Душевая в общежитии вечно не работала. Мыться ходили в баню за углом. Старались попасть в первый заход. Там ходила компания мужиков. Они мыли парилку, проветривали и потом парились. После них в ней был хороший пар. Вся грязь и жир сходили мигом. Стиркой я не занимался. Каждые два месяца получалось съездить домой в Великие Луки на пару дней. Поезд прямой ходил ежедневно по ночам. Поздно вечером садишься и в 9 утра в Луках. Из Великих Лук он отправлялся около 8 часов вечера и в Питер прибывал в 5 утра. Полчаса приходилось ждать, пока откроется метро. Успевал добраться до общежития и, бросив сумку, на занятия.

Студенчество

Зал на пути на кафедру архитектуры

В Ленинграде жил папин родной брат с семьёй. Иногда в выходные я ездил к ним в гости. Жили они в новостройке на окраине. Район шутливо назывался ГДР (Гражданка дальше Ручья). Район ближе к центру – ФРГ (фешенебельный район Гражданки). Ручьи – пригородная станция электрички.Так как учился без троек, то стипендию получал всегда. С третьего курса она составляла 45 рублей. Приблизительно столько же добавляли родители. Вполне хватало, не только на еду и проезд, но и на поход в кино. Сводить подругу в кафе-мороженое. Но не всем студентам помогали родители. У нас в группе ребята ходили подрабатывать в ночную смену грузчиками на пивоваренный завод «Красная Бавария». Кроме денег, там они могли бесплатно выпить бутылку пива.

Ленинская аудитория. В 1917 году Ленин здесь выступал

Моя способность к рисованию была быстро оценена, и с третьего курса я был введен в студсовет общежития. Стенгазеты к празднику стали моей епархией. Как член студсовета был переселен в трехместку. Со мной жил студент мостовик четвертого курса и студент из Монголии. Была маленькая проблема – готовили они свой ужин из привезенных продуктов. Вяленое мясо (конина и баранина). Соленое молоко, усушенное до состояния кускового сахара. Все ничего, но запах убойный. Кроме того, монгол занимался фарцовкой. Он привозил изделия из кожи и замши и продавал в общежитии. С нами учились студенты из ГДР, Чехословакии и Болгарии, но в основном на мостовиков. Были студенты из Африки. На курс старше учился студент из Бурунди – Боня. Отец его был министром. На каникулы он летал в Париж или Италию. Когда его спросили, кем он будет по окончанию института, он гордо сказал: «Министром путей сообщения». На вопрос о наличии железных дорог в стране ответил: «Есть немного». С четвертого курса уже была комната на пятом этаже с балконом. Жили втроем. Авдеев Вася с пятого курса и мой однокашник Боря Богданов. На Василия положила глаз его однокурсница – ленинградка. И хоть Вася слегка сопротивлялся – женила на себе. Но койку он за собой оставил. Так что жили мы вдвоем.Наша учеба проходила под знаменем книг Л. И. Брежнева и строительства БАМа. Надо отдать должное – оперативно в курс «Технология строительства» был введен раздел строительства в зоне вечной мерзлоты и расширен раздел строительства в сейсмоопасных районах.

Наше общежитие

Расскажу о нескольких примечательных событиях за время учебы. Наш куратор водил группу в историческую библиотеку института, куда допуск был в основном преподавателям. Показал чертежи с цветной отмывкой, выполненные первым ректором Корпуса путей сообщения А. Бетонкуром. Планшет 2х2 м с фасадом Исаакиевского собора и конструкцию механизма по подъему Александрийского столба. Все это выполнялось гусиными перьями с прорисовкой всех деталей антаблемента. Толщина линий меньше миллиметра.На втором курсе перед Новым годом нужно было сдать зачет по архитектуре. Однако профессор Игорь Георгиевич Явейн (обрусевший швед) уехал в Европу на конференцию по архитектуре железнодорожных вокзалов. Прилетел он 30 числа утром. В институте появился в 6 часов вечера. Сначала пытался задавать вопросы, но толпа подняла вой. Последний день зачетов – нужно пропустить почти 100 человек. В общем, последние студенты еле успели на последний поезд метро.С третьего курса «Сопротивление материалов» нам читал профессор Аксельрод (имя, увы, не запомнил). Читал очень интересно и доходчиво. В 35 лет защитил докторскую и получил звание профессора. И вот во втором семестре пришло известие. Умерла двоюродная сестра его матери в Канаде и оставила ему наследство в несколько миллионов долларов, усадьбу и Бог знает что ещё. Он не успел принять решение, как ему уже предложили профессорскую должность в университете в Торонто. Большинство жалели завкафедрой – он получи выговор по партийной линии.На 4 курсе наша преподавательница английского языка ушла в декретный отпуск. Подменить её пригласили пожилую даму, 20 лет отработавшую машинисткой в посольстве в Великобритании, по-моему. Ещё в школе учительница английского поставила нам произношение. Розе Бенициановне мое произношение понравилось, и она предложила мне вместо статей про железобетон, прочитать и перевести пару глав из книги Агаты Кристи «Движущийся палец». Я было обрадовался, но для перевода книга оказалась сложной – много жаргона и специфики. Помог дядюшка – папин брат. Он служил на полигоне Ржевка и имел дело с английской документацией. Но на сдачу зачета Роза Бенециановна приболела. Пришла молодая преподавательница. То, что я прочитал на английском, она, похоже, не очень поняла, зато с удовольствием послушала детектив. Я впервые получил пятерку. В школе нас учили переводить по смыслу, а в институте – дословно. У меня дословно получалось не очень.И еще. Летом во время экзаменов мои родители купили путевку в дом отдыха «Живой ручей» под Лугой. Купили мне курсовку, поставили раскладушку. Я жил в доме отдыха, готовился и ездил только сдавать экзамены. В выходной поехали на экскурсию в Лугу и при посещении братского кладбища нашли могилу папиного двоюродного брата, пропавшего без вести под Ленинградом в 1941 году.

Примечательные события

Фасад, выходящий на Фонтанку

Мой однокашник, Боря Богданов весной на 4 курсе познакомился с девушкой на свадьбе своего брата. Она работала на фабрике Лениздата. Бурный роман привел Борю к желанию жениться. В ноябре собрался ехать в Сиверскую, знакомиться с родителями невесты, работавшими там в совхозе. Всей группой нарядили Борю (галстук, пиджак), проинструктировали, как должен вести себя интеллигентный человек в обществе. В пятницу вечером отправили. В воскресенье вечером является Боря в крепком поддатии (они с будущим тестем уговорили приличную долю спиртного) и тащит бумажный крафт-мешок, полный копченых свиных ребер. Пока они с тестем боролись с Бахусом, теща рванула к директору совхоза. Зять голодает – нужно помочь. Мы потом два с лишним месяца (почти до зимних каникул) варили на костях суп-пюре гороховый – получалось очень сытно.На 4 курсе ректорат принял решение, кроме основного образования, готовить молодого инженера к общественной работе. Был создан факультет общественных профессий. Каждый студент должен был выбрать одно из нескольких направлений. Я записался в художественно-оформительскую группу. Вел её ленинградский художник Захаров. Имя и отчество я, к сожалению, не запомнил. Несколько занятий он провел в своей студии. Большая комната в два уровня с антресолями. Завешанная и заставленная его картинами, лаптями с гуслями и прочим антуражем. Рисовали натюрморты. Но в основном, пользуясь удостоверением Союза художников СССР, он таскал нас в «Эрмитаж» и «Русский музей» бесплатно и без очереди. Наш экскурсовод был изумительным рассказчиком. По сравнению с музейными – на порядок интересней.

Юсуповский дворец. В нем Распутина убили, кстати…

Запомнился визит к его приятелю, знаменитому художнику Пименову. Первое, что бросилось в глаза – большое полотно с голой натурщицей, лежащей у стога соломы на скошенном поле. Еще больше поразила реакция девчонок из нашей команды: «Как она может лежать на стерне – ей же больно». Пименов лишился дара речи – не знал, что сказать. Пименов показал шикарный альбом, изданный в Японии. Суть такова. После того как Министерство культуры отбирало для музеев и прочих объектов культуры картины, из оставшихся картин отбирала работы, по соглашению с Минкультуры, японская владелица художественной галереи в Токио. За все платила в валюте. Часть гонорара, довольно приличная, шла в бюджет, но что-то получали и художники. Это что-то означало приличную сумму по меркам СССР. Помимо того, она присылала каждому автору шикарный альбом с копиями всех работ, приобретенных в этом году. Плотная бумага повторяла фактуру холста. Каждый лист прикрывался прозрачной рисовой бумагой. Качество полиграфии – изумительное. И кожаный переплет. А вот антураж мастерской был такой же, как у Захарова. Напоил нас чаем с печеньем и рассказал кучу историй из жизни питерского бомонда.В следующий раз расскажу о практиках, которые проходили будущие инженеры-строители каждое лето. Ну и о культурном отдыхе, конечно…