То, что именно сегодня заговорили об обмене заключёнными между Россией и США, а один обмен даже и состоялся — лётчик Ярошенко и американский буян, в пьяном виде набивший лицо полицейскому, — в принципе не противоречит тому обстоятельству, что отношения между двумя державами сейчас хуже некуда.Положим, в 1976 году, когда обменяли хулигана на Луиса Корвалана, наблюдалась разрядка и даже угар разрядки.
Но в начале 60-х, когда Глиникский мост, по которому проходила граница между ГДР и Западным Берлином, получил название моста шпионов — в 1961 году на середине мостового перехода советский шпион Абель был обменян на лётчика Пауэрса, а в 1964-м советский шпион Молодый на британского шпиона Вина, — тогда о разрядке, как и сейчас, было говорить трудно.
Это было время Берлинского, потом Карибского кризисов, когда, казалось, до начала ядерной войны оставались даже не дни, а часы.
К тому же Хрущёв неистово бесновался по поводу шпионского полёта У-2 над Уралом, где был сбит Пауэрс. Винн, британский связной шпиона Пеньковского, также вряд ли пользовался симпатией Никиты Сергеевича.
Тем не менее, хрущёвская неприязнь к иноагентам не помешала обменам. Вытащить своих было важнее.
Но подготовка к обменам тогда шла в обстановке строжайшей секретности. Так, чтобы мимо переговорной комнаты даже мышь не пробежала. Причём и СССР, и США неуклонно блюли тайну, потому что обе стороны были заинтересованы в неразглашении информации даже о предварительных консультациях на деликатную тему.
Ведь размен с точки зрения строго юридической означает нарушение собственного законодательства обеих договаривающихся сторон. Был приговор к длительному лишению свободы по тяжкой шпионской статье, такой приговор ещё недавно означал расстрел (resp.: электрический стул) — и вдруг нет приговора.
Сделайся консультации на эту тему достоянием гласности, внутренние оппоненты не преминули бы этим воспользоваться.
Обвиняя собственные власти в утрате бдительности, неэквивалентном размене (а когда он бывает эквивалентным, всегда можно придраться), а то и напрямую в изменнических шашнях. Примеры тому мы можем наблюдать сегодня, когда в США лягают надоевшего Байдена в том числе и за всё это.
По такой причине ведение тайных переговоров поручалось спецслужбам.
Считалось, что работники КГБ и ЦРУ умеют держать язык за зубами. И ход тогдашних переговоров показал, что действительно умеют. Узники доводились от строгой тюрьмы до Глиникского моста без сучка, без задоринки.
Консервативное российское руководство полагало, что и при железной дороге не следует забывать двуколку. Если тогда тайные переговоры спецслужб были вполне эффективны, то, ежели опять пришла охота к разменам, следует прибегать к вполне оправдавшей себя методике. Старый чекист (црушник) борозды не испортит.
Но наших партнёров (теперь уже бывших) поразило недержание речи. Все варианты, все персоналии — всё немедленно оглашается CNN и прочими столпами свободного слова.
Выбалтывается всё.
Что порождает естественный вопрос: «Вам ехать или шашечки?» То есть: «Вам успешно завершить обмен или успешно показать, какая у вас пресса сведущая и смелая?»
Дошло до того, что в официальном сообщении МИД о телефонных переговорах Лаврова с Блинкеном было прямо сказано: «Касательно возможного обмена заключённых граждан России и США с российской стороны настоятельно предложено вернуться в режим профессионального, без спекулятивных информационных вбросов, диалога в режиме тихой дипломатии».
Говоря проще: «Уйми трезвон».
И хорош же глава американской дипломатии, которому нужно объяснять, что не обо всём надо говорить по секрету всему свету.
Возможно, впрочем, современному дипломату без мегафона — что без очков и вставных зубов. Никак нельзя.
0
