Рост неопределенности, как вызов глобальной безопасности
То, что мировые политические процессы никогда не останавливаются очевидно. В то, что они (процессы) являются следствием факторов окружающей действительности, в первую очередь экономических тоже. Но в настоящее время всё более и более наблюдается ускорение политической турбулентности практически у всех мировых игроков.
Проявляется это весьма просто. Посмотрите на секунду на то, какие сигналы доносятся из-за океана, из Вашингтона, какие заявления делает официальный Лондон и европейские с столицы. Нет, мы от них и так привыкли к всякому, от жестко-критичного и провокационного. До откровенно глупого, но сказанного с умным видом. И это тоже на неделе было, например, заявление одного американского чиновника, что США отстают по числу ледоколов от России и Китая. В этом месте говорящий вполне прав, если не уточнять параметры отставания, а они таковы, практически катастрофичны, так как ледокольный флот США можно считать таковым лишь условно. Но речь о другом. О том, что на этой неделе заявления стали предельно противоречивыми и взаимно отменяющими.
И если бы речь шла о противоречивых заявлениях из разных политических лагерей (например, от демократов и республиканцев в США, то это можно было бы объяснить партийной политической игрой), но, когда в администрации Байдена вдруг говорят о том, что с Россией нужно вести работу по ее сдерживанию и параллельно заявляется, что с Россией нужно договариваться … возникает когнитивный диссонанс.
Объяснений на самом деле может быть два. Первое, вполне рабочее, может быть связано с тем, что оппоненты в мировой политической дискуссии пытаются просканировать реакцию своих оппонентов. Сказали о необходимости противодействия России в Арктике и начинают считывать идущие сигналы. Правда раньше для этого использовали разных экспертов, которым по должности положено выдвигать предположения и журналистам, которым вообще простительно нести всё что угодно (особенно если есть на кого сослаться). Но тут сигналы начинают идти от первых лиц, что не свойственно. Так как порождает дипломатическую турбулентность, а ее всегда пытаются избежать.
Второй вариант более правдоподобный. Ситуация настолько быстро изменяется и настолько противоречива, что не дает выстроить фундаментальных направлений политики и стоять на выбранном пути жестко. Отсюда тот разброд и шатание в заявлениях и действиях. Этот вариант представляется более оправданным.
И если бы речь шла о противоречивых заявлениях из разных политических лагерей (например, от демократов и республиканцев в США, то это можно было бы объяснить партийной политической игрой), но, когда в администрации Байдена вдруг говорят о том, что с Россией нужно вести работу по ее сдерживанию и параллельно заявляется, что с Россией нужно договариваться … возникает когнитивный диссонанс.
Объяснений на самом деле может быть два. Первое, вполне рабочее, может быть связано с тем, что оппоненты в мировой политической дискуссии пытаются просканировать реакцию своих оппонентов. Сказали о необходимости противодействия России в Арктике и начинают считывать идущие сигналы. Правда раньше для этого использовали разных экспертов, которым по должности положено выдвигать предположения и журналистам, которым вообще простительно нести всё что угодно (особенно если есть на кого сослаться). Но тут сигналы начинают идти от первых лиц, что не свойственно. Так как порождает дипломатическую турбулентность, а ее всегда пытаются избежать.
Второй вариант более правдоподобный. Ситуация настолько быстро изменяется и настолько противоречива, что не дает выстроить фундаментальных направлений политики и стоять на выбранном пути жестко. Отсюда тот разброд и шатание в заявлениях и действиях. Этот вариант представляется более оправданным.
Но в чем же тогда причина того что политики начали действовать столь противоречиво, что заставило их делать заявления, порождающие еще большую политическую турбулентность?
Большая экономическая беда
Основная проблема заключается в том, что неустойчивость мировой политике придет шаткость экономической ситуации. Причем скорее ее можно назвать даже не шаткостью, а кризисом, который развивается по парадоксальному сценарию.
К тому, что планета живет в состоянии кризиса никто уже не удивляется. Начиная с 2007 года констатируется наличие кризиса в разных его проявлениях. Но текущее проявление оказывается весьма своеобразным. Дело в том, что главным показателем экономического благополучия во всем мире считался рост производства, сопряженный с ростом потребления. Значит для того, чтобы преодолеть кризис нужны дешевые кредиты для бизнеса, чтобы больше производить и дешевые кредиты (иди даже просто обретенные доходы) для населения, чтобы можно было больше приобретать. То, что это само по себе не лечение кризиса, а его усугубление предпочитали не говорить. Так как схема в общем то работала. А значит, основной стратегией экономической политики оказалось количественное смягчение (по сути печатание денег) и санация наиболее неблагополучных участников рынка.
Но, возникла ситуация, при которой схема сломалась. Больший объем количественных смягчений, а ряд ведущих стран печатали деньги на перегонки вдруг привел не к росту производства, а к разгону инфляции, что в перспективе могло привести к стагфляции. То есть инфляции при падении производства! Но основное лекарство от падения производства – количественное смягчение вдруг оказалось неработающим. А другой универсальной панацеи человечество (в условиях капиталистической хозяйственной системы) в общем то не изобрело.
И проблема в том, что данный парадокс имеет тенденцию к ускорению, причем такими темпами, что катастрофическими последствия могут стать уже в течение полутора-двух лет. Нужно искать новые способы выхода из кризиса. Но параметров такого выхода не видно, а это создает напряженность.
В системе есть три варианта перезагрузки. Первый, который сейчас и пытаются осуществить – это переход на новый технологический уклад. Он требует вложений, но дает при этом прирост в новых секторах экономики. Сейчас пытаются расшевелить «зеленую энергетику» и «зеленые технологии». Но не очень эффективно, так как делают это не эволюционным путем, а практически силовым. Что приводит к жестким противоречиям.
Но, возникла ситуация, при которой схема сломалась. Больший объем количественных смягчений, а ряд ведущих стран печатали деньги на перегонки вдруг привел не к росту производства, а к разгону инфляции, что в перспективе могло привести к стагфляции. То есть инфляции при падении производства! Но основное лекарство от падения производства – количественное смягчение вдруг оказалось неработающим. А другой универсальной панацеи человечество (в условиях капиталистической хозяйственной системы) в общем то не изобрело.
И проблема в том, что данный парадокс имеет тенденцию к ускорению, причем такими темпами, что катастрофическими последствия могут стать уже в течение полутора-двух лет. Нужно искать новые способы выхода из кризиса. Но параметров такого выхода не видно, а это создает напряженность.
В системе есть три варианта перезагрузки. Первый, который сейчас и пытаются осуществить – это переход на новый технологический уклад. Он требует вложений, но дает при этом прирост в новых секторах экономики. Сейчас пытаются расшевелить «зеленую энергетику» и «зеленые технологии». Но не очень эффективно, так как делают это не эволюционным путем, а практически силовым. Что приводит к жестким противоречиям.
Два других выхода – большая война и «перезарузка» вследствие переживания кризиса является еще более проблемными, так как в условиях представительной демократии становятся катастрофическими для политиков, использующих эти возможности. Они просто стираются с политической сцены. А кто же этого захочет?
Большая мировая ловушка
Экономическая беда есть. Внятного решения проблемы нет. Технологическая революция (даже если принять ее за выход из кризиса) успешно опоздала, а войну и внутренний кризис никто особо не приветствует. Что же делать?
Судя по всему, мировая система подошла к той точке, когда приходится определяться со стратегией по ходу решения отдельных тактических задач. Это как раз и может объяснять противоречия в заявлениях. Метнулись в одну сторону, увидели проблемы, метнулись в другую, также ощутили наличие негатива. И на собственном горьком опыте пытаемся найти себе путь в бушующем океане кризисной экономики.
При этом, наметился еще один путь, крайне слабый и бесперспективный, но при этом достаточно доступный. Путь этот называется эффектом приоритета, то есть ситуацией, когда экономический кризис одного, является ступенькой для выхода из кризиса другого. Это тактика – закопай своего врага сегодня и проживи еще один день. От кризиса это не спасет, но гибель отсрочит, а значит может быть воспринято как вполне себе верный выходи и вполне успешный вариант решения проблемы.
Судя по всему, в мире возник весьма серьезный спрос на политические ловушки, как средство усугубления кризиса у одних и шанс улучшения ситуации у других. Застрельщиком в данном случае выступают соединенные штаты, приоткрывшие целый ряд «политических ловушек» для оппонентов. Речь идет как минимум об американских отношениях с Россией, Китаем и Ираном. Для Китая такой ловушкой является Тайвань. Я уже писал, что Тайвань становится для Си Цзиньпиня тестом на политическую зрелость. Одновременно для Китая сейчас Тайвань может стать точкой начала большого политического «буллинга». Если Китай, ведомый заявлениями США о грядущем признании суверенитета Тайваня и поставкой Тайваню вооружения (но не сейчас, а в недалекой перспективе) воспримет верной стратегией решить проблему Тайваня как можно быстрее, то США готовы будут развернуть мощнейшую антикитайскую истерию и санкционное давление.
Для России такой же ситуацией становится Украина, которую США в последнее время упорно пытаются «сдать» России в двусторонних контактах (как говорят вопрос о разделе Украины поднимался во время визита Нуланд) при одновременном накачивании милитаристических убеждений на Украине в целях подвигнуть к активности, вынуждающей Россию к решительным действиям, после чего возврат всего юго-востока станет не просто вероятным, но и практически неизбежным. А это позволит организовать очередной «буллинг», плюс обеспечить России затраты на военную операцию и послевоенное восстановление того, что уже как семь лет успешно разрушалось украинскими властями. В то, что США не возражают против перехода части Украины к России, верится (воевать они точно не собираются), то, что именно они будут первыми, кто организует информационную кампанию против России – практически безусловно.
Для Ирана, судя по произошедшей ситуации с нападением на иранский танкер и ответный арест вьетнамского танкера уготован провоцирующий сценарий с обвинением страны в международном пиратстве. В таком случае переговоры по ядерной программе, который активно спонсируют России и Китай могут и сорваться, а Иран подвергнется очередной порции политического оговора и санкционной политики.
Цель очевидна. Сделать так, чтобы геополитические противники понесли потери и подверглись внешнему санкционному давлению. И тут нужно сказать одну вещь. Хотя для всех трех стран данные цели и являются выгодными. Для Китая возврат Тайваня будет позитивен, но нет никаких причин (кроме политической состоятельности Си Цзиньпиня в преддверие третьего срока, которую, впрочем, можно поддержать и другими средствами), чтобы делать это прямо сейчас. Китай может подождать.
Для России недопущение возникновение по соседству антироссийского государства фашистского толка, да еще и с базами НАТО тоже позитивно. Но опять же не совсем ясно, почему это нельзя сделать после завершения первого этапа реформ, намеченного на 2022-2024 годы. Ведь после этого периода готовность России (как экономическая, так и политическая) к таким изменениям будет гораздо выше.
Иран, в свою очередь, конечно заинтересован к обеспечению беспрепятственного мореходства в Персидском заливе, но уж точно не заинтересован в прямом конфликте с кем-либо перед перезапуском «сделки» и снятием санкций. После этого снятия у Ирана будет гораздо больше возможностей обеспечения безопасности судоходства. В таком случае целесообразнее было бы сосредоточится именно на этих задачах, а не на историях, порождающих конфликты с соседями. Тем более, что еще не полностью снята прежняя тема – израильские беспилотники в Азербайджане.
И если США действительно выбрали путь устроения ловушек, дабы вовлечь в период активной фазы кризиса своих конкурентов в авантюры, то провокации будут продолжены. И в отношение Китая, и России, и Ирана, и ЕС и ряда других игроков. Не исключаем, что активность тиграев в Эфиопии, а так же расшатывание ситуации между Алжиром и Марокко, тоже их дело, так как в формирующиеся воронки конфликтов гарантировано будут вовлечены серьезные мировые игроки.
При этом, наметился еще один путь, крайне слабый и бесперспективный, но при этом достаточно доступный. Путь этот называется эффектом приоритета, то есть ситуацией, когда экономический кризис одного, является ступенькой для выхода из кризиса другого. Это тактика – закопай своего врага сегодня и проживи еще один день. От кризиса это не спасет, но гибель отсрочит, а значит может быть воспринято как вполне себе верный выходи и вполне успешный вариант решения проблемы.
Судя по всему, в мире возник весьма серьезный спрос на политические ловушки, как средство усугубления кризиса у одних и шанс улучшения ситуации у других. Застрельщиком в данном случае выступают соединенные штаты, приоткрывшие целый ряд «политических ловушек» для оппонентов. Речь идет как минимум об американских отношениях с Россией, Китаем и Ираном. Для Китая такой ловушкой является Тайвань. Я уже писал, что Тайвань становится для Си Цзиньпиня тестом на политическую зрелость. Одновременно для Китая сейчас Тайвань может стать точкой начала большого политического «буллинга». Если Китай, ведомый заявлениями США о грядущем признании суверенитета Тайваня и поставкой Тайваню вооружения (но не сейчас, а в недалекой перспективе) воспримет верной стратегией решить проблему Тайваня как можно быстрее, то США готовы будут развернуть мощнейшую антикитайскую истерию и санкционное давление.
Для России такой же ситуацией становится Украина, которую США в последнее время упорно пытаются «сдать» России в двусторонних контактах (как говорят вопрос о разделе Украины поднимался во время визита Нуланд) при одновременном накачивании милитаристических убеждений на Украине в целях подвигнуть к активности, вынуждающей Россию к решительным действиям, после чего возврат всего юго-востока станет не просто вероятным, но и практически неизбежным. А это позволит организовать очередной «буллинг», плюс обеспечить России затраты на военную операцию и послевоенное восстановление того, что уже как семь лет успешно разрушалось украинскими властями. В то, что США не возражают против перехода части Украины к России, верится (воевать они точно не собираются), то, что именно они будут первыми, кто организует информационную кампанию против России – практически безусловно.
Для Ирана, судя по произошедшей ситуации с нападением на иранский танкер и ответный арест вьетнамского танкера уготован провоцирующий сценарий с обвинением страны в международном пиратстве. В таком случае переговоры по ядерной программе, который активно спонсируют России и Китай могут и сорваться, а Иран подвергнется очередной порции политического оговора и санкционной политики.
Цель очевидна. Сделать так, чтобы геополитические противники понесли потери и подверглись внешнему санкционному давлению. И тут нужно сказать одну вещь. Хотя для всех трех стран данные цели и являются выгодными. Для Китая возврат Тайваня будет позитивен, но нет никаких причин (кроме политической состоятельности Си Цзиньпиня в преддверие третьего срока, которую, впрочем, можно поддержать и другими средствами), чтобы делать это прямо сейчас. Китай может подождать.
Для России недопущение возникновение по соседству антироссийского государства фашистского толка, да еще и с базами НАТО тоже позитивно. Но опять же не совсем ясно, почему это нельзя сделать после завершения первого этапа реформ, намеченного на 2022-2024 годы. Ведь после этого периода готовность России (как экономическая, так и политическая) к таким изменениям будет гораздо выше.
Иран, в свою очередь, конечно заинтересован к обеспечению беспрепятственного мореходства в Персидском заливе, но уж точно не заинтересован в прямом конфликте с кем-либо перед перезапуском «сделки» и снятием санкций. После этого снятия у Ирана будет гораздо больше возможностей обеспечения безопасности судоходства. В таком случае целесообразнее было бы сосредоточится именно на этих задачах, а не на историях, порождающих конфликты с соседями. Тем более, что еще не полностью снята прежняя тема – израильские беспилотники в Азербайджане.
И если США действительно выбрали путь устроения ловушек, дабы вовлечь в период активной фазы кризиса своих конкурентов в авантюры, то провокации будут продолжены. И в отношение Китая, и России, и Ирана, и ЕС и ряда других игроков. Не исключаем, что активность тиграев в Эфиопии, а так же расшатывание ситуации между Алжиром и Марокко, тоже их дело, так как в формирующиеся воронки конфликтов гарантировано будут вовлечены серьезные мировые игроки.
При этом, уши Вашингтона торчат из каждой из данных провокаций. Где-то прямой политической позицией и заявлениями, где-то активностью эмиссаров, НКО и СМИ. Где-то реакцией американского лобби в других странах.
Базовая российская стратегия
При этом, для США такая стратегия предполагает, как минимум, не влезание самим в кризисные ситуации. И здесь очень показательным является аспект всех прошлых форматов санкционной политики США. Как ни странно, от санкций США против третьих стран больше всего страдают не страны в отношение которых вводят санкции США, а третьи страны, вводящие санкции вслед за США.
Так, санкции против России, веденные ЕС, оказываются гораздо более чувствительными в самом ЕС из-за контрсанкций, и обратного эффекта собственных санкций. Как работает американская санкционная система прекрасно продемонстрировали санкции против Русала. Стоило этим санкциям привести к росту цен на алюминий в самих США, негативно влияющих на американскую промышленность, как тут же начались переговоры по снятию данных санкций. США старается не допускать таких действий, которые вредят им самим в отличие от не суверенных действий стран ЕС, вводящих санкции во вред себе.
В противовес этому российский подход к текущей политической ситуации строится на двух основных стратегических принципах.
Во-первых, на концепции длительного поступательного развития. Большинство процессов, имеющих геополитическое значения рассчитаны на десятилетия, подстраиваются под изменения политической и экономической среды и вообще не предполагают резких и категорических действий. Примером к этому служит Сирия, в которой процесс мирного урегулирования под спонсорством России осуществляется уже как шесть лет и пока что не завершен. В ситуации с Турцией на севере Сирии эта стратегия вообще представляется как некий сюрпляс, когда две стороны стоят на позициях и не производят каких-либо действий. При таком подходе Россия показывает, что полностью уверена в успешности процесса в целом и не видит смысла в резких действиях, негативно влияющих на те или иные аспекты политики.
Во-вторых, на концепции договоренности без договоренностей, которая прекрасно проиллюстрирована в ходе переговоров в Женеве между Путиным и Байденом. Она сводится к тому, чтобы, участвующие во взаимодействии стороны не договариваются об ограниченном числе конкретных шагов по принципу вы нам то, а мы вам это, но сводится к системе предупреждений о красных линиях и общей договоренности не допускать ситуаций, вредящих политики сдержанного «добрососедства». При этом попытки США перевести диалог в стадию конкретных единичных обязательств Москва не поддерживает, полагая, что уровень доверительности отношений еще не позволяет это сделать.
В противовес этому российский подход к текущей политической ситуации строится на двух основных стратегических принципах.
Во-первых, на концепции длительного поступательного развития. Большинство процессов, имеющих геополитическое значения рассчитаны на десятилетия, подстраиваются под изменения политической и экономической среды и вообще не предполагают резких и категорических действий. Примером к этому служит Сирия, в которой процесс мирного урегулирования под спонсорством России осуществляется уже как шесть лет и пока что не завершен. В ситуации с Турцией на севере Сирии эта стратегия вообще представляется как некий сюрпляс, когда две стороны стоят на позициях и не производят каких-либо действий. При таком подходе Россия показывает, что полностью уверена в успешности процесса в целом и не видит смысла в резких действиях, негативно влияющих на те или иные аспекты политики.
Во-вторых, на концепции договоренности без договоренностей, которая прекрасно проиллюстрирована в ходе переговоров в Женеве между Путиным и Байденом. Она сводится к тому, чтобы, участвующие во взаимодействии стороны не договариваются об ограниченном числе конкретных шагов по принципу вы нам то, а мы вам это, но сводится к системе предупреждений о красных линиях и общей договоренности не допускать ситуаций, вредящих политики сдержанного «добрососедства». При этом попытки США перевести диалог в стадию конкретных единичных обязательств Москва не поддерживает, полагая, что уровень доверительности отношений еще не позволяет это сделать.
И, очевидно, что такая стратегия имеет преимущества. Главные из которых – наличие системной парадигмы, вокруг которой может строится всё остальное и отсутствие негативных последствий сделок, которые не стоят бумаги на которой они написаны.
Несмотря на то, что оттуда идёт большое количество продукции, которая нужна РФ на фронте каждый день, такой помощи на коммерческих условиях недостаточно и концепцию этих отношений неплохо было бы пересмотреть. Особенно