Русско-японская война в смысле мифов и непонимания произошедшего, наверное, рекордсмен: больше слов и благоглупостей сказано разве что о Великой Отечественной. Здесь собралась воедино куча факторов – и катастрофа флота, к которому на Руси отношение особое, и революционная и постреволюционная пропаганда, и поиски крайних за все произошедшее. По мне, так гораздо любопытнее не искать дураков/эпических героев без страха и упрека, а попытаться взглянуть на события глазами тех людей, которые сидели в штабах и стояли на мостиках в ключевые моменты. И начнем мы с легендарного Руднева и не менее прославленного «Варяга».
Исковерканный подвиг
Сначала «Варяг» у нас любили, вокруг него возник миф и о героической попытке прорыва, и об потопленных/поврежденных японских кораблях. Писались книги, снимались фильмы, маститые ученые защищали кандидатские и докторские... Потом всплыли японские документы, да и хайп на низвержении кумиров набрал обороты, и «Варяг» стало принято не любить, точнее – презирать, мол, трусы, чуть постреляли и затопились, нет бы на скорости 24 узла да на прорыв, узким проливом с навигационной опасностью. Или, как вариант, снайперским огнем да по крейсеру «Асама», до его полусмерти. А между тем в истории «Варяга» все глубоко логично: от его посылки в этот самый Чемульпо и до действий командира. Начнем с того, что Алексеев был профи высокого класса, который понимал – этот порт самый выгодный для высадки японских войск в Корее. И не послать туда стационер – значит быть дураком. Он и послал, при чем выбрал практически идеального кандидата, как в смысле корабля – «Варяг», новый и мощный, но с проблемами в ходовой, то есть в составе эскадры в качестве дальнего разведчика не совсем полезный, так и командира. Руднев совершил множество заграничных плаваний (включая две кругосветки), послужил под командованием что самого Алексеева (доверенное лицо), что Макарова (опыт). Помимо того, неоднократно выполнял дипломатические поручения и на флоте считался человеком умным и опытным. Именно такой был нужен в тех местах, достаточно дипломатичный, дабы не наделать глупостей, и достаточно опытный, чтобы потянуть время и не дать японцам начать немедленную высадку. В нейтралитет Кореи не верили в Петербурге, не верил и Алексеев. Для страховки Рудневу придали еще и «Кореец», и как посыльный, и для весомости, один корабль – это корабль, а два – уже отряд. Риск при этом был минимальным – если бы японцы объявили войну, к Чемульпо бы двинулась эскадра, и на Руднева японцы максимум бросили бы один-два крейсера, от чего можно и отбиться. Но все вышло как вышло – японцы напали без объявления войны, а Руднев, осознав свое положение, оказался перед извечно русским вопросом: что делать?Наличие целой эскадры (а под флагом Уриу была именно эскадра) говорило о том, что в Порт-Артуре что-то пошло не так, связи с командованием нет, шансов на прорыв – тоже нет. Во-первых, отбиться никак – даже от одного «Асама», разные весовые категории, во-вторых, даже если вдруг и чудом – куда идти? Не исключено – на базе все плохо и блокада, и менять Уриу на Того...Так что варианты были не очень – интернироваться (с учетом понимания реалий – сдаться), рискнуть на прорыв на полном ходу, бросив «Кореец» (либо изобьют и утопят, либо мель), и позор на выходе, с добавлением сотен трупов без всякого толка, Руднев был профессионал и не мог этого не понимать. Ну и третий выход – прорыв, но аккуратно: вышли, постреляли, прикинули, может, и ошибутся где чертовы азиаты, если не выйдет – назад. Так, собственно, и вышло. Вышли, постреляли без толку (попаданий японцы не зафиксировали, что не значит, что не попадали, если наша бронебойная чушка оцарапала бронепояс «Асама», вряд ли бы кто это стал фиксировать – повреждений и потерь нет), сами получили десяток попаданий и потеряли в общем итоге 33 человека убитыми.После чего отошли, с чистой совестью взорвали «Кореец», старика все равно никто бы поднимать не стал, и аккуратно затопили «Варяг», после победы можно и поднять, никаких фатальных повреждений нет, а японцы быстро с аналогичной задачей не справятся, так оно в итоге и вышло. Все чётко, грамотно и профессионально. Приказы не нарушены, честь флага поддержали, матчасть после боя выведена из строя. Не учел Руднев только того, что войну мы проиграем. Но он и не должен был этого учитывать, с чего бы?А дальше понеслось – сначала пропаганда царская, которой нужен был первый победный бой, да чтобы с кровищей и утопленным супостатом, потом советская, которой нужны были подвиги против японцев, пущай и царские, но Руднев здесь при чем? Награды принял? Так за дело, свою задачу он выполнил. В рапорте разного написал? Так не дурак был, писал то, что верхам надо: понимал, что проверить – раз плюнуть, но пропаганда – тоже война, в этом смысле «Варяг» еще две войны отвоевал, и его пример русских моряков в бой не раз вел.А разоблачители...Ну вот хочется людям, чтобы было, как в агитках и фантастических романах, просто выполнения долга им мало, надо, дабы всенепременно чудо, вроде ночного прорыва здоровенного корыта да по узостям, мимо миноносцев с ветерком, или там утопления супостата силами незащищенных расчетов в бою один против шести. А Руднев, гад такой, крейсер для харакири не использовал, вместе с сотнями душ экипажа.
Сомневающийся Витгефт
После поражения в минной войне на внешнем рейде и гибели Макарова эскадру возглавил Витгефт Вильгельм Карлович, моряк опытный и умный достаточно, дабы понимать – флот в мышеловке, которую покидать нельзя. Потому как падение Порт-Артура – это потеря единственной более-менее пригодной базы (Владивосток по мощностям не дотягивал): и потому как мины, и потому как японцы против нашей шестерки линейных кораблей, плюс «Баян», плюс три рейдера для линейного боя непригодных, могут выставить тринадцать (о гибели на минах
японских ЭБР не знали). Командиры его в целом поддерживали, был, правда, Эссен:
Среди личного состава флота адмирал Витгефт не пользовался симпатией. Напротив, к нему относились с недоверием и даже враждебно. Все знали, что только благодаря упрямству и недомыслию Витгефта не были своевременно предупреждены и отозваны наши стационеры в Корее и Шанхае, и мы с началом войны таким образом потеряли «Варяг» и «Кореец» и лишились участия в войне «Манджура» (стационер в Шанхае), а также потеряли транспорт с боевыми и другими запасами («Манджурия»), шедший в Артур перед началом войны и забранный японским крейсером. Витгефт, упорно отрицая возможность объявления войны, ничего не сделал, чтобы своевременно отозвать стационеров и предупредить транспорт о политическом положении дел. Наконец, несчастная для нас атака японских миноносцев в ночь с 26 на 27 января также отчасти может быть отнесена к вине адмирала Витгефта.
Часовню, наверное, Витгефт тоже разрушил. Но молодому и лихому кавторангу дозволено то, о чем седой адмирал и думать права не имеет. Тем более что спустя десять лет адмирал Эссен тоже особо рисковать не будет – просто перерос свою лихость. А царь и Алексеев требовали прорыва. Понять Алексеева можно, он лично отвечал за результат, а результат сидения в Порт-Артуре мог быть только один – полная потеря моря, и не факт, что до балтийцев выйдет досидеть. Можно понять и царя – в Петербурге с ужасом начали осознавать, что война проиграна, и хотели делать хоть что-то. Беда была в том, что без вмешательства высших сил или зеленых человечков прорыв был невозможен, хотя бы потому, как даже элементарно скоординировать действия эскадры и ВОК без прямой связи было нереально.Собственно, так и вышло – Витгефт, оказавшийся между молотом японцев и наковальней начальства, операцию начал (а рассматривать отдельно действия эскадры и ВОК неправильно), и итог вышел ровно такой, как и ожидалось – сам адмирал командовал толково, но ожидаемо погиб, потери – один линкор интернированным, один рейдер («Рюрик») – потопленным, «Новик» – на дне, два крейсера – интернированы, остальные – повреждены. Японцы потерь не понесли. И в чем был неправ Витгефт? В то время еще не знали анекдота:
У пулеметчика кончились патроны. Он докладывает:
– Товарищ командир, у меня патроны кончились.
– Что значит кончились? Ты коммунист? – спрашивает командир.
– Да, коммунист, – и пулемет застрочил еще яростней.
Да и коммунистом Витгефт не был, вот и не выполнил флот нереальную задачу. А опытный штабист и толковый (как показал бой) адмирал погиб. Останься эскадра на базе – и вышло бы не лучше, конечно, но хотя бы ВОК был бы цел, и крепость бы продержалась пару лишних недель. Трудно выбирать между двух зол, но винить за то, что выбрано одно из них – глупо. Витгефт и его сторонники действовали профессионально, но не верили в то, что этот самый пулемет будет стрелять без патронов. Эссен вот верил, но ему было можно, молод еще был будущий адмирал.
Не оправдавшие доверия
То, что осталось от эскадры, вернулось в Порт-Артур и было переименовано в Отряд броненосцев и крейсеров, а командовать ими поставили лихого каперанга – Роберта Николаевича Вирена, не какого-то там замшелого пня в эполетах, а командира «Баяна», не сильно-то и по лихости уступавшего «Новику». Портом командовал Григорович – назначенец Макарова и один из самых толковых флотских хозяйственников в истории России, минной обороной – Лощинский, тоже талантливый адмирал, вот теперь уж... Теперь уж все.Получили эти таланты кличку «пещерные» за блиндажи и полное отсутствие активных действий. Зря получили, Григорович корабли отремонтировал рекордно, на минах японцы тонули до самого конца, а Вирен... А что Вирен? Тоже профи, понимал, чем выход окончится, вот и действовал по плану Витгефта, в смысле – берег и ждал балтийцев. Иного было просто не дано, даже выход с базы превращался в операцию с потерями, а биться пять против 8–10, в слабой надежде, что а вдруг да кого-то утопим, что после боя в Желтом море смотрелось ненаучной фантастикой, это подвиг для 47 ронинов, а не военного профессионала. В схожей ситуации немецкие моряки в 1918 году революцию начали, убиваться об стену даже самые закаленные не любят, суицид – он человеческой природе противен. Единственные, кто смог выйти на полностью безнадежный бой, без толку и цели, это японцы в 1944 году, правда, с соответствующим результатом: и флот погубили, и Японию не спасли. Но то – японцы, у них культура специфическая:
Самурай должен прежде всего постоянно помнить – помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги – что он должен умереть. Вот его главное дело.
У нас это все-таки чуточку по-другому. Да и за что умереть и погубить тысячи подчиненных? Можно понять, за что бойцы гибли под Москвой (дважды), Полтавой, Молодями, Ленинградом, Сталинградом – они бились за свой дом, а в Порт-Артуре? Колониальная война есть колониальная война, а
провалил подготовку к ней, изначально поставив на доску фигур меньше, чем у противника, и поставив их неправильно – понимали все. И что, собственно, России ничего не угрожает – тоже понимали все, японцы даже взять Владивосток были неспособны, какой там Байкал с Уралом...Все вышеизложенное написано для чего? Когда-то знакомому врач сказал: «Мы не боги». Так вот, морские офицеры тоже не боги, и в целом любой командир может сделать не больше, чем а) ему позволяют приказы;б) дают возможность вверенные ему силы.Остальное – оно от лукавого и нашего искривленного понимания прошлого, где часть, воспитанная в духе агиток, искренне не понимает, почему «тупых» кого-то там не громят, как в этих самых сказках для караул-патриотов, а вторая, воспитанная в духе незабвенного Коли с Уренгоя – ищет доказательства неполноценности русских и своей неполноценности. Такой себе национальный мазохизм. А реальная война – это работа, со своей теорией и практикой, и потолком возможностей. Что судьбы вышеперечисленных офицеров и доказали. Все они выступили на пределе возможностей, но побед не добились. Не из-за того не добились, что не хотели/не умели, они просто не могли, ну и не хотели красиво и бестолково умирать без всякого смысла и потерь противника.
0
