Разбор посадки "Сухой Супер Джет". Пожар в самолете глазами пассажира

"Коммерсант" сообщает, что приоритетной версией катастрофы "Сухой Супер Джет" является версия об ошибочных действиях пилотов при посадке.

Как стало известно “Ъ”, в уголовном деле о катастрофе самолета SSJ 100 «Аэрофлота», жертвами которой стал 41 человек, доминирующей является версия о действиях пилотов. Не выработав топливо и с явным превышением скорости, они совершили посадку в аэропорту Шереметьево, что и привело к повреждению воздушного судна с последующим пожаром. Параллельно следствие разбирается с наземными службами, которые, возможно, оперативно не отреагировали на ЧП. Окончательные же выводы о причинах катастрофы сделают специалисты МАК и генерал из Следственного комитета, являющийся специалистом по расследованию терактов.

Осмотрев в понедельник в Шереметьево сгоревший самолет, председатель Следственного комитета России (СКР) Александр Бастрыкин провел оперативное совещание, на котором заслушал отчеты своих подчиненных. По итогам мероприятия, как стало известно “Ъ”, руководителем расследования был назначен первый замначальника главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета Николай Ущаповский. Следует отметить, что он имеет опыт расследования уголовных дел, связанных с авиацией. В частности, еще работая в Генпрокуратуре, он разбирался в обстоятельствах двойного теракта (жертвами взрывов стали 93 человека), совершенного смертницами на бортах самолетов, вылетевших в 2004 году из Москвы в Сочи и Волгоград. Генерал Ущаповский также расследовал подрыв террористами поезда «Невский экспресс» в 2009 году в Тверской области, покушение на главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса и массовые убийства, совершенные так называемой бандой «амазонок» в Ростовской области.

Официальный представитель СКР Светлана Петренко сообщила, что следствием рассматриваются различные версии происшедшего в Шереметьево, среди которых недостаточная квалификация пилотов, диспетчеров и лиц, проводивших технический осмотр борта, неисправность самого воздушного судна и даже неблагоприятные метеоусловия.

Подозрения в адрес пилотов, которые с отравлением угарным газом оказались в больницах, связаны с их действиями при посадке воздушного судна.
Борт SU-1492 «Аэрофлота» вылетел из Шереметьево в Мурманск в 18:02, а уже через 14 минут полета его командир Денис Евдокимов вышел на связь с диспетчером по так называемому резервному каналу связи, работающему на частоте 121,5 МГц. Пилот сообщил, что в его SSJ 100 попала молния и пробивший фюзеляж электростатический разряд привел к отказу основного канала радиосвязи и автоматики управления самолетом. В связи с этим летчик решил вернуться на аэродром вылета.

Самолет сделал несколько разворотов в воздухе, а еще примерно через десять минут начал заходить на посадку на освобожденную для него полосу. Заход, по мнению близких к расследованию аварии источников “Ъ”, оказался сложным. В первую очередь потому, что из-за отказавшей автоматики совершался в ручном (direct mode) режиме. В нем отключаются такие важные при посадке функции, как автоматический контроль минимально допустимой путевой скорости машины, перегрузок или предельно допустимых углов атаки, поэтому экипаж мог ориентироваться только на показания приборов и собственные профессиональные навыки.

Выжившим в авиакатастрофе в Шереметьево предлагают материальную, медицинскую и психологическую помощь
Кроме того, из-за неизрасходованного топлива, взятого с расчетом примерно двухчасового полета до Мурманска, Superjet садился с максимальной массой, создающей дополнительные трудности для приземления. Наконец, проблемы экипажу создало отсутствие полноценной радиосвязи с диспетчером — резервный канал, по словам летчиков, постоянно прерывался.

Самолет тем не менее благополучно вышел на глиссаду и снизился по ней к взлетно-посадочной полосе со значительным — более 1 км перелетом и превышением путевой скорости на 30 км/ч. Даже в таких условиях посадка, по мнению экспертов, была вполне безопасной. Однако в результате еще одной возможной ошибки летчиков, превысивших, как оказалось, не только путевую, но и вертикальную скорость снижения машины, касание колесами самолета бетонки оказалось слишком жестким. Сработавшие стойки шасси вытолкнули машину вверх, и самолет совершил так называемый отскок (bounce landing) от ВПП.

Справиться с первым скачком летчики опять же не смогли, а своими действиями — они все время пытались прижать нос самолета к земле, вместо того чтобы, наоборот, стабилизировать машину в посадочном положении,— лишь спровоцировали новые «прогрессирующие», по авиационной терминологии, отскоки. Уже после второго, еще более высокого «прыжка» стойки шасси продавили топливные баки самолета, керосин из них выплеснулся на горячие двигатели и воспламенился. Когда SSJ наконец остановился, вся его задняя часть была охвачена пламенем.

Выбраться из горящей машины удалось большинству членов экипажа и только пассажирам, которые сидели на первых рядах кресел. Те, кто располагался сзади, получили серьезные травмы еще во время «прыжков» лайнера по бетонке и выбраться из салона самостоятельно не могли. Горящий вокруг авиационный керосин не оставил раненым никаких шансов на выживание.

В понедельник эксперты Межгосударственного авиакомитета приступили к расшифровке параметрического и речевого самописцев сгоревшего самолета. О причинах трагедии можно будет говорить после анализа сохранившейся на приборах информации, однако уже сегодня эксперты сходятся во мнении, что катастрофа, скорее всего, произошла из-за ошибок экипажа Superjet.

Первой из них было само решение летчиков лететь через грозовой фронт. Затем, попав в сложную, но далеко не катастрофическую ситуацию с отключением автоматики, летчики, по мнению авиаэкспертов, поторопились приземлиться вместо того, чтобы продержаться несколько часов в воздухе и выжечь лишний керосин (сливать топливо в воздухе сейчас запрещено по экологическим требованиям). Наконец, уже в процессе приземления члены экипажа SSJ, как полагают авиаэксперты, продемонстрировали свою крайне слабую пилотажную подготовку, не сумев сначала правильно зайти на посадку в ручном режиме, а затем еще и усугубив ситуацию с начавшимися отскоками.

Вице-президент компании «Гражданские самолеты Сухого» Игорь Виноградов сообщил “Ъ”, что при испытаниях SSJ проверялся на удары молниями. По их результатам было установлено, что молнии не приводят к возгораниям на воздушном судне и потерям его управления. Другой источник “Ъ” в компании отметил, что за время эксплуатации SSJ 100 в них 13 раз попадали молнии, но ни один из этих инцидентов не повлиял на работу машины в воздухе. По словам господина Виноградова, прямые испытания самолета на посадку с превышением массы не проводились, однако подобные ситуации предусмотрены руководством по летной эксплуатации SSJ и моделируются на тренажерах при обучении пилотов.

Помимо действий самих пилотов СКР активно изучает работу наземных служб Шереметьево. По словам руководителя Минтранса России Евгения Дитриха, службы реагирования аэропорта Шереметьево сработали оперативно. Министр отметил, что SSJ совершил посадку в 18:30, а тревога была объявлена в 18:31. Первая пожарная машина, по его данным, оказалась рядом с лайнером уже через минуту. «В течение последующих четырех минут прибыло еще шесть пожарных машин»,— добавил Евгений Дитрих.

Председатель комитета по чрезвычайным ситуациям в аэропортах гражданской авиации ассоциации «Аэропорт» ГА Александр Журавков сообщил “Ъ”, что в Шереметьево используется шесть аэродромных пожарных автомобилей и все они соответствуют российским требованиям, а большая часть и стандартам Международной организации гражданской авиации (ИКАО). «При этом аэродром обеспечивает уровень требуемой противопожарной защиты самой высокой для России 9-й категории, которая необходима для больших воздушных судов, к которым относятся, например, Boeing 777-300 и A330. Для тушения пожаров в этих больших самолетах, согласно российским требованиям, задействуются 5 пожарных машин и 20 человек личного состава. Сгоревший SSJ относится к 6-й категории, и для его тушения необходимо 3 машины и команда пожарных из 12 человек. По стандартам ИКАО и российским нормам они должны были оказаться у горящего самолета максимум через три минуты»,— рассказал господин Журавков.

В свою очередь, руководитель Шереметьевского профсоюза бортпроводников Илона Борисова сказала “Ъ”, что вопросы к спасательной операции действительно имеются. «Есть регламент аварийно-спасательного обеспечения безопасности полетов, который исполнен не был,— полагает госпожа Борисова.— В соответствии с ним первые спасательные машины должны прибыть на место происшествия через три минуты. Но не с момента возникновения самого ЧП, а с момента получения соответствующей команды. Так вот, по нашим данным, пожарные уложились в норматив, но прибыли гораздо позже, чем начался сам пожар и спасение пассажиров с борта лайнера». По словам госпожи Борисовой, проблема заключается в том, что сами команды «Тревога» и «Готовность» были отданы с опозданием.

В соответствии с первой из них внезапно произошло ЧП с терпящим бедствие воздушным судном. Расчеты спасателей сразу направляются на место чрезвычайной ситуации. Первая машина должна прибыть туда через три минуты. По второй — спасатели в ожидании посадки терпящего бедствие самолета находятся в месте своего сбора, откуда и выезжают на ЧП в случае необходимости. Согласно регламенту, решение о подаче сигналов «Тревога» и «Готовность» могут принять диспетчеры, руководитель полетов, сменный начальник аэропорта, руководитель предприятия гражданской авиации, начальник поисково-аварийной службы аэропорта — всего семь должностных лиц. Передаются же они службой движения по специальной связи. Судя по появившемуся в понедельник видео, диспетчеры, только наблюдая с вышки за аварийной посадкой, пожаром на борту и спасающимися пассажирами, вызывали пожарных: «2–10, "вода", давайте, подъезжайте…»

https://www.kommersant.ru

Пассажир с сгоревшего самолета "Сухой Супер Джет" рассказывает о том, что происходило в салоне самолета после попадания молнии.
Уже известное видео из салона самолета он снял на свой телефон.

— Вначале было все, как обычно. В штатном режиме, без всяких проблем, прошла посадка пассажиров. Я сидел у иллюминатора, на месте 10F, как раз с видом на правый двигатель. Ничего не предвещало катастрофы — инструктаж, руление, начало взлёта. Я уже одиннадцать лет постоянно летаю, опыт большой. Да, самолет потряхивало при взлёте. Но это «Суперджет» такой. Он лёгкий, его трясет сильнее, чем большие самолёты.

Удар молнии почувствовали все в самолете

— Мы зашли в грозовое облако минут через три-пять после взлета и набора высоты. Сейчас пишут, что молния попала в самолет. Я видел эту молнию. Очень сильная. Удар услышали все в салоне. А вот прямого попадания не видел, думаю, что не было его. Может, электромагнитный разряд на нас воздействовал.

Самолет постоянно заваливался

— Сразу после молнии понял, что набор высоты прекратился. Мы начали круги выписывать. Мне показалось, что у самолета частично пропала тяга в правом двигателе. Чувствовалось, что правая сторона постоянно заваливается и пилот пытается в ручном режиме ее вытянуть. Прошло совсем немного времени — минут пять-десять, и старший бортпроводник объявила, что у нас технические неполадки и что мы по техническим причинам возвращаемся в аэропорт Шереметьево.

Крайне жёсткая посадка

— Самолет сделал пару кругов, и мы пошли на посадку. Эти завалы правого крыла чувствовались, но все как бы было нормально. Я понимал, что что-то не так, телефон достал, приготовился к видеосъемке. Но такого не ожидал совершенно.

Первый раз мы подпрыгнули. Бог с ним, бывает, что не с первого раза зацепился. Но вот когда он не зацепился второй раз... Знал ведь, что удар будет сильным. Приготовился, ноги поджал. Касание было таким сильным, что шасси сломались, и он упал на брюхо. В этот же момент загорелся правый двигатель. Это было ровно в 18:30. Включил видео, начал записывать. Выжившие, с кем я общался, говорили, что левый двигатель тоже сразу вспыхнул после удара. И всё.

Пламя от двигателя сдувало на салон

— Всех охватила паника. Получается, мы пошли юзом. Самолет разворачивало против часовой стрелки, и весь этот набегающий поток воздуха пошел на горящее крыло и двигатель, сдувая огонь на корпус. Начала нагреваться и дымить обшивка изнутри. Буквально секунд за пять до того, как остановились, почувствовал сзади порывы пламени.

До остановки самолета все сидели. Только потом встали и поспешили к выходу. Схватил паспорт, двинулся к проходу. Человека три или четыре пропустил. А как почувствовал жар сзади, начал двигаться сам.

— Я не оборачивался, не смотрел назад. Почему? Не знаю. Сделал два-три шага. Еще был лёгкий сизый дым. Едкий, конечно. Но его ещё можно было пробежать. Но вдруг резко все заполнило густым чёрным дымом. Дышать было невозможно. Припал к креслам, ниже, где пелены этой не было, сделал два глубоких вдоха, затаил дыхание и начал двигаться к выходу. Там черная пелена резко закончилась, и стояли две бортпроводницы, помогавшие ориентироваться при эвакуации.

Стюардессы спасали до конца

— Девушки были в салоне до последнего. А когда покинули борт, после них вылезло или выползло еще два-три человека. Они просто в бессознательном состоянии скатились по трапу, их поднимали, оттаскивали от горящего самолета. Казалось, что это всё длилось считаные мгновения. А прошло целых две минуты с момента, как началось горение.

О быстроте пожарных

— Все вроде ругают спасательные службы. Но вроде, на мой взгляд, они отработали очень быстро. Ведь никто не знал его траектории. Не знал, где он остановится. Никто не знал, что самолет загорится, — ничего не предвещало такой катастрофы.

Смертельная ручная кладь

— То, что эвакуацию тормозили те, кто тянулся за ручной кладью — считаю, что это полный бред. По видео даже видно — если ручная кладь у кого и была, то небольшая. Сумочки, рюкзачки небольшие. Хоть это и инстинкт — документы схватить. Многие вообще без ничего выскочили. Сам видел. Мужчина лет сорока, наверное, был вообще в одних носках. Без телефона, без документов, вообще без всего. Просто выскочил. Чтобы кто-то до последнего тянулся за вещами, мешая в проходе, я говорить не буду. Не видел я такого.

https://v1.ru

Страшное свидетельство. Пожар в самолете глазами пассажира Олега Молчанова, сидевшего на 12 ряду на месте А. На одном из форумов собрали его посты (про чемоданы тоже). Орфография и пунктуация автора.

«Всем привет. Я был на этом рейсе, пару пояснений:
— люди с чемоданами это бизнес класс, эти сумки были не большие и никому не мешали.
— давки не было. Одна женщина упала в проходе, ее быстро подняли и вытолкнули.
— после 12 ряда почти никто не выжил — если вы заметили трапов сзади нет. Не выкинуло. А если бы и было то там было пекло. Большая часть погибла моментальное.
— маски кислорода не выкинуло. На правую сторону от силы 3-4 штуки.
— МЧС приехало быстро , но даже если бы и медленно, спасать там было некого.
— учитывая общий бардак и несогласованность служб, все пострадавшие были окружены вниманием , поддержкой, едой и даже была водка. Правда одна бутылка, но хоть что-то.

По поводу скорости горения самолёта, я немного сам не ожидал, что он горит как пластиковый стаканчик. Моментально. Стекла в моем ряду расплавились ещё до остановки борта

И по выживанию — там момент везения и отсутствия паники. Один вдох черного дыма и человек уже не встанет с места. А учитывая, что видимости нет, то и спасать его никто не будет, тупо не видно. Дышать не возможно. Полнолицевых масок в самолёте не было, ну или их не могли найти.

Интересно, что шасси почти полностью погасили удары. Трясло, но не критично. Действительно до остановки, почти все сидели на местах. Ну по крайней мере те которых я видел со своего ряда.

Кто-то писал, что возможно люди были не пристёгнуты и вырубилось от удара — не было такого удара. Все было терпимо. Да и не думаю что ремни в самолёте не дают биться головой об сидушку.

Я вышел последний за мной с задних рядов не было людей.

Я не могу точно ответить, почему после 12 все почти погибли, могу предположить. Первый вариант, люди ломанулись к ближайшему выходу, а для них это задний трап. И второй вариант, что они сгорели от пламени которое исходило от крыла. Те кто было на передних рядах и не выбрался — угарный газ. Два раза хапнул и все.

По поводу того, руководили ли бортпроводники:

Я не слышал, после первого удара , женщины начали кричать на ультразвуке. И общий звуком фон все загораживал.
Нечего пояснять, ор стоял , орали все. В таком окружении смешанном со скрежетом самолёта ничего не разобрать. Кто что говорил, какие команды и были ли они.

Ещё раз, давки не было. Проход загородила женщина , ее сразу подняли и вышли. Меня в спину никто не толкал. По мне никто не бегал. Последнюю часть пути я выползал — нечем было дышать. Дорога была свободна.

Про молнию:

А, забыл. В самолёт ударила молния, упала тяга (возможно это пилот приглушил), вентиляция не работала. Заход на посадку был один. Петля на радаре — трек захода. После скачка рассыпалась левая сторона крыла— начался пожар. Возможно с другой было так же , я не смотрел. По ощущениям скорость.

Я сидел на крыле, левая сторона. Удар однозначно был — я пялится на облака, как раз залетели в тучу
Молния была видна, звука я не слышал. Вспышка на правом крыле — поползли типо разрядов и все
После удара молнии когда вышли из облака, бортпроводник по громкой связи сообщила, что пилот принял решение вернутся в связи технической необходимость / неполадками / технической причиной. Точно не помню.
После этого других объявлений по громкой связи не было

Про человека, с 18 ряда, который выжил:
Человек который выжил — ломанулся к выходу после первого скачка. Его это и спасло.

По поводу того, можно ли было еще спасать людей (под предбанником имеется ввиду пространство между кабиной и бизнес-классом):
Не возможно без оборудования было. Я был в самолёте до последнего, кого можно вытаскивали. Дальше переборки предбанника— огненный писец

Жар у меня только по верху, сначала шел вприсядку, когда понял что теряю сознание пополз. Ожогов нет.
Ещё раз — видимости на уровне моей головы к моменту когда я вылез со своего места уже не было. Черный дым. В присядку был ещё белый.

Я не видел других людей.
Я не знаю сколько их было всего, проводников.

...Я вылез из бизнес класса в предбанник. Потерял жену из вида, сел у выхода, спиной к кабине, трап был справа от меня. Рядом был проводник девушка, мужчина и я. Мы начали вытаскивать людей из амбразуры с дымом. Три человека. Два м и одна ж. Потом из салона уже пылыхнуло.

Я попросил полнолицевую маску, молодой человек метнулся к каким-то ящиками и сказал, что нет. Взял фонарь посветил в проход— там жопа. Мы с проводницей выпрыгнули на правый трап по ходу движения. Мне показалось что молодой человек ушел к другому трапу. Но это не точно».

Сборка ответов с Авиафорум.ру

Плюс видео Олега Молчанова со взлетки