Я не был великим спортсменом никогда, несмотря на то, что мне удалось слегка приобщиться к «спорту высоких достижений». После того, как отца перевели в Луганск, в училище штурманов, наши родители начали наверстывать все то, что нам с братом не додали во время службы за полярным кругом. Мать купила пианино и отдала нас в музыкальную школу, невзирая на полное отсутствие у нас музыкального слуха. Отец пристроил нас в секцию легкой атлетики. И началась каторга. С 8:00 до 10:00 – легкая атлетика, с 11:00 до 12:30 – музыка, с 13:30 – школа. С музыкой мы быстро распрощались, за полтора года общения с нами преподаватели поняли, что пианистов из нас не получится, и настойчиво порекомендовали заняться чем-нибудь другим. А вот с легкой атлетикой пришлось повозиться, и на это ушло более пяти лет. Тренером по легкой атлетике оказался какой-то заслуженный тренер СССР, мы, высокие и худые, ему «глянулись», и взялся он готовить из нас олимпийских чемпионов в беге на средние дистанции – 800, 1 500… Причем взялся так серьезно, что мы прокляли всю эту легкую атлетику, включая и бег на средние дистанции. Но, как бы то ни было, каких-то результатов мы достигли и не только выполнили разрядные нормы, но и удостоились выдачи бесплатной беговой обуви – нам выдали «шиповки».Прекрасно зная, что мы будем офицерами морской авиации, мы через 5 лет поняли, что бегать по самолету нам не придется и резко прекратили ходить на тренировки, невзирая на требования отца продолжить спортивную карьеру. Отец в спорте кое-что понимал, в молодые годы он был «перворазрядником» по десяти видам спорта, играл в хоккей с шайбой и мячом за сборные Авиации Северного флота. Короче, с легкой атлетикой мы завязали, осталось только ярко выраженное глубокое отвращение к спорту. Вот с таким спортивным багажом мы поступили в ВВВАУШ.Физическая подготовка (физо) в училище состояла из двух основных элементов – утренняя зарядка и плановые занятия. На утренней зарядке занимались бегом, спортивными комплексами, упражнениями на турнике. С бегом особых проблем не было, сказывалась прежняя практика, только сильно мешали сапоги и сбившиеся портянки в них. Комплекс спортивных упражнений – это как в детском саду, а вот перекладина не всегда давалась, были проблемы с «подъемом переворотом». На плановых занятиях нас готовили к сдаче нормативов по лопингу, бегу, «подъему переворотом», «углу в упоре», упражнениям на брусьях. Вроде все шло нормально, но были проблемы с проклятым «подъемом переворотом», не понимал техники, да и отношения с преподавателем не сложились. На первом занятии преподаватель «Варвар» построил нас в спортивном зале и начал вступительную речь про то, что если мы будем серьезно относиться к физо, то станем… Тут я увидел, как из двери за спиной препода, вышел завхоз кафедры, старый и согнутый старичок лет семидесяти, и, конечно, я не сдержался и перебил препода вопросом: «Станем такими как он?» Ну, вы поняли, что у меня возникли проблемы со сдачей физо на весь период обучения. «Варвар» измывался надо мной как хотел, и перед сдачей контрольного зачета по физо передо мной замаячила перспектива остаться в отпуске по физо. Набрался я наглости, пошел к «Варвару» и спросил, чего он добивается, что мне еще надо сделать, чтобы сдать физо. «И «Варвар» прямо сказал: «Данные у тебя есть, но техника хромает», а сдать ему физо я смогу лишь тогда, когда прикручу на ограждение стадиона тот идиотский лозунг, который я вынес в заголовок. Оценив возможные угрозы своему отпуску, я согласился. Выдали мне ржавую ручную дрель, самое тупое сверло, болты и сам лозунг, каждая буква которого была написана на отдельном листе какого-то авиационного железа, размером метр на метр. И прикрутить все это я должен был к ограде стадиона, сделанной из труб. Оценив объем предстоящей работы, я понял, что сделать все это практически невозможно.А что делать? И начал я сверлить… Сначала каждую букву по углам, потом примерять эту букву к трубам, потом сверлить трубы, потом все это соединять. Пристроив к трубам пару букв, я стер руки в кровь и так разозлился, что бросил всю эту ерунду в кладовку, пошел в спортзал, и на глазах у «Варвара» и других преподов демонстративно сделал не только нужное количество «подъемов переворотом», но и слегка перекрыл норматив.
Исподлобья взглянув на «Варвара», я сказал, что он может делать со мной все, что ему угодно, но писать лозунг на заборе я не буду. Оценив сложившуюся ситуацию, а все происходило в присутствии других преподов, «Варвар» процедил: «Сдал». Так я распрощался с физо в училище и в полк пришел с ненавистью ко всему этому спорту.С первого дня в полку я понял, что тут к спорту относятся очень серьезно, но именно такое отношение меня очень порадовало. Старший штурман полка представил нас, выпускников училища, командиру полка, рассказал о наших достижениях в летной работе и для полноты картины, задал вопрос: «Может, у кого есть скрытые таланты, может, спортсмены есть?»Мы еще даже не успели придумать, что врать в ответ, как командир полка вскочил, сильно возбудился и выкрикнул: «Какие еще, к чертовой матери, спортсмены? Да я этих проклятых спортсменов каленым железом буду выжигать! Они, гады, по соревнованиям катаются, а у меня летать некому!» Так я понял, что «большой спорт» мне больше не грозит и с удовольствием занялся любимым делом – летной работой. Нет, мы с удовольствием гоняли мяч на заснеженном футбольном поле около учебного корпуса по колено в снегу, в тяжелых летных сапогах, и даже после того, как командиру полка попали мячом прямо в лицо, эти игрища не прекратились и проводились каждую предварительную подготовку к полетам. Играли обычно всем летным составом полка, разделившись на две команды, «штурмана» и «деревянные», количество игроков в командах значения не имело. Собирали на игру криком в учебном корпусе: «Кто деревянных не порол?» Результат никого не интересовал, тут был важен сам процесс. А по воскресеньям все шли смотреть хоккей, в гарнизоне было несколько команд, в каждом полку и в некоторых частях. После игры все выпивали в раздевалке, с горя или с радости, в зависимости от результата. Но игра в хоккей постепенно сошла на нет, и тут сыграл свою роль случай, который имел интересное продолжение. Командиру корабля Ту-16 Вовке «Яшухе» шайбой сломали челюсть. Дело обычное, челюсть скрепляется скрепками и срастается в течение месяца, вот только разговаривать нельзя и с едой проблемы. Но… Вова был молодым, «небоеготовым» (НБГ) командиром корабля, должен был летать по две-три летные смены в неделю, чтобы быстрее ввестись в строй, по каждому его полету докладывали вплоть до Москвы, это же не шутка, командир носителя ядерных ракет, а тут такой облом, месяц без полетов, это же утраченные навыки, придется начинать все сначала. Командир полка взвыл белугой, обматерил и Вову, забыв о том, что он защищал честь полка, и весь этот хоккей. Да и сам Вова расстроился, в наши времена быть НБГ считалось у реальных пацанов «не комильфо». Народ стал думать… Вова холостяк, но питаться в столовой не может, рот не открывается. Попросили выдать ему реактивный паек на месяц на руки, мы перенесли все это в общагу, распихали за окнами и в холодильники, и правак, такой же холостяк, готовил Вове бульоны, кашку, перетирал мясо кур, научили Вову пить через соломинку. Не подумайте плохого, водку мы ему не давали, боялись, если пойдет обратная реакция, то он захлебнется со скрепленными зубами. Разговаривать Вова толком не мог, писал все на бумажке и руками помогал. Научившись есть, Вова написал рапорт с просьбой разрешить летать, мол, он будет только пилотировать, а все разговоры за командира будет вести правак. Это категорически запрещено, что это за командир, если он слова не может сказать. Но Вове так хотелось летать, а командиру полка так хотелось получить в срок подготовленного летчика, что правака измучили проверками в умении говорить «командирские» слова и вовремя подавать все «командирские» команды, и решили попробовать. И все получилось, хотя и запрещено, стали продолжать, не афишируя, Вова вовремя встал в строй. Хотя это было очень смешно слушать, как правак сам себе подает команду: «Шасси убрать» и сам же докладывает:«Шасси убираю». Вот так раньше заботились о боеготовности отдельных командиров кораблей и обороноспособности Родины в целом. Вернемся к спорту. За 26 лет службы в двух полках я ни разу не сдавал зачеты по «физо», для этого есть начальник физподготовки полка, целый майор, чтобы правильно заполнять ведомости. Спортом в буквальном смысле я занимался два раза за всю службу, совершенно осознанно, на спор, и оба раза выиграл по бутылке водки. Сначала поспорил со своим штурманом эскадрильи, что через месяц буду подтягиваться 10 раз, купил раздвижную перекладину, закрепил её в дверном проеме в квартире и, проходя мимо, подтягивался. Через месяц я выиграл первую бутылку. Огорченный такой неудачей, этот же штурман эскадрильи выразил сомнение в том, что я смогу пробежать на лыжах 5 километров. Несмотря на то, что последний раз я стоял на лыжах около двадцати лет назад, еще в Североморске, я смело встал на лыжню и заработал еще одну бутылку водки. После этих подвигов я завязал со спортом навсегда, резонно рассудив, что за водкой можно просто ходить в магазин, совершенно не напрягаясь. Ну вот и все о спорте, если коротко.
