До недавнего прошлого при анализе ситуации на международной шахматной доске немногие обращали внимание на Китай. Причиной тому были и удаленность от считавшихся тогда стратегически важными регионов, и отсталость экономики, и несущественная в масштабе потенциального мирового конфликта военная мощь, и практически полная закрытость жестко контролируемого Коммунистической Партией Китая (КПК) общества. Такое пренебрежение позволило Поднебесной в 80-е оставаться незамеченной в тени двух схлестнувшихся в глобальном противостоянии сверхдержав СССР и США, и спокойно, почти не отвлекаясь на внешние раздражители, залечить нанесенные культурной революцией раны. А затем выработать и последовательно провести серию реформ, весьма радикальных для государства, придерживающегося пусть с национальным колоритом, но все же коммунистической идеологии.
Даже когда с грохотом развалился СССР, и казалось, что все, связанное с социализмом, окончательно похоронено, когда на пьедестал в качестве всемирного гегемона неуклюже взгромоздились США, китайцы тихо и незаметно продолжали трансформацию своего общества и экономики. В подвальчиках работали частные швейные мастерские, выбрасывая на рынок вагоны некачественного, но так востребованного в развивающихся странах дешевого ширпотреба. В разрастающихся свободных экономических зонах открывались новые фабрики, на которых снисходительно улыбающиеся фирмачи из Европы и Америки по дешевке размещали заказы на все тот же ширпотреб, только уже со знакомыми всему миру броскими этикетками. Там же привлеченные практически бесплатной и очень дисциплинированной рабочей силой стали появляться первые сборочные высокотехнологичные производства.
Запад тогда посмеивался над Китаем, который, не стесняясь, копировал все лучшее, до чего могли дотянуться его инженеры. Вначале он делал это настолько неуклюже, что владельцы интеллектуальной собственности считали ниже своего достоинства пытаться бороться с массово производимым там котрафактом. Но время шло, китайская продукция становилась все качественнее, дешевая рабочая сила – все более востребованной, и вскоре даже самые престижные мировые бренды перестали стесняться того, что имеют свои производства в Поднебесной.
Медленно, но верно Китай превращался в гигантскую всемирную фабрику. Дешевую, но имеющую колоссальный, оценивающийся в неслыханные для совсем недавно нищей страны триллионный оборот.
Не имея ни нефти, ни газа, ни золота китайские коммунисты мастерски использовали единственный доступный им в изобилии ресурс – огромное послушное, непритязательное и дисциплинированное население, готовое работать за гроши. Как Пекину удалось превратить полуграмотный, полуголодный пролетариат и крестьянство в приносящий баснословные дивиденды человеческий капитал, для многих до сих пор остается загадкой.
Впрочем, две ресурсные позиции у Пекина все же были – уголь и редкоземельные металлы. Как и в случае с населением, Китай их использовал с максимальной выгодой для себя. Уголь, несмотря на вопли всемирного экологического лобби, жарко горел в топках электростанций, безбожно коптя небо, но аккуратно снабжая растущую экономику энергией во времена дорогой нефти. Отказ от экспорта редкоземельных металлов (85% мировой добычи приходится на КНР) стал основной причиной, по которой глобальные высокотехнологичные гиганты вынуждены были перенести свои предприятия в Китай, сделав Поднебесную мировым инновационным центром.
На данный момент Китай является второй экономикой мира с ВВП в 13,6 трлн. долларов, отставая лишь от США (17,4 трлн.), и при существующей динамике роста ВВП может выйти на первое место к 2025 году.
Здесь стоит отметить, что процесс экономического роста в стране замедляется. Если в конце девяностых он составлял 14% в год, постепенно снижаясь до 10% к началу века, то сейчас балансирует на уровне 6,5–7,0% с прогнозом на понижение, что является худшим показателем за последние 28 лет. Это все еще значительно больше, чем среднемировой показатель роста ВВП в 3,0–3,5% или же недавно достигнутые США 3,1%, но все же тенденция к замедлению налицо.
Такому замедлению китайской экономики есть несколько причин, и они несут серьезные системные риски, способные привести к масштабному внутреннему кризису.
За последние 5–7 лет в структуре экономики страны произошли серьезные изменения, напрямую завязанные на причину ее феноменального роста – людей. Китайские производства уже не могут предложить иностранным заказчикам дешевую рабочую силу потому, что ее запросы относительно зарплат и социальных льгот значительно выросли и находятся сейчас почти на уровне стран Восточной Европы. Это приводит к тому, что способность китайских экспортных товаров конкурировать по цене постепенно снижается, а следовательно снижается их привлекательность.
Негативно влияет на экспорт и значительное снижение спроса на товары в ЕС и Америке, которые никак не могут восстановиться после кризиса 2008 года. Люди на Западе стали осторожнее относиться к своим расходам и уже не тратят столько, как раньше, на потребление, стараясь экономить. Особенно это заметно в Европе, где ЕЦБ проводит политику жесткой экономии, которая негативно сказывается на располагаемом доходе большинства граждан.
Снижение ценовой привлекательности китайских товаров и сокращение покупательной способности в странах-импортерах несет в себе серьезный риск сокращения объемов экспорта, а значит и валютных поступлений в экономику.
Но приток валюты не самая большая проблема. Если производится меньше товаров, то нет необходимости в таком количестве предприятий и в занятых на них рабочих. Если Пекину не удастся поддержать существующий уровень производства, много людей окажутся без работы. А «много» для Китая – это десятки, если не сотни, миллионов человек. Сокращение производства напрямую влияет на рост экономики. Умные эксперты подсчитали, что для нормального функционирования Поднебесной необходим рост ВВП на уровне 6–7%. Только такие цифры позволят выполнить колоссальные социальные обязательства по поддержанию уровня жизни вкусившего прелести материальных благ населения и предотвращения массовых волнений, вполне способных перерасти в смену режима.
Одним из наиболее эффективных средств решения этой проблемы является переориентация экономики на внутренний спрос. Чем, собственно, сейчас и занимается правительство Китая, всячески его поощряя. Практика стимулирования внутреннего спроса прекрасно отработана. Самым ярким ее примером являются США, где 80% производимых товаров покупается дома. В основе этой нехитрой методики лежит простая логическая связь – для того чтобы население покупало товары, у него должны быть деньги. Чем больше денег, тем выше спрос. Если не хватает обычных доходов (зарплата, рента, прибыль), их надо увеличить, то есть приедпринять меры экономического стимулирования, направив налоги на внутренние нивестициии и развитие. В этом случае сзоздаются рабочие места, ратсет зарплата, разваивается бизнес. Если собираемых налогов не хватает, средства можно одолжить, что Америка с успехом и делает. Долг США сейчас перевалил за немыслимую (и невозвращаемую) сумму в 22 триллиона долларов, или почти 108% ВВП.
Похоже, китайские товарищи также пошли по этому пути, и здесь кроется вторая опасность.
Кредитование внутреннего спроса в Китае отличается от США тем, что последние, пользуясь долларом как основной резервной валютой, и самой сильной (пока) армией, гаранитирующей отсутсвие настойчивых требований по возврату долга, берут в займы у всего мира. Китай же не имеет такой возможности ввиду несравнимо меньшего спроса на финансовых рынках на его долговые обязательства. Поэтому вся система финансирования развернута внутри страны. На ее вершине находится Центробанк, который кредитует крупные государственные региональные муниципальные и частные банки. Те, в свою очередь, кредитуют банки поменьше. Так по цепочке средства доходят до предприятий и, самое главное, для потребителей. Система хорошо отлажена, жестко контролируется и, на первый взгляд, неплохо работает. Однако в ней постепенно накапливается напряжение, вызванное разницей между объемом кредитования и возможностью населения, предприятий и местных органов власти вернуть полученные средства, а также практикой внебюджетного заимствования на локальном уровне.
Реальная ситуация с задолженностью Китая – гостайна за семью печатями, поэтому существующие данные основываются на консенсусе экспертов. По их мнению общий долг Китая оценивается на уровне 34 трлн. долларов (ист. Bloomberg 2018), или почти 260% ВВП. Корпоративный долг составляет две трети от этой суммы. По сравнению с такими астрономическими цифрами государственный долг относительно невелик – 5,2 трлн. долларов (40% ВВП), из которых внешние заимствования оцениваются в 1,8 трлн. На данный момент внутренний региональный долг (провинции и муниципалитеты должны Центробанку и правительству) Китая, по оценкам аналитиков S&P Global Ratings, может превышать 6 трлн. Как минимум треть из этой суммы – «плохие» долги, которые вернуть невозможно. Похожая картина складывается и с кредитами населению.
Политика стимулирования внутреннего спроса через кредитование породила в Китае несколько финансовых пузырей (основные из них – недвижимость и частное теневое финансирование). Сдутие или прорыв любого из них способны ввергнуть страну (и мировые финансовые рынки) в жесткий кризис, справиться с которым будет очень сложно.
Существует несколько способов избежать такой ситуации. Наиболее популярный из них – дополнительная эмиссия (печатание) денежных средств, чтобы покрыть плохие долги и обеспечить дальнейшее кредитование. По этому пути идут США, Евросоюз и Япония, используя резервный статус своих валют. Еще один способ сокращения долгового пузыря – обвальная девальвация валюты или денежная реформа. Его выбирают в основном развивающиеся страны со значительным участием государства в экономике.
Не менее эффективной, но более радикальной альтернативой является списание долгов или равнозначная ему долгосрочная их реструктуризация (отсрочка в погашении на десятилетия). Пока все говорит о том, что Пекин идет именно по этому пути. Удастся ли ему удержать долговой рынок от обвала, способного жестоко покалечить экономику и спровоцировать глобальный финансовый кризис, покажет будущее, но уже сейчас очевидно, что ситуация с накапливающимися плохими долгами является еще одним сдерживающим фактором для роста.
Темпы развития экономики для Китая остаются ключевым фактором стабильности государства, позволяющим поддерживать приемлемый уровень занятости населения и поступление в бюджет средств, достаточных для выполнения социальных обязательств. Большинство экономистов сходятся во мнении, что уровень роста ВВП в 6–7% – это тот минимум, ниже которого в экономике и социальной сфере начнутся негативные процессы, потребующие от Пекина радикального вмешательства. Каким оно будет, догадаться несложно. У КПК есть обширный опыт применения авторитарных методов управления страной.
Впрочем, насчет 6–7% экономисты могут в очередной раз ошибаться, ведь десять лет назад они настаивали на пределе стрессоустойчивости китайской экономики на уровне роста ВВП в 8–9%. Во всяком случае, пока, несмотря на нарастающее напряжение в финансовой системе, Пекину удается сохранять контроль над экономикой страны. Причем престижная роль всемирной фабрики Поднебесную уже не устраивает. С прилежностью хорошего ученика перенимая или откровенно копируя все лучшее, что есть в других странах, Китай интенсивно развивает собственные высокие технологии и науку. На зависть остальному миру КНР с прицелом на будущее выстраивает современную социальную, индустриальную и научную инфраструктуру, быстро модернизирует свои вооруженные силы.
Окончание следует....
Невыездной Нетаньяху. Западные страны признавшие выданный МУС ордер на арест Нетаньяху и Галланта. Также к списку присоединилас