Рост неопределенности, как вызов глобальной безопасности
То, что мировые политические процессы никогда не останавливаются очевидно. В то, что они (процессы) являются следствием факторов окружающей действительности, в первую очередь экономических тоже. Но в настоящее время всё более и более наблюдается ускорение политической турбулентности практически у всех мировых игроков.
Проявляется это весьма просто. Посмотрите на секунду на то, какие сигналы доносятся из-за океана, из Вашингтона, какие заявления делает официальный Лондон и европейские с столицы. Нет, мы от них и так привыкли к всякому, от жестко-критичного и провокационного. До откровенно глупого, но сказанного с умным видом. И это тоже на неделе было, например, заявление одного американского чиновника, что США отстают по числу ледоколов от России и Китая. В этом месте говорящий вполне прав, если не уточнять параметры отставания, а они таковы, практически катастрофичны, так как ледокольный флот США можно считать таковым лишь условно. Но речь о другом. О том, что на этой неделе заявления стали предельно противоречивыми и взаимно отменяющими.
И если бы речь шла о противоречивых заявлениях из разных политических лагерей (например, от демократов и республиканцев в США, то это можно было бы объяснить партийной политической игрой), но, когда в администрации Байдена вдруг говорят о том, что с Россией нужно вести работу по ее сдерживанию и параллельно заявляется, что с Россией нужно договариваться … возникает когнитивный диссонанс.
Объяснений на самом деле может быть два. Первое, вполне рабочее, может быть связано с тем, что оппоненты в мировой политической дискуссии пытаются просканировать реакцию своих оппонентов. Сказали о необходимости противодействия России в Арктике и начинают считывать идущие сигналы. Правда раньше для этого использовали разных экспертов, которым по должности положено выдвигать предположения и журналистам, которым вообще простительно нести всё что угодно (особенно если есть на кого сослаться). Но тут сигналы начинают идти от первых лиц, что не свойственно. Так как порождает дипломатическую турбулентность, а ее всегда пытаются избежать.
Второй вариант более правдоподобный. Ситуация настолько быстро изменяется и настолько противоречива, что не дает выстроить фундаментальных направлений политики и стоять на выбранном пути жестко. Отсюда тот разброд и шатание в заявлениях и действиях. Этот вариант представляется более оправданным.
И если бы речь шла о противоречивых заявлениях из разных политических лагерей (например, от демократов и республиканцев в США, то это можно было бы объяснить партийной политической игрой), но, когда в администрации Байдена вдруг говорят о том, что с Россией нужно вести работу по ее сдерживанию и параллельно заявляется, что с Россией нужно договариваться … возникает когнитивный диссонанс.
Объяснений на самом деле может быть два. Первое, вполне рабочее, может быть связано с тем, что оппоненты в мировой политической дискуссии пытаются просканировать реакцию своих оппонентов. Сказали о необходимости противодействия России в Арктике и начинают считывать идущие сигналы. Правда раньше для этого использовали разных экспертов, которым по должности положено выдвигать предположения и журналистам, которым вообще простительно нести всё что угодно (особенно если есть на кого сослаться). Но тут сигналы начинают идти от первых лиц, что не свойственно. Так как порождает дипломатическую турбулентность, а ее всегда пытаются избежать.
Второй вариант более правдоподобный. Ситуация настолько быстро изменяется и настолько противоречива, что не дает выстроить фундаментальных направлений политики и стоять на выбранном пути жестко. Отсюда тот разброд и шатание в заявлениях и действиях. Этот вариант представляется более оправданным.
Но в чем же тогда причина того что политики начали действовать столь противоречиво, что заставило их делать заявления, порождающие еще большую политическую турбулентность?
Большая экономическая беда
Основная проблема заключается в том, что неустойчивость мировой политике придет шаткость экономической ситуации. Причем скорее ее можно назвать даже не шаткостью, а кризисом, который развивается по парадоксальному сценарию.
К тому, что планета живет в состоянии кризиса никто уже не удивляется. Начиная с 2007 года констатируется наличие кризиса в разных его проявлениях. Но текущее проявление оказывается весьма своеобразным. Дело в том, что главным показателем экономического благополучия во всем мире считался рост производства, сопряженный с ростом потребления. Значит для того, чтобы преодолеть кризис нужны дешевые кредиты для бизнеса, чтобы больше производить и дешевые кредиты (иди даже просто обретенные доходы) для населения, чтобы можно было больше приобретать. То, что это само по себе не лечение кризиса, а его усугубление предпочитали не говорить. Так как схема в общем то работала. А значит, основной стратегией экономической политики оказалось количественное смягчение (по сути печатание денег) и санация наиболее неблагополучных участников рынка.
Но, возникла ситуация, при которой схема сломалась. Больший объем количественных смягчений, а ряд ведущих стран печатали деньги на перегонки вдруг привел не к росту производства, а к разгону инфляции, что в перспективе могло привести к стагфляции. То есть инфляции при падении производства! Но основное лекарство от падения производства – количественное смягчение вдруг оказалось неработающим. А другой универсальной панацеи человечество (в условиях капиталистической хозяйственной системы) в общем то не изобрело.
И проблема в том, что данный парадокс имеет тенденцию к ускорению, причем такими темпами, что катастрофическими последствия могут стать уже в течение полутора-двух лет. Нужно искать новые способы выхода из кризиса. Но параметров такого выхода не видно, а это создает напряженность.
В системе есть три варианта перезагрузки. Первый, который сейчас и пытаются осуществить – это переход на новый технологический уклад. Он требует вложений, но дает при этом прирост в новых секторах экономики. Сейчас пытаются расшевелить «зеленую энергетику» и «зеленые технологии». Но не очень эффективно, так как делают это не эволюционным путем, а практически силовым. Что приводит к жестким противоречиям.
Но, возникла ситуация, при которой схема сломалась. Больший объем количественных смягчений, а ряд ведущих стран печатали деньги на перегонки вдруг привел не к росту производства, а к разгону инфляции, что в перспективе могло привести к стагфляции. То есть инфляции при падении производства! Но основное лекарство от падения производства – количественное смягчение вдруг оказалось неработающим. А другой универсальной панацеи человечество (в условиях капиталистической хозяйственной системы) в общем то не изобрело.
И проблема в том, что данный парадокс имеет тенденцию к ускорению, причем такими темпами, что катастрофическими последствия могут стать уже в течение полутора-двух лет. Нужно искать новые способы выхода из кризиса. Но параметров такого выхода не видно, а это создает напряженность.
В системе есть три варианта перезагрузки. Первый, который сейчас и пытаются осуществить – это переход на новый технологический уклад. Он требует вложений, но дает при этом прирост в новых секторах экономики. Сейчас пытаются расшевелить «зеленую энергетику» и «зеленые технологии». Но не очень эффективно, так как делают это не эволюционным путем, а практически силовым. Что приводит к жестким противоречиям.
Два других выхода – большая война и «перезарузка» вследствие переживания кризиса является еще более проблемными, так как в условиях представительной демократии становятся катастрофическими для политиков, использующих эти возможности. Они просто стираются с политической сцены. А кто же этого захочет?
Большая мировая ловушка
Экономическая беда есть. Внятного решения проблемы нет. Технологическая революция (даже если принять ее за выход из кризиса) успешно опоздала, а войну и внутренний кризис никто особо не приветствует. Что же делать?
Судя по всему, мировая система подошла к той точке, когда приходится определяться со стратегией по ходу решения отдельных тактических задач. Это как раз и может объяснять противоречия в заявлениях. Метнулись в одну сторону, увидели проблемы, метнулись в другую, также ощутили наличие негатива. И на собственном горьком опыте пытаемся найти себе путь в бушующем океане кризисной экономики.
При этом, наметился еще один путь, крайне слабый и бесперспективный, но при этом достаточно доступный. Путь этот называется эффектом приоритета, то есть ситуацией, когда экономический кризис одного, является ступенькой для выхода из кризиса другого. Это тактика – закопай своего врага сегодня и проживи еще один день. От кризиса это не спасет, но гибель отсрочит, а значит может быть воспринято как вполне себе верный выходи и вполне успешный вариант решения проблемы.
Судя по всему, в мире возник весьма серьезный спрос на политические ловушки, как средство усугубления кризиса у одних и шанс улучшения ситуации у других. Застрельщиком в данном случае выступают соединенные штаты, приоткрывшие целый ряд «политических ловушек» для оппонентов. Речь идет как минимум об американских отношениях с Россией, Китаем и Ираном. Для Китая такой ловушкой является Тайвань. Я уже писал, что Тайвань становится для Си Цзиньпиня тестом на политическую зрелость. Одновременно для Китая сейчас Тайвань может стать точкой начала большого политического «буллинга». Если Китай, ведомый заявлениями США о грядущем признании суверенитета Тайваня и поставкой Тайваню вооружения (но не сейчас, а в недалекой перспективе) воспримет верной стратегией решить проблему Тайваня как можно быстрее, то США готовы будут развернуть мощнейшую антикитайскую истерию и санкционное давление.
Для России такой же ситуацией становится Украина, которую США в последнее время упорно пытаются «сдать» России в двусторонних контактах (как говорят вопрос о разделе Украины поднимался во время визита Нуланд) при одновременном накачивании милитаристических убеждений на Украине в целях подвигнуть к активности, вынуждающей Россию к решительным действиям, после чего возврат всего юго-востока станет не просто вероятным, но и практически неизбежным. А это позволит организовать очередной «буллинг», плюс обеспечить России затраты на военную операцию и послевоенное восстановление того, что уже как семь лет успешно разрушалось украинскими властями. В то, что США не возражают против перехода части Украины к России, верится (воевать они точно не собираются), то, что именно они будут первыми, кто организует информационную кампанию против России – практически безусловно.
Для Ирана, судя по произошедшей ситуации с нападением на иранский танкер и ответный арест вьетнамского танкера уготован провоцирующий сценарий с обвинением страны в международном пиратстве. В таком случае переговоры по ядерной программе, который активно спонсируют России и Китай могут и сорваться, а Иран подвергнется очередной порции политического оговора и санкционной политики.
Цель очевидна. Сделать так, чтобы геополитические противники понесли потери и подверглись внешнему санкционному давлению. И тут нужно сказать одну вещь. Хотя для всех трех стран данные цели и являются выгодными. Для Китая возврат Тайваня будет позитивен, но нет никаких причин (кроме политической состоятельности Си Цзиньпиня в преддверие третьего срока, которую, впрочем, можно поддержать и другими средствами), чтобы делать это прямо сейчас. Китай может подождать.
Для России недопущение возникновение по соседству антироссийского государства фашистского толка, да еще и с базами НАТО тоже позитивно. Но опять же не совсем ясно, почему это нельзя сделать после завершения первого этапа реформ, намеченного на 2022-2024 годы. Ведь после этого периода готовность России (как экономическая, так и политическая) к таким изменениям будет гораздо выше.
Иран, в свою очередь, конечно заинтересован к обеспечению беспрепятственного мореходства в Персидском заливе, но уж точно не заинтересован в прямом конфликте с кем-либо перед перезапуском «сделки» и снятием санкций. После этого снятия у Ирана будет гораздо больше возможностей обеспечения безопасности судоходства. В таком случае целесообразнее было бы сосредоточится именно на этих задачах, а не на историях, порождающих конфликты с соседями. Тем более, что еще не полностью снята прежняя тема – израильские беспилотники в Азербайджане.
И если США действительно выбрали путь устроения ловушек, дабы вовлечь в период активной фазы кризиса своих конкурентов в авантюры, то провокации будут продолжены. И в отношение Китая, и России, и Ирана, и ЕС и ряда других игроков. Не исключаем, что активность тиграев в Эфиопии, а так же расшатывание ситуации между Алжиром и Марокко, тоже их дело, так как в формирующиеся воронки конфликтов гарантировано будут вовлечены серьезные мировые игроки.
При этом, наметился еще один путь, крайне слабый и бесперспективный, но при этом достаточно доступный. Путь этот называется эффектом приоритета, то есть ситуацией, когда экономический кризис одного, является ступенькой для выхода из кризиса другого. Это тактика – закопай своего врага сегодня и проживи еще один день. От кризиса это не спасет, но гибель отсрочит, а значит может быть воспринято как вполне себе верный выходи и вполне успешный вариант решения проблемы.
Судя по всему, в мире возник весьма серьезный спрос на политические ловушки, как средство усугубления кризиса у одних и шанс улучшения ситуации у других. Застрельщиком в данном случае выступают соединенные штаты, приоткрывшие целый ряд «политических ловушек» для оппонентов. Речь идет как минимум об американских отношениях с Россией, Китаем и Ираном. Для Китая такой ловушкой является Тайвань. Я уже писал, что Тайвань становится для Си Цзиньпиня тестом на политическую зрелость. Одновременно для Китая сейчас Тайвань может стать точкой начала большого политического «буллинга». Если Китай, ведомый заявлениями США о грядущем признании суверенитета Тайваня и поставкой Тайваню вооружения (но не сейчас, а в недалекой перспективе) воспримет верной стратегией решить проблему Тайваня как можно быстрее, то США готовы будут развернуть мощнейшую антикитайскую истерию и санкционное давление.
Для России такой же ситуацией становится Украина, которую США в последнее время упорно пытаются «сдать» России в двусторонних контактах (как говорят вопрос о разделе Украины поднимался во время визита Нуланд) при одновременном накачивании милитаристических убеждений на Украине в целях подвигнуть к активности, вынуждающей Россию к решительным действиям, после чего возврат всего юго-востока станет не просто вероятным, но и практически неизбежным. А это позволит организовать очередной «буллинг», плюс обеспечить России затраты на военную операцию и послевоенное восстановление того, что уже как семь лет успешно разрушалось украинскими властями. В то, что США не возражают против перехода части Украины к России, верится (воевать они точно не собираются), то, что именно они будут первыми, кто организует информационную кампанию против России – практически безусловно.
Для Ирана, судя по произошедшей ситуации с нападением на иранский танкер и ответный арест вьетнамского танкера уготован провоцирующий сценарий с обвинением страны в международном пиратстве. В таком случае переговоры по ядерной программе, который активно спонсируют России и Китай могут и сорваться, а Иран подвергнется очередной порции политического оговора и санкционной политики.
Цель очевидна. Сделать так, чтобы геополитические противники понесли потери и подверглись внешнему санкционному давлению. И тут нужно сказать одну вещь. Хотя для всех трех стран данные цели и являются выгодными. Для Китая возврат Тайваня будет позитивен, но нет никаких причин (кроме политической состоятельности Си Цзиньпиня в преддверие третьего срока, которую, впрочем, можно поддержать и другими средствами), чтобы делать это прямо сейчас. Китай может подождать.
Для России недопущение возникновение по соседству антироссийского государства фашистского толка, да еще и с базами НАТО тоже позитивно. Но опять же не совсем ясно, почему это нельзя сделать после завершения первого этапа реформ, намеченного на 2022-2024 годы. Ведь после этого периода готовность России (как экономическая, так и политическая) к таким изменениям будет гораздо выше.
Иран, в свою очередь, конечно заинтересован к обеспечению беспрепятственного мореходства в Персидском заливе, но уж точно не заинтересован в прямом конфликте с кем-либо перед перезапуском «сделки» и снятием санкций. После этого снятия у Ирана будет гораздо больше возможностей обеспечения безопасности судоходства. В таком случае целесообразнее было бы сосредоточится именно на этих задачах, а не на историях, порождающих конфликты с соседями. Тем более, что еще не полностью снята прежняя тема – израильские беспилотники в Азербайджане.
И если США действительно выбрали путь устроения ловушек, дабы вовлечь в период активной фазы кризиса своих конкурентов в авантюры, то провокации будут продолжены. И в отношение Китая, и России, и Ирана, и ЕС и ряда других игроков. Не исключаем, что активность тиграев в Эфиопии, а так же расшатывание ситуации между Алжиром и Марокко, тоже их дело, так как в формирующиеся воронки конфликтов гарантировано будут вовлечены серьезные мировые игроки.
При этом, уши Вашингтона торчат из каждой из данных провокаций. Где-то прямой политической позицией и заявлениями, где-то активностью эмиссаров, НКО и СМИ. Где-то реакцией американского лобби в других странах.
Базовая российская стратегия
При этом, для США такая стратегия предполагает, как минимум, не влезание самим в кризисные ситуации. И здесь очень показательным является аспект всех прошлых форматов санкционной политики США. Как ни странно, от санкций США против третьих стран больше всего страдают не страны в отношение которых вводят санкции США, а третьи страны, вводящие санкции вслед за США.
Так, санкции против России, веденные ЕС, оказываются гораздо более чувствительными в самом ЕС из-за контрсанкций, и обратного эффекта собственных санкций. Как работает американская санкционная система прекрасно продемонстрировали санкции против Русала. Стоило этим санкциям привести к росту цен на алюминий в самих США, негативно влияющих на американскую промышленность, как тут же начались переговоры по снятию данных санкций. США старается не допускать таких действий, которые вредят им самим в отличие от не суверенных действий стран ЕС, вводящих санкции во вред себе.
В противовес этому российский подход к текущей политической ситуации строится на двух основных стратегических принципах.
Во-первых, на концепции длительного поступательного развития. Большинство процессов, имеющих геополитическое значения рассчитаны на десятилетия, подстраиваются под изменения политической и экономической среды и вообще не предполагают резких и категорических действий. Примером к этому служит Сирия, в которой процесс мирного урегулирования под спонсорством России осуществляется уже как шесть лет и пока что не завершен. В ситуации с Турцией на севере Сирии эта стратегия вообще представляется как некий сюрпляс, когда две стороны стоят на позициях и не производят каких-либо действий. При таком подходе Россия показывает, что полностью уверена в успешности процесса в целом и не видит смысла в резких действиях, негативно влияющих на те или иные аспекты политики.
Во-вторых, на концепции договоренности без договоренностей, которая прекрасно проиллюстрирована в ходе переговоров в Женеве между Путиным и Байденом. Она сводится к тому, чтобы, участвующие во взаимодействии стороны не договариваются об ограниченном числе конкретных шагов по принципу вы нам то, а мы вам это, но сводится к системе предупреждений о красных линиях и общей договоренности не допускать ситуаций, вредящих политики сдержанного «добрососедства». При этом попытки США перевести диалог в стадию конкретных единичных обязательств Москва не поддерживает, полагая, что уровень доверительности отношений еще не позволяет это сделать.
В противовес этому российский подход к текущей политической ситуации строится на двух основных стратегических принципах.
Во-первых, на концепции длительного поступательного развития. Большинство процессов, имеющих геополитическое значения рассчитаны на десятилетия, подстраиваются под изменения политической и экономической среды и вообще не предполагают резких и категорических действий. Примером к этому служит Сирия, в которой процесс мирного урегулирования под спонсорством России осуществляется уже как шесть лет и пока что не завершен. В ситуации с Турцией на севере Сирии эта стратегия вообще представляется как некий сюрпляс, когда две стороны стоят на позициях и не производят каких-либо действий. При таком подходе Россия показывает, что полностью уверена в успешности процесса в целом и не видит смысла в резких действиях, негативно влияющих на те или иные аспекты политики.
Во-вторых, на концепции договоренности без договоренностей, которая прекрасно проиллюстрирована в ходе переговоров в Женеве между Путиным и Байденом. Она сводится к тому, чтобы, участвующие во взаимодействии стороны не договариваются об ограниченном числе конкретных шагов по принципу вы нам то, а мы вам это, но сводится к системе предупреждений о красных линиях и общей договоренности не допускать ситуаций, вредящих политики сдержанного «добрососедства». При этом попытки США перевести диалог в стадию конкретных единичных обязательств Москва не поддерживает, полагая, что уровень доверительности отношений еще не позволяет это сделать.
И, очевидно, что такая стратегия имеет преимущества. Главные из которых – наличие системной парадигмы, вокруг которой может строится всё остальное и отсутствие негативных последствий сделок, которые не стоят бумаги на которой они написаны.
